Фабрика наглядных пособий

Юлия Зинкевич, руководитель проекта АРХИWOOD, беседует с Иваном Овчинниковым об АрхФерме, фестивале «Города» и о том, зачем ему все это нужно.

mainImg
«Видимо это карма – ночами спасать объекты от сильного ветра.
В пурге, при слабом свете луны, на высоте и с шуруповёртом в руках».
  Ivan Ovchinnikov, facebook, март 2012


Первого апреля АрхФерме в Тульской области  исполнился  ровно год. Организаторы пережили первую зимовку, два фестиваля – летний и зимний, на ферме функционирует собственное производство, где делают деревянную мебель, стенды, и объекты под заказ. Теперь гостям АрхФермы нет необходимости разбивать палатки на сеновале – можно вполне комфортно разместиться в разномастных домиках с продуманными компактными спальными местами. Каждые выходные здесь гости – местные школьники приходят в кружок «умелые руки», московские друзья-архитекторы, фотографы, художники и редакторы модных журналов приезжают поупражняться в приготовлении сложносочиненных блюд на местной кухне. Коровы, прошлым летом встречавшие гостей задумчивым мычанием, переехали жить на другую ферму. Зимой их место занимали призрачно-ледяные собратья – герои инсталляции, созданной в феврале для фестиваля «Жар.Город». К весне, правда, ледяные коровы растаяли, освободив место для новых экспериментов.

На часах – три ночи. Лекция про деревянный конструктивизм только что закончилась. Раньше Ваня  просто не мог покончить с делами.  А мне о стольком нужно спросить…
Иван Овчинников на фестивале «Зеленый город». Фотография Ани Черновой
Место на ферме. Фотография Ивана Овчинникова

Юлия Зинкевич: Что в ближайших планах у АрхФермы?

Иван Овчинников:
Уже в мае начало эксперимента с пермакультурой и street-art фестиваль на природе, потом в июле фестиваль SEASONS, а самое главное – ферма начинает заселяться первыми арендаторами.

В этом году мы хотим попробовать новый формат фестиваля "ГОРОДА". Название фестиваля «В_месте» – это и про место и про коллективное творчество. Любой, не обязательно архитектор, может принять участие в конкурсе на объект, который был бы продолжением Места, и, вырастая из окружения и обстоятельств, раскрывал бы его внутренний потенциал. Реализация возможна в течение всего лета, а две недели в августе будет интенсивное строительство с традиционными семинарами и лекциями. Чтобы почувствовать и понять пространство, с которым предстоит работать, мы устраиваем 29 апреля семинар с выездом на местность.  А на АрхМоскве мы хотим показать результат – присланные на конкурс работы.

Начало пути

Закончив в 2003 году МАРХИ, ты сразу почувствовал себя самостоятельной единицей?
 
Ну, наверное, у кого насколько наглости хватает, тот настолько и чувствует.
Спроектировать маленький домик – да, а спроектировать действительно большое здание я до сих пор не в силах. Сейчас мне это и не интересно. Проектирование больших объектов – это долгие годы, от идеи до реализации, а мне терпения не хватает, ведь здесь у меня несколько объектов за день. Я решаю все: от больших планировочных задач, заканчивая мелкими деталями крепления.
Макет моста на 2 курсе МАрхИ

То есть, ты спринтер, а не марафонец. Тебе нравится быстро добежать и чтобы вот оно всё было, и можно было пощупать.

Мне нравится результат. Потому, что за  несколько лет работы в мастерской Андрея Асадова, я ощутимого результата так и не получил.

В асадовской мастерской же всё время что-то строят?

Да, но вот пример – одно здание в Чимкенте, над проектом которого я трудился. Мы его спроектировали, отдали эскиз, а заказчик сказал, что ему дорого с нами работать и пропал. Через два года присылает письмо, фотографии и приглашает, приезжайте… Было похоже. Они внесли какой-то свой местный колорит, казахский, и чудесно получилось.
Проект развлекательно центра, в проектировании которого Иван Овчинников участвовал во время работы в мастерской А.Асадова

А в Москве есть какие-то дома, про которые ты можешь сказать, что ты руку приложил?

