Каждый рисунок – самостоятельная история. Все они снабжены названием-надписью, которое звучит то как диалог персонажей, то как закадровый голос. Все вместе, возможно как раз из-за подписей, больше всего напоминает рисунки греческих ваз, покинувших свой устойчивый мифологический мир и заинтересовавшихся миром смертных. Обыденные сцены, литературные сюжеты и исторические герои, выхвачены из привычного контекста, расположены на белых листах кальки и разыгрывают перед зрителем забавные, трагичные и порой абсурдные истории. ...Слушающий через горн музыку Бетховен, человек в пальто и с саблей, прыгающий в море за акулой, два человечка с глазами-лампами, у которого одна из них перегорела, драка на улице, выяснение отношений между мужчиной и женщиной ... - сам автор определяет свой метод как «мгновенная регистрация мимолетного мира». Мир этот почерпнут из жизни, всех ее проявлений, но в конечном итоге отображает внутренний мир самого художника.
Лучше всего о рисунках Джикии сказал Александр Бродский: «…искусство
рассказывания снов без их толкования. Еще во всем этом огромное
количество скрытой архитектуры. Она выпирает отовсюду, но очень не заметно, так, что никого не смущает своим присутствием».