Раздел 1.1 Понятие качеств жилой среды. Понятие традиционных ценностей в системе качеств жилой среды
Жилая среда является сегментом «вторичной природы» со сложной иерархической структурой, отражающей культурный контекст эпохи, структуру общества и социальных связей.
В настоящее время различают следующие структурные уровни жилой среды: жилая ячейка → дом → жилые пустоты → группа домов → квартал → район → город [46].
В контексте актуальности диссертационного исследования и обозначенных проблем автором сделан акцент на прочтение качеств жилой среды через призму показателей пространственных характеристик «антиформы» жилого пространства, как самостоятельной ценности, обладающей и во многом определяющей качества жилой среды. территориальность пространства, интенсивность его использования, функциональность и насыщенность. Именно геометрия «антиформы» является индикатором степени социальных связей, социальной плотности, личного индивидуального пространства человека и общественного пространства.
Выделены следующие категории, выражающие качество пространственных характеристик жилой среды (см. приложение 2):
a) Размер квартала (Sм2);
b) Характер и планировочная структура застройки квартала – принципы планиметрических комбинаций жилых единиц, определяющих такие пространственные категории «антиформы» как: открытость, прозрачность, проницаемость, камерность, замкнутость, компактность;
c) Границы домовладений внутри квартала – межевание территории;
d) Функция – степень взаимной интеграции или разобщенности жилой и общественной функций. Степень функционального разнообразия;
e) Плотность (FAR) ;
f) Планиметрические габариты и количество жилых «пустот» – площадь и геометрия дворового пространства в границах окружающей застройки (Sм2);
g) «Фигура» пустоты (ABCD) в вертикальном измерении, выражающая соотношения высоты жилой единицы к интервалу между внешними сторонами противоположных строений. Рассматривается «фигура» улицы и «фигура» жилого двора;
h) Баланс застройки – процентное соотношение застроенной и незастроенной территорий в границах участка. Влияет на прозрачность, пешеходную и визуальную проницаемость, процент полуприватных и общественных пространств, высотность застройки, интровертный и эстравертный ритм линии застройки;
i) Этажность застройки – определяет силуэтную вариативность и систему пропорционирования относительно обитателя.
Показатели пространственных характеристик формируются в результате синтеза группы внешних и внутренних факторов. Процесс формирования вполне можно сопоставить с «химической реакцией», характеризующейся взаимодействием нескольких исходных элементов «реагентов» - комплекс внешних и внутренних факторов, результатом которого является новое вещество «продукт реакции» – пространственные характеристики жилой среды, с отличающимся строением вещества.
К внешним факторам относятся: технологический аспект, экономический аспект, политический аспект, теоретические концепции, система ценностей, градостроительный аспект, климатический аспект, фактор заказчика, фактор архитектора (принципы и способы формирования).
Под внутренним фактором подразумевается совокупность социально-психологических, визуальных и поведенческих потребностей обитателя .
В результате синтеза формируется качество жилого пространства – характеризующееся совокупностью пространственных характеристик сформированных в результате принципов и способов формирования, продиктованных комплексом внешних и внутренних факторов (см. приложение 2).
Для рассмотрения качеств жилой среды автором предложена система взаимодействия «обитатель ↔ [принципы и способы формирования, пространственные характеристики] ← внешние факторы».
На взгляд автора, базовым аспектом в принятой системе является «баланс степени воздействия» «B%» внешних и внутренних факторов на показатели пространственных характеристик. К примеру, для современного постиндустриального или информационного общества симптоматично доминирование внешних факторов, в лице технологического прогресса, рыночной экономики, глобализации, экономических и функциональных процессов. Напротив, для традиционных жилых образований, формировавшихся до индустриальной революции, характерно доминирование потребительских, т.е. внутренних факторов[10] (см. приложение 2).
Понятие традиционных ценностей в системе качеств жилой среды
Традиции – (от лат. traditio – передача) – элементы социального и культурного наследия, передающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в определенных обществах и социальных группах в течение длительного времени. В качестве традиций выступают определенные общественные установления, нормы поведения, ценности, идеи, обычаи, обряды и т.д. [энциклопедический словарь].
Ценности – термин, используемый в философии и социологии для указания на человеческое, социальное и культурное значение определенных объектов и явлений [новейший философский словарь].
Как представляется автору, традиционные ценности определяются совокупностью пространственных характеристик жилой среды сформированных в результате принципов и способ формирования продиктованных социально-психологическими, визуальными и поведенческими потребностями обитателей, из века в век репродуцируемых людьми без каких либо значительных изменений.
Раздел 1.2 Эволюция жилой среды в контексте смены цивилизационных моделей. Ретроспективный анализ (на примере территории Армянского нагорья)
Для установления хронологических и смысловых связей эволюции жилой среды, а также выявление основных тенденций и закономерностей развития, в рамках модели «обитатель ↔ [принципы и способы формирования пространственные характеристики] ← внешние факторы», автором составлен временной «инфографик», представляющий собой ретроспективный анализ мутации пространственных характеристик жилой среды в контексте смены основных исторических эпох. Ретроспективный анализ базируется на выявлении основных закономерностей влияния внешних реагентов на пространственные характеристики жилой среды в процессе эволюции.
Результаты исследования представлены виде декартовой системе координат, где координата «X» выражает векторную эволюцию времени в виде смены основных исторических эпох, «Y» – представлена тремя принципиальными тематическими коридорами (A – внешние факторы; B – система ценностей и принципы формирования; С – пространственные характеристики), рассмотренными в рамках системы «А → B → C» (см. приложение 3).
Так, в современной социологии используется «триадичная» схема (по В.Ф. Анурину), согласно которой исторический процесс рассматривается как движение отдельных обществ и человечества в целом от одного типа цивилизации к другому – от аграрного к индустриальному – к постиндустриальному [126; с. 27]. В виду этого, на «инфографике» эволюция времени в координате «X» представлена сменой двух ключевых событий, оказавших базовое влияние на качества жилой среды – индустриальная революция начала XIX века и постиндустриальная или информационная революция второй половины XX века.
Для систематизации и выявления закономерностей предлагается рассмотрение тематических коридоров «ABC» координаты «Y» в следующей системе взаимодействия: «внешние факторы → концепции и принципы формирования → пространственные характеристики жилой среды»:
1) Коридор «A» – в рамках смены исторических эпох рассматривается комплекс внешних факторов оказывающих базовое влияние на теоретические концепции и принципы формирования жилой среды:
a) технологический аспект;
b) экономический аспект;
c) политический аспект.
