О новом образе русского храма

В течение двух последних десятилетий поиски современного облика русского храма велись в России вяло и, скорее, наощупь. Другие, более важные задачи стояли перед отечественными зодчими: освоение когда-то полузапретного и в итоге полузабытого богатейшего национального наследия в этой области. Но на рубеже 2010-2011 годов, всего за несколько месяцев, это положение решительно изменилось. И теперь искать новое приходится не столько, опираясь на «своё», сколько, резко отталкиваясь от «чужого» и явно «враждебного».

Как это уже не раз бывало в русской культуре, ветер перемен, на сей раз едва ли не ураганный, подул с Запада…

Международный конкурс проектов Русского духовного и культурного центра в Париже (2010-2011 гг.) был задуман солидно, с размахом, как подлинный смотр современной архитектурной мысли. Ему предшествовали серьёзные дипломатические усилия на самом высоком уровне и шумная кампания в прессе. Многие в России ждали от конкурса появления новых, ярких, прорывных идей в области церковного зодчества. Необходимость в них все последние годы ощущали и наиболее чуткие церковные иерархи и едва ли не все ищущие, талантливые отечественные архитекторы.

Однако всё произошло иначе: «новые идеи» во всех десяти финальных проектах либо отсутствовали, либо оказались полны постмодернистской агрессии и высокомерного невежества в отношении самих основ православного зодчества. Тут бы остановиться, объявить для столь важного конкурса дополнительный тур, пригласить к участию в нём других участников. Вместо этого, невзирая на публичные протесты и настойчивые рекомендации Союза Архитекторов России, Российской Академии Архитектуры, деятелей культуры и верующих, конкурс был хладнокровно завершён избранием, по словам одного из членов международного жюри, «наименее скандального», из проектов-претендентов. Правда, этот «проект-фаворит» был полуофициально выделен из числа прочих значительно раньше финала, о чём с возмущением писала парижская «Русская мысль» и авторы многочисленных интернет-публикаций. Но кого из людей высокопоставленных волнует в наши дни общественное мнение?

Организация этого с невиданной поспешностью проведённого «псевдоконкурса», вызвала всеобщее недоумение, разочарование и возмущение. Для людей творческих она стала образчиком чиновничьего равнодушия и смердяковщины. Не осталось сомнений, что в глазах ответственных функционеров, современное русское зодчество выглядит провинциально, не престижно и, когда речь заходит о «знаковых» проектах, они предпочитают закупать «современную архитектуру» за рубежом, как авиалайнеры или новейшие технологии. Ставка была привычно сделана «на заграницу». Однако при этом от участия в конкурсе было практически отстранено не только большинство отечественных архитекторов, но и все их коллеги из Восточной Европы и Северной Америки. Известные мастера, успешно работающие в странах с давними традициями православного зодчества, попросту не успели и не смогли бы успеть подготовить для него свои работы. В итоге победителем был признан хоть и не очень известный, но всё-таки «западный» мэтр. Но даже за очень большие деньги не всегда удаётся купить подлинный художественный талант…

Лишь благодаря резкой критике в прессе, интернете и профессиональных сообществах этого заранее назначенного победителя, Мануэль Яновский отказался от своей первоначальной идеи воздвигнуть на набережной Сены некую «церковь-волну», заменил её прозрачные купола-фонари на густо позолоченные, а стеклянный саркофаг, закрывающий комплекс Центра сверху и на главных фасадах, небрежно и кощунственно переименовал в «покров Божией Матери». Архитектор и его преданные сторонники вовсе не задумались о главном, о символическом образе будущего сооружения: православный храм словно смирительной рубашкой накрыт ячеистой стеклянной кровлей, сквозь которую с трудом прорываются церковные купола. Никто из них не задался вопросом, зачем на берегах Сены нужно возводить этот символ гонимой и униженной «русской веры», будто выставленной на всеобщее осмеяние в разукрашенном супермаркете туристско-развлекательной культуры? Конечно, при необходимости можно совершать церковную службу в любых сооружениях, даже в подземельях, но зачем выдавать их за храм? Тем более, если он призван стать «духовным посольством» России на далёком от православия Западе, зримым воплощением её тысячелетней культурной истории и современного духовного облика?

Плачевные результаты происшедшего объясняются не только внезапностью и скоротечностью конкурса, в котором, по сути, не было конкурентности, и не столько неподготовленностью отечественных зодчих, сколько провальной слабостью российской дипломатии и неожиданно жёсткой, с примесью «избирательной культурной ксенофобии», позицией властей Парижа. А ведь во времена подлинного русско-французского сближения первых десятилетий ХХ века, в годы существования мировой по значимости культурной оси «Париж-Москва», всё происходило иначе. Власти Франции предоставляли отечественным артистам, художникам, архитекторам полную свободу творчества. Тогда никто не навязывал российской стороне таких странных требований, как обязательное участие в конкурсе французских архитекторов и соответствие проекта «русского православного центра» критериям современной парижской секулярной архитектуры. И это при том, что все расходы по проведению упомянутого конкурса и строительству Центра взялась оплачивать Россия. Но, видимо, с тех замечательных времён слишком многое изменилось. Остаётся утешаться лишь тем, что отобