Всё размещают между строк, у них расчет на долгий срок…
Владимир Высоцкий
Владимир Высоцкий
В этом году Россия показывает на биеннале в Венеции «Ярмарку идей» (кураторы – институт «Стрелка»: преподаватель Дарья Парамонова, куратор публичной программы Антон Кальгаев и директор института Брендан МакГетрик).
Fair Enough – так в оригинале называется проект, принесший нашему павильону Специальное упоминание (special mention) жюри биеннале, и, строго говоря, это словосочетание можно перевести как «вполне справедливо». Между тем, как мы уже рассказывали, в названии присутствует игра слов, fair – ярмарка, enough – достаточно. «Достаточно ярмарки» – не вполне перевод, но похожий смысл в названии определенно присутствует. Игра слов заложена также и в девизе экспозиции (он написан розовыми неоновыми буквами над балконом на фоне лагуны; такая же ярко-розовая форма у девушек-консультантов): «Russia`s past, our present» – это и «Прошлое России – наше настоящее», и «Прошлое России – наш подарок». Иными словами, уже на уровне названия наш павильон намекает: все, что вы в нем увидите, не так однозначно, как кажется на первый взгляд. И именно с этим пониманием лучше всего отправляться внутрь.
Внутреннее пространство павильона нарезано на небольшие стенды, обрамленные характерными алюмиевыми рамками c типовыми заголовками, – такие можно увидеть на любой из многочисленных ЭКСПО во всем мире. Решение стендов, каждый из которых оформлен в собственном стиле, также имеет узнаваемый «коммерческий» налет. Это и обилие рекламной печатной продукции, и броский, если не кричащий графический дизайн, и, конечно, широко улыбающийся представитель «компании», по первому зову готовый поведать о выпускаемой продукции. Правда, в роли продукции здесь выступают русские архитектурные идеи XX (и начала XXI) века, якобы поставленные на успешные коммерческие рельсы, а в роли представителей – архитекторы, критики и историки архитектуры. Для каждой темы был придуман фирменный стиль, слоган и логотип, форменный костюм «продавца» и написан шутливый текст, призванный «продавать продукцию» – работа коммерческой выставки имитирована по полной программе и сопровождена столь же кичевым каталогом с пестрым дизайном страниц и разными шрифтами.
К слову, наличие «консультантов» как части экспозиционного перформанса – важная особенность выставки; во время вернисажа она превратилась в праздник общения: «представителей» слушали охотно, а так как люди подобрались включенные в тему, способные поддержать разговор, то и раздражающие внешние атрибуты «продажников» приятно контрастировали с тематикой – на самом-то деле говорили не о товарах, а об идеях (надо сказать, что похожий формат «консультирования» был также использован в павильоне Швейцарии, но там обстановка скорее архивная, спокойная, а в русском павильоне, наоборот, очень шумная; впрочем, консультанты разъехались и теперь выставка работает без своей важной вернисажной части).
Отобрать знаковые темы века «Стрелке» помогли 50 консультантов, в числе которых Анна Броновицкая, Владимир Паперный, Григорий Ревзин, Марк Хидекель, Марина Хрусталева, Александр Ложкин, Дмитрий Швидковский, Марк Меерович, Дмитрий Фесенко и многие другие, – их имена перечислены длинным списком при входе в павильон.
Каждая идея предлагается для «продажи» и распространения по всему миру: причем если пойти направо (дача, дворцы пионеров, ВХУТЕМАС, Чернихов) предложение поначалу выглядит серьезным, слева же от входа (новодельный Военторг, ретроразвитие) как-то сразу легко понять, что участвуешь в розыгрыше. Впрочем стенды перемешаны, есть более, есть – менее очевидные.
Список «продаваемых на ярмарке» русских идей получился довольно пестрым. Предсказуемо важное место, примерно четверть, занял авангард: мультимедийный выставочный дизайн Лисицкого («пространство Лисицкого не описывает существующую реальность, оно представляет желаемое будущее и организует массы в коллективном усилии по его достижению»); образовательные методики ВХУТЕМАСа; идеи Чернихова (в каталоге опубликовано воображаемое интервью с ним), «самодостаточный» дом Наркомфина, «рамаблоки» из мусора, предложенные во время войны переквалифицировавшимся в архитекторы художником-супрематистом Лазарем Хидекелем, и круглые бани архитектора Никольского (одну из которых недавно спасали от сноса в Тюмени).
Проекты знаменитых круглых бань архитектора Никольского легли в основу «бизнес-идеи» компании Circularity, предлагающей строить похожие бани в странах, испытывающих недостаток в пресной воде и не имеющих развитой культуры гигиены. Выразительная и предельно эргономичная форма круглой бани позволяет убить двух зайцев – поясняет консультант Константин Бударин, – возвести знаковое сооружение и способствовать более экономному расходу воды. Многочисленные диаграммы, украшающие стенд, во-первых, агитируют за поход в баню (принимая душ, человек на такое же наведение чистоты в среднем тратит в 3-4 раза больший объем воды), а во-вторых, анализируют, в каких странах мира круглые термы были бы особенно уместны. Нельзя не оценить и английский слоган проекта Therms for good terms («Бани во имя улучшения условий быта», но «крылатость» фразы в переводе, конечно, теряется), а также прекрасно сделанные макеты со съемными кровлями, позволяющими заглянуть внутрь построек Никольского.