2) Коридор «B» – в контексте смены цивилизационных моделей, а также под воздействием внешних факторов «A→B» анализируется эволюция ключевых общемировых теоретических концепций, системы ценностей и принципов формирования жилой среды;
3) Коридор «C» – в контексте тематических коридоров «А + B →С» исследуется мутация пространственных характеристик жилой среды по базовым показателям, принятым в понятийном аппарате исследования, на примере жилых образований территории Армянского нагорья и некоторых примеров из мировой культуры в контексте общемировых процессов.
Для каждой рассмотренной категории коридора «С», в результате исследования автором составлена «линейная кривая» – иллюстрирующая диаграмму изменений во времени, при сопоставлении которых можно проследить элементы жилой среды, претерпевшие наиболее сильные деформации в процессе эволюции (см. приложение 4).
Важно отметить, что анализ изменения пространственных характеристик жилой среды на территории Армянского нагорья рассматривается в контексте общемировых процессов и тенденций в процессе эволюции, и в частности в контексте России, после присоединения в середине XIX в.
1.2.1 Жилая среда в доиндустриальный период
Доиндустриальное общество охватывает период, начиная до н.э. по начало XIX века н.э., связанный с переходом от аграрного к индустриальному обществу. В рамках диссертационного исследования, рассмотрение пространственных характеристик жилых образований доиндустриальной эпохи ограничивается античным (на примере древнегреческих и римских городов) и средневековым периодами (горные и равнинные поселения Грузии и Армении, зоны исторических центров Еревана и Тбилиси).
Жилая среда в период античности VII в. до н. э. – V в. н. э.
Изменение пространственных характеристик жилых образований периода античности рассмотрено в контексте перехода от естественного принципа формирования жилых образований свойственного архаичным поселениям (Чатал-Хююк в Анатолии, Шенгавит в Армении и др.) к предварительному планированию, основанного на регулярной планировке, интегрированной в естественной рельеф местности [50].
Так, по Т. Г. Маклаковой и Л. И. Павловой выделены два концептуально противоположных принципа организации [50]:
1) Принцип естественного формирования поселений;
2) Регулярная планировка + естественный рельеф местности.
Принцип естественного формирования подразумевает развития застройки, как живого организма, с характерной «ветвеобразной» структурой, являющейся прямым противопоставлением регулярной структуре. В настоящее время не существует объективных данных говорящих об истинных предпосылках пространственно-планировочного формирования поселений этого периода в рамках «субъектно-пространственного подхода». Тем не менее, по О.Х. Халпахчьяну [89], характер пространственной организации и планировочные особенности поселения во многом были продиктованы комплексом средовых факторов (коридор А), а именно географическим местоположением объекта определяемым исходя из потребительских требований, соблюдение которых было необходимо для существования поселения, среди которых [89, с. 2]:
1) оборонительные требования;
2) легкость доставки строительных материалов;
3) природно-климатический аспект (близость природных ресурсов, защита от вредных ветров);
4) эстетический аспект.
Геометрический и художественный характер рельефа местности, а также оборонительные требования, стали определяющим в формировании пространственно-планировочной структуры застройки [89].
В виду сложного исторического периода, обилия междоусобных войн, важное значение имело стратегическое расположение поселения. Так, наибольшее распространение имели горные поселения, где максимально использовались оборонительные свойства рельефа. Наличие крутых и отвесных склонов, горных теснин, бурных рек способствовало легкой организации обороны [89].
Равнинные поселения в основном располагались вблизи рек и источников. При их отсутствии селения размещали на магистральных каналах. Связанное с рельефом местности направление канала определяло, в большинстве случаев, планировочную схему поселения, его уличную сеть [89].
Для рассмотрения показателей пространственных характеристик коридора С, для дальнейшего сопоставления, автором было оцифровано одно из первых известных жилых образований Чатал-Хююк расположенное на территории Армянского Нагорья (ныне восточная часть Турции) .
Так, для жилого образования характерна ломаная в плане геометрия абриса застройки с сотообразной структурой, сформированной по принципу «тиражирования» однозальной жилой ячейки с верхним дымовым отверстием и с периметрально расположенными хозяйственными помещениями, вокруг центрального жилого пространства .
На взгляд автора, в виду отсутствия быстрых средств передвижения, габариты поселения находились, предположительно, в прямой зависимости от скорости передвижения обитателя, что обусловило сравнительно небольшие габариты жилой застройки – в среднем 60 м x 47 м, что составляло 0,17 га. Из выше обозначенных соображений безопасности и ограниченности территориальных ресурсов, жилые ячейки примыкают вплотную друг к другу, имея общую стену, лишая, при этом, жилое помещение бокового освещения. Тем не менее, наличие верхнего светового отверстия, одновременно являющееся входом в жилую единицу, обеспечивало жилое пространство достаточным светом, что позволяло его располагать в глубине застройки, вне зависимости от сторон света [89]. Таким образом, жилое образование, представляло собой спрессованное в единое целое жилище (застройка – 92%; 0,92 FAR), с редким количеством внутренних дворов – 8% от площади участка.
Средняя площадь дворовых пространств составляет около 22 м2, что предположительно обуславливало комфортные социально-территориальные связи. Ярко выраженная модульность застройки обладала топографической гибкостью и вариабельностью, позволяя вести плотную, улье-образную застройку на участках, непригодных для земледелия [35; 43](приложение 3).
В пространственно-планировочных структурах более позднего периода формирования, на примере Афинского Акрополя VII-VI вв. до н. э. [22] можно проследить характер естественного формирования когда застройка была подчинена топографическим особенностям местности, со свойственным дискретным расположением объемов, формирующим различные видовые точки восприятия, ограниченных внешней периметральной стеной. C пространственно-планировочной точки зрения, образование построено на контрасте внешней монолитной стены и внутренней организованно-хаотичной застройки.
Таким образом, мы рассмотрели пространственные характеристики жилых образований естественного происхождения, на базе которых можно проследить изменение относительно последующих характеристик, продиктованных предварительным планированием.
Важно отметить, что характер и ценность нерегулярной структуры подчеркивал еще Аристотель, ссылаясь на трактат Гипподама [137]: «...можно поступать при постройке города так же, как поступают сельские жители при посадке виноградных лоз, располагая их пересекающимися рядами. Не нужно устраивать город так, чтобы он весь в целом имел правильную планировку; надо, чтобы планировка шла правильно только по отдельным частям и кварталам: так будет лучше и для безопасности города и для его благообразия».
Так, начавшаяся в VI в. до н. э. реконструкция греческих городов, разрушившихся в ходе многолетних греко-персидских войн, велась уже на основе регулярных планов [50; 94].
Наиболее органичная и стройная интеграция регулярной планировочной структуры и естественной геометрии местности принадлежала древнегреческим архитекторам, в частности Гипподаму. Так называемая «гипподамова сетка» отражала демократический дух поселения, в виду того что, на структурном уровне, она обеспечивает высокую степень доступности любой жилой единицы из любой точки города [99].