Да. Сейчас достраивается «Олимпик боулинг центр» на Олимпийском проспекте. Там придумывали общий образ до меня, но я года полтора его вёл.

Тюрьма и сума
«Тема диплома не прошла даром.
Ты из любого помещения метр на метр теперь
можешь создать шестиместную спальню»
  Жена Галя
Между окончанием института и началом работы в архитектурной мастерской Иван успел не только попутешествовать, но и посидеть в тюрьме.

(Смеётся). Моей  темой дипломного проекта была «Реконструкция тюрьмы» на кафедре «Пром» у Андрея Леонидовича Гнездилова, он в «Остоженке» работает. Тюрьма – это очень интересный, технологичный, структурированный объект, с достаточно жёсткой функцией, еще Пиранези вдохновлялся этой темой. Мне нравится, когда в проекте есть чёткие рамки, а не просто безумный полёт фантазии. Ещё год я делал диплом: изучал всякие басни, прибаутки, узнал все тюремные анекдоты через интернет. Среди своих знакомых я никак не мог найти человека, который бы сидел. В общем, сдал диплом…
Иван Овчинников. Дипломная работа

То есть образно «посидел в тюрьме»?

Да нет, и в жизни пришлось. Я по жизни турист-путешественник, все детство путешествовал на катамаранах по бывшему СССР. А после сдачи диплома поехал автостопом по Европе. Швейцария тогда ещё не была Шенгеном, а я решил заехать к семейным друзьям в Цюрих и нелегально перешёл границу Франции со Швейцарией. Меня остановила дорожная полиция, а я без визы. Три дня просидел в СИЗО в Цюрихе. Линейки не было, но давали бумагу, чтобы письма писать, я знал, что бумага А4 – это 210 на 297 мм, и измерил ей все габариты, все размеры светового проёма, высчитал, соответствует ли это нормам, в общем, весело провёл время. Потом меня депортировали.
Депортация из Швейцарии. В аэропорту с полицейским

Папины гены

Ты из архитектурной семьи?

Да, папа у меня учился в МАРХИ, закончил с красным дипломом. Два года проектировал бомбоубежища, а потом  делал самые лучшие макеты на всю страну, которые ещё и двигались, для павильонов Космос на ВДНХ и Политехнического музея. Это были ноу-хау. Была такая фабрика наглядных пособий.  Он пошёл туда младшим макетчиком и за полгода стал самым молодым бригадиром за всю историю этой конторы. А потом занялся оформлением всяких праздников – у нас был сосед по квартире – директор дворца пионеров на Ленгорах.
Папа, Василий Овчинников
Династия продолжается: сын Ивана Данила Овчинников

Бизнес свой он открыл в начале перестройки. Папа не просто придумывал, а  ещё и делал руками. Оттуда у меня такая любовь к ручной работе, к инструментам, к станкам. А потом папа стал делать мебель для банков, и вот до сих пор делает. Все придумывает «от и до». Они были одними из первых по России – основные поставщики Сбербанка, нестандартной мебели, бронированных кассовых узлов.

И ты в этом участвовал?

Я на этом всём вырос.  Меня папа учил пилить-строгать с малых лет. Очень много и долго работал у отца. Сборщиком мебели, конструктором, менеджером. В первый раз я пришёл ещё до школы. И половину института прогулял, потому что мне интереснее было в цеху  собирать мебель. А потом я несколько лет вёл проекты банков, начиная с  планировок и заканчивая всей «рабочкой» этой мебели.

А почему ты тогда пошёл к Асадову, а не остался у папы?

Потому, что была идея поучиться большой архитектуре, набраться знаний. В итоге я научился рисовать красивые картинки, но реальному строительству не научился.

Как ты попал в мастерскую?

После швейцарской тюрьмы, напутешествовался, вернулся домой и решил, что надо идти заниматься архитектурой. У меня было несколько вариантов, и сначала я пошёл к Башкаеву. Он говорит: приходи, я могу тебя взять помощником архитектора, будешь первые полгода проектировать квартиру, которая у нас сейчас идёт, а потом посмотрим. И чуть ли не в тот же день пошёл просто так на собеседование к Асадову-старшему, он посмотрел мое невзрачное на тот момент портфолио и говорит: «О!»…

И что там было в портфолио?


