Архитектурные конкурсы: сослагательное наклонение

Казалось бы, еще совсем недавно архитектурные конкурсы проводились едва ли не повсеместно. В 2003 году, например, когда в ходе международного состязания был выбран проект нового здания Мариинского театра, практика открытого творческого соревнования между российскими и иностранными проектировщиками и публичного обсуждения получившихся проектов была на пике своей популярности. Но после нескольких громких скандалов (и Мариинка-II здесь, увы, сыграла ключевую роль) конкурсная тематика начала терять свою привлекательность и, в первую очередь, для девелоперов, от которых, по большому счету и зависит, каким именно способом будет выбран архитектор для будущего проекта. Последний гвоздь в практику российских архитектурных конкурсов вбил закон о госзакупках, установивший правила проведения тендеров. Понятно, что когда главным критерием отбора проекта становится его дешевизна, понятия художественного качества и оригинальности автоматически выводятся за рамки обсуждения.

С другой стороны, российские архитекторы все чаще участвуют в международных смотрах, где их проекты и постройки оцениваются весьма высоко. Пусть речь не идет о первых местах и гран-при, но не последние позиции в шорт-листах и специальные призы стали для наших проектировщиков вполне обычным явлением. В качестве примеров можно привести успех россиян на Всемирном фестивале архитектуры (WAF-2009) в Барселоне и на молодежном фестивале «Леонардо-2009». А победа Тотана Кузембаева на конкурсе Dedalo Minosse с проектами для курорта «ПИРогово» стала заметным событием в жизни сообщества и поводом для масштабной презентации проекта, в программу которой вошел и круглый стол, организованный при участии Союза архитекторов России и Балтийского архитектурного центра.

Круглый стол в ЦДА собрал небывалое для такого рода событий количество участников. На него пришли более 40 человек, причем все – ключевые игроки российского конкурсного дела или победители различных международных смотров, – и у каждого нашлось, что сказать. И это понятно: сейчас, в период кризиса, когда архитектурным бюро остро не хватает заказов, отсутствие правильно организованных конкурсов ощущается профессиональным сообществом особенно болезненно. К сожалению, это сильно сказалось на ходе самой дискуссии: попытка обсудить одновременно и ситуацию с участием россиян в международных смотрах и практику проведения открытых и закрытых конкурсов в России привела к такой многополярности мнений, что к обсуждению каких-либо конструктивных предложений перейти так и не удалось. Обсуждение то уходило в дебри причинно-следственных связей, толкающих застройщиков всеми силами избегать конкурсной системы выбора проектов, то перескакивало на личные причины неучастия некоторых архитекторов в любых видах смотров. Что действительно стало очевидно в ходе круглого стола, так это острая нехватка возможностей для общения внутри архитектурного сообщества и, как следствие, отсутствие даже намека на взаимопонимание и какую-либо общую профессиональную позицию по важнейшим цеховым вопросам. Неумение вести диалог и сообща искать компромисс несколько раз даже обернулись напряженным обменом мнениями между участниками встречи.

Масла в огонь невольно подлили присутствовавшие на круглом столе иностранные гости – организаторы премии Dedalo Minosse Роберто Трети и Марчелла Габбиани, а также представители Латвии – главный архитектор Риги Янис Дрипе, архитекторы Алексей Бирюков и Янис Алкснис, руководитель Балтийского архитектурного центра Айвия Барда. Создатели Dedalo Minosse – конкурса, в котором архитектор делит премию со своим заказчиком, – рассказали о том, как эта концепция способна повлиять (и реально влияет!) на отношения между проектировщиками и их клиентами, умножая взаимное доверие и уважение. А латышские коллеги поделились своим обширным опытом участия в самых разных конкурсах – от государственных, вроде проекта нового здания Рижского концертного зала, и муниципальных, например, конкурса на здание Юрмальской мэрии или детского садика, до частных. Оказалось, в Латвии именно такой способ решения архитектурных задач считается нормой, и любое развивающееся бюро в год принимает участие в десятках подобных смотров, предполагающих получение права на проектирование и строительство объекта.

На этом фоне российским архитекторам оставалось только констатировать, мягко говоря, не блестящую ситуацию с конкурсами в нашей стране. Многим она кажется столь безнадежной, что все попытки перевести разговор в конструктивное русло неизбежно заканчивались гипотетическими размышлениями в сослагательном наклонении. «Вот если бы государство приняло законы, стимулирующие заказчиков проводить конкурсы...» «Вот если бы заказчики понимали, какие качественные и красивые здания они смогут построить по итогам конкурса…» « Вот если бы общество осознало свою силу и реализовало свой демократический потенциал, потребовав вариабельности при решении ключевых вопросов застройки и реконструкции городов…» На этой вполне гоголевской ноте круглый стол и закончился.

И все же утверждать, что трехчасовая дискуссия прошла зря, нельзя. Как бы пессимистично ни выглядела сейчас общая ситуация, архитектурное сообщество в силах ее изменить. И проведение таких общественных обсуждений – первый шаг к переменам. Остается надеяться, что начатый разговор о конкурсах станет предметом самого широкомасштабного обсуждения для всего архитектурного сообщества.