На примере застройки города Приены IV в. до н. э. [22] можно проследить интеграцию ортогональной структуры в живописную топографическую и естественную геометрию местности, определившие пространственные характеристики застройки (см. приложение 3). Жилые кварталы имели форму геометрически правильных прямоугольников с габаритами 155 м x 63 м, что составляло около 0,93 га, представляя собой монолитно-пористое, решетчатое образование, с правильной геометрической формой, плотность которой составляла 0,82 FAR, разделенных ровной сеткой улиц. Ширина второстепенных улиц составляла 5 м, основных 12 м [22]. На структурном уровне квартал состоял в среднем из 10 домовладений с односемейными жилыми ячейками, объединенных друг с другом общей брандмауэрной стеной. Доступ в домовладения осуществлялся как со стороны улицы, так и по фаланстерной связи. Площадь жилого двора составляла в среднем 195 м2. Застройка обладала ярковыраженным ступенчатым характером, повторяя естественный рельеф местности. Жилая единица состояла из жилых и хозяйственных помещений, сгруппированных вокруг центрального двора, при этом жилое помещение находилось во внутренней стороне двора. Процент жилых пустот от общей площади квартала составлял 23%.
Наибольшего развития регулярная планировка получила в китайской, японской и индийской культурах (план новой столицы Японии – Киото, 800 г. н. э.) [50, с. 17], а также в градостроительной структуре римских военных поселений, планировочная сетка которых легла в основу ряда европейских городов (город Тимгад – римская колония в северной Африке).
Все дальнейшее развитие и структура формирования человеческих поселений представляли собой цикл этих двух моделей и их типологических развитий. К примеру, регулярная структура получила свое новое рождение в процессе массовой реконструкции середины XIX в., а также стала основой для формирования большинства средневековых городов.
Жилая среда в эпоху средневековья V-XV вв. н. э.
Начало средневековой эпохи связывают с падением римской империи около V в. н. э., (коридор A) что привело к падению римских канонов, смены философских, эстетических и религиозных воззрений. Тем не менее, градостроительное наследие римского античного города во многом определило дальнейшее развитие и формирование жилых образований [50].
Так, формирования жилых структур в эпоху средневековья развивается в двух направлениях и представлено двумя типами [50]:
1) Спланированные на базе канонов римского античного города → регулярная модель + органическая модель;
2) Сформированные естественным путем → органическая модель.
К первому типу относятся жилые структуры, развивающиеся на базе римских военных поселений, чья планировочная структура во многом определена изначальной регулярной градостроительной сеткой. В связи с этим характер планировочной структуры представляет собой синтез и взаимопроникновение космической и органической моделей, то есть формировался по принципу интеграции естественного, нерегулярного развития застройки и заданной ортогональной планировки. В результате во многих средневековых городах при видимой хаотичной застройке все же прослеживаются черты римских поселений.
Ярким примером подобного формирования является средневековый провансальский город Арль, расположенный на территории современной Франции [30; 135]. После падения Римской Империи внутреннее пространство Колизея было преобразовано в жилую застройку. Арочные пролеты первичного здания были заложены каменной кладкой, выполняя роль крепостной стены, с последующим заполнением по «естественному» принципу высокоплотной жилой застройкой. Таким образом, органичное, нерегулярное жилое образование уместилось в правильную, заданную геометрию Римского Колизея, что является ярко выраженным примером взаимодействия двух противоположных архитектурно-пространственных систем [99, с. 52].
Рассмотренный пример является скорее вынужденной формой формирования жилой среды, учитывая сложный исторический период, тем не менее он представляет собой большой интерес с пространственно-планировочной позиции организации среды, в аспекте органичного синтеза полярных пространственных структур.
Ко второму типу относятся вновь образованные жилые образования, сформированные естественным путем, подчиняясь преимущественно рельефу местности и размещению важнейших объектов [50]. Характер застройки носил концентрический характер, формируясь вокруг главных, притягивающих население объектов таких как, замки, монастыри, ратуши или собора, расположенного, как правило, на вершине холма [50]. При этом сам принцип застройки носил хаотичный характер, развиваясь по модели естественного формирования.
Для выявления пространственных характеристик жилых образований продиктованных естественным принципом формирования, в рамках системы «А→B→C», автором рассмотрены горные и равнинные поселения территории Армянского Нагорья на примере образования Шатили и Чажаши, расположенные в горных районах Грузии, жилого квартала средневекового города Ани (по раскопкам Н. Марра) [53; 54], жилого квартала Конд в Ереване и Авлабар в Тбилиси (см. приложение 3).
В большинстве случаев улица формировалась по остаточному признаку, геометрия которой определялась, прежде всего, расположением домов, а именно входами в дома [13, с. 60], что определило ярко выраженную нерегулярную геометрию жилых кластеров. В контексте принципа «естественного формирования», изначально формировалась группа сегрегированных, не связанных между собой домов – жилых кластеров, объединенных по родовому или профессиональному признаку, между которыми устанавливались дальнейшие социально-территориальные связи. Территориальные дистанции определялись шаговой доступностью обитателя, что определило компактность образования и небольшие размеры жилых кластеров. Поэтапное, естественное «сращивание» группы домов в жилые кластеры и более крупные социальные общности определили сформированную в течение столетий ветвеобразную, нерегулярную планировочную структуру застройки, сохранившуюся до наших дней.
К примеру, во вновь образованных поселениях горных районов Армянского нагорья, улица не использовалась по прямому назначению. Примером тому может служить поселение Шатили, расположенное в северной части современной Грузии в обществе Хевсуретия [35; 43]. Из соображений безопасности и замкнутого образа жизни семьи, на улицу выходили, как правило, глухие объемы внешних фасадов домов. Функцию улицы выполняли ступенчато расположенные террасы, по которым можно было обойти все поселение. Как правило, ширина внешней улицы составляла от 2 м до 5 м, и имела соотношение ABCD от 2:1 до 4:1. Данные пропорции и планиметрическая геометрия улицы обеспечивала низкую доступность жилых единиц, отвечая потребностям безопасности.
Средняя площадь жилых кластеров колеблется в пределах 0,32 га (жилой квартал в г. Ани – 85 м x 26 м) – 1,6 га (район Авлабар в г. Тбилиси – 266 м x 54 м). Застройка составляет 63,46% (район Авлабар) – 80% (квартал в г. Ани) от площади участка. Плотность застройки, в коэффициенте FAR, находится в диапазоне от 1,26, 1,3 (районы Конд и Авлабар) до 1,6 (квартал в г. Ани).
Для жилых кластеров характерна сотообразная или ячеистая структура застройки, в основе которой лежит «интровертная» односемейная жилая единица с внутренним двором и собственной зоной ответственности, идентичной контуру застройки, характерной для равнинных поселений, и типология башенного жилья – характерного для горных поселений.
