Д.С. Хмельницкий

Автор текста:
Д.С. Хмельницкий

Письмо Эрнста Мая Иосифу Сталину

Опубликовано в журнале «Современная Архитектура etc.», №3, июнь 2012, г. Новосибирск.

30 Июля 2012
0

      История советской архитектуры выглядит сегодня неким набором необъяснимых данностей. Есть цифры, но нет ответа на вопрос, откуда они взялись; есть проекты, но нет ответа на вопрос, почему они такие, а не иные; известна социальная структура общества, но нет ответа на вопрос, почему она сформировалась именно такой; есть средние показатели обеспеченности жилой площадью, но нет объяснений того, кто и как эту обеспеченность регулировал; есть типология жилища, но нет разъяснений, каким образом – чьими усилиями и чьими распоряжениями – она сложилась. Известны правительственные постановления, но нет анализа причин их принятия.
     Все, что могло бы заставить задуматься над этими вопросами, из казенного советского архитектуроведения всегда удалялось, дабы не ставить под сомнение гладкость и благополучие изображаемое процесса. Постепенно в научный оборот водятся документы, которые камня на камне не оставляют от этого благополучия. 
     Вот один из них. 
     Седьмого сентября 1931 г., известный германский архитектор Эрнст Май, приехавший годом раньше (в октябре 1930 г.) в СССР в качестве специалиста по строительству массового жилья, пишет письмо в самую высокую «инстанцию», которая только могла быть в то время в Советском Союзе,– И.В. Сталину:

     «Союзстандартжилстрой
     Главный инженер
     Эрнст Май
     Москва 07.09.31
     Генеральному секретарю Коммунистической партии СССР тов. Сталину. 
     Уважаемый товарищ!
     Уже в течение года со все возрастающим воодушевлением я работаю в качестве специалиста по градостроительству на строительстве СССР. 
     Я считаю своим долгом проинформировать Вас о том, что в отношении возведения новых городов, связанного с быстрым экономическим развитием страны, исключительные возможности, которые в данный момент существуют именно в этой области не используются так, как этого требует современное состояние градостроительной науки. Вместо комплексного планирования промышленности, транспорта, жилых поселков и зеленых зон имеет место раздробленное проектирование, не охватывающее проблему в целом, а удовлетворяющееся частичными решениями. Результатом этого является то, что сегодня заново совершаются те ошибки, которые капиталистическое градостроительство старого мира старается исправить ценой огромных жертв. 
     Поскольку я убежден, что даже короткий доклад об опасности, которая грозит с этой стороны социалистическому строительству сможет Вас убедить, я обращаюсь к Вам с просьбой предоставить мне короткую аудиенцию, что бы я мог изложить свою позицию и сделать конкретные предложения по устранению недостатков. 
     С глубоким уважением. Май»
[1].

     Письмо впервые экспонировалось на выставке, посвященной творчеству Эрнста Мая во Франкфурте-на-Майне в 2011 г. и было опубликовано в сопровождавшем выставку сборнике статей. 
     Тон письма встревоженный, если не сказать отчаянный.      

     Неизвестно, получил ли Май ответ на это письмо; информации о том, состоялась ли просимая им встреча со Сталиным, тоже нет. Скорее всего не состоялась, хотя бы уже и потому, что проблемы жилищного строительства, меньше всего волновали тогда Политбюро, озабоченное совсем другими вещами. Но не так уж трудно представить себе в чем именно Май хотел убедить Сталина. 

     1. Май приехал со своей группой в СССР для того, чтобы проектировать и строить новые промышленные города. В Европе в это время проблема массового жилья для рабочих была центральной проблемой архитекторов. В Германии – особенно. Она решалась самыми разными способами, в том, числе и теми, которые прославили Мая, построившего во Франкфурте множество новых жилых поселков. 
     Но и в Германии, и в других европейских странах, новое рабочее жилье было индивидуальным. Прорабатывались разные варианты минимальных экономичных квартир на одну семью и способы соединения их в комплексы. 
     В Советском Союзе само понятие «рабочая квартира на одну семью» было выведено из употребления еще в 1929 г., до приезда Мая. Капитальные каменные дома для рабочих, которые в 1930-31 г. проектировал Май в Магнитогорске, изначально, согласно программе должны были быть коммунальными. Официально, рабочих с семьями должны были селить в эти дома по норме в 6 кв. м., которая заведомо исключала посемейное расселение. Даже гипотетическая санитарная норма в 8-9 кв. м., еще недавно иногда упоминавшаяся в прессе не давала возможности селить одну семью в квартиру. 
     В Магнитогорске же при Мае расселение в деревянные бараки шло по норме 3,5 кв. м. на человека (при средней обеспеченности меньше 2 кв.м), и никаких шансов, что заселение каменных домов будет происходить иначе не было. 
     В любом случае, это все очень мало напоминало цивилизованный подход к решению жилищной проблемы и несомненно должно было вгонять Мая в депрессию. Тем более, что ситуация не оставляла никаких надежд на улучшение – масштабы государственного финансирования строительства жилья были ничтожны, а требования к качеству жилья снижены до самого возможного предела. Дома Мая в Магнитогорске будут сдаваться и заселяться без водопровода, канализации, кухонь (которые собственно и не планировались), а в некоторых случаях даже без внутренних перегородок. 
     Правительство СССР непрерывно требовало удешевления жилого строительства. В частности, 4 марта 1931 года вышло постановление СНК РСФСР о лимите средней стоимости жилой площади по республикам СССР. Для России стоимость кв. метра ограничивалась 102 рублями. Если учесть, что расчетная стоимость каменных домов Мая должна была составить 198 рублей за кв. м., то вдвое меньшая стоимость означала резкое плановое ухудшение качества жилья по стране в целом. Поскольку в это время строилось еще и некоторое, хотя и минимальное количество благоустроенного жилья для привилегированных слоев общества (в Магнитогорске в 1930-31 гг – 10% от общей построенной жилой площади), то реальная средняя стоимость массового жилья оказывалась намного меньше. В Магнитогорске фактическая стоимость бараков, в которые расселяли рабочих, составляла тогда от 40 до 50 рублей за кв. м. Только часть из них была комнатными, остальные – общими. Благоустройства (водопровода, канализации, кухонь...) – никакого. 
     Возможно, Май надеялся убедить Сталина, что жилое строительство в новых промышленных городах должно быть более цивилизованным, и, следовательно, на него надо выделять больше денег. 
     С тем же успехом можно было попросить Сталина отменить индустриализацию.
     План строительства тяжелой и военной промышленности, известный под названием «индустриализация» СССР» предполагал снижение уровни жизни населения до физически возможного минимума и использование полученных таким образом ресурсов в промышленном производстве, что особенно ярко проявлялось в новых, построенных на пустом месте городах – таких как Магнитогорск.     

     2. Главная задача Мая по приезде в СССР состояла в проектировании схем генпланов новых промышленных городов. Известно, что Май со своей группой принимал участие в разработке генеральных планов, примерно, двух десятков соцгородов. Это больше половины из тех 37 новых поселений с численностью жителей почти в 4,5-5 млн. чел.[2], возведение которых было намечено планом индустриализации за первые пять лет[3]. Центральное место среди них для Мая занимал Магнитогорск. Но работа над планировкой города осложнялась тем, что вопрос о месте расположения города стал предметом ведомственной борьбы между Главным Управлением Коммунального хозяйства НКВД РСФСР и ВСНХ СССР за право сосредоточения в своих руках дела проектирования генпланов всех соцгородов-новостроек[4]. 
     Май начал проектировать город на левом берегу реки Урал согласно первоначальному заданию, но потом последовало решение о переносе его на правый берег, потом опять на левый... Эта неразбериха, естественно тормозила и дезорганизовывала работу проектировщиков. К тому же, в реальности, отдельные конторы Магнитостроя строили свои барачные поселки и тянули коммуникации вне всякой связи с запроектированным Маем генеральным планом, что фактически сводило на нет работу проектировщиков. 
     Каждое ведомство решало свои сиюминутные задачи, конкурируя между собой. Единого планового центра заинтересованного в таком конечном результате, как комфортабельный, удобный для жизни город просто не существовало. Что еще хуже – руководство страны и не ставило такой конечной цели, как создание комфортабельных городов. Жилые поселки вокруг промышленных предприятий должны были гарантировать функционирование этих предприятий при предельно низких затратах на их строительство и жизнеобеспечение. 
     Возможно, именно против этой политики выступал Май, когда писал, что «...в отношении возведения новых городов, связанного с быстрым экономическим развитием страны, исключительные возможности, которые в данный момент существуют именно в этой области не используются так, как этого требует современное состояние градостроительной науки. Вместо комплексного планирования промышленности, транспорта, жилых поселков и зеленых зон имеет место раздробленное проектирование, не охватывающее проблему в целом, а удовлетворяющееся частичными решениями. Результатом этого является то, что сегодня заново совершаются те ошибки, которые капиталистическое градостроительство старого мира старается исправить ценой огромных жертв».
     Можно предположить, что под ошибками, которые на Западе «исправляются ценой огромных жертв» Май подразумевал проектирование и строительство «временных», неполноценных в градостроительном отношении и в отношении качества жилой среды жилых образований.
     Если Май надеялся убедить Сталина ввести в СССР нормы современного градостроительства и нормы проектирования современного комфортабельного жилья для всех, то его затея была заведомо обречена на неуспех. Планы государственного финансирования жилого строительства первой пятилетки исключали такой расклад даже в своем первоначальном, мягком варианте 1928 г. А принятие в декабре 1929 г. планов «ускоренной индустриализации» ввергло жилищное строительство СССР в состояние перманентной гуманитарной катастрофы, свидетелем чему были Май и его сотрудники.
     Через год, в августе 1932 г. сотрудник Мая архитектор Вальтер Швагеншайдт писал коллеге в Германию: «В последние месяцы... я за закрытыми дверями разработал предложение для нового типа социалистического города, которое естественно направлено против партийной линии. Исходя из реальной жизни в развивающихся районах, я говорю – Советский Союз еще долго сможет строить только примитивные бараки. Имеющиеся материалы и силы они вынуждены использовать для строительства промышленности...Одноэтажные застройка из местных материалов – это правильный путь. А потом я предлагаю барачный город по мере поступления денег, материала и рабочей силы перестраивать».[5]
     Швагеншайдт, на свой страх и риск разрабатывал проект «барака с растущим благоустройством». На первой стадии это одно помещение с нарами на 222 человека. На третьей – «законченный культурный барак» с уборными, умывальниками и спальнями с кроватями на 100 человек.
     Вряд ли у Мая могло сложиться иное представление о состоянии дел в советском жилищном строительстве. Но, в отличие от Швагеншайдта, Май, занимавший довольно высокий пост в советской системе и много раз публично выступавший в немецкой прессе с сообщениями о своей работе в СССР, оказался в очень щекотливом положении. 

***

     В первом номере основанного Маем франкфуртского журнала «Дас нойе Франкфурт» за 1931 г. была помещена короткая заметка «Эрнст Май в России».:
 

     «В конце 1930 г. была закончена первая большая работа Мая и его сотрудников для города Магнитогорска на Урале. Речь идет о рабочем городе на 200 000 жителей, строительство которого начнется в 1931 г. Предполагаемый срок строительства – шесть лет. Мы опубликуем проект в одном из следующих номеров. Сегодня только некоторые предварительные данные. 
     Город Магнитогорск находится в двух километрах от промышленного комплекса, где работают его жители. В центре города располагаются театр, общественные и торговые здания. Город поделен на кварталы, 10 000 жителей каждый, отделенные друг от друга зеленой полосой. Тип жилища ориентирован на семью, что означает, что каждая семья получит собственную квартиру с общей комнатой, двумя спальнями, ванной, маленькой кухней и уборной. Широко применяется галерейный тип дома, поскольку он дает наилучшие предпосылки к будущему переходу к общественным кухням. Жилые здания имеют максимум три этажа. В каждом квартале предусмотрен рынок, который может быть использован для других целей, когда исчезнет частная торговля. Проект был представлен в Москве в конце декабря».
[6]

