Региональные школы — яркое и пока в должной мере не изученное явление русской архитектуры второй половины XVII–XVIII в. Возникновение региональных школ практически неизбежно для любой средневековой архитектуры, развивающейся на обширной территории. В условиях работы «по образцу» — когда здания, в первую очередь, храмы строятся профессиональными артелями каменщиков не по архитекторскому чертежу, а по традиции, с ориентацией каждый раз на конкретное произведение — в каждом из регионов обширной страны начинают быстро накапливаться особые местные признаки, всё дальше уводящие от особенностей соседних регионов и постепенно складывающиеся в устойчивые повторяющиеся мотивы, позволяющие говорить о региональной архитектурной школе. В России до петровского времени тип работы по образцу был единственным. Однако и в XVIII в. распространение проектного строительства было очень медленным, и по-настоящему стало сказываться во всей стране только после екатерининских реформ, стабилизировавших систему губерний и введших должности губернских архитекторов, проводивших на местах централизованную архитектурную политику. Наибольший расцвет в XVIII в. региональные школы пережили той части России, где влияние столицы было наименее сильным — в удаленных северных и восточных частях страны, где не было помещичьего землевладения, а значит и ориентированных на столичную моду заказчиков. Крупнейшим торговым и строительным центром северных и северо-восточных земель был Великий Устюг, к которому тяготели остальные регионы и региональные центры — Архангельск, Тотьма, Вятка, Приуралье, Зауралье, Западная и Восточная Сибирь. Изучению региональных архитектур Северо-восточной России посвящено достаточно много исследований, и одним из немногих белых пятен остается архитектура Архангельска XVIII в. Ее слабая изученность обусловлена исчезновением большей части ее памятников, в том числе всех (за единственным исключением) храмов самого г. Архангельска. В данном исследовании предпринята попытка проследить преемственность в развитии форм храмов Архангельска и поставить вопрос о возможности выделения архангелогородской архитектурной региональной школы. К сожалению, материалы по церквям Архангельска скудны, а сами памятники многократно перестраивались, так что многие сведения об их изначальных формах неточны, а выводы, как следствие, носят предварительный характер.
Во второй половине XVII в. Архангельск был центром русской внешней торговли и имел огромное стратегическое значение. Поэтому в отличие от большинства русских городов каменное строительство началось здесь со светского сооружения — обширного Гостиного двора (1668—1684), частично сохранившегося до настоящего времени. Только после этого был сооружен первый каменный храм города — собор Михаила Архангела (1685–1699, не сохр.), относящийся к кругу построек митрополита Афанасия . Вслед за этим в Архангельске было начато строительство еще двух храмов, освященных уже в следующем столетии. Рождественский храм (1692–1729, не сохр.) строился в два этапа: к 1712 г. был построен только нижний храм Рождества Христова, в 1726–1729 гг. — верхний, посвященный Рождеству Богородицы. Храм имел северный придел Зосимы и Савватия, вероятно изначально . О первоначальных формах известно мало, так как храм сильно пострадал в пожарах 1793 и особенно 1847 г., когда рухнули его перекрытия: верхняя часть храма была заново возведена в 1855 г., в 1864–1867 гг. была возведена двухэтажная пристройка с юга, в 1871 г. заново освящен главный престол. На чертеже 1864 г. храм представлен бесстолпным, с окружающей его с 3 сторон двухэтажной галереей и прямоугольной апсидой. Для храмов Нижнего Подвинья наличие обходной галереи не характерно, также как и прямоугольной апсиды, которая вообще исключительно редка ; нет уверенности в том, что эти формы не являются плодом перестроек после многочисленных пожаров. Судя по голландской гравюре Архангельска 1775 г. , храм и до обрушения сводов был завершен небольшим малым восьмериком на высокой пирамидальной кровле. Колокольня до 1803 г. была шатровой. Декор наличников на чертеже 1864 г. близок холмогорским памятникам 1700-х – 1730-х гг. ; по