На этом месте, в конце Страстного бульвара, стоял одноэтажный домик, известный тем, что во времена, когда он принадлежал А.В. Сухово-Кобылину, здесь была убита гражданская жена драматурга, француженка Луиза Симон-Деманш, кровь которой обнаружили во дворе в каретном сарае. Литературная легенда дома обеспечила ему некоторую известность и статус памятника истории и культуры. Но в 1997 году, девять лет назад, дом был снесен его тогдашним владельцем АО Мосрыбхоз. Уже после сноса памятника на этом месте планировали построить гостиницу, что вызывало немалое возмущение окрестных жителей, опасавшихся, что новая гостиница нарушит их ночной покой. Наконец, когда владельцем участка стала кампания Капитал-групп, решили строить дорогое и «тихое» офисное здание, для его проектирования пригласили Николая Лызлова.
Итак, архитекторы не сносили памятник, но комиссия по охране памятников обязала восстановить утраченное. Кроме того, строительство в центре города само по себе накладывает множество ограничений, новый дом должен быть достаточно «солиден», но не слишком заметен… и так далее. С другой стороны, заказчику нужны площади. Попадая в жесткие рамки, архитектор становится, если можно так выразиться, виртуозом творческого решения насущных проблем. Перед нами – как раз такой случай: все условия выполнены «с улыбкой на устах», а здание настолько естественно вписалось в пестрое общество соседей, что хочется понять, каким образом это удалось.
Прежде всего, восстановления дома Сухово-Кобылина «один-в-один» не было – совершенно очевидно, что для памятника истории и культуры важнее всего подлинность, а если уж настоящий дом утрачен, то никакой самой точной копией его не заменить. Поэтому Лызлов ограничивает восстановление обобщенной импровизацией: по образному выражению архитектора, это «цитата цитат» – фасады собраны из обмеренных и скопированных элементов других московских домов середины XIX века и «надеты» на бетонный объем, выступающий из тела основного здания, которому он всецело принадлежит, будучи соединен с ним переходами вверху и общими гаражами (под всем зданием глубокий четырехуровневый гараж). По словам Николая Лызлова, дом Сухово-Кобылина даже и не пытается выглядеть старинным, а существует лишь как литературная ссылка на утраченный памятник. Следуя за выросшим масштабом улицы, он стал немного больше прототипа – при этом внутри разместился не один, а целых три этажа. Любопытно, что и «настоящий» дом в советское время тоже был надстроен – со стороны двора к моменту уничтожения он уже был трехэтажным. Вначале в домике хотели разместить ресторан, для которого архитектором был придуман уютный антресольный этаж на уровне аттика, но получилось так, что все здание целиком будет отдано под офисы, так что сейчас внутри все строго и просто.
Основной объем офисного здания, по словам Николая Лызлова – нейтральный «задник», его задача выигрышно оттенять домик на первом плане а также разместить основной объем площадей, в общей сложности около 20 000 кв. метров. Его высота аккуратно вписана в масштаб стоящих рядом «бывших доходных» домов, а от стилизации форм одного из «соседей» (как предлагали во время согласований) архитектор отказался: все вместе окружающие дома представляют очень пестрый набор стилей, среди них – и шедевр Ф.О.Шехтеля, и рядовые здания XIX века, а немного дальше, на Пушкинской площади – конструктивистский дом «Известий».
В разномастной компании лызловское здание смотрится изысканно-простым. Подтянутый вертикальный объем, презирая силу тяжести, нависает над входом как геометрическое подобие окаменевшего, а затем перевернутого фонтана. Угловатую пластику входа оттеняет бетонная плоскость «задника», эфемерно-тонкая из-за неглубокой прорисовки уступов вокруг пунктирно ниспадающих, вверху – короче, внизу – длиннее, оконных лент. Верхний этаж – полностью застекленная терраса представительской части офисов, оттуда открывается великолепный панорамный вид на весь московский центр.
Поразительно, что вместительное офисное здание, ничего напрямую не цитируя, вписалось в историческую застройку так, как будто оно «всегда» тут стояло. Свое место в тесноватом и пестром сообществе новый дом занимает со спокойным достоинством, так, что сложно отделаться от метафизического привкуса – кажется, что дом непостижимым образом материализовался, только потому, что именно ему следовало быть на этом месте. Это ощущение совершенного слияния абсолютно новой постройки со средой, надо признать, нечасто встречается даже среди зданий, копирующих и стилизующих исторические стили.
Кажется, что Николай Лызлов использует какой-то не самый обычный способ стилизации – не унижаясь до конкретного цитирования, архитектор, как в театре, «разыгрывает»… собственно среду, используя привычные для глаз столичных жителей сочетания, как «ноты» собственной «мелодии». Среди лызловских работ можно обнаружить еще одно здание, использующее этот ход – это дом на Мясницкой, как будто целиком составленный из торцов зданий позапрошлого века. Новый дом не подлаживается под «исторический стиль», а имитирует отсутствующую историю – вот, была улица, в ней был зажат-затиснут соседями дом, потом все вокруг снесли, а он остался, и показывает теперь всем свои прежде скрытые торцевые стены.
Возвращаясь к Страстному – действительно, что может быть характернее для Москвы, чем соседство маленького домика примерно XIX века и стеклянно-бетонных вертикалей за его спиной? Взгляд любителя пеших прогулок привычно скользит по смутно-знакомым формам «задника», не подозревая, что ситуация с начала и до конца срежиссирована, а сам наблюдатель становится участником пантомимы на тему «Москва и москвичи».
Административное здание на Страстном бульваре
Фотография © Юрий Пальмин
Административное здание на Страстном бульваре. Фрагмент фасада
Фотография © Юрий Пальмин
Административное здание на Страстном бульваре. Фрагмент фасада
Фотография © Юрий Пальмин
Административное здание на Страстном бульваре. Фрагмент фасада
Фотография © Юрий Пальмин
Административное здание на Страстном бульваре. Разрез 1-1
© Архитектурная мастерская Лызлова