Дом Наркомфина одноименная «компания» называет на своем стенде универсальным примером городской застройки, подходящим для размещения практически любых функций: из проекта Моисея Гинзбурга предлагается сделать «Наркомфин-велнес», офисный комплекс «Наркомфин» и даже исправительную колонию, что, в свою очередь, наводит на мысли.
***
Между тем показать в павильоне только «наш великий авангард» было бы, вероятно, слишком академичным, так что остальные три четверти экспозиции заняты совершенно другими вещами.
На полюсе, противоположном авангарду – идея ретроразвития «последнего утописта» Бориса Ерёмина; ее представляет на стенде Retroactive development – с бордовыми стенами, бидермайровским фарфором и акварельками зданий, которые можно было бы восстановить в прежних формах, критик и журналист Александр Острогорский. Примерами служат ХХС и строящееся здание берлинского дворца. В каталоге можно найти карту уничтоженного во всем мире наследия (каковое предполагается восстановить), в том числе не только разрушенные талибами афганские статуи Будды, но и памятник Сталину в Праге, например.
Рядом еще более острая тема – Financial Solutions с девизом «Так же, только лучше» представляют Военторг и гостиница Москва, символизирующие практику создания новоделов с расширенными подземными площадями.
Круг ретроидей замыкает стенд Estetika Ltd. (он встречает посетителя сразу на входе, – чтобы, вероятно, сразу и посильнее огорошить) – стенд посвящен русскому стилю и предлагает украсить «что угодно» допетовскими резными орнаментами. Напротив – стенд Shape inspirations, где в виде макетов собраны знаковые формы российских зданий за 100 лет (формы также предназначены для тиражирования и продажи). Консультант стенда Estetika Александр, рассказывая о своей теме национальной идентичности, прикладывал кусочек резьбы к любому объему на соседнем стенде, доказывая таким образом, что орнамент может преобразить совершенно все. Эта пара «форма – орнамент», фланкирующая вход, вместе смотрится изумительно и тоже, вероятно, обозначает два полюса века: национальный орнамент и авангардная пластика (хотя среди макетиков представлена не только она) противостоят друг другу как два столпа русского XX века.
Центр главного зала занят, – иначе не скажешь, – «Мавзолеем Щусева»: это серый куб Shchusev architects с лестницей, на которую можно подняться и посмотреть на суетящиеся головы посетителей сверху, как Брежнев с трибуны; каждый может ощутить себя немножко в роли члена Политбюро. Ассоциация неслучайна, Щусев построил и Мавзолей, и павильон России в Джардини, – в этом году павильон отмечает свое столетие.
Идеи послевоенного времени представлены на выставке домом на Тульской, «Домом нового быта» Натана Остермана и проектом Prefab, – последний, логически развивая идеи панельного домостроения, предлагает услуги по промышленному демонтажу и переработке отслуживших свое «хрущевок»; в каталоге эта тема представлена полным переводом речи Никиты Сергеевича об излишествах, теперь ее смогут прочитать многие иностранцы.
«Дом-корабль» на Тульской отдан «компании Ark-Stroy»: Ark переводится как «ковчег», а дом был в свое время построен (для работников министерства Атомной энергетики) очень прочным, в сущности это дом-бункер, символ холодной войны – кураторы представили его способным пережить любую катастрофу: землетрясение, Кракена, и всякие войны.
Пример «Дома нового быта» на стенде «компании» New Byt Lab «продает» методики «анализа больших объемов данных» для рыночного планирования инвестиций в жилье. Дом, строительство которого было завершено в 1969 году, в свое время был призван, ни много ни мало, приблизить строительство коммунизма и выработать новые стандарты социалистического быта: обобществленного, но снабженного современными удобствами. В 1960-е над проектом работало больше 20 исследовательских институтов и еще потом два года ученые наблюдали за жизнью в доме – сообщает нам стенд. Процесс наблюдения наглядно продемонстрирован на макете: мы можем заглянуть в жилые ячейки со снятой крышей, и, почувствовав себя «большим братом», понаблюдать на мини-экранах за живущими в квартирах людьми. То ли ирония, то ли ошибка при сборке заставляет людей входить-выходить сквозь стены, минуя двери.
Есть и темы, которые не вполне вписываются в хронологию, а представляют собой архетипы русского и советского мышления в целом: дача, дворцы пионеров, метро, ВДНХ и «Тур по Архипелагу». Последний посвящен постройкам русских и советских архитекторов за рубежом, здесь главный герой – бассейн для пингвинов, построенный в 1934 году эмигрантом Бертольдом Любеткиным в лондонском зоопарке. Поэтому символ воображаемой «туристической компании» – пингвин, он же украшал и шапку девушки-консультанта и придуманный паспорт путешественника, нарисованный на буклете. Зарубежных построек получилось прискорбно мало, даже с Афганистаном и Кубой; особенно если сравнивать с американским павильоном, который показывает в этом году то же самое, но всерьез.
