Д.С. Хмельницкий

Автор текста:
Д.С. Хмельницкий

Жилища первых пятилеток на примере Новосибирска

Отрывок из книги, готовящейся к публикации

0

<…>Новосибирск, (до 1929 г – Новониколаевск,) был в 20-е  годы довольно большим и сложившимся естественным образом городом. В 1920 г. в нем проживало 67 тысяч человек, в 1926  - 120 тысяч[1].
Условия жизни и до начала индустриализации были тяжелыми. В 1922 г. на одного жителя Новониколаевска приходилось 0,8 квадратной сажени (3,8 кв.м) жилой площади[2].

«По данным Новониколаевского коммунхоза, в городе насчитывалось 8427 домовладений, в которых имелось 11863 жилые квартиры: 8598 из них состояли из одной комнаты, 1666 — из двух, 1058 — из трех и только 546 квартир имели 4 и более комнат. Одна комната с кухней имела среднюю населенность 6—8 человек. 99,9 процента жилищ были деревянными, без канализации и водопровода, с печным отоплением. Люди селились не только там, где можно было жить, но и там, где жить было нельзя: в подвалах без дневного света, землянках, банях, конюшнях, сараях, вагонах. К 1922 г. 27 626 вагонов на Сибирской железной дороге было занято под жилье и склады. Еще в 1920—1921 гг. на окраинах города усиленно строили землянки. Перевозились и сплавлялись из ближайших деревень дома и устанавливались на городских участках». К 1929 г – моменту ликвидации НЭПА – норма жилой площади  в городе выросла до 4,15 кв. м на человека (всего 599 тыс. кв. метров)[3].

В середине 20-х годов строились в основе дервянные двухэтажные дома с небольшими квартирами с общими кухнями.

«В Центральной части города на средства госучреждений и горсовета строились двухэтажные шестиквартирные дома. Они имели общие кухни и общий вход. Набор квартир состоял из двух однокомнатных, трех двухкомнатных и одной трехкомнатной. Площадь квартир была соответственно в 4,6 и 10 кв. сажен (от 18 до 45 м2). В зданиях были теплые санузлы, <…> В строительные сезоны 1925—1926 гг. были возведены 63 двухэтажных деревянных дома с кубатурой 22 тыс. м2 и населенностью в 6 тыс. человек»[4].

Последние данные означают, что дома заселялись по норме 3,7 кв. м. на человека, что делает маловероятным посемейное расселение.

«1926 г. горсовет построил 9 жилых домов с жилой площадью в 4050 м2; госучреждения возвели 10 домов с жилой площадью в 6690 м2; жилищная кооперация построила 24 дома с жилой площадью в 6200 м2. Индивидуальные застройщики возвели около 400 жилых зданий общей кубатурой в 200 тыс. м3. В 1927 г. жилищная кооперация построила 33 деревянных двухэтажных дома с 8—12 квартирами в каждом, с отдельными кухнями. Дома заселило 350 семей»[5].

Эти кооперативные дома явно заселялись посемейно, поскольку число семей более или менее соответствует числу квартир. К сожалению, С.Н. Баландин, автор книги «Новосибирск», их которой взяты приведенные данные, ничего не пишет о порядках заселения домов и о социальном положении новых жильцов. Поэтому о жилищной политике города в это время судить невозможно.

Построенный в 1927-1929 г. водопровод первоначально имел длину 51,7 км, к нему были подключены 140 домов и 23 водопроводные колонки.Суточный отпуск вожды на жителя составлял 13 л.[6]

С 1926 г. возводятся в Новосибирске и многоэтажные каменные дома. «Один из первых многоэтажных домов был построен на углу Красного проспекта и улицы Каинской по проекту инженера Бурлакова как «общежитие» (жилой дом) для служащих. Промбанка. Трехэтажный дом заключал в себе 18 квартир площадью в 55 м каждая, с «современным» инженерным оборудованием. Смета на строительство вылилась в 108 тыс. рублей при кубатуре дома около 5000 м3. Второй дом строился в 1927 г. на углу улиц Урицкого и Трудовой. Здание в 4 этажа имело железобетонные перекрытия и содержало в себе 25 трехкомнатных квартир с отдельными кухнями. Дом был оборудован водопроводом и центральным отоплением»[7].