Размер домовладения, в первом типе жилья (кварталы в г. Ани, Конд и Авлабар) находился в пределах 600 м2. Площадь внутренних пустот составляла в среднем 200 м2, что соответствует 20% от границ домовладений, и характеризуется отношением к высоте домов (ABCD) в пределах от 1:1 до 2,2:1. Смежные единицы имели общую стену, что определяется рациональным использованием ограниченных территориальных ресурсов в совокупности с дефицитом топлива.
Для жилых кластеров в горных районах или на «крутых участках» (поселение Шатили и Чажаши), в виду ограниченности территории, свойственно отсутствие внутренних дворов в классическом понимании. Социально-коммуникативную функцию выполняли кровли жилых единиц, являющиеся одновременно дворами для вышележащих строений.
С функциональной точки зрения, места приложения труда были интегрированы в жилую застройку и, как правило, находились при жилой единице и занимали первые этажи, выходящие на основную улицу, что усиливало компактность расселения. Нередко в одной жилой единице проживали разные хозяева, в связи, с чем устраивались открытые лестницы со стороны улицы, ведущие на второй этаж жилого строения. Распространенным была сдача первых этажей в аренду.
Для жилых образований эпохи средневековья характерна преимущественно малоэтажная застройка, исключая соборные и административные сооружения. Высота застройки регулировалась относительно собора или центральной ратуши и не должна была превышать ее.
1.2.2 Жилая среда в индустриальный период (середина XVIII – середина XX вв.)
В данном сегменте раздела 1.2. предлагается рассмотрение «поведения» пространственных характеристик жилой среды (на примере центральных районов Еревана и Тбилиси) в эпоху растущей индустриализация, урбанизации, сопровождающейся монополией строительного сектора и рыночной экономики, в совокупности с новыми теоретическими и практическими подходами к формированию жилой среды. Также рассматривается влияние экономических реформ на характер застройки в границах жилого квартала одновременно с последствиями дальнейшего развития в периоды моноцентричной власти и плановой экономики (на примере центра Еревана).
Так, индустриальная эпоха охватывает период, начиная с середины XIX в. до середины XX в., и связана с переходом от аграрной экономики к индустриальному производству и информационному обществу.
Индустриальная революция середины XIX в., через призму теоретических концепций и смены системы ценностей при формировании жилой среды, оказала значительное воздействие на «физические» свойства пространственных характеристик жилой среды, определила дальнейший вектор развития и радикальные изменения в структуре городской и, в том числе, жилой застройки.
В целом жилая среда индустриального периода рассматривается в контексте трех векторов изменений. Первый вектор изменений связан с новым регулированием и перепланировкой городов. Второй вектор связан с появлением альтернативных теоретических концепций и новых направлений развития в формировании жилой среды. Третий вектор связан с последствиями экономических реформаций на примере России 1918 г.
Появление автоматизированного производства активизировало и спровоцировало рост промышленных предприятий, что вызвало активную миграцию населения из сельской местности. Таким образом, стремительно развивался процесс урбанизации – возрастание жизни городских поселений в жизни общества. Если в начале XIX в. в городах проживало около 3% населения земли, то в 1900 г. – 13,6%, в 1950 – 38,6% [126]. Это привело к повышению этажности застройки, появлению первых небоскребов (здание страховой компании в Чикаго 1885 г. высота 54,5 м.) и, следовательно, к повышению плотности застройки с 1,2 до 3 по коэффициенту FAR.
Появление нового механизированного городского транспорта наращивало противоречие между доиндустриальной нерегулярной планировкой с узкими извилистыми улицами и потребностями нового городского движения. Отсутствие и невозможность контроля стихийно застроенных территорий с присущим им ростом заболеваний и пожаров, определило необходимость в новом регулировании и перепланировки городов.
Таким образом, в контексте первого вектора изменений, в мировой культуре были выработаны новые принципы формирования и законы, регламентирующие правило землепользования и пограничные отношения в условиях новой застройки (проект реконструкции Нью-Йорка 1811 г., Еревана, после присоединения к Российской империи в 1828 г., Парижа бароном Османом 1848 г., Барселоны 1851 г.). В результате исследования, на примере жилых кварталов Еревана и Тбилиси индустриальной эпохи, автором были раскрыты следующие закономерности взаимосвязи внешних факторов и пространственных характеристик:
1. «Регулярная» планировка (реконструкция) городов по принципу «от улицы → к дому» → привела к увеличению размеров кварталов и приобретению геометрически упорядоченной формы, расширению улиц, увеличению площади жилых пустот;
2. Регламентация границ домовладений и пограничных отношений → зона ответственности, независимое развитие;
3. Налог 1775 г. на количество и размер оконных проемов → увеличение уличного фронта жилой единицы, интенсивность использования территории;
Так, для регулирования стихийно застроенных, неконтролируемых территорий была предпринята реконструкция на базе регулярной сетки улиц. Геометрия жилых кластеров и планировочная структура застройки формировалась в зависимости от геометрии и направление улицы. К примеру, для центральной части Еревана , после реконструкции характерно увеличение площади кварталов на 553%, в с 0,38 га (47 м x 95 м) до 2,1 га (106 м x 206 м). Для проезда городского транспорта была увеличена ширина улицы с 1 м – 5 м до 10 м – 15 м, что привело к изменению соотношения ширины улицы к высоте жилой единицы (ABCD) с 3:1, до 1:1 и 1:2,5. Кварталы стали приобретать геометрически правильную форму (см. приложение 3).
В то же время, наряду с планировочными изменениями, меняется объемно-пространственная структура формирования жилой ячейки, а именно интровертный характер застройки уступает место экстравертной пространственной организации. Если в доиндустриальный период, из соображений безопасности, жизнь семьи в основном была сконцентрирована внутри жилой единицы, что обуславливало, как правило, монотонный фасад, с редким количеством оконных проемов со стороны улицы, и более «открытый» со стороны двора, то в новую эпоху, жизнь семьи, через призму пространства жилой ячейки, стала интегрироваться в активную городскую жизнь, что, безусловно, отразилось на структурно – объемно-пространственной организации [5; 28; 29]:
1. Решетчатая структура застройки;
2. Вход в жилую ячейку со стороны улицы;
3. Со стороны улицы стали устраиваться открытые балконы.
Одновременно с увеличением площади квартала, произошло увеличение площади и геометрии жилой «антиформы» или дворового пространства внутри квартала со 174,8 м2 до 406 м2, что составляет в среднем 23% от площади участка домовладения. Планиметрические размеры дворового пространства составляли в среднем 18 м x 21 м, отношение к высоте жилой единицы – 1:1,8. Тем не менее, например в районе Авлабар г. Тбилиси, некоторые кварталы сохранили свою первоначальную планировочную структуру с повышением этажности, в связи с чем некоторые дворы колодцы составляли в среднем 70 м2.