     Эта информация, несомненно, сообщенная редакции самим Маем, практически целиком не соответствует действительности. Проект города на 200 тыс. жителей действительно был сделан к декабрю 1930 г., но о его реализации не могло быть и речи, о чем Май несомненно знал.
     Стоимость города на 200 000 жителей, подсчитанная техническим отделом Цекомбанка (где работала группа Мая) составила 471, 67 миллиона рублей (жилищное строительство плюс коммунальное)[7]. Всего же на жилищное и коммунальное строительство РСФСР на 1931 г. было выделено 1,1 мрд. рублей.[8] 
     Таким образом, стоимость строительства Магнитогорска на 200 тыс. жителей составляла около 43% всех средств, выделенных на жилищное строительство в РСФСР в 1931 г. При этом население Магнитогорска составляло примерно одну шестидесятую часть прироста городского населения СССР за годы первой пятилетки (13,8 млн.человек).
    На совещании в Цекомбанке 4-5 декабря было решено построить в 1931 г. город с населением 30 тыс. и стоимостью около 90 млн. рублей. Но поскольку рассчитывать можно было только на 35-40 млн. рублей, принято решение обеспечить постоянным жильем только 15 000 человек, остальные 15 000 должен был разместить  Магнитострой во временных помещениях существующих поселков.[9] 
     Это означало, что уже в декабре 1930 г. Май знал, что ему предстоит спроектировать каменных домов только на 15 000 человек. В то же время численность населения Магнитогорска действительно достигла к концу 1931 г. 200 000 человек,[10] размещавшихся в бараках, землянках, палатках и вагонах. 

***

     О строительстве квартир на одну семью также не могло быть и речи. В это время (и в ближайшие десятилетия) они строились в СССР только для очень узкого круга высшего руководства.
     В основу проектирования жилья в Магнитогорске группой Мая была положена условная норма в 6,8 кв.м жилой площади на человека («голодная» санитарная норма, по выражению 20-х годов). Она служила основой для расчета жилья в 20-е годы, когда средняя обеспеченность городского населения жилплощадью колебалась вокруг 5 – 5,5 кв. м. на человека. Такая норма сама по себе исключала поквартирное расселение рабочих семей, но и она была совершенно не реальной для эпохи индустриализации. В начале 1931 г. в Магнитогорске на одного человека приходилось 2,2 кв. м. жилья.[11] К январю 1932 г. этот показатель снизился до 1,75 кв. м. на человека. Заселение рабочих в бараки происходило в то время по норме в 3,5 кв. м. на кадрового рабочего и 1,3 кв. м на члена семьи.[12]  
     Все типы жилья, которые проектировались группой Мая для Магнитогорска, были коммунальными, то есть рассчитанными на заселение от 3 до 5 человек в одну комнату.
     В первом квартале Магнитогорска группой Мая были запроектированы дома с двумя типами секций ИНКО-А (20 штук) и ИН-В (5 штук).
     Аббревиатура «ИНКО» расшифровывалась как «индивидуально-коллективное». «ИН» – индивидуальное.
     Дома Инко/А состояли из секций, по две жилые единицы на этаже, каждая из двух проходных комнат прибл. по 18,5 метров. Вход с лестницы вел в узкую прихожую с туалетом и дверью в жилую комнату. Из первой комнаты дверь вела во вторую, из которой можно было попасть в душевую с умывальником. Судя по проекту, в первой комнате должна была располагаться плита и одна кровать, во второй – еще четыре кровати. Трудно себе представить, как мог получиться такой абсурдный план. Точнее, в какие условия нужно было поставить архитекторов, чтобы в результате получилось нечто подобное. 
     Секция ИН/ В состояла из двух трехкомнатных жилых единиц (13,4+10+8 кв.м), более похожих на квартиры, чем вариант ИНКО/А. В них по плану имелась ванная комната, небольшая кухня и только одна комната была проходной.[13] Теоретически квартиры ИН-В можно было использовать как индивидуальные, но фактически этого произойти никак не могло и не происходило. 
     Крытые рынки действительно были заложены в программу и сметы строительства, разработанные группой Мая,[14] но полный запрет частной торговли делал этот пункт бессмысленным. Снабжение населения Магнитогорска едой происходило через ведомственные распределители.

***

     В июне 1931 г. Эрнст Май дважды прочитал в Германии доклад о положении с градостроительством в СССР, 5 июня в Берлине и 12 июня – во Франкфурте-на-Майне. 
     Переработанный им текст доклада был опубликован в №7 (июльском) журнала «Дас нойе Франкфурт» и проиллюстрирован работами группы Мая. Доклад получился откровенно просоветским, пропагандистским и описанная в нем ситуация имела мало отношения к реальному положению дел. Частично это можно объяснить тем, что Май, излагая и прогнозируя ситуацию, искренне выдавал желаемое за действительное, но встречается в нем и заведомая неправда, причем касающаяся самых важных для понимания советской реальности вещей.
     В самом начале доклада Май говорит о жестокой борьбе разнообразных градостроительных теорий в СССР и утверждает, что твердого предпочтения одной системы градостроительного планирования пока нет, и вряд ли такое решение будет принято в ближайшее время.
     Как раз в это самое время, 11-15 июня в Москве проходил июньский пленум ЦК ВКП(б), на котором членом Политбюро и первым секретарем Московского горкома партии Лазарем Кагановичем был сделан доклад «За социалистическую реконструкцию Москвы и городов СССР», который можно считать поворотным моментом в советской градостроительной политике и надгробным камнем современному градостроительству в СССР.
     Говоря о «главной проблеме социалистического города» Май повторяет советский идеологический тезис о том, что в отличие от западных стран, где структура города определяется ценами на землю и складывается вокруг торговых площадей, структура социалистического города базируется на промышленном производстве и определяется «социальной гигиеной и экономичностью». Но он совершенно не упоминает о том, откуда берется население строящихся едва ли не на пустом месте новых «социалистических городов». Хотя не может не знать о том, что практически речь идет о массах подневольных людей, принудительно перемещаемых по стране волей центрального правительства. В таком контексте выражение «социальная гигиена» приобретает совсем другой смысл, новый для Западной Европы.
     Май говорит о том, что «цель политики СССР состоит в использовании всех работоспособных людей на службе у государства, не только мужчин, но и женщин. Коммунизм считает разбазариванием ценной рабочей силы и вместе с тем, несоответствующим функции женщины в современном мире то, что она, вместо того, чтобы использовать свои физические и духовные силы на благо общества, а в свободное время совершенствовать свои тело и дух, приговаривается к пожизненной уборке и готовке, и он выражает те самым то, что думают сотни тысяч и миллионы прогрессивных людей всех стран планеты».[15]   
     Май довольно точно передает стандартный советский пропагандистский тезис, но умалчивает о том, что советская политика вовлечения женщин в производство объяснялась не заботой о них, а наоборот – стремлением максимальной эксплуатации женского труда там, где обычно применялся только мужской. Об этом ясно говорилось, например, в постановлении ЦК ВКП (б) от 15/VI-1929 г. «Об очередных задачах партии по работе среди работниц и крестьянок».[16]