Идея стенда ВДНХ, прямо скажем, не вполне ясная при первом рассмотрении, – живучесть выставки-парка, который, несмотря на ни что, в последние годы посещают все больше.
Московское метро подано как мощное средство агитации (к примеру, пробуждения национальной гордости: на витражах, отсылающих к «Новослободской», в Лондоне изображены девочки с хиджабах, в Бостоне – железная нога инвалида, а на центральной мозаике, сюжет которой заимствован из «Комсомольской», лица строителей оказались узнаваемо таджикскими). На стенде советских дворцов пионеров – их представляла историк Анна Броновицкая, с девизом «Просвещение вместо развлечения», – сурово зачеркнут Диснейленд и показаны рисунки детей из архитектурной школы-студии «Старт» (многие посетители вернисажа хотели их купить).
Юмор «дачного» стенда (Dacha Co-op) заключен в том, что дача трактована как прежде всего «место хранения» (а не жилья) – только более гуманное и гибкое, в отличие от «холодного и типового индустриального хранения». Аналог распространенных в мире, а теперь уже и в Москве сити-боксов, в которых – бонус! – еще и можно жить. Многие свозят на дачу всякий хлам, так что юмор будет близок… Типология «дачных хранилищ» разработана досконально и включает все варианты от сарая до «поместья» на 2,5 тысячи кв. метров.
А еще (по слухам, не подтвержденным документально, да и вообще никак не подтвержденным) в проекте был стенд Гулага, но кураторы сняли его (самостоятельно, безо всяких указаний сверху).
«Друзья, да и абсолютно все, с кем мы советовались, говорили: что вы делаете? Нельзя везти такую выставку в Венецию! Но мы рискнули и были поняты» – рассказала нам во время вернисажа сокуратор павильона Дарья Парамонова. Впрочем, из объяснений сокуратора следует, что не только пародийно-коммерческая стилистика, но и многие, очень многие детали и смыслы в проекте павильона были продуманы и, значит, совершенно осознанны. В частности: консультанты «работали на стендах», создавая суетную, но увлекательную атмосферу бесконечного общения, только в дни вернисажа, уже 8 июля павильон опустел. «Это был рассчитанный эффект – объясняет Дарья Парамонова, – на коммерческих ЭКСПО происходит то же самое, шум и суета дней открытия сменяется легкой полузаброшенностью потом, мы хотели поймать и это ощущение тоже».
***
Так или иначе, авторы павильона показали себя как тонкие мастера шифрования смыслов, передачи и переосмысления их через пародию и иронию – пестрая ткань выставки неоднородна и нелогична, чему оправданием служит образ коммерческой ЭКСПО, где объединение тем происходит по случайному, рыночному принципу. За очевидным рыночным флером следует повсеместная и, вероятно, виртуозная игра английских слов (она здесь везде, в названиях, слоганах каждого стенда как минимум), которая переносит нас куда-то к Алисе в стране чудес: что за страна такая? Когда «сказка лопнет», когда Алиса вырастет и чудная страна идей станет для нее тесной?
Зрителя постоянно подстерегает что-то вроде балагана, фокуса, обмана, перевертыша: бренды и компании – придуманы, консультанты – не коммерсанты и ничего не продают, продать это невозможно, да и надо ли это покупать? Европейское жюри биеннале увидело верхний слой – ироническое прочтение «языка коммерциализации архитектуры», но нет ли за ним еще другого слоя?
Мы, к примеру, привыкли за отсутствием материальных достижений гордиться великими идеями, которые Россия подарила миру в XX веке. Выставка Fair Enough, ярмарка, навязывающая эти идеи как товар, – прекрасный повод задуматься: а какие именно великие мысли мы миру подарили? Насколько они прекрасны и, вообще, – безопасны ли?
За буффонадой местами (даже после исключения легендарного стенда Гулага) проглядывает образ злого клоуна: за big data прячется big brother, Наркомфин отлично подходит для колонии, баня Николаева, шедевр и драгоценность, предлагается третьим странам как «машина для мыться»; многое наизнанку, и многое следует понимать наоборот (как, например, в телевизоре – к чему россияне привычны). Детям зачеркнули Диснейленд, и просвещаться им, не развлекаясь, теперь во дворце пионеров. Ярмарка идей оборачивается праздником идеологии: аванградной-революционной, сталинской, ретроспективной лужковской – набором идеологических паттернов, которые Россия, как то следует из пародийной концепции павильона, «продает» теперь всему миру. Иностранцы, судя по отзывам, довольны, им предложили новую матрёшку, да еще и с самоиронией в комплекте. Купят ли? Возьмут ли поиграть? Или откровенно-яркая обложка отпугнет и «сказка лопнет» наконец... Не довольно ли ярмарки?