всей видимости, они или изначальны, или повторяют оригинальные формы. Воскресенская церковь (1699–1715, не сохр.) была построена на деньги московского купца Алексея Филатьева. Храм сильно пострадал в пожаре 1793 г., в 1870–1875 и 1890-е был обновлен. Храм был одноэтажным, завершался малым восьмериком на высокой кровле, изначально имел южный трапезный придел Параскевы Пятницы (освящен в 1708 г.) . Материалов для реконструкции форм декора пока не обнаружено. Опубликованное без ссылки на источник приблизительное изображение наличника окна показывает разновидность завиткового наличника — нарышкинской формы, еще не известной в рассматриваемое время в Нижнем Подвинье. Итак, сведения о первоначальном облике двух первых городских храмов Архангельска очень скудны. В целом, одно или двухэтажные храмы с пространственно выраженным приделом характерны для холмогорской традиции, однако они не завершались малым восьмериком . Эта форма появляется в Устюге под влиянием московских храмов типа Иоанна Воина на Якиманке (1709–1717) не раньше 1720-х гг. Уже к сер. XVIII в. она стала на Русском Севере очень популярной, и во многих храмах первоначальные завершения стали перестраивать на малый восьмерик. Было бы естественным предположить проникновение малого восьмерика в Архангельск из Устюга, и оно могло иметь место уже к 1726 г., когда началась достройка Рождественской церкви; если в Воскресенской церкви малый восьмерик тоже изначален, то придется констатировать прямое влияние на нее архитектуры Москвы.
Крупнейшим памятником архитектуры Архангельска стал новый городской собор, начатый вскоре после того, как Архангельск в 1708 г. стал губернской столицей. Двухэтажный четырехстолпный Троицкий собор (1709–1743, не сохр.) стал достойным преемником Преображенского собора в Холмогорах (1685–1691), причем не только по своим архитектурным характеристикам, но и по своему статусу кафедрального собора епархии . Его строительство был прервано указом 1714 г. о запрете каменного строительства вне Петербурга ; недостроенный нижний этаж был освящен в честь Богоявления в 1715 г. В 1718 г. духовенству удалось добиться разрешения на продолжение работ, и в 1720 г. в южной апсиде нижнего храма был освящен Казанский придел (с 1743 г. — Никольский). В дальнейшем работы продвигались достаточно медленно, им сильно помешал пожар 1738 г. В целом, верхний этаж был окончен к 1743 г., однако его освящение состоялось только в 1765 г. В южной апсиде верхнего храма в 1775 г. был освящен Преображенский придел, упраздненный после пожара 1793 г. Тогда же вместо сгоревших луковичных глав сделали новые, колоколообразной формы. Собор относился к разработанному в XVI–XVII вв. типу больших столпных храмов. Они ориентировались на идеальный образец — главный храм России, Успенский собор Московского кремля (1475–1479). На протяжении XVII в. этот тип в основном использовался для наиболее престижных построек — соборных храмов городов и монастырей . Они могли быть двух-, четырех- и шестистолпными. У двухстолпных иконостас располагался у восточной стены, у шестистолпных (наиболее редкий тип) — перед восточной парой столбов; для четырехстолпных были возможны оба варианта. Таким образом, внутренне пространство этих храмов воспринималось входящим или как двухстолпное (дву- и четырехстолпные храмы), или как четырехстолпное (четырех- и шестистолпные). Архангельский храм принадлежал к разновидности с иконостасом у восточной стены, т. е. его пространство воспринималось четырехстолпным. Столпные храмы XVII в., как и их идеальный образец, всегда были пятиглавыми. Традиционно они имели позакомарное покрытие, однако с 1680-х стали распространяться четырехскатные кровли, при которых промежутки между закомарами закладывались — к этому типу относился и собор в Архангельске. Для 1700-х – 1730-х гг. строительство столпных храмов стало архаизмом , количество их в 1700–1714 гг. невелико — вряд ли более двух десятков; после 1714 г. они практически не строились — лишь заканчивались ранее начатые постройки . В 1740-е гг. в русской архитектуре начинается новое обращение к соборному типу, вдохновленное программными указаниями императрицы Елизаветы , которое, однако, нельзя считать непосредственным продолжением традиции. Таким образом, Троицкий собор оказывается едва ли не последним в славной череде позднесредневековых русских соборов. По своим объемным формам собор в Архангельске типичен: он имел три полуциркульные апсиды, пять световых луковичных глав, двухэтажный притвор в 2 оси окон в глубину. Несмотря на выбор традиционного соборного типа, строители обратились к нарышкинским (ярус восьмиугольных, близких по форме овалу окон верхнего света, наличники в виде разорванных фронтонов) и даже скромным барочными (рамочные наличники) формам декора. Декор собора совершенно не схож с другими местными храмами. Иконография его — это характерная для бесстолпных одноглавых храмов Устюга 1720-х гг. декоративная система , наложенная на огромный куб соборного храма. Насколько можно судить о деталях декора, они очень близки устюжским образцам: прямоугольные профилированные наличники без очелий, бровки над окнами, разбивка фасадов на прясла плоскими пилястрами и т. п. Применение близких круглым (восьмигранных, овальных) окон в верхнем ярусе типично для усадебных и городских нарышкинских храмов, но исключительно редко для соборных . Местные формы — фронтоны наличников с изгибом, коронообразные бровки над верхними окнами, растянутые в ширину.
В начале 1740-х гг. в Архангельске началось строительство сразу трех каменных храмов и две колоколен , что, по-видимому, связано с высвобождением большого количества каменщиков после окончания Троицкого собора. Храм Михаила Архангела (1742–1749, не сохр.) был построен на месте, где до 1636 г. располагался одноименный монастырь; изначально имел северный придел св. Екатерины, освященный в 1743 г. По своей типологии он повторял уже существовавшие приходские храмы города: двусветный четверик завершался относительно небольшим малым восьмериком с главой украинского типа. Неясно, первоначальной ли была эта глава; она отличается от колоколообразных глав, появившихся на ряде храмов Архангельска — например, соборе и Успенской церкви — после 1793 г. Декор, насколько можно судить по фотографии плохого качества, был устюжского типа, как и в соборе. Необходимо отметить, что близкую параллель Михайловской церкви представляет собой Благовещенская церковь в Шенкурске (1735–1762, не сохр.) . Центр Поважья, Шенкурск был дальним форпостом Холмогоро-Архангельской епархии (до 1732 г. титул правящего архиерея был «Холмогорский и Важеский»), и представляется возможным приписать его первый каменный храм архангелогородской артели. Четверик, увенчанный малым восьмериком, имел округлые окна верхнего света (по два) — главная узнаваемая черта Троицкого собора. Идентичны соборным и наличники с волнистыми разорванными фронтонами, еще сохранявшиеся в 1970-е гг. на руинах храма. Храм венчался украинской грушевидной кровлей, также как и Михайловская церковь . Успенская Боровская церковь (1742–1753; не сохр.) стала первым каменным храмом в северной части города. В 1744 г. были освящены оба придела в трапезной, в 1753 г. — главный, в 1752–1753 гг. была построена колокольня . Она стала первым храмом города с изначально симметричным расположением приделов, и первым, где все части ансамбля — храм, трапезная с приделами и колокольня — были построены одновременно. В отличие от храмов центральной части города, этот не пострадал в пожаре 1793 г. и дожил до эпохи фотографии в близком первоначальному состоянии (за исключением шпиля на колокольне, замененного колоколообразной кровлей); он заслуженно стал своего рода визитной карточкой архангельской архитектуры XVIII в. Образцом для Успенской церкви послужили устюжские храмы «кораблем», однако одноэтажный архангельский храм имел более приземистые пропорции. Одноэтажное здание с трехсветным четвериком было перекрыто высоким сводом с пучинистой кровлей и увенчанным малым восьмериком. Апсиды граненая. Колокольня — восьмериковая, с двумя убывающими ярусами звона, первая нешатровая в Архангельске. Храм стал первым в городе, чьи фасады повторяют не только стилистику (здесь работала та же артель), но иконографию фасадов Троицкого собора: округлые окна верхнего света , бровки с