Тюрьма, мои макеты институтские. Асадов говорит: отлично, у нас идёт сейчас большой многофункциональный комплекс, будешь ведущим архитектором. И я подумал, что это интереснее, чем первые полгода помогать проектировать квартиру. На следующее утро я пришел к Асадову, но комплекс уже «отвалился». Две недели я посидел, а потом перешёл к младшему, к Андрею Асадову. У него проработал два года, а потом началось совмещение с «общественной» деятельностью.
Проект жилого микрорайона на месте ДОК-17. Сделано в мастерской А.Асадова. В конкурсе победили, но объект не построился.

Разведчики А и И


Как появился  фестиваль «Города»?

Началось все в 2005 году. Я работал  в мастерской у Андрея Асадова. Вот с ним-то мы и придумали первую вылазку, такой одноразовый open air. Костяк первых фестивалей составляли московские мастерские.

Это была Ваша общая идея?

Да, у нас с Андреем очень хорошо вместе получается придумывать. Есть такая игра «английские разведчики»… Надо сначала сказать одно слово, потом  второй должен угадать продолжение, и мы в таких играх идеально друг друга дополняем. Просто мы мыслим одинаково, и притом, что Андрей был начальником, я никогда не стеснялся ему сказать то, что думаю.

И до сих пор я часто с Андреем советуюсь, хотя Андрей уже почти не занимается организацией, его мнение для меня часто оказывается важным.

Ему стало неинтересно?

Ему это всё также интересно, просто фестиваль – безумная работа, а Андрей всё-таки тянет мастерскую.

То есть организация фестиваля требует много сил, совмещать нельзя?

У фестиваля есть организационная часть и есть реальное строительство. И здесь надо не только уметь топором махать и бензопилой пилить, а  реально знать, как сделать так, чтобы вода не замёрзла в шланге. Такие вопросы мне приходится решать сотни раз за день: как провести электрику, как сделать тот или иной узел. Это работа.

Ёлки и Города

Как состоялся первый фестиваль?

Галя, моя жена, хотела, что бы наш сын ходил на ёлки в Союз архитекторов. А как мне вступить туда такому молодому? И в Союзе мне говорят – вот у нас сейчас организуется субботник в Суханово, приезжайте, может придумаете что-то интересное, примем сразу же. Мы поехали с Андреем Асадовым, походили, посмотрели и подумали, что было бы здорово собраться тусовкой архитекторов на выходные и заодно что-то построить. Например, отреставрировать разрушенную пристань. Так придумали первый «Город». Кстати, Данилка, мой сын, один раз сходил на ёлку в Союз архитекторов. А я так и не вступил в Союз, потому что мне расхотелось.

И как все прошло в Суханово?

Первый open air назывался «Город на воде», мы реставрировали пристань, и собралось человек сто пятьдесят  на пространстве длиной метров двадцать и шириной от двух до пяти.
Город на воде. Фотография Александра Асадова

Я отчетливо помню, как сам разгружал первый КАМАЗ материалов, который туда приехал. Тогда это ассоциировалось с Союзом архитекторов.

Это были короткие истории, на выходные?


Да, так мы провели три фестиваля. Зимой строили, в основном, из снега, потому что мы тогда ледяных технологий не знали… Это был выезд на выходные, безумный, с какими-нибудь экспериментами. А после третьего фестиваля в Суханово мне это уже надоело, тем более, что большинство объектов тут же разбирали при нас местные жители на материалы. Я почти уже отпустил всю эту идею фестивальную, пока меня не начали теребить, где же будет следующий зимний? И я в шутку ляпнул – давайте проведём в Кириллове! Идея того, что сколько-то людей собираются и вместе выезжают за семьсот километров в тридцатиградусный мороз, тогда казалась полным бредом.

И сто пятьдесят человек поехали за тобой в Кириллов?

Двести даже по-моему. Это было просто полное безумие.
Город-Крепость. Фотография Андрея Асадова

То есть, ехали за тобой, или ты бы сказал, что не поедешь, а они бы сами поехали?

Ехали за фестивалем. Я был сверстником основного количества участников. Это сейчас я  для ребят уже чуть-чуть постарше. Сейчас этих фестивалей развелось  огромное количество, а тогда движухи особенной не было. И для многих это был чуть ли не единственный шанс куда-то вырваться вместе и что-то реализовать. Для многих фестивальные объекты становились первым шансом что-то построить. Как нам рассказывали ребята из Иркутска и из Владивостока потом на Байкале, пообщаться с москвичами у них практически нет возможности. Есть «Зодчество», где москвичи обычно не выставляются, поскольку не круто стоять рядом с регионами, и есть АрхМосква, где  кроме москвичей никого нет.

А тут мы создаём мероприятие, где полтысячи человек  живёт вместе в палатках, где стирается всё… Какая разница, у кого там папа – главный архитектор какого-то города или тракторист?

Кириллов, Байкал, Алтай, далее везде…  

Это был первый масштабный фестиваль?

Да, нам дали место прямо внутри Кирилло-Белозёрского монастыря. Мы строили инсталляции, которые были расставлены по плану самой крепости. И как-то вечером мы сидели с Андреем в трапезной, тишина, покой, и  тогда Андрей как раз предложил – а давай поедем на Байкал?

Благодать снизошла на территории монастыря. Ведь одно дело поехать под Вологду, а другое совсем на Байкал. Это же дико дорого и дико далеко. То есть это прямо очень серьёзное решение. Туда вы тоже собрали двести человек?


Пятьсот. Это был остров Ольхон, заповедник, который рядом со скалой Шаманка. Мы всегда пытались тему фестиваля связать с местом, если это был Кириллов, то «Город-крепость», если Байкал, то – «Шаман-город», если Алтай, то «Зелёный город», экологичный…
Шаман-Город. Фотография Андрея Асадова

Самый легендарный фестиваль был в Крыму на заброшенной военной базе – нас туда позвали инвесторы площадки – старые друзья  мастерской Асадова. Мы назвали наш фестиваль «Зурбаган» как идеальный город из повести Грина.

Инвесторы пригласили вас не арт-объекты строить, а придумать, что делать с военной базой?

Каждая команда должна была нарисовать генплан, как дополнительное задание, а основное – всё-таки построить арт-объект.  Собралось семьсот человек – огромная тусовка. Со стороны инвесторов, владельцев были большие вложения.

Вложения во что?

Вложения в организацию. Они тогда приглашали Гребенщикова и устраивали потрясающие фейерверки. Там были сумасшедшие композиции, с музыкой, с огнями на воде,  с огнями в небесах.
Зурбаган. Фотография Екатерины Семерниной

Это какой год?

2008. «Зурбаган» был, когда начинался кризис. После кризиса мы с Андреем решили, что я  полностью ухожу из большой архитектуры и занимаюсь маленьким фестивалем. Вот с того, собственно, времени я стал совершенно автономным…

Как дальше пошло с автономией от Асадова?


Был зимний фестиваль в Каргополе, следующий был на Алтае.
Зеленый город. Фотография Ани Лексиной

Они продолжались дольше, чем первые фестивали?

Алтай – две недели, зимние – по неделе, Греция была тоже две недели. Вот так катилось, но в какой-то момент я уже понял, что стал из этого вырастать и что философия передвижничества прекрасна в юности…

Мы приезжали в новое место, делали там яркое событие, оставляли  объекты, их тут же разбирали, это были вложения в чужую площадку, причём вложения, которые не поддерживались… Но с другой стороны, это было чистое искусство.
Николай Белоусов, Алексей Муратов, Тотан Кузембаев и Владимир Бакеев в составе жюри в Греции. Фотография Ивана Овчинникова

Из кочевников – в земледельцы

А идея «АрхФермы» откуда? Одно дело пойти в поход, это ведь просто смена картинки, а другое дело «навеки поселиться», это ведь очень определённое сознание, малодоступное городскому жителю.

Зарождалось это как постоянная фестивальная площадка, на которой можно будет творить, и где объекты будут сохраняться, но чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что может получиться что-то большее, и родилась идея архитектурной фермы. Площадку я нашёл после того, как придумал всю концепцию.
Экспедиция GORO!DA. Фотография Ивана Овчинникова

За реальной фермой никто не гнался?