Регламентация планировочной структуры застройки нашла свое отражение на правовом уровне, в виде сводов законов и правил землепользования, принятых в России , направленных на регламентацию границ ответственности жилых единиц, установлению правил красной линии застройки и безразрывной блокировки .
Совокупность предложенных мер обеспечило автономность и независимость развития отдельной жилой единицы в границе домовладения, способствовало повышению типологического разнообразия и силуэтности застройки.
Для повышения плотности застройки, в рамках принятых законов, городские власти увеличивали налог на количество и размер оконных проемов. Так регулировались размеры фасадов и, соответственно, размеры домовладений в красной линии застройки [62]. При этом, в границы домовладения включалась пешеходная часть улицы. На фасад выходили небольшие по площади жилые единицы, с растянутыми вглубь участка жилыми помещениями, выходящими во внутренний двор. Размер внешнего фронта жилой единицы со стороны улицы варьировался от 15 м до 30 м (район Авлабар в Тбилиси).
Таким образом, квартал конца XIX в. состоял из группы малоэтажных периметральных жилых единиц с сегрегированными внутренними дворами колодцами и ярко выраженной решетчатой структурой застройки, являющейся типологическим развитием сотообразной структуры доиндустриальной эпохи [140].
Период с конца XIX – начала XX вв. связан со вторым вектором изменений, вызванных появлений альтернативных путей развития и новых направлений в формировании жилой среды по причине нарастающего кризисного состояния городов.
В целом для эпохи характерны:
- Активизация бурного и непрерывного роста городов, вызванного продолжавшейся концентрацией производства .
- Переуплотнение застройки – вызвана отставанием темпов жилищного строительства и территориального роста городов, от роста численности населения [50; 94; 134; 158];
- Рост скорости передвижения и увеличение объема пассажиропотоков, связанных с появлением в начале XX в. автомобильного транспорта, что определило колоссальный рост территории города и городского населения [94; 158];
- Постепенное вытеснение с улиц пешеходов, связанное с доминирующей ролью общественного скоростного транспорта, как основного средства коммуникации, что определило острую необходимость прокладки и строительства городских дорог [50; 94; 134; 158];
- Промышленные предприятия, склады, фабрики, мастерские естественным образом продолжали возникать и развиваться среди жилых кварталов, что ухудшало санитарно-гигиенические условия жизни населения [94]. Тем не менее, сохраняется принцип интеграции жилой функции и места работы. Но, по мере увеличения скорости механизированного транспорта стали увеличиваться расстояния между жилой единицей и местом приложения труда [94]. Средневековый жилой дом постепенно утрачивает свои функции: из дома уходят производство, склады, торговля [50];
- Доминирование экономических законов капитализма в формировании застройки, сделавшие почти невозможным ее регулирования со стороны государственных и муниципальных органов [158].
В пантеоне теоретических концепций идеальных условий обитания можно выделить два противоположных направления, определивших новый вектор развития мирового градостроительства.
К первому относятся теоретические концепции городов-садов будущего и городов спутников во главе с Э. Говардом. Идеи Э. Говарда опирались и были во многом предопределены виденьем ландшафтного архитектора Ф. Л. Олмстеда, спроектировавшего в 1868 г. жилое образование Риверсайд в предместье Чикаго [30; 134; 158]. Ф. Л. Олмстед предлагал формирование жилого образования в виде свободно фланкирующих в парке жилых кластеров малоэтажной индивидуальной застройки загородного типа с собственными границами домовладений.
В своем проекте города-сада Э. Говард, опираясь на идеи Ф. Л. Олмстеда, развивал концепцию «городского-сельского поселения». При этом базовой интенций являлась не попытка реконструкции существующих городов, а создание новых компактных городов с низкой численностью населения, разделением малоэтажной индивидуальной селитебной зоны с небольшими приусадебными участками, расположенной в центре образования среди парков и промышленных зон, расположенных на периферии кольца.
Ко второму направлению относятся «урбанизированные» концепции, предлагающие радикальную перестройку жилой застройки исторических центров городов, полностью игнорируя традиционный уклад жизни. Наиболее яркими адептами подобного течения являлись: Тони Гарнье с его проектом «Промышленного города» 1911 г.; Ле Корбюзье с проектом Лучезарного города 1925 г.; Анри Соважа, разрабатывающего типологию ступенчатых домов с внутренним бассейном; Огюстена Рея, выдвинувшего концепцию строчной застройки по гелиометрической оси (проект реконструкции района, окружающего парк Монсо в Париже); Вальтера Гропиуса, проводившего теоретические расчеты преимущества строчной и точечной застройки [158]. Тем не менее, наиболее радикальные, революционные идеи и направления принадлежали Ле Корбюзье и его проекту «Лучезарного города» 1925 г.
Концепция Ле Корбюзье заключалась в переконцентрации горизонтальной плотности застройки в точечные вертикальные жилые дома-башни выстой в 240 м, геометрически правильно расставленные в пространстве с интервалом 129 м и окруженные общественным парком. Для сопоставления пространственных характеристик лучезарного города с уже существующими жилыми образованиями автором была смоделирована цифровая модель предложенной Ле Корбюзье жилой структуры. Выяснилось, что, размер квартала был увеличен с 2 га до 7,8 га (примерно на 390%), плотность застройки достигала 6,34 в коэффициенте FAR при балансе застройки – 8%. Площадь незастроенной территории отводимой под парк в границах квартала достигает 92%, площадь которого составляла порядка 24 600 м2. Для сравнения в жилых образованиях идентичного периода (на примере Еревана и Тбилиси), с учетом градорегулирования и предварительного планирования, баланс пустот составлял 20% – 30%, при площади внутреннего двора около 300 м2. Таким образом, принципы, заложенные в проекте Лучезарного города, определили характерные для всего XX и XXI вв. пространственные характеристики жилой среды.
Массовая апробация точечной застройки требовала многосторонних исследований в смежных областях научного знания, дабы убедиться не только в экономической целесообразности этого типа застройки, но и в ее санитарно-гигиенических достоинствах [158]. Подобные исследования, в области зависимости заболеваемости и смертности от плотности населения проводились во Франции В. Познером и П. Бурдэ, результатом которых стал вывод, что основными факторами способствующими здоровью жителей являются благоприятная аэрация и инсоляция [158]. Таким образом, была открыта дорога многоэтажным жилым домам башенного типа при условии их размещения на больших расстояниях один от другого [158]. Данный тип застройки получил широкое распространение и разрабатывался в ряде проектов таких архитекторов как А. Люрса, Э. Бодуэна, М. Лодса [158].