     Основным средством принуждения женщин идти работать на производство была тотальная нищета, невозможность для советской семьи прокормиться на одну зарплату главы семьи. Май, объездивший за несколько месяцев множество советских промышленных центров, не мог этого не видеть.
     Таким щадящим и оправдывающим образом Май интерпретирует многие отталкивающие стороны советской социальной политики – общественное питание, общественное воспитание детей, разрушение семейной жизни... – «Представители капиталистического мира озабочены не сходящим с языка вопросом: во что превратится там семья? Я обычно отвечаю: А во что превратилась семья у нас?».  
     Май апеллирует к тому, что и на Западе понятие традиционной семьи отмирает, что молодежь уже давно не желает терять время в общении с «дядюшками и тетушками» и предпочитает его использовать для заботы о душевном и физическом здоровье и общения с друзьями». У слушателей эта часть доклада должна была создать впечатление, что и в СССР проходят похожие общественные процессы, что, конечно же не соответствовало истине.
     Далее речь идет о том, что коллективная жизнь не нарушает отношений между мужчиной и женщиной, каковые остаются их сугубо личным делом и не означает «коммунизации» женщин. Надо полагать, что слухи об обобществлении женщин в СССР были популярны в Европе и Май таким образом успокаивал своих слушателей.  

***

     Май описывает три основных категории жилищ разной степени радикальности, принятых в СССР и существующих параллельно, хотя «генеральная линия движется в направлении все большего стимулирования коллективной жизни, что особенно ярко выражается в подрастающем поколении, молодежи, находящей свое наиболее полное воплощение в комсомоле». 
     Самый умеренный тип жилья – собственный одноквартирный дом. Частные жилые дома стоимостью меньше 10 тыс. рублей, согласно закону 1918 г. не подлежат экспроприации и могут оставаться в частном владении. Семьи в таких домах, как пишет Май, «живут как у нас, возможно только с тем немаловажным отличием, что в СССР делается то, за что многие из нас борются уже в течение десятилетий, а именно, поселки объединяются с «народными домами», или, как выражаются в СССР - клубами, которые образуют центры общественной жизни в поселениях». 
     Это описание очень трудно сопоставить с советской реальностью. Небольшие частные дома действительно не муниципализировались, но целенаправленное строительство поселков из таких домов было с конца 20-х годов невозможно даже теоретически. Ведомственные коттеджные поселки с клубами, строившиеся для привилегированных слоев населения при промышленных предприятиях (речь о которых ниже), никак не напоминали частные жилые поселки в Германии, которые собственно и прославили Мая-архитектора. Хотя бы уже потому, что состояли не из частных домов. Советские клубы были местом политической пропаганды, а отнюдь не центрами общественной жизни поселка в прямом, понятном слушателям и читателям Мая смысле этого слова.
     Жилые поселки из частных домов в это время возникали стихийно в виде «нахаловок» и разного вида трущобных строений типа землянок, но сказать, что жизнь в них протекала «как в Германии» было, мягко говоря, преувеличением.
Следующая группа, это, согласно Маю, – коллективные жилища или общежития («Оbjeschidien») – «...в них живут группы людей, у которых больше нет личных кухонь, они либо пользуются общими кухнями на каждом этаже, либо общественными кухнями, которые строятся для районов»
     Самая радикальная категория жилища – дома-коммуны, представляющие собой здания на 400 или 800 человек с полным коллективным бытом. Каждый житель располагает индивидуальной площадью от 6 до 9 кв. метров, супружеская пара от 12 до 18 кв. м.
     Из текста доклада не очевидно, что «дома-коммуны» – не реальные постройки, а утопические фантазии, инициированные в 1929 г. к разработке партийными функционерами среднего уровня (Милютин, Сабсович...) и фактически запрещенные специальным постановление ЦК ВКП(б) еще год назад, в мае 1930 г.[17]  
     Из текста доклада также не следует, что единственной массовой формой жилья в СССР в это время являются именно общежития – и не в силу неких идеологических причин, а вследствие общей искусственно организованной нищеты и отказа советского правительства санкционировать и финансировать строительство квартир на одну семью.
     Впрочем, дальше Май подчеркивает, что «ответственные органы в СССР далеки от того, чтобы проводить политику иллюзий и в большой степени остаются на почве реальности» и что в первую очередь это касается жилищной проблемы. – «В центрах промышленного строительства, Магнитогорске и Кузнецке во время проведения ударной акции по размещению 700 000 шахтеров с семьями до 31 декабря этого года будет построено 75% индивидуальных квартир и 25% общежитий и домов-коммун».
     Этими словами Май сознательно вводит своих читателей и слушателей в заблуждение. Массового, то есть рассчитанного на низшие слои общества строительство индивидуальных (на одну семью) квартир в СССР не существует как минимум с начала индустриализации. Более того, к лету 1931 г. был уже поставлен крест на массовом проектировании и строительстве новых многоэтажных кирпичных зданий с коммунальными квартирами. 