Думали, что будет или поле или деревня. Я искал место: в Адыгее, где-то в горах, по Европе, чуть не купили с Николаем Белоусовым заброшенную деревню на берегу Галичского озера.
Разведка под Галичем с Николаем Белоусовым и Мишей Антоновым. Фотография Ивана Овчинникова

Как Николай Белоусов появился в «Городах» и на «АрхФерме»?

С Николаем Владимировичем мы познакомились перед Грецией, я его пригласил как мастера по деревянной архитектуре. Он по-хорошему безумный и в душе молодой, он загорелся нашей идеей и поддержал нас.

Как ты нашёл именно это место?

Мы придумали проект – дом за сутки – «АрхПриют» в Шуколово (он был у вас победителем на прошлом АРХИWOOD). К моменту начала строительства я не спал почти неделю – надо было делать заготовки… Материалов была целая грузовая машина, с поликарбонатом, с брусом, со всем остальным. Мы своими руками всё пилили и сверлили. Собрали дом за сутки. Тогда все делалось на каком-то безумном энтузиазме.
Строительство АрхПриюта. Фотография Ольги Штыльковой

И вот на стройке подходит молодой человек и говорит, что по интернету нашёл нас, хочет помочь. «На, –  говорю, – тебе бревно, неси».

Он с нами там до ночи отпахал, а потом и говорит: «Слышал, что вы землю ищете – приезжайте к нам в Заокский район». Я перед этим общался там с местной администрацией, вот, видимо, глава администрации и сказал ему, что есть интерес. Он весь месяц, что мы там жили в «АрхПриюте», приезжал к нам…
Архферма. Фотография Ивана Овчинникова

Насколько этот человек имеет отношение к архитектуре?

Не имеет, но он очень интересующийся человек, который всё время что-то узнаёт… Концепция нового урбанизма, которую мы тут хотим реализовать, тоже от него пришла.

Концепция фестиваля тоже изменилась – ты теперь обучаешь ребят технологиям?

Стараюсь, да. Студенты переживают, что их не учат. Потому, что реально не хватает знаний, практики никакой нет. Мы стараемся это восполнить как-то и научить. Я сам всё прошёл, начиная с папиной школы и заканчивая сломанными рёбрами на фестивалях, когда шаг между лагами сделал больше, чем надо, и доски просто провалились подо мной.
Workshop на АрхФерме. Фотография Ивана Овчинникова

Звучит красиво, «собственными рёбрами измерил шаг между лагами»…

Я всему учился не совсем в нормальных условиях. А теперь вся эта фестивальная история переросла в проект архитектурной фермы. И сейчас главная идея не фестивальной площадки, а загородного креативного кластера, где человек сможет не только творить и работать, но и жить.
Рыба на фестивале SEASONS. Фотография Ивана Овчинникова

Ты реально думаешь, что на АрхФерме может собраться конгломерат людей, которые хотят перебраться из города?

Да. Это уже самоорганизация. Кто-то приезжает и  уезжает, кто-то остается.

То есть это живой процесс, вы не знаете сколько их будет и кто они?

Культурная программа фестивалей на АрхФерме образуется за счёт тех людей, которые пришли сюда внезапно и привели с собой совершенно потрясающих знакомых. И это совпадает с моими мыслями… Так и должно быть, чтобы люди сами притягивались.

Не хлебом единым

А кто вас финансирует? Как тебе удается зарабатывать?


Все всегда ездят за свой счёт. Фестиваль — дело не убыточное, а просто неприбыльное. В ноль. Я всегда хотел на этом как-то заработать, но никогда не получалось, поскольку для меня основным всегда было творчество, а не заработок, то не получалось, но на хлеб хватало. Восемь лет просуществовали как-то.

Такого понятия как зарплата не существует?


Нет. У меня голова настроена на творчество, хотя я понимаю, что всё это без какой-то финансовой поддержки существовать долго не может, поэтому сейчас я стараюсь хоть как-то зарабатывать. Пока это неплохо удаётся за счёт производства, которое нас поддерживает. Мы создали за последний год объекты для фестивалей Sretenka Design Week, Seasons, придумали бар в саду «Эрмитаж», детскую площадку в микрогороде «В лесу» и еще много всего. Сейчас разрабатываем объекты для «Парка Горького».