 В этих и подобных домах несомненно должна была жить городская правящая элита.

В 1926 г. в Новосибирске было учтено 17,3 тыс.  жилых строений с общей площадью 477 тыс кв. м. (при населении 120 тыс. человек).

По данным переписи жилого фонда 1932 г. в Новосибирске было учтено 24 044 жилых строения. Из них 96,3% одноэтажных и 2,9% двухэтажных.

Трехэтажных – 26 штук (0,1%) и четырехэтажных – 24 (0,1%).

Каменных, бетонных и железобетонных  домов было 246 штук (1%  от всего количества) и на них приходилось 8,6% жилой площади города. «Дервянных рубленных»  было 19, 5 тыс. штук (81,2% от общего  числа, , 78,6%  жилой площади), засыпных и из других суррогатов – 4258 штук (17,8% от общего числа, 12,8 % общей площади) [8].

В 1936 г. жилых зданий в Новосибирске насчитывалось 25 тыс., и их общая площадь составляла 1 млн. кв. м., население – 340 000[9].

Вычисляемая по этим данным средняя норма жилья в 1936 г. – меньше 3 кв. м на человека.

К сожалению, по приведенным выше данным советских публикаций совершенно невозможно судить о структуре, типологии и распределении жилья в Новосибирске  времен первых пятилеток. После 1929 г. исчезает конкретность и статистика.

Тем не менее, очевидно, что с 1929 по 1936 г. норма расселения упала с 4,15 кв. м на чловека до 3 кв. м. и ниже.

Это означет, что массовое жилье представляло собой в эти годы по большей части рубленые и засыпные общие бараки. Под «жилыми домами из суррогатов» имеются в виду, скорее всего, землянки.

«За вторую пятилетку в Новосибирске введено в эксплуатацию 450 тыс. м2 жилой площади, за 3 года третьей пятилетки — более 400 тыс. м2, а к 1940 г. весь жилой фонд города достигал 1 млн. 440 тыс. м2 (против 598,9 тыс. м2 в 1930 г.), то есть увеличился почти в 2,5 раза, хотя еще по-прежнему в городе преобладали одноэтажные деревянные дома, лишенные инженерного благоустройства»[10].

Таким образом, с 1933 по 1941 г. в Новосибирске было по официальным данным построено 850 тыс. кв. м. жилья. Население за это время увеличилось на 220 тыс. чел. Если считать, что в новое жилье селились только новые жители города,  то на одного человека приходилось 3, 8 кв. метра площади. Это все официальные данные, которые как и вся советская статистика вряд ли достоверны, так что реальные цифры, скорее всего еще ниже.

Очевидно, что квартиры в каменных домах, предназначавшихся для  начальства заселялись посемейно, то есть по норме, как миниму втрое большей, чем в среднем по городу (9 кв. м. на человека, а скорее всего - больше). Если в 1932 г., как приведено выше, жилая площадь в каменных домах составляла 8,6%  от общей, то жило в них максимум от 2 до 3% населения Новосибирска, то есть самый высший слой.

Эта система строительства и распределения жилья выдерживалась все тридцатые годы, судя по тому, что к 1 января 1941 г. жилой фонд Новосибирска составил 1 млн. 480 тыс кв. м. при населении в 450 тыс. человек[11]. То есть, на человека в начале 1941 г. приходись приблизительно те же три квадратных метра, что и в 1936 г.