коронообразными навершиями. Замечателен ордерный портал, выполненный в лучших традициях нарышкинской архитектуры конца XVII в.; такие порталы для Русского Севера очень редки, ибо несмотря на быстрое усвоение многие нарышкинских и позднепетровских (барочных) форм, здесь не отказались от перспективных порталов «дивного узорочья». Единственным дошедшим до нас храмом Архангельска XVIII в. является Троицкий в Кузнечихе (1745–1756); утрачены восьмерики основного объема и ярус звона колокольни. Нижний храм и придел были освящены в 1747 г., а верхний — только в 1764 г. Колокольня, построенная в 1761 г., соединена с храмом переходом. Позже, по всей видимости, был надстроен придел (освящен в 1775 г.). Храм — первый в Архангельске, близкий классическому устюжскому «кораблю». При этом пропорции как всего храма, так и его частей неудачны, стройность, присущая «кораблю», нарушается наличием бокового придельного объема, несоразмерно маленькой колокольней и вообще разномасштабностью частей здания. Нижний храм — двустолпный. Трехсветный бесстолпный четверик верхнего храма увенчан двумя малыми восьмериками — прием, распространенный в Устюге и впервые использованный в Архангельске. Восьмериковая колокольня завершалась невысоким ярусом звона, над которым возвышалась главка на тоненькой шейке: контрастное сопоставление, также характерное для устюжских памятников. Необычно присоединение колокольни к трапезной через узкий двухъярусный переход . Очень архаична обширная полуциркульная апсида. Композиция фасадов следует иконографии Троицкого собора и Успенской церкви, но детали проще (нет коронообразных завершений) и выполнены грубее. Последним монументальным храмом Архангельска XVIII в. стал замкнувший панораму города с севера Преображенский Морской (до 1862 г.) собор на острове Соломбала. Он был заложен в 1760 г. и, по некоторым сведениям, уже в 1763 г. были окончены трапезная и колокольня. Приделы в трапезной были освящены в 1768 г. (южный Петра и Павла) и 1775 г. (северный Никольский), главный престол храма — в 1776 г. Собор по своей архитектуре был близок Успенской церкви: также был одноэтажным, с трехсветным четвериком, завершенным малым восьмериком (с округлыми окнами верхнего ряда), и с двумя симметричными выступами приделов в трапезной. Главная апсида была полуциркульной. Уникальны четырехстолпная трапезная с крутой двускатной кровлей и колокольня с ее очень высоким массивным четвериком, на котором стоял небольшой ярус звона со шпилем; причины появления подобной трапезной и колокольни пока неясны. Интересной особенностью композиции фасадов четверика было их разделение на четыре, а не на три прясла; этот уникальный для Русского Севера и Северо-востока прием изредка встречается в ранних памятниках нарышкинского стиля . Судя по плохо различимым на старых фото фрагментам формы декора следовали Троицкому собору и Успенской церкви. Еще позже была возведена колокольня Троицкого собора (1773–1779, не сохр.), стоявшая отдельно. Первоначально она имела два четверика (нижний надвратный) и один восьмерик звона, в 1854 г. была надстроена двумя ярусами со шпилем. На гравюре 1775 г. (когда колокольня еще строилась) показано завершение в виде небольшой барочной главки. По другим сведениям она завершалась шатром , что совсем сомнительно, учитывая ее барочную стилистику и тот факт, что шатровые колокольни в Архангельске не строились с 1740-х гг. Колоколообразный шпиц, реконструируемы по ряду изображенный первой половины XIX в., возник, скорее всего, примерно одновременно с подобными ему главами собора (после пожара 1793 г.) и просуществовал до 1854 г. Учитывая сходство с колокольнями Устюга 1750-х – 1760-х гг. (и с Успенской Боровской церковью) ее завершение уместнее всего реконструировать как шпиль. Последующие храмы Архангельска не имеют местной специфики и не дают материала для характеристики архангелогородской школы. Последний храм XVIII в. — Благовещенский (1759–1763, не сохр.) — был вскоре полностью перестроен в 1802 г. в формах провинциального классицизма. Следующие по времени храмы города относятся уже к началу XIX в. и представляют собой скромные здания с чертами барокко и классицизма.