Местные
Рабочие фермы. Фотография Ивана Овчинникова

Вот ты говоришь, что у тебя на производстве работают простые мужики из окрестных деревень. А как вообще складываются отношения с местными?

Первые отрицательные опыты общения с местным населением были летом, когда приезжали машины с местными. Они просто выходили, дзынькая ключами: мы здесь с детства, а вы нам подъезд к озеру загородили. Мы говорили, что зону обозначили водоохранную, сто метров. Просили машину оставить в стороне, а к воде идти  купаться. А они там хотят и костёр, и машину заодно помыть, и в ней потусить. Печки украли из бань, которые построили на летнем фестивале.

И как вы решили этот вопрос?


Зимовали мы на АрхФерме вдвоем, друзья приезжали только в выходные. И мы решили налаживать с местными контакт. Здесь самая большая героиня – это Ольга Шанина, координатор программ «АрхФермы». Местные нам войну хотели устроить с вилами и лопатами. Оля не испугалась, сказала им: приходите, у нас есть бензопилы.

А потом решили мы с местными жителями дружить.
Концепция была такая: внедрить культуру через детей. Придумали занятия для местных школьников на АрхФерме. Сначала хотели, чтобы я занимался со старшими на производстве, потому что у мальчишек нет уроков труда. Но времени у меня не хватает. Поэтому пока только Оля занимается с младшими школьниками по пятницам. Бесплатно. Сейчас к нам до тридцати детей приходит.
Занятия с детьми. Фотография Ивана Овчинникова

То есть занятия для детей – это способ налаживания отношений?

Да, потому что взрослым людям, которые живут в деревне, невозможно вдолбить в голову, что нужно делить мусор, не нужно кидать сигареты, не нужно ругаться матом. А дети видят, как у нас все устроено и родителям рассказывают. Нас уже нормально воспринимают, и я думаю, что отношения с окружающим населением меняются в положительную сторону. Дети же рассказывают, что мы нормальные, и что им здесь нравится. А родители ведь вряд ли будут делать плохо месту, где их детям хорошо.
Занятия с детьми. Фотография Антона Яковлева

Своими руками

Но ты продолжаешь создавать что-то сам,  помимо организации фестиваля?


На последних трёх-четырёх фестивалях я обязательно делал какой-то свой объект… Этим летом был «плавающий офис». Я  соорудил очень лёгкую конструкцию, малюсенький домик, который можно накрыть тентом. Концепция такая: от берега отплыл, в домик всё погрузил, солнечная батарея у меня есть,  ноутбук есть, вай-фай здесь по территории ловит, и никто мне больше не нужен. То ли это был прикол, то ли действительно половина комиссии собиралась его наградить первым местом на летнем фестивале. Но когда они начали это активно обсуждать, я сказал, что не участвую в конкурсе. В Греции я делал «мост в никуда».
Плавучий офис. Фотография Михаила Ширшова
Мост в Греции. Фотография Ивана Овчинникова

На дереве такой? Мой любимый. А он потом рухнул?

Неизвестно. Он достаточно крепко был сделан.
В Великом Устюге мы большой командой делали «Избар». Это такая пятидесятиметровая барная стойка ледяная, проходящая через снежную избу. При чём стойка ещё горела. Избу мы насыпали целой бригадой недели две. Надо было перекрыть трёхметровый пролёт снегом, это был большой эксперимент, выдержит – не выдержит. Пришёл какой-то местный мужик, сказал, что всё это рухнет, и ребята сразу приуныли. Я сам не был до конца уверен в том, что будет держаться, но сорвался и сказал им, что они все – не архитекторы, если слушают местного мужика, а не своей головой думают.

Там какая технология? Делается опалубка и сверху засыпается снегом. А потом ее нужно  изнутри выпиливать  бензопилой. Я пошёл это делать уже ночью, чтобы никто не видел, один... В итоге всё выдержало, простояло. Сейчас мой основной объект – вся Архитектурная ферма. Начиная со стола, за которым мы сидим.
Строительство ИЗБАРА в Великом Устюге. Фотография Андрея Асадова

В этом году, как, впрочем и в прошлые годы, в конкурсе АРХИWOOD много объектов с «АрхФермы», в том числе – сделанных твоими руками. Что для тебя дерево?