В виду этого, в 1933 г. на IV конгрессе CIAM была принята Афинская Хартия, на которой были утверждены базовые принципы формирования поселений. Из 111 пунктов наиболее значимыми были [30; 136; 137; 158]:
1) Принятие свободно расположенного в пространстве многоквартирного жилого блока, как единственно правильного типа жилища принцип точечной застройки высотными домами-башнями;
2) Принцип жесткого функционального зонирования территории: отдельно труд, отдельно жилище, отдельно отдых.
Выше обозначенные концепции легли в основу господствующего течения и системы ценностей в области качеств жилой среды середины XX в. – функционализму, и определили новую парадигму развития панельной застройки XX в., а также способствовали развитию микрорайонной и увеличенной квартальной планировки в России и ряде Европейских городов. С принятия Афинской Хартии формирование жилых массивов пошло по экстенсивному вектору развития.
Жилая среда в СССР в период 1917-1970 гг. Основные тенденции и аспекты формирования
В данном сегменте первой главы, на примере центральных районов столицы Армении, входящей в состав России, автор предлагает рассмотреть изменения пространственных характеристик жилой среды в контексте политических и экономических реформ 1918 г.
Помимо социально-экономических и технологических факторов, повлиявших на изменение пространственных характеристик в периоды индустриальной революции и массовой реконструкции городов, пространственная структура жилой застройки в России подверглась значительным деформациям в связи с политической революцией 1917 г.
Смена политической, и как следствие, экономической ситуации в стране, приватизация государством частной собственности внесли значительные изменения в формирование жилой среды в границах квартальной застройки. Это последствия вступления в силу Декрета ВЦИК 1918 г. «Об отмене частной собственности на недвижимость в городах» когда границы между домовладениями просто перестали существовать. В виду этого, в периоды интенсивной урбанизации, произошла структурная деформация исторических кварталов, что привело к [41]:
1. Увеличению размеров квартала;
2. Низкому уровню благоустройства;
3. Снижению безопасности;
4. Низкой социальной интенсивности использования;
5. Архитектурно-типологическому и функциональному однообразию;
6. Деструктивности.
Для наглядности можно проследить изменение пространственных характеристик дореволюционного и послереволюционного экзистенциального жилого квартала на примере центральной части Еревана по проспекту Месропа Маштоца с пересечение с ул. Туманяна (см. приложение 3).
Так, жилому кварталу с размерами 106 м x 206 м, сложившемуся в результате реконструкции середины XIX века свойственна упорядоченная структура застройки и четкая парцелляция границ домовладений (13 домовладений). Площадь домовладения составляет в среднем 1250 м2 с планиметрическими размерами парцеллы равными 53 м x 23 м. В границах домовладения расположение жилых единиц носит периметральный характер с общим внутренним двором, площадь которого достигает 300 м2, что составляет 24% от площади участка. Отношение ширины двора к высоте строения составляло 1:1. Высота строений достигала 10 м. На внешнюю сторону улицы вынесены жилые единицы, в то время как внутри двора расположены различные хозяйственные помещения, объединенные с жилой единицей открытыми балконами, террасами и галереями. Связь между строениями и внутренним двором осуществлялась посредством открытых лестниц. Со стороны внешнего фасада устраивались «даланы» – сквозные арочные проходы, позволяющие органично интегрировать камерную внутреннюю жизнь семьи с крупным масштабом улицы. Жилые строения имели общую брандмауэрную стену [28; 29].
Таким образом, жилой квартал представлял собой совокупность независимых односемейных жилых групп с сегрегированными жилыми дворами, между которыми существовали небольшие внутренние связи, создавая микрообщности. Со стороны улицы квартал обладал разнообразной силуэтностью, поскольку каждое домовладение обладало независимостью и развивалось в собственном векторе, в зависимости от жизненного цикла семьи. Надстройки, реконструкции и различные преобразования велись независимо от соседних домовладений, не нарушая их целостности и жизненного ритма. Это обусловило архитектурно-типологическое богатство жилой среды (16 различных типологий планиметрических конфигураций жилых строений) при сохранении общей структуры застройки, плотность которой составляла 1,42 в коэффициенте FAR.
Экономические реформы 1918 г. внесли значительные изменения в структуру и внутреннюю жизнь квартала и во многом определили их современное состояние.
В процессе исследования идентичного квартала в экзистенциальном состоянии на 2011 г., автором были раскрыты следующие базовые отличия и характеристики. Отмена частной собственности привела к исчезновению границ домовладений, а следовательно и зон ответственности за придомовую территорию. Это обусловило в дальнейшем структурный распад застройки и падение территориальных качеств жилой среды. Внутриквартальная территория приобрела статус общего пользования и стала находиться в собственности государства, в связи, с чем началось хаотичное внедрение типовых многоэтажных жилых единиц в устоявшуюся градостроительную ткань (см. приложение 3). Это привело к контрасту этажности – соседство двух-трех этажных традиционных жилых единиц и 17 этажных строений, и как следствие к искусственному повышению плотности застройки – 3,65 в коэффициенте FAR. Одновременно с этим деформировалась «парциляционная» структура квартала с хаотичной приватизацией земли, где только часть территории отмежевано под банки и детские сады. На смену полицентричной структуре дворовых пространств пришло моноцентричное дворовое пространство, площадь которого достигает 9 900 м2 (для сравнения 400 м2 до проведения реформ), что составляет 58% от площади квартала. Произошло обеднение типологической вариативности застройки.
Для сравнения, интересно рассмотреть жилые структуры, сохранившие принцип «дореволюционного» межевания в процессе естественной эволюции. В качестве наглядного примера можно привести современную застройку центральных кварталов Манхеттена в Нью-Йорке (см. приложение 3). Сохранение границ домовладений позволило пережить периоды интенсивной урбанизации без нарушения структуры застройки. В процессе эволюции, при увеличении численности населения, повышение этажности за счет надстройки, различных реконструкций и перестроек, происходило в рамках отведенных границ, без нарушения интересов соседей и структуры жилого квартала. В результате, каждая жилая единица, мутировав от одноквартирной к многоквартирной и до многофункционального комплекса, развивалось независимо от соседнего домовладение, с сохранением изоморфности. Это привело к компактной, разноэтажной (16-56 м), высокоплотной застройки 9,4 FAR, при небольших размерах квартала со сторонами 82 м x 44 м, что составляет около 0,91 га.
После проведения экономических реформ в России 1918 г., развитие жилой среды с 1920-х гг. в странах СНГ и частично на территории Армянского нагорья (Армения, Грузия) приняло экстенсивный характер, формируясь не по качественному, а по количественному принципу.