С архангелогородской школой можно связать и ряд построек вне города. После окончания работы холмогорской артели Петра Некрасова в конце 1738 г. каменное строительство велось спорадически. В 1743–1744 гг. строилась Никольская церковь в Юроле на Пинеге, в 1743-1753 гг. — одноименный храм в Топецком монастыре на Двине, в 1758–1764 —теплая церковь Иоанна Богослова в Нижних Матигорах близ Холмогор; все они не сохранились и о формах их пока ничего не известно. Уцелели построенные в 1753–1765 гг. трапезная и колокольня церкви на Курострове, и освященная в 1761 г. теплая церковь Двенадцати апостолов при соборе в Холмогорах; оба памятника скромны и имеют характерные для архангелогородской школы формы (городковый карниз устюжского типа, барочные рамочные наличники и др.). Дальнейшее строительство сельских храмов началось в середине 1770-х — после окончания основных построек города — и продолжалось в традиционных формах до середины XIX в. Ранние храмы повторяют в упрощенном виде нарышкинские и барочные формы городские образцов , более поздние отражают влияние архитектуры классицизма . Их было построено около полусотни, и многие сохранились до сих пор, однако они никогда не были не только изучены или опубликованы, но даже обследованы. Среди них выделяются огромные двухэтажные кубообразные храмы, подражающие архитектуре Троицкого собора Архангельска: Богоявленская церковь в Емецке (1792–1808, не сохр.), Троицкий собор в Пинеге (1800–1817, не сохр.), Петропавловская церковь в Заостровье (1808–1827). Их строительство очевидным образом возродило традицию возведения храмов соборного типа в качестве приходских, заложенную при архиепископе Афанасии , но не продолженную в XVIII в.
Итак, к архангелогородской школе можно причислить немногочисленные и почти не сохранившиеся до нашего времени памятники, построенные артелью, преимущественно устюжского происхождения, сложившейся во время строительства Троицкого собора в Архангельске (1709–1743, не сохр.). Она пришла на смену артели холмогорской школы (работала до 1730-х) и работала в городе до 1770-х гг., в сельской местности — значительно дольше. Наиболее удачными ее созданиями были Успенская Боровская церковь (1742–1753, не сохр.) и Преображенский собор на Соломбале (1760–1776, не сохр.) — одноэтажные храмы с малым восьмериком в завершении, симметричными трапезными приделами и колокольней по оси, следующие лучшим образцам устюжской школы . К архангелогородской школе относятся еще три менее значительных храма в городе, в том числе единственный сохранившийся до нашего времени и единственный двухэтажный — Троицы в Кузнечихе (1745–1761), а также немногочисленные церкви Нижнего Подвинья 1750-х–1770-х гг. и, возможно, более позднего времени. Архангелогородскую школу, соединившую нарышкинские и позднепетровские формы, можно сопоставить с такими явлениями региональной архитектуры России сер. XVIII в., возникшими под тем или иным влиянием Великого Устюга, как храмы типа Великорецкого на Вятке , украинско-нарышкинские церкви Тобольска , храмы иркутской школы . При этом архангелогородская школа была едва ли не единственной, полностью отказавшейся от допетровских форм. К сожалению, в дальнейшем архангелогородские мастера не сумели создать соединить разработанные ими формы с барокко, и в регионе не возникло ничего подобного барокко Тотьмы и Тобольска , работам артели Горынцевых и их последователей на Вятке , «тотемским» храмам При- и Забайкалья .