Этот материал только начинает приоткрывать мне свои возможности. Как я разгрузил в одиночку Камаз с пиломатериалом для первого фестиваля, так до сих пор с ним только и работаю.  Начиналось всё с обычного обрезного материала, потом осваивали кругляк, стала развиваться тема сохранения леса и использования сухостоя. Недавно была серия объектов с использованием обрезков. В «Магазине Архитектурных Форм», еще одном нашем проекте, начинаем делать мебель из старых досок – по настоящему старых, а не искусственно натёртых.
Светильник из обрезков. Фотография Ивана Овчинникова
Инфо-центр. Фотография Ольги Штыльковой
Магазин архитектурных форм (МАФ). Предметы из старых досок. Фотография Ивана Овчинникова
Магазин архитектурных форм (МАФ). Предметы из старых досок. Фотография Ивана Овчинникова

27 Апреля 2012

Похожие статьи
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Лама из тетраметилбутана
Петр Виноградов рассказал об экспериментальной серии скульптур «Тетрапэд», которая исследует принципы молекулярной архитектуры, адаптивных структур и интерактивного взаимодействия с городской средой. Конструкции реагируют на движение, собеседуют с пространством, допускают множественные сценарии использования и интерпретации. Скульптуры уже побывали на «Зодчестве» и фестивале «Дикая мята», а дальше отправятся на Forum 100+.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Технологии и материалы
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Сейчас на главной
Огонь в скале
В конкурс на проект здания Национального музея архитектуры и дизайна в Хельсинки было подано 624 заявки. Принять участие удалось и российскому бюро Rhizome: команда предложила «оболочку» в виде скального массива, общественное пространство на кровле и конструктивную схему, которая сочетает железобетон и клееную древесину.
Лечебный трилистник
Модульная стальная конструкция больница в Ханчжоу по проекту Архитектурного института Чжэцзянского университета (UAD) позволила сократить время и бюджет строительства. «Футуристический» замысел авторов при этом не пострадал.
Деревянный пролет
Компания «Норвекс НЛК» и проектная группа «Поле дизайн» построили пешеходный мост через судоходный канал в коттеджном поселке Ленинградской области. Мост выполнен из гнутой древесины и не имеет опор в воде, благодаря чему органично вписывается в ландшафт береговой линии.
АрхиWOOD-16: со вкусом к жизни
В этом году премия получила рекордное количество заявок: одних только загородных домов в длинном списке было 44. Однако вновь обошлось без яркого гран-при, было учреждено лишь два специальных приза в небольших номинациях. Отмеченные наградами проекты – все до одного, от усадьбы до вышки сотовой связи – говорят о желании отдыха, эскапизма и радости: уехать от большого города, смотреть на воду и деревья, сделать что-то руками и никуда не торопиться.
True-ля-ля в квадрате
Сетевые рестораны обычно – не самая креативная типология. Но ESENINS design studio опровергает эту точку зрения интерьером уже четвертого кафе сети True Cost, в котором архитекторы вновь находят оригинальное прочтение ее дизайн-кода.
По волнам памяти
Говорят, в советское время выпускники архитектурных вузов могли спроектировать завод или целый микрорайон, но почти ничего не знали о планировке частного дома. Сегодня все иначе: не потому, что студенты стали лучше разбираться в индивидуальном жилье, а потому что промышленные объекты их мало интересуют. Их основная миссия – работа с наследием: переосмысление руин, реновация заброшенных фабрик, фестивали в опустевших деревнях, проекты, связанные с памятью места. В этой подборке – самые интересные дипломы выпускников НИУ ВШЭ.
Свет в пустоте
Культурный центр «Чжанбэйский мираж», расположенный среди полей северо-востока Китая, превращен бюро Puri Lighting Design в гигантскую световую инсталляцию.
Как старинный Тобольск становится порталом в будущее
За последнее десятилетие архитектурное бюро Wowhaus подготовило концепции развития для ряда российских городов – Выксы, Тулы, Нижнекамска. На этом фоне мастер-план Тобольска выделяется своим масштабом – охваченная преобразованиями территория превышает 220 км² – и сложностью.
Шепот песка