На примере типовой застройки района Ачапняк в Ереване, можно проследить изменение пространственных характеристик в контексте экстенсивного развития (см. приложение 3). Так, произошло увеличение планиметрических размеров кварталов с 2,1 га (106 м x 206 м) до 4,4 га (117 м x 382 м). Одновременно увеличивались разрывы между зданиями, достигающие от 45 м до 125 м, что привело к еще большему повышению площади внутриквартальных жилых «пустот» до 18 284 м2, что составляло около 81,1% от площади квартала. Соотношение интервала между строениями и высотой жилых единиц (ABCD) внутри квартала составляет 1:5, со стороны улицы 1:3. Для планировочного характера застройки свойственна материализация концепций Огюстена Рея [158], представляя собой механистическое тиражирование типовой жилой единицы (к примеру II-01) в строчной структуре. Преобладала среднеэтажная застройка (4-5 этажей) которая не позволяла достичь высокой социальной плотности населения при территории квартала площадью 4,1 га, что обусловило низкую функциональную и социально-территориальную интенсивность использования квартала (плотность 0,94 по FAR) [158].
К 1950-м гг. устарелые методы жилищного строительства не успевали за массовой миграцией жителей из деревень в города, что не обеспечивало нужным объемам, темпам и принятым программам. Нарастающий жилищный кризис требовал поиска новых решений и путей формирования, направленных на повышение в первую очередь темпов и объемов строительства.
Так, в начале 1960-х гг. советским правительством был принят курс на унификацию и стандартизацию элементов жилой застройки, путем создания панельного домостроения и разработки нормативных документов в виде СНИПов, регламентирующие пространственные характеристики застройки и принятия в середине 1960-х гг. «Единого каталога строительных материалов» [50].
Базовым элементом проектирования был принят «микрорайон», пространственные характеристики которого формировались исходя из радиусов пешеходной доступности жителей от жилой единицы до объектов инфраструктуры (детские сады (150-200 м), школы (200-300 м), поликлиники (500 м), торговые центры и места бытового обслуживания), игнорируя аспекты комфортных социально-территориальных связей и визуального восприятия видимой среды [136; 137].
Подобная политика и принципы формирования материализовалась в следующих пространственных характеристиках, рассмотренных автором на примере типового района Бангладеш в Ереване: размер микрорайона в пределах транспортных магистралей увеличился с 4,1 га до 52 га (596 м x 882 м), застроенного 80 м жилыми единицами со 190 м – 200 м, интервалами между противоположными строениями. Застройка носила «моноцентричный», периметральный характер с разрывами для аэрации и инсоляции жилых ячеек с характерной плотностью в 3,27 по коэффициенту FAR. Площадь жилых пустот достигала 36 000 м2, что составляло около 87% от площади участка. Ширина дворового пространства в 2,5-3 раза превышала высоту жилых единиц, отражая соотношение 1:2,5, 1:3. Типология жилых единиц ограничивалась угловыми и центральными секциями.
Важно отметить, что сложившиеся пространственные характеристики были во многом предопределены и заложены в теоретических концепциях и принятых программах 1933 г., обозначенных Афинской Хартией.
1.2.3 Жилая среда в постиндустриальный период. Современное состояние и тенденции развития
В данном разделе рассматриваются современные тенденции, базовые направления и пути развития жилой среды (см. приложение 3).
В конце 1960-х – начале 1970-х гг., общество переходит в новый постиндустриальный или информационный период, связанный с развитием интернет технологий, все более растущим автомобильным движением, тенденциями глобализации, всесторонней ориентацией на коммуникацию и тенденциями к субурбанизации.
В этих условиях, утвердившиеся в середине XX в. и продолжающие существовать в конце столетия принципы и система ценностей в формировании жилой среды, обозначенные Афинской Хартией 1933 г., привели к растущей национально-расовой сегрегации населения, функциональной ограниченности, массовой автомобилизации, лишившей вариативности и свободы передвижения жителей, превратив их в ранг «пешехода», экспоненциальному расползанию городов в совокупности с ростом анонимности и безразличности жителей.
Комплекс обозначенных тенденций определили необходимость отказа и значительного пересмотра позиций и системы ценностей принятой Афинской хартией CIAM в 1933 г., в связи, с чем стали вырабатываться новые концепции и приоритетные направления в формирования городов и, в частности, жилой среды. Формирование жилой среды перешло от «экстенсивного» к «интенсивному» пути развития.
В архитектурной теории и практике намечается тенденция возврата ценностей традиционных жилых образований, в связи с чем появляются различные теоретические концепции и новые парадигмы развития, такие как метаболизм, феноменологическая парадигма, новый урбанизм и устойчивое развитие, отраженные в трудах Джейн Джекобс («Жизнь и смерть больших американских городов» 1958 г.), Кевина Линча («Образ Города» 1960 г.), Кисе Курокавы, Кристиана Де Портзампака, Стефана Полизоидеса, Константина Доксиадиса («Экистика»), Бернарда Рудовски («Архитектура без Архитекторов»), Анри Лефевра («Идеи для концепции нового урбанизма»), Генри Леннарда [1; 27]. Совокупность данных направлений сводится к антропоморфности, возврату «человеческого фактора» как ключевой ценности архитектурно-пространственный среды. Изучаются взаимосвязи и взаимовлияния пространственной среды и человека, через призму социально-психологического, визуального и поведенческого аспектов восприятия, что связано с появлением новых научных направлений, среди которых «Проксемика» Эдварда Холла, «Видеоэкология» В.А. Филина. Комплекс обозначенных тенденций и системы ценностей легли в основу новых подходов и принципов формирования жилой среды.
В результате исследования современного зарубежного опыта формирования жилой среды, автором были раскрыты следующие основополагающие направления, тенденции и принципы, определившие характеристики жилой среды.
Перовое направление связано с принципами адаптации жилого пространства в зависимости от потребностей населения и изменяющихся внешних условий. С подобной идеологией связывают зародившееся в середине 1960-х гг. направление метаболизма во главе с Кензо Танге и Кисе Куракава, развивающие идеи органической, живой, не завершенной модели пространства, адекватно реагирующей на развитие общества, определяющей способность к саморазвитию жилой структуры [94]. Одним из базовых способов являлось ячеистое построение жилой единицы, за счет тиражирования заданной жилой ячейки. Наличие пустот создавало «бонусное» пространство для развития жилой ячейки, а также способствовало вертикальному развитию с сохранением «изоморфности». Ярко выраженная «ячеистость» в структуре застройки, позволяет органично интегрировать жилую структуру как в исторически сложившуюся градостроительную ткань, так и в деструктивные пространственные структуры, синтезируя в себе «субурбанизированные» и «урбанизированные» масштабы застройки. При интеграции в плотную градостроительную ткань, сохраняется идентичность, приватность и узнаваемость жилой единицы.