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Иван Леонидов в Крыму. 1936–1938. Часть 2
Проект планировки Ялты с культурно-рекреационным комплексом на холме Дарсан Ивана Леонидова: реконструкция основных сооружений на основе чертежей и эскизов архитектора.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ. Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Иван Леонидов в Крыму. 1936–1938. Часть 1
Проект планировки Южного берега Крыма мастерской НКТП №3 под руководством Моисея Гинзбурга: рассмотрение и атрибуция сохранившихся материалов.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)»
продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Илья Лежава: в рамках контекста
О значении городского контекста в студенческих конкурсных проектах, выполненных под руководством И. Г. Лежавы в 1970-е годы.
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Выгода интеграции клинкера в стеклофибробетон
В условиях санкций сложные архитектурные решения с кирпичной кладкой могут вызвать трудности с реализацией. Альтернативой выступает применение стеклофибробетона, который может заменить клинкер с его необычными рисунками, объемом и игрой цвета на фасаде.
Обаяние романтизма
Интерьер в стиле романтизма снова вошел в моду. Мы встретились с Еленой Теплицкой – дизайнером, декоратором, модельером, чтобы поговорить о том, как цвет участвует в формировании романтического интерьера. Практические советы и неожиданные рекомендации для разных темпераментов – в нашем интервью с ней.
Навстречу ветрам
Glorax Premium Василеостровский – ключевой квартал в комплексе Golden City на намывных территориях Васильевского острова. Архитектурная значимость объекта, являющегося частью парадного морского фасада Петербурга, потребовала высокотехнологичных инженерных решений. Рассказываем о технологиях компании Unistem, которые помогли воплотить в жизнь этот сложный проект.
Вся правда о клинкерном кирпиче
На российском рынке клинкерный кирпич – это синоним качества, надежности и долговечности. Но все ли, что мы называем клинкером, действительно им является? Беседуем с исполнительным директором компании «КИРИЛЛ» Дмитрием Самылиным о том, что собой представляет и для чего применятся этот самый популярный вид керамики.
Игры в домике
На примере крытых игровых комплексов от компании «Новые Горизонты» рассказываем, как создать пространство для подвижных игр и приключений внутри общественных зданий, а также трансформировать с его помощью устаревшие функциональные решения.
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Между светильником и трековой системой – модульная...
Российский бренд светодиодного оборудования Arlight представляет модульную систему APRIORI, универсальный конструктор, каждый элемент которого призван воплотить уникальную дизайнерскую задумку.
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Четыре угла
Мастерская Юрия Ширяева предложила концепцию реновации псковского квартала, расположенного недалеко от центра города, но в стороне от туристических потоков. Комплекс кирпичных зданий восстановит фронт улиц и насытит функциями квартал, внутри которого спрячется сад с искусственным водоемом.
Парадокс острога
Вокруг омского аэропорта в этом году собралось немало любопытных пластических идей. Проект KPLN апеллирует к истории Омска как острога, но трансформирует мысль о крепости до почти полной неузнаваемости: «срезает» конические завершения бревен, увеличивает и переворачивает. Получается гипостиль – лес конических колонн на опорах-точках, со световыми фонарями вверху.
Источник знаний
Новое здание средней школы в Марселе по проекту Panorama Architecture удачно трактует на первый взгляд очевидный образ раскрытой книги.
Преображение Анны
Для петербургской Анненкирхе Сергей Кузнецов и бюро Kamen подготовили проект, который опирается на принципы Венецианской хартии: здание не восстанавливается на определенную дату, исторические наслоения сохраняются, а современные элементы не мимикрируют под подлинные. Рассказываем подробнее о решениях.