Бюро HAAST спроектировало многофункциональный спа-комплекс в Алматы, чтобы воплотить мечту заказчицы о пространстве, оказывающем терапевтический и расслабляющий эффект благодаря дизайну интерьера.
Петербург vs Рим
Центр Петербурга, как известно, священен, – но мало кто всерьез знает, где он начинается и заканчивается. Речь не о формальном признаке «от Обводного канала до Большой Невки», а о «вайбе», соответствующем центру города. Реализовав квартал «Невской ратуши» – по проекту, победившему в международном конкурсе – Евгений Герасимов и Сергей Чобан создали на его территории «образ центра». Причем не столько петербургского, сколько общемирового. Это ново, такого в Питере давно не было... Изучаем атмосферу, вспоминаем прообразы, в том числе раздумываем о том, кто и когда назвал Петербург новым Римом. Не зря, получается, идея-то живет.
Внимание на угол
Комплекс 5Tracks по проекту Shift Architecture & Urbanism и Powerhouse Company в нидерландском городе Бреда соединяет крытые общественные пространства с жильем и офисами, заполняя лакуну рядом с главным вокзалом.
На волне
Проект преобразования речного порта и набережной в Чебоксарах, разработанный архитектурным бюро АТРИУМ, затрагивает одну из ключевых территорий города. Набережная превращается в Речной бульвар – многофункциональное, комфортное и выразительное пространство для работы и отдыха. Авторы предлагают создать новую связь с главной площадью города – Красной, а также возвести несколько жилых башен, вдохновленных формой национального женского головного убора и способных стать ярким акцентом волжской панорамы.
«Пламенеющий» бетон
Новый театр во французском Бове по проекту бюро AJC напоминает о разных эпохах в истории города, от Средневековья до послевоенного восстановления.
Пятое измерение МАРХИ
Анонсирован проект нового корпуса МАРХИ, спроектированный Сергеем Кузнецовым и Иваном Грековым, соавторами по зданию кластера Ломоносова МГУ. Он включает недовосстановленный в 2008 году каретный сарай и смелые, крупные, зеркальные консоли. Ширина – не больше 10 метров, главное назначение художественная школа.
Дом, в котором
Музей искусств Санкт-Петербурга XX-XXI веков открыл выставку «Фрагменты эпох» в парадных залах своего нового здания – особняка купца Ивана Алафузова на набережной канала Грибоедова. Рассказываем, почему сюда стоит заглянуть тем, кто хочет проникнуться духом Петербурга.
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Заряд энергии
Бюро CNTR спроектировало для нового спортивного кластера на окраине Екатеринбурга автозаправочную станцию, сумев превратить небольшой объект в локальную доминанту: что-то вроде въездного знака, который рассказывает об окружающей территории и задает тон. А кроме того – демонстрирует разнообразные архитектурные приемы. Даже неподготолвенный зритель, приехав заправить машину, почувствует движение и статику, игру с массой, сочетание пятна и линии.
За каменной стеной
Концепция фондохранилища Староладожского историко-архитектурного и археологического музея-заповедника сочетает элементы архитектуры домонгольской Руси с современными приемами и материалами. Проект бюро Архиоптерикс стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области».
Рисовать как Баженов
В Московском архитектурном институте прошел IV Творческий конкурс академического рисунка. В эпоху тотальной компьютеризации умение рисовать считается редким и ценным навыком, и МАРХИ по праву гордится тем, что учит своих студентов этому важному ремеслу.
Больше солнца и воздуха
Бюро KIDZ удается создавать кафе с уникальной атмосферой и настроением, благодаря которым они становятся популярными. И благодаря классному дизайну запускаются целые сети, как это произошло в Нальчике, где к уже двум существующим кофейням Balance Coffee добавилась третья.
Мачта связи
Компания «Норвекс Арт» спроектировала и построила в городе Сокол вышку сотовой связи из клееной древесины. Она легче по весу, а также дешевле и экологичнее в производстве, чем металлическая.
На римских развалинах
Бюро Ofis реконструировало виллу 1920-х годов в центре Любляны, наглядно продемонстрировав многослойный и противоречивый характер застройки словенской столицы.
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.