     Еще 27 февраля 1931 г. вышло постановление ЦИК СССР, подписанное Молотовым, где говорилось: «рабочее жилищное строительство зачастую не обеспечивает самых необходимых удобств и культурно-бытового обслуживания рабочих и их семей (столовые бани, прачечные, детские учреждения), а наряду с этим иногда строятся дорогостоящие многоэтажные дома и составляются прожектерские планы новых городов без учета хозяйственных условий».[18] 
     Последняя фраза как будто напрямую направлена против деятельности группы Мая, что не исключено. Смысл ее очевиден: новое многоэтажное каменное строительство оказывается под запретом. Столовые, бани и прачечные абсолютно необходимы в тех случаях, когда люди не имеют возможности питаться, мыться и стирать дома. Особый упор на их строительстве означает де факто установку на массовое строительство коммунального жилья без элементарных удобств – кухонь, воды, канализации.
     Четвертого марта вышло Постановление СНК РСФСР, где устанавливался объем финансирования жилищного и коммунального строительства РСФСР на 1931 г. (748,2 млн. рублей и 359 млн.руб. соответственно) и озвучивалось требование «добиться снижения стоимости жилищного строительства с тем, чтобы стоимость 1 кв. метра жилищной площади в среднем по республике не превышала 104 руб».[19]  
     23 марта 1931 г. вышло упоминавшееся выше постановление Госплана СССР, устанавливающее лимит средней стоимости жилой площади по РСФСР в 103, 5 рубля за кв. метр. 
     Отсюда можно судить о плане жилищного строительства на 1931 г. по всей РСФСР – 750 миллионов рублей (при средней стоимости кв. метра в 104 рубля) предназначались для строительства приблизительно всего лишь 7 200 000 кв. метров жилья. 
     Трудно представить себе, что в июне 1931 г. Май не знал об этих напрямую касавшихся его постановлениях. Тем не менее, в разделе доклада, озаглавленном «Ударная акция: 700 000 квартир до 31 декабря», Май пишет: «...теперь Вы понимаете, что означает задание организовать согласно решению Совета народных комиссаров и по личной инициативе Сталина расселение 700 000 рабочих с семьями к 31 декабря этого года. В первую очередь это касается Донецкого бассейна, Кузнецкого бассейна, Урала и Караганды.
     Семьсот тысяч квартир для семисот тысяч рабочих семей – это звучит естественно для западных слушателей, но полностью противоречит советским условиям, где словосочетание «рабочее жилище» вовсе не означает «квартира для рабочей семьи». Даже если допустить, что все 750 млн. рублей предназначались для обеспечения жильем 700 тыс. рабочий семей (что, конечно, далеко не так), то и то на одну семью должно было прийтись около 10 кв. м.  

     Поскольку доклад Мая проиллюстрирован его проектами генпланов советских городов со строчной застройкой и проектами каменных многоэтажных секционных домов, у читателей складывается впечатление, что именно так и будут выглядеть через несколько месяцев советские рабочие города и поселки. 
Тему стоимости «социалистических городов» Май аккуратно обходит, не называет никаких данных, характеризующих их финансирование. Говоря о сметах на строительство, он ссылается не на собственный опыт, а на вышедшую годом раньше книгу Николая Милютина «Соцгород», где приводятся фантастические расчеты стоимости будущих соцгородов с полным «обобществлением быта». Согласно Милютину, на устройство одного жителя такого «соцгорода» следует затратить 1100 рублей (36, 5 млн. рублей на 33 тыс. жителей). [20]
     Май, оговариваясь, что марка приблизительно соответствует рублю, называет цифру в 1000-1400 марок инвестиций в жилье, приходящихся на одного жителя. Последняя цифра соответствует данным, которыми пользовалась группа Мая, рассчитывая стоимость жилья Магнитогорске – 1 350 руб. на человека, но только на жилье. Вместе со стоимостью коммунального строительства – 2 353 руб. на человека.[21] 
     Май, однако, не дает никаких данных о масштабах финансирования жилья в целом по стране, оставляя слушателей в неведении относительно того, что эти расчеты никакого отношения к реальности не имеют.
     Реальность же была такова. Во время первой пятилетки городское население СССР по официальным данным увеличилось прибл. на 14 миллионов человек.[22] На жилищное строительство было, опять же по официальным данным, потрачено 4 миллиарда рублей.[23] – почти в четыре раза меньше, чем следовало бы согласно расчетам Милютина (15,4 миллиарда рублей) и почти в пять раз меньше расчетов Мая (18,9 миллиардов руб). Построено же за это время было 27 миллионов кв. метров жилья[24], то есть меньше двух кв. метров на каждого нового городского жителя. Только крайне малая часть этого жилья была квартирной и благоустроенной, основная масса представляла собой коммунальные бараки; и знакомый Маю Магнитогорск 1931 года мог служить ярким образцом такого чисто советского способа расселения.
     Вышеприведенная статистика взята из официального источника, вышедшего в 1933 г., через два года после публикации доклада Мая, но предсказать развитие событий уже тогда можно было легко, тем более такому специалисту как Май.  

***

     Еще в одном, очень важном для понимания специфики советского градостроительства случае Май сознательно вводит своих читателей в заблуждение. Речь идет о социальной структуре советского общества. – «В то время как капиталистический город развивается вокруг рынка, в то время как богачи, средний класс и пролетарии заселяют его, как правило, в жестко отделенных друг от друга кварталах и в то время как эти классовые различия еще издали бросается в глаза, город в СССР всегда – город трудящихся». [25] 
     Май повторяет пропагандистский тезис, лживость которого не может не быть ему ясна. О крайне резких различиях в снабжении разных слоев населения всеми жизненными благами – едой, одеждой, жилплощадью – писали едва ли не все иностранцы, побывавшие в сталинском СССР и оставившие воспоминания. В том числе и собственные сотрудники Мая. Классовая дифференциация советского общества были ярко выражена и в градостроительстве. Практически во всех проектах рабочих поселков при предприятиях всегда существовала отдельная зона с благоустроенными коттеджами для заводского – партийного начальства, хорошо видная на проектах заводов 20-х годов, но исчезнувшая из публикаций с началом индустриализации. В Магнитогорске это был поселок Березки, построенный на территории, отведенной заводу, где находились роскошные виллы дирекции завода и прочих местных начальников. В этом поселке было в основном сосредоточено все квартирное жилье Магнитогорска того времени. Там, в отличие от всего остального города, были водопровод и канализация в домах.  
     Кто именно и по каким нормам проектировал Березки – до сих пор неизвестно, но скрыть в барачно-земляночном Магнитогорске существование изолированного оазиса относительного градостроительного и житейского благополучия было невозможно. Виллы Березки публиковались в советской литературе с 50-х годов, но всегда в качестве «домов для трудящихся Магнитогорска». [26] 
     В том же 1931 году в Ленинграде было начато проектирование и строительство одного из самых известных и самых интересных советских жилых домов – Первого дома Ленсовета на набережной реки Карповки, архитекторы И. Фомин и Е. Левинсон.
     Согласно заданию, в доме должны были быть индивидуальные квартиры от 2 до 6 комнат, все с комнатами-нишами для домработниц, балконами, террасами и полным благоустройством. Строительство дома (ориентировочно на 60 квартир), обошлось 5 млн. 383 тыс. рублей при средней стоимости куб. метра в 108 рублей.[27] Это означает где-то около 700 руб. за квадратный метр полезной площади, более чем втрое больше, чем стоимость квадратного метра домов Мая согласно предварительным расчетам по расценкам Госплана.
      Для сравнения, на все жилое строительство в Магнитогорске в 1931 г. было израсходовано (прямые расходы) 4,387 млн. рублей.[28]