Парадокс временного
Концепция павильона России для EXPO 2025 в Осаке, предложенная архитекторами Wowhaus – последняя из собранных нами шести предложений конкурса 2022 года. Результаты которого, напомним, не были подведены в силу отмены участия страны. Заметим, что Wowhaus сделали для конкурса три варианта, а показывают один, и нельзя сказать, что очень проработанный, а сделанный в духе клаузуры. Тем не менее в проекте интересна парадоксальность: архитекторы сделали акцент на временности павильона, а в пузырчатых формах стремились отразить парадоксы пространства и времени.
Крепость у реки
Бюро МАКЕТ объединило формат японской идзакаи с сибирской географией: ресторан открылся в одном из зданий Омской крепости, декор и мебель отсылают к рекам Омь и Иртыш, а старый кирпич дополняют амбарные доски и сухие ветки.
Форум времени
Конкурсный проект павильона России для EXPO 2025 в Осаке от Алексея Орлова и ПИ «Арена» состоит из конусов и конических воронок, соединенных в нетривиальную композицию, в которой чувствуется рука архитекторов, много работающих со стадионами. В ее логику, структурно выстроенную на теме часов: и песочных, и циферблатов, и даже солнечных, интересно вникать. Кроме того авторы превратили павильон в целую череду амфитеатров, сопряженных в объеме, – что тоже более чем актуально для всемирных выставок. Напомним, результаты конкурса не были подведены.
Зеркала повсюду
Проект Сергея Неботова, Анастасии Грицковой и бюро «Новое» был сделан для российского павильона EXPO 2025, но в рамках другого конкурса, который, как нам стало известно, был проведен раньше, в 2021 году. Тогда темой были «цифровые двойники», а времени на работу минимум, так что проект, по словам самого автора, – скорее клаузура. Тем не менее он интересен планом на грани сходства с проектами барокко и эмблемой выставки, также как и разнообразной, всесторонней зеркальностью.
Корабль
Следующий проект из череды предложений конкурса на павильон России на EXPO 2025 в Осаке, – напомним, результаты конкурса не были подведены – авторства ПИО МАРХИ и АМ «Архимед», решен в образе корабля, и вполне буквально. Его абрис плавно расширяется кверху, у него есть трап, палубы, а сбоку – стапеля, с которых, метафорически, сходит этот корабль.
«Судьбоносный» музей
В шотландском Перте завершилась реконструкция городского зала собраний по проекту нидерландского бюро Mecanoo: в обновленном историческом здании открылся музей.
Перезапуск
Блог Анны Мартовицкой перезапустился как видеожурнал архитектурных новостей при поддержке с АБ СПИЧ. Обещают новости, особенно – выставки, на которые можно пойти в архитектурным интересом.
Вторично использованная инфраструктура
Архитекторы CRA-Carlo Ratti Associati представили проект превращения нефтехранилища в порту Триеста в «зеленый» во всех смыслах энергетический парк.
Степь полна красоты и воли
Задачей выставки «Дикое поле» в Историческом музее было уйти от археологического перечисления ценных вещей и создать образ степи и кочевника, разнонаправленный и эмоциональный. То есть художественный. Для ее решения важным оказалось включение произведений современного искусства. Одно из таких произведений – сценография пространства выставки от студии ЧАРТ.
Рыба метель
Следующий павильон незавершенного конкурса на павильон России для EXPO в Осаке 2025 – от Даши Намдакова и бюро Parsec. Он называет себя архитектурно-скульптурным, в лепке формы апеллирует к абстрактной скульптуре 1970-х, дополняет программу медитативным залом «Снов Менделеева», а с кровли предлагает съехать по горке.
Лазурный берег
По проекту Dot.bureau в Чайковском благоустроена набережная Сайгатского залива. Функциональная программа для такого места вполне традиционная, а вот ее воплощение – приятно удивляет. Архитекторы предложили яркие павильоны из обожженного дерева с характерными силуэтами и настроением приморских каникул.
Зеркало души
Продолжаем публиковать проекты конкурса на проект павильона России на EXPO в Осаке 2025. Напомним, его итоги не были подведены. В павильоне АБ ASADOV соединились избушка в лесу, образ гиперперехода и скульптуры из световых нитей – он сосредоточен на сценографии экспозиции, которую выстаивает последовательно как вереницу впечатлений и посвящает парадоксам русской души.