С началом войны положение резко ухудшилось. В Новосибирск было эвакуировано множество предприятий, к 1943 г. население выросло до 600 тыс человек, а норма жилплощади упала до 2 кв. м на человека[12].
Но война сама по себе служила оправданием тяжелого положения с жильем и в описании жилищного строительства в Новосибирске снова появляется конкретика, а также такие слова как «землянки» и «бараки»:

«Нового каменного строительства со второй половины 1941 г. не велось, заканчивались лишь начатые до войны здания. К концу 1942г. в городе оставались незаконченными каменные дома, начатые до войны, с общей жилой площадью в 50 тыс. м2. Но уже в 1942 г. наметился переход к более «культурным» видам упрощенных некапитальных жилых построек. Землянок и полуземлянок уже не строили. Наибольший процент застройки в 1942 г. приходится на деревянное брусчатое и рубленое двухэтажное (23%) и каркасно-засыпное барачное и квартирное одноэтажное строительство (47%). 20% жилой площади из всей введенной в строй было получено за счет приспособления чердачных пространств существующих жилых домов»[13],

Можно предположить, что картина нового строительства во время войны, его структура и типология мало чем отличалась от того, что происходило до войны. Разве что, набивать в бараки стали плотнее.

Как пишет С.Н. Баландин, «Реконструкция чердачного пространства (при высоких сибирских крышах), учитывая наличие крыши, основания для пола и подготовленных коммуникаций — отопления, воды, канализации и электричества, сводилась к обшивке стен и потолков, утеплению их, настилке полов, установке окон,' дверей, переносных плит и других нагревательных приборов <…> В короткий период четырех месяцев (сентябрь — декабрь) были приспособлены чердаки свыше 140 существующих деревянных и каменных домов с высокими тесовыми и этернитовыми крышами, что дало 50 000 м2 сухой и теплой жилой площади»[14].

Не такое уж простое дело превращение в жилье не предназначенных для этого чердаков даже если все коммуникации действительно имеются, что в данном случае могло касаться только считанного количества центральных зданий. Легко представить себе,  как выглядели приспособенные под жилье чердаки бараков без окон и коммуникаций.

Динамика изменения нормы жилплощади на одного человека в Новониколаевске-Новосибирске в 20-30-е годы выглядит следующим образом:

1922 г. – 3,8 кв.м./чел.
1929 г. – 4,15 кв. м./чел.
1936 г. – 2, 9 кв.м./чел.
1941 г. – 3,2 кв.м./чел.
1942 г. – 2,0 кв.м./чел.

Здесь ясно видно небольшое увеличение нормы жилья во время НЭПа, и резкое падение обеспеченности жильем до физически возможного минимума после начала индустриализации.

Всего с 1928 г. по 1941 население Новосибирска увеличилось на 315 тыс. человек (1928 г. – 135,5 тыс.; 1941 – 450 тыс.) За это время было построено 881 тыс кв. м. жилья (1928 г. – 599 тыс. кв. м.; январь 1941 – 1480 тыс.кв.м.)
На одного нового жителя Новосибирска таким образом в предвоенные годы приходится 2,8 кв. м. жилья. Можно предположить, что этот уровень обеспеченности жильем и этот характер расселения был типичным для всей страны. 

***

Проделанные выше расчеты осованы на опубликованной в советской прессе информации о сроительстве жилья. Учитывая обычную для советской отчетной статистики «туфту», можно предположить, что действительное  обеспечение населения жильем было еще ниже.

Реальное представление о жизни в Новосибирске 1932-33 г. можно получить из книги немецкого архитектора Рудольфа Волтерса «Специалист в Сибири», который год работал в Новосибирске:

«В Новосибирске около 200 000 жителей, хотя, возможно, на сто тысяч больше или меньше. Никто не знает этого точно. Город на сегодня значительнейший транспортный узел Сибири. <…>Все правительственные и промышленные управления сибирского края сосредоточены в Новосибирске» <…> Моя гостиница находится на главной улице  – Красном проспекте. Улица замощена булыжником, тротуары с обеих сторон сделаны из толстых досок. В центре бульвар – песчаная дорожка зажатая между кривыми березами.