***

     Взяв на себя неблагодарный труд пропагандировать то, что происходило в тот момент в СССР, Май поставил себя в крайне уязвимое и унизительное положение. К тому же, он выбрал для этого очень неудачный момент. Возможно, парой месяцев позже, он не решился бы на такой риск.
     В речи Кагановича на июньском пленуме ЦК, произнесенной в Москве практически тогда же, когда Май читал свои доклады в Германии, тоже упоминается жилье для тех же самых 700 тыс. рабочих, но совсем по-другому и гораздо более конкретно: «В одном 1931 г. мы вкладываем в жилищное строительство 1156 млн. руб. и построим 10,5 млн. кв. м. По постановлению ЦК мы должны в этом поду построить стандартных домов не менее чем на 700 тыс. рабочих и их семей, в первую очередь в Донбассе. Кузбассе, подмосковном бассейне, Уралугле и Караганде».[29]  
     700 тыс. семей – это приблизительно 2, 3 – 2,4 млн. человек. То есть, на одного человека должно было быть построено около 4 кв. метров, при стоимости одного квадратного метра около 100 рублей. «Стандартные дома» – это простейшие деревянные бараки, часто не поделенные не только на квартиры, но и на комнаты, которых именно в 1930-31 г г. стали единственной массовой категорией жилища в СССР.
     Вернувшийся из Германии в Москву и Магнитогорск Май застал безрадостную картину. Помимо каменных домов единственного запроектированного группой Мая квартала, составлявших в общей сложности всего лишь 57 270 кв. м. жилой площади, в Магнитогорске строились массовым образом только деревянные бараки – общие, комнатные и смешанные.
     В целом по данным справочника «Магнитогорск в цифрах»[30] к началу 1932 г. в Магнитогорске на 200 000 человек населения. имелось 302 313 кв. м. годного к использованию временного и основного жилья. 
     Всего жилой площади в общих и смешанных бараках насчитывалось 198 054 кв. м., что составляло 65,5% от всей жилой площади на 1 января 1932 г.  
     В комнатных бараках насчитывалось 68 136 кв. м. жилой площади, что составляло – 22,5% . Можно предположить, что туда расселяли низший уровень управленцев и многосемейных рабочих.
     Вместе это составляет 88% всего жилья. Можно предположить, что именно такая доля общей жилой площади Магнитогорска находилась в строениях, считавшихся временными. Стоимость квадратного метра такого жилья колебалась от 40 до 53 рублей. Плотность расселения колебалась от 2,6 до 6 кв. м. на человека, в среднем – 3,6 кв. м
     Рубленые, каркасные и щитовые дома, относившиеся к «основному строительству» суммарно занимали 10,2 % всей жилой площади (34 038 кв. м.) и служили для расселения привилегированной части населения (вряд ли более 3-4% населения).
     Однако по плану 1931 г. жилая площадь города должна была в сумме с построенной ранее жилплощадью составить 414 580 кв. м.
     Их них на каменные дома соцгорода должно было приходиться 57 270 кв. м. , 13,8% всего жилого фонда.
     Во «временных» коммунальных бараках (общих, каменных, смешанных, комнатных) в Магнитогорске планировалось иметь 314 334 кв. м. жилья, т.е. 75,8% всего жилого фонда.
     В «основных» рубленых, щитовых и каркасных домах и гостинице – 43 712 кв. м., 10,5% всего жилого фонда.  
     Каменные дома соцгорода считались постоянным жильем, но по уровню благоустройства и плотности заселения соответствовали общим деревянным баракам.
     Таким образом, мы видим, что запланированная в 1931 г. структура жилого фонда не сильно отличалась от фактической. На неблагоустроенное коммунальное жилье для рабочих приходилось 89,6% всего учтенного жилого фонда, 10,5% приходилось на жилую площадь повышенного уровня комфортности.
     Такова была реальная картина советского градостроительства 1931 г., разительно отличавшаяся от той, которую представил в своем докладе Май. 