Кораблик на канале
Комплекс VrijHaven, спроектированный для бывшей промзоны на юго-западе Амстердама, напоминает корабль, рассекающий носом гладь канала.
Хабаровск — город, загадочный тем, что он очень хорош. По всему это должен быть понятный большой (больше 600 тыс. населения) город советской индустриализации <...>.
Формулируй это
Лада Титаренко любезно поделилась с редакцией алгоритмом работы с ChatGPT 4: реальным диалогом, в ходе которого создавался стилизованный под избу коворкинг для пространства Севкабель Порт. Приводим его полностью.
Часть идеала
В 2025 году в Осаке пройдет очередная всемирная выставка, в которой Россия участвовать не будет. Однако конкурс был проведен, в нем участвовало 6 проектов. Результаты не подвели, поскольку участие отменили; победителей нет. Тем не менее проекты павильонов EXPO как правило рассчитаны на яркое и интересное архитектурное высказывание, так что мы собрали все шесть и будем публиковать в произвольном порядке. Первый – проект Владимира Плоткина и ТПО «Резерв», отличается ясностью стереометрической формы, смелостью конструкции и многозначностью трактовок.
Острог у реки
Бюро ASADOV разработало концепцию микрорайона для центра Кемерово. Суровому климату и монотонным будням архитекторы противопоставили квартальный тип застройки с башнями-доминантами, хорошую инсолированность, детализированные на уровне глаз человека фасады и событийное программирование.
Города Ленобласти: часть II
Продолжаем рассказ о проектах, реализованных при поддержке Центра компетенций Ленинградской области. В этом выпуске – новые общественные пространства для городов Луга и Коммунар, а также поселков Вознесенье, Сяськелево и Будогощь.
Барочный вихрь
В Шанхае открылся выставочный центр West Bund Orbit, спроектированный Томасом Хезервиком и бюро Wutopia Lab. Посетителей он буквально закружит в экспрессивном водовороте.
Сахарная вата
Новый ресторан петербургской сети «Забыли сахар» открылся в комплексе One Trinity Place. В интерьере Марат Мазур интерпретировал «фирменные» элементы в минималистичной манере: облако угадывается в скульптурном потолке из негорючего пенопласта, а рафинад – в мраморных кубиках пола.
Высокоэффективный Париж
Три жилых корпуса в парижской Олимпийской деревне по проекту бюро Brenac & Gonzalez & Associés задуманы как образец ресурсоэффективности.
Образ хранилища, метафора исследования
Смотрим сразу на выставку «Архитектура 1.0» и изданную к ней книгу A-Book. В них довольно много всякой свежести, особенно в тех случаях, когда привлечены грамотные кураторы и авторы. Но есть и «дыры», рыхлости и удивительности. Выставка местами очень приятная, но удивительно, что она думает о себе как об исследовании. Вот метафора исследования – в самый раз. Это как когда смотришь кино про археологов.
В сетке ромбов
В Выксе началось строительство здания корпоративного университета ОМК, спроектированного АБ «Остоженка». Самое интересное в проекте – то, как авторы погрузили его в контекст: «вычитав» в планировочной сетке Выксы диагональный мотив, подчинили ему и здание, и площадь, и сквер, и парк. По-настоящему виртуозная работа с градостроительным контекстом на разных уровнях восприятия – действительно, фирменная «фишка» архитекторов «Остоженки».
Связь поколений
Еще одна современная усадьба, спроектированная мастерской Романа Леонидова, располагается в Подмосковье и объединяет под одной крышей три поколения одной семьи. Чтобы уместиться на узком участке и никого не обделить личным пространством, архитекторы обратились к плану-зигзагу. Главный объем в структуре дома при этом акцентирован мезонинами с обратным скатом кровли и открытыми балками перекрытия.