Неподалеку от гостиницы обрамляют проспект новые большие кирпичные дома – правительственное здание, банк, и недостроенный гигантский театр, на сцене которого могла бы целиком уместиться шарлоттенбургская Опера. Застройка улицы то высокая, то низкая, все еще не готово. <…> Красной проспект замощен, но он закрыт для перевозки грузов. По параллельной улице, то есть по обычной, полностью заезженной грунтовой дороге, тянут маленькие лошадки тяжело груженые телеги через город. <…> Кроме еще двух или трех замощенных улиц, в городе имеются только песчаные дороги, которые в основном идут параллельно Красному проспекту или пересекают его под прямым углом. Всюду одна и та же картина. Дороги глубоко врезаны в песчаную пустыню. Ямы и борозды делают их почти непроезжими. <…> Чем дальше от центра, тем хуже становятся дороги и дома. Дороги в конечном счете просто исчезают. Обзор становится шире.<…> Вокруг море деревянных хижин и землянок –насколько хватает глаз. Дикая мешанина без улиц и дорог. Невероятно широко простирается вокруг город – гигантская убогая деревня.<…> На главной улице есть несколько маленьких лавок. Перед входами стоят часовые, вооруженные винтовками с примкнутымии штыками. Встречается много военных в хорошей униформе и начищенных сапогах. Колонны депортируемых, эскортируемые солдатами – обычное зрелище на улице.<…>

В жилье тоже выражались классовые различия <…> Самыми роскошными жилищами Новосибирска были две современные трехкомнатные квартиры, которые занимали генерал, командующий Сибирской армией, и шеф ГПУ. Отдельные двухкомнатные квартиры занимали только высшие чиновники и партийцы, так же как немногие женатые иностранные специалисты. Русские инженеры, если они были женаты, имели одну комнату, с очень большой семьей – две. Две или больше таких семьи делили между собой одну кухню. Неженатый не имел никакой возможности получить комнату для себя одного. Как живут мелкие служащие и рабочие, я не хочу описывать. Мне никто не поверит, если я скажу, что холостые рабочие живут по 20-30 человек в одной комнате в казармах или бараках, многие семьи делят одну комнату....»[15].

Иерархии жилья соответствовала иерархия в питании[16] и здравоохранении.
Эпидемия сыпного тифа зимой-весной 1933, которую подробно описывает Волтерс, была вызвана отсутствием коммунальных благ:   «Только в апреле, когда холода пошли на убыль, люди сняли тяжелые меха и снова начали мыться, эпидемия отступила»[17].

Из рассказа Волтерса вырисовывается ведомственная структура тогдашнего градостроительства. Поселки, вроде тех, которые проектировал сам Волтерс, совершенно автономны и рассчитаны на самостоятельное существование. Это не просто градостроительная автономность, опирающаяся на развитую инфраструктуру и позволяющая людям удовлетворять свои потребности не покидая поселка. Это нечто обратное, основанное на полном отсутствии структуры общественного обслуживания и на физической невозможности жителей удовлетворять свои потребности вне поселка и вне предприятия.
Такой градостроительный подход отражал структуру сталинского государства 30-х годов. Страна была экономически поделена между ведомствами-наркоматами, крупнейшим и важнейшим из которых в тот момент был Наркомтяжпром – Наркомат тяжелой промышленности. Каждое ведомство, пользуясь выделенными ему централизованно ресурсами, обеспечивало своих сотрудников едой, жильем, лечением и прочими средствами существования. Система общественного обслуживания, рассчитанная на всех, была почти полностью и сознательно уничтожена, так что человек, не приписанный к какому-либо ведомству, автоматически терял возможность прожить. Горизонтальных общественных связей между элементами государственной структуры не существовало. Вся система управлялась и снабжалась строго из центра. Возможность свободного выбора работы, места жительства и передвижений была сознательно сведена к минимуму.  Волтерс подробно описывает механизмы удержания людей на предприятиях и механизмы принудительного выталкивания лишнего персонала на лежавшие в необжитых местах новые промышленные предприятия. Рассказывая о том, как он рассчитывал по государственным нормам число жителей проектировавшихся им практически на пустом месте поселков на 10 и 25 тысяч жителей, он не задается вопросом (точнее, не задает этого вопроса в книге) откуда они могли там взяться. Но упоминания о том, что многие его коллеги по работе были ссыльными, а колонны депортируемых крестьян на улицах находились в порядке вещей, говорят сами за себя. <…>