***

Попытка Мая добиться аудиенции у Сталина, дабы изменить положение вещей, могла иметь смысл только при определенных предпосылках.
     Во-первых, Сталин должен был как минимум знать о существовании Мая. Подтверждений этому нет. В повестках дня заседаний Политбюро имя Мая не упоминается.
     Во-вторых, Сталин должен был как минимум понимать и, как максимум, разделять заинтересованность Мая в проектировании и строительстве минимально комфортабельных рабочих городов и поселков цивилизованным образом. Можно с большой долей уверенности считать такое предположение абсурдным. Весь предшествующий ход событий говорит о том, что такого рода планы в советском правительстве даже не обсуждались. Массовое жилищное строительство с самого начала индустриализации предполагалось барачным и коммунальным, а нормы расселения рабочих не могли превышать половину официальной санитарной нормы (3,5 – 4 кв. метров на человека).  
     Градостроительные и архитектурные проблемы вообще не затрагивались на заседаниях Политбюро как таковые. В апреле, мае и июне 1931 г. в повестках дня заседаний Политбюро делаются сообщения о ходе строительства «стандартных домов» (в первую очередь, для Донбасса). Стандартные дома – это бараки.
     Состояние жилищного, коммунального и культурно-бытового строительства в Магнитогорске обсуждалось на заседаниях Политбюро в октябре и декабре 1931 г., но, надо полагать безо всякой связи с письмом Мая.  
     Можно с уверенностью утверждать, что катастрофическое положение с жильем на стройках первых пятилеток, в том числе и Магнитогорске, было плановым и принципиальному улучшению не подлежало.
     Это подтверждается событием, которое несомненно должно было ошеломить Мая.
     Восемнадцатого июля 1931 г. был объявлен открытый всесоюзный (а фактически- международный) на здание Дворца советов. Начало проектирования и строительства сооружения, гигантского по размерам и лишенного всякого смысла, кроме идеологического, – в самый разгар жилищной катастрофы в стране – было явной декларацией о приоритетах советской власти во внутренней и социальной политике. Демонстрацией того, что идеологические монументы для советского правительства намного важнее сносного жилья для населения и заслуживают приоритетного финансирования. 
      Данные о сметной стоимости утвержденного в 1933 г. проекта Дворца советов никогда не публиковались, но нет сомнения, что она была соизмерима со средствами, отпускавшимися на жилстроительство в СССР на всю первую пятилетку.
      Иностранные архитекторы, принимавшие участие в конкурсе на Дворец советов из-за границы и не знавшие советских реалий, начали их осознавать только весной 1932 г, после того как стали известны результаты конкурса. Тогда отношения между теми из них, кто, как Корбюзье, симпатизировал советской власти, и СССР стали резко портиться. Они оказались окончательно оборваны к 1933 г., когда СССР отказал СИАМ в проведении в Мосвке намеченного на лето 1933 г. конгресса по градостроительству.
      Те иностранные архитекторы, которые ранее имели опыт работы в СССР, не могли не понимать смысла происходящего уже как минимум летом 1931 г.
      Одним из самых информированных среди них был Эрнст Май. Возможно, именно поэтому Май и члены его группы не принимал участия в конкурсе на Дворец советов.
      Май продержался в СССР до конца 1933 г., потом уехал в Африку, потому что путь обратно в Германию, где у власти уже был Гитлер ему был заказан.  
        В скупых описаниях своей советской эпопеи, опубликованных в 1960-е годы,[31] Май не углубляется в причины ее неудачи и не упоминает о попытке встретиться со Сталиным.  

 

Примечания:

1. Письмо обнаружено др. Томасом Флирлем в РГАСПИ в 2011 г. и опубликовано в: Flierl T. «Possibility the greatest task an architect ever faced» Ernst May in the Soviet Union (1930-1933) / Ernst May 1886-1970. Munich-London-New York. 2011. - 336 p., p. 157-195., P. 170. [ РГАСПИ. Ф.558., Оп.11., Д. 775 с.69,70 ]. Перевод с немецкого Д. Хмельницкого.

2. К контрольным цифрам строительства новых городов // Современная архитектура. 1930. № 4. обложка.

3. Гуревич И. Строительство соцгородов // Наше строительство. 1932. № 21-22. С. 1010-1014., С. 1010.

4. Меерович М.Г. На острие схватки титанов [электронный ресурс] / М.Г. Меерович //Архитектон: известия вузов. – 2011. – №1 (33). – Режим доступа: http://archvuz.ru/numbers/2011_1/01

5. Burchard Preusler, „Walter Schwagenscheidt", Stuttgart, 1985, S.104.

6. „Das neue Franfurt", 1931, N1, S. 20 

7. РГАЭ 9028/1/15, л. 111 

8. «...1. Контрольные цифры по жилищному и коммунальному строительству на 1931 год в основном одобрить, утвердив следующий план финансирования:
а) по жилищному строительству (обобществленный сектор) – в сумме 748,2 млн рублей с распределением по источникам финансирования, основным категориям застройщиков, по краям, областям и автономным республикам.
б) по коммунальному строительству в городах и рабочих поселках в сумме 359 млн рублей с распределением по источникам финансирования, краям, областям и автономным республикам». ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ РСФСР 4 марта 1931 года № 282 по докладу Главного управления коммунального хозяйства „о плане жилищного и коммунального строительства на 1931 год и о мероприятиях по его выполнению". Коммунальное дело, 1931, №2-3, С.104-107
«...в связи с тем, что в 1931 г. в жилищное строительство вкладывается новых 1100 млн. руб (против 528 млн.руб.в прошлом году)...» Постановление ЦИК №143 В «О Выполнении директив Совета народных комиссаров Союза СССР и ЦК ВКП(б), 27 февраля 1931 г. СЗ №14, 11 марта 1931 г., С.215-216.

9. Протокол совещания при Цекомбанке 4-5 декабря 1930 г. 

«Определение ориентировочной стоимости постройки г. Магнитогорска на 80 тыс. жителей и объема городского строительства в 1931 г.

...2. Считать, что стоимость постройки города Магнитогорска на 80 000 человек ... определяется по примерным расчетам Цекомбанка в сумме кругло 251 000 000 р. и по подсчетам Магнитостроя суммы в 258 000 000 р...

...3. Считать, что для обеспечения полностью жильем и культурно-бытовым обслуживанием постоянных рабочих занятых на заводе после его пуска, необходимо осуществить в 1931 г. строительство города на 30 000 тыс. жителей, со стоимостью его кругло 90 млн. руб. Учитывая же невозможность получения средств в этом размере и неподготовленность Магнитостроя к столь значительному строительству по городу, считать возможным ограничиться вложениями в городское строительство в сумме 35-40 млн. руб., с обеспечением постоянным жильем рабочих завода с их семьями только в количестве 15 000 человек; для остальных 15 000 челов. Магнитострой должен был предоставить временное помещение в домах имеющегося на строительстве поселка». РГАЭ 9028/1/15, л. 20

10. Контингент снабжаемого населения Магнитогорска (по данным заборных книжек. Магнитогорск и Коксохим): Январь 1931 г. - 74 660 чел, ... декабрь – 196 051 чел. Магнитогорск в цифрах. Статистический отчет за 1931 г. Магнитогорск. Изд-во «Магнитострой». 1932. С. 327. Табл. 131

11. Макарова Надежда Николаевна, Повседневная жизнь Магнитогорска в 1929 – 1935 гг. 
Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Табл. 3.


12. Макарова Надежда Николаевна, Повседневная жизнь Магнитогорска в 1929 – 1935 гг. 
Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. С.11

13. Магнитогорск в цифрах. Статистический отчет за 1931 г. Магнитогорск. Изд-во «Магнитострой». 1932. – табл. №125

14. РГАЭ 9028/1/15, л.116

15. Ernst May- Der Bau neuer Städte in der U.D.S.S.R. Das neue Frankfurt №7, 1931, S. 124

16. «Об очередных задачах партии по работе среди работниц и крестьянок.
(Постановление ЦК ВКП (б) от 15/VI-1929 г.)