Примером воплощения данного направления является совместная постройка К. Курокавы и М. Сафди в 1967 г. жилого комплекса «Хабитат» в Монреале, идеи, которой легли в основу многих современных проектов жилых образований, таких как жилой комплекс в Ханое во Вьетнаме, разработанный архитектурной студией «C+A» [110, с.57], вертикальную деревню «Ski Village» группы MVRD [23; 175], жилого дома Mountain Dwellings («Дом-гора»), построенного датской студией BIG (Bjake Ingels Group) в Копенгагене [23 c.76; 162].
В контексте способности к саморазвитию, актуализируется тенденция привлечения к проектированию будущих обитателей. Данный принцип лег в основу проекта поселка «Quinta Monoroy» 2004 г. архитектора Alejandro Aravena [161].
Второе направление связано с функциональной интенсификацией жилой среды. Как отмечалось ранее, принятое Афинской Хартией функциональное разрежение, подразумевающее пространственную дифференциацию места приложения труда, отдыха и жилья, привело к расползанию городов. В связи с этим, для ограничения функционального и территориального роста городов появилась необходимость перехода от «экстенсивной» к «интенсивной» модели градостроительства, предполагающая теорию интегрированного урбанизма [50, с. 144]. Основой данной теории является совмещение в жилой зоне зданий различного функционального назначения. Новый вектор развития нашел отражение в формировании многофункциональных жилых комплексов и различных современных проектов «мегаструктур» (OMA/AMO «Жилой комплекс в Сингапуре The Interlase») [23; 178].
Третье направление подразумевает принцип «открытого квартала», предложенного в 1970-х – 1980-х гг. французским архитектором Кристианом де Портзампарком [66]. В основе данного принципа лежат дискретность, открытость и прозрачность застройки, способствующие органичной интеграции новой застройки в уже сложившуюся градостроительную ткань, особенно в условиях реконструкции. Принцип «дробности» в формировании жилой среды широко используется в деятельности российских и зарубежных архитекторов (Юрий Григорян «Проект Меганом», Сергей Скуратов, Казио Седжима, Рю Нисшизава «SANAA», проекты реконструкции центральной части Парижа Кристиана де Портзампарка и др.).
Проект жилой застройки «SEIJO TOWN HOUSES», архитектурной студии SANAA, наглядно иллюстрирует материализацию ценностей феноменологической парадигмы, через призму концепции «открытого пространства» в пространственных характеристиках жилой среды (см. приложение 3). Так, для жилой структуры характерна малоэтажная застройка с плотностью 0,91 FAR (0,92 – в первобытном поселении Чатал-Хююк) при площади квартала 0,25 га (83 м x 31 м). Дискретное расположение жилых единиц формирует полицентричную структуру застройки (11 жилых пустот в границах участка застройки) с небольшими по площади жилыми «пустотами» – Sср = 53 м2 (в доиндустриальном периоде 21 м2). Баланс жилых пустот, от общей площади составляет 49%. При высокой плотности застройки, сохраняется прозрачность, пешеходная и визуальная проницаемость жилой застройки, с охранением социально-территориальных связей и добрососедских отношений.
Таким образом, прослеживается своеобразная историческая цикличность, характеризующая возврату к ценностям пространственных характеристик традиционных жилых структур.
Раздел 1.3 Выводы по первой главе:
1. В процессе исследования определено понятие качеств жилой среды и традиционных ценностей в системе качеств жилой среды. Обозначены категории, выражающие качества пространственных характеристик жилой среды.
Качества жилой среды характеризуются совокупностью пространственных характеристик, сформированных в результате принципов и способов формирования, продиктованных комплексом внешних и внутренних факторов. На основе понятия качеств жилой среды, предложена система «обитатель ↔ [принципы и способы формирования пространственные характеристики] ← внешние факторы». В рамках системы раскрыто понятие традиционных ценностей в области качеств жилой среды, характеризующихся совокупностью пространственных характеристик сформированных в результате принципов и способов формирования из века в век репродуцируемых людьми, без каких-либо значительных изменений, продиктованных, преимущественно внутренними факторами (потребностями обитателей) в зависимости от средового контекста, в процессе естественной эволюции.
Сформулированы категории, выражающие качества пространственных характеристик жилой среды: размер квартала, характер и планировочная структура застройки, границы, функция, плотность, габариты и количество жилых пустот, фигура жилых пустот, баланс жилых пустот, этажность застройки (см. приложение 2).
2. На базе понятийного аппарата исследования, в результате ретроспективного анализа, составлен временной «инфографик», иллюстрирующий эволюцию пространственных характеристик жилой среды в процессе смены основных исторических эпох (доиндустриальный период индустриальный постиндустриальный период), в зависимости от технологического, политического и экономического аспектов определивших систему ценностей и принципы формирования каждой эпохи. Инфографик представлен в виде декартовой системы координат, где координата «X» эквивалентна смене исторических эпох «ДИ И ПИ», соответственно, координата «Y» обозначает линейную зависимость «A B C», в виде трех тематических коридоров: A – технологический, экономический, политический аспект, B – продиктованные коридором А системы ценностей и принципы формирования, С – категории пространственных характеристик, продиктованных суммой коридоров «A + B C» (см. приложение 3).
3. Представлена комплексная картина эволюции пространственных характеристик жилой среды в зависимости от технологического, политического и экономического аспектов определивших систему ценностей и принципы формирования каждой эпохи на примере территории Армянского нагорья.
4. Составлена диаграмма эволюции пространственных характеристик (показателей) жилой среды, наглядно иллюстрирующая основные периоды деформации под воздействием внешних факторов (см. приложение 4).
5. Выявлено, что пространственные характеристики претерпели значительные изменения в период индустриальной революции к 1900 г., в среднем на 1400 % относительно древних поселений: размер квартала с 0,17 га до 2,1 га; плотность с 0,92 FAR до 1,42 FAR; S жилых пустот с 21,51 м2 до 406 м2; баланс пустот от общей площади застройки с 8% до 52,4%; ширина улицы с 1 м до 15 м; ширина двора с 10 м до 30 м;
Период с 1900 г. по 1930 г., характеризуется увеличением (в усредненных показателях на 400%): размер квартала с 1,42 га до 7,8 га; плотность застройки с 1,91 FAR до 6,34 FAR; площадь жилых пустот (дворов) с 300 м2 до 24 000 м2; баланс пустот в границах участка застройки с 22% до 92%, интервал между жилыми единицами во внутриквартальном пространстве с 30 м до 130 м; ширина улицы с 10 м до 50 м, этажность с 15 м до 380 м.
К концу XX века на 700%: размер квартала с 7,8 га до 52,6 га; плотность с 3,65 FAR до 3,27 FAR; S пустот с 24 600 м2 до 36 641м2; баланс пустот с 38% до 86,6%; ширина улицы с 50 м до 150 м; внутридворовые интервалы с 130 м до 200 м.
Приложение 2.