Примечания:

1.  Баландин С.Н. Новосибирск. 1978, с.56.
2.  Там же, с.56
3.  Там же, с.63.
4.  Там же, с.63
5.  Там же.
6.  Там  же, с. 69.
7.  Там же, 82.
8.  Социалистическая реконструкция гор. Новосибирска. Москва, 1936, c. 74-75
9.  «В 1922 г. было 110000 жителей, в 1931 г. —180000, в 1932 г 230000, в 1934 г.-300000, в 1935 г. (конец) 340000, т. е. город по численности населения вырос более чем в четыре раза против дореволюционного Новосибирска 1916 г. (79 930 человек)». Там же, с. 71.
10.  Баландин С.Н. Новосибирск. 1978, с. 116.
11.  Баландин С.Н. Новосибирск. 1978, с. 121.
12.  Там же.
13.  Там же, с. 124.
14.  Там же.
15.  Волтерс, Рудольф. Специалист в Сибири. Новосибирск, 2008, с.???
16.  «Особенно отчетливо разница в обеспечении продуктами проявлялась во время обеда. Почти все русские ели в столовых на предприятиях, поскольку только немногие семьи имели возможность готовить пищу дома, и к тому же самостоятельно приготовленный обед стоил гораздо дороже, чем готовая еда на работе. В нашем управлении было три столовых. Одна предназначалась для рабочих и низших служащих. Еда этих людей была очень плохой и стоила 1,50 рубля при месячном заработке от 80 до 150 рублей. Для среднего уровня, более высоких служащих и для инженеров с заработком от 200 до 500 рублей имелась еще одна столовая, в которой первое блюдо стоило один рубль, второе – два рубля и простой десерт тоже один рубль. В третью столовую нашего управления имели доступ высшие служащие, начиная с руководителей отделов, с заработком от 600 до 900 рублей и партийцы. Обед здесь был относительно хорошим и обильным, состоял из супа, мясного или рыбного блюда и десерта, но стоил только 2,50 рубля. В этой последней столовой, где столы были накрыты скатертями и прислуживали чисто одетые девушки, получил право есть и я. Большинство инженеров и техников нашего управления вообще не знали о существовании этого закрытого заведения. Зайти в эту столовую, как и в две других можно было только по предъявлении соответствующего удостоверения. Контроль был очень строгим. Только один единственный доступный всем ресторан имелся в большом городе Новосибирске; государственный, так называемый «коммерческий», в котором обед стоил от 10 до 20 рублей. Здесь ели, как правило, только товарищи, которые какими-то темными путями зарабатывали много денег и находящиеся в командировках чиновники». Волтерс, Рудольф. Специалист в Сибири. Новосибирск, 2008, с. 76-78.
17.  Там же, с. 183

Жилой дом общества политкаторжан по улице Фрунзе, дом 8 в Центральном районе г. Новосибирска. Построен в 1933 году. Архитектор Б.А. Гордеев. Фото: arx.novosibdom.ru
Жилой комбинат кооператива «Кузбассуголь». Новосибирск, Красный проспект, 49, 51; улица Державина, 4, 6, 8, 10; улица Советская, 38. Архитекторы: Б.А. Гордеев, Д.М. Агеев, Б.А. Биткин. 1931-33 гг. Фото: arx.novosibdom.ru

02 Октября 2010

Д.С. Хмельницкий

Автор текста:

Д.С. Хмельницкий
Похожие статьи
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?