<…> При проведении плана применения женской рабочей силы ЦК предлагает исходить из:
а) Увеличения применения женского труда в тяжелой индустрии, особенно в механических цехах и машиностроении и в тех отраслях промышленности, где женский "труд применяется недостаточно, но где он себя вполне оправдывает (деревообделочная, кожевенная и т. д.).
б) Проведения твердой линии па запрещение подземного труда работниц при одновременном расширении применения женского труда на поверхностных работах..
в) Максимального заполнения женским трудом швейной, бумажной, пищевкусовой, текстильной, химической промышленности.
г) Максимального расширения применения женского труда в торговом и советском аппаратах и на транспорте (кондуктора, вожатые, шоферы и т. д.).
д) Расширения применения постоянного труда с.-х. работниц и батрачек в совхозах и плантациях». ИЗВЕСТИЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ВСЕСОЮЗНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ (б) №19 (278) 13 Июля 1929 Г., с.13.

17. Постановление ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта», от 16 мая 1930 г. 

18. «О выполнении директив Совета народных комиссаров Союза СССР и ЦК ВКП(б) об улучшении и удешевлении рабочего жилищного строительства». 27 февраля 1931 г. Опубликовано в №58 Известий ЦИК Союза СССР и ВЦИК от 28 февраля 1931 г. СЗ, №14, 11 марта 1931 г., ст.143, С. 215.

19. Коммунальное дело, 1931, №2-3, С.104-107

20. Николай Милютин. «Соцгород», М., 1930 сс. 74-75

21. Определение значения стоимости постройки города Магнитогорска по проекту Технического бюро Цекомбанка. РГАЭ 9028/1/15, л. 111  

22. Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР. (1933-1937), Москва, 1934, т.1, с.533-534.

23. «ИТОГИ ВЫПОЛНЕНИЯ ПЕРВОГО ПЯТИЛЕТНЕГО ПЛАНА РАЗВИТИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА СОЮЗА ССР», Москва, 1933, с.185-187.

За 4 года жилой фонд городов значительно увеличился. Капиталовложения обобществленного сектора на жилстроительство составляли:
1928 г. 318,0 млн. руб.
1929 „ 419,4 „
1930 „ 785,7 „
1931 „ 1018,0 „
1932 „ 1817,0 „
Все капиталовложения обобществленного сектора в жилстроительство составили за пятилетку более 4 млрд. руб. Помимо капиталовложений в новое жилищное строительство в течение первой пятилетки были произведены затраты на капитальный ремонт в сумме около 400 млн. руб.

24. Там же. 

25. Ernst May- Der Bau neuer Städte in der U.D.S.S.R. Das neue Frankfurt №7, 1931, S. 130.

26. Вот описание такого поселка «соцгорода» Каменск-Уральский: «....Главную композиционную ось квартала А-18 с южной стороны продолжает дорога, ведущая в коттеджный поселок для семей руководящих работников. В планировке коттеджного поселка была использована принципиально другая схема расселения, чем в рассмотренных выше кварталах. Это было обусловлено иным образом жизни людей, для которых он предназначался. Данная селитебная зона использовалась только для проживания и отдыха узкого круга привилегированных лиц. Территория поселка была обнесена оградой, круглосуточно охранялась военизированной охраной... Объекты соцкультбыта – ресторан и клуб для ИТР были вынесены за ограждение с северной стороны от поселка... и предназначались также для других жителей соцгорода.... Поселок разместился на высоком мысу в устье Красногорского оврага, на берегу р. Исети. Следуя конфигурации этого мыса, архитекторы «Уралалюминия» использовали в композиции поселка широко распространенную в советском градостроительстве этого времени лучевую планировку. Главная композиционная ось (юго-восток – северо-запад) проходила по выступающей вершине мыса. В центральной части главной оси расположена небольшая площадь, которую пересекают две оси: север-юг вдоль русла реки Исети, и юго-запад – северо-восток, параллельная берегу Красногорского оврага. По этим осям размещались четыре коттеджа с элементами благоустройства: пешеходными дорожками, цветниками, малыми архитектурными формами перед главными фасадами и крокетными площадками за домами. В западной части поселка находилась служебно-хозяйственная зона (котельная, «службы» и гараж). С северной, южной и восточной сторон от коттеджей – озелененная общественная зона отдыха с пешеходными дорожками, волейбольной площадкой, беседкой, гамаками.
Коттеджи – кирпичные двухэтажные, сложные в плане, секционные, рассчитанные на две семьи. Квартиры двухуровневые четырех- и пятикомнатные. В интерьерах каждого этажа все помещения изолированы друг от друга и группируются вокруг прихожей. Запланированы комнаты для домработниц и встроенные шкафы. На вторых этажах имеются балконы. Двухмаршевые лестничные клетки размещены в эркерах. Дома имеют полный комплект инженерно-технического оборудования». Гаврилова Светлана КОМПЛЕКСНАЯ ЗАСТРОЙКА КАМЕНСКА-УРАЛЬСКОГО 1930-х ГОДОВ. РЕАЛИЗОВАННЫЕ И НЕРЕАЛИЗОВАННЫЕ ПРОЕКТЫ. http://archvuz.ru/numbers/2011_4/08

27. Левинсон Е.А. /Фомин, И.И. «Архитектура и строительство жилого дома Ленинградского совета», М., 1940, с. 6.

28. Магнитогорск в цифрах. Статистический отчет за 1931 г. Магнитогорск. Изд-во «Магнитострой». 1932.

29. Там же, с. 49.

30. Магнитогорск в цифрах. Статистический отчет за 1931 г. Магнитогорск. Изд-во «Магнитострой». 1932.

31. Ernst May. «Städtebau und Wohnungswesen in der UdSSR nach dreißig Jahren». Bauwelt Nr. 3, 1960; Justus Buekschmitt. Ernst May. Stuttgart 1963.












 
Эрнст Май (Ernst May) со своей стереофотокамерой в Советском Союзе. Фото: апрель 1931, flickr.com

30 Июля 2012

Д.С. Хмельницкий

Автор текста:

Д.С. Хмельницкий
Похожие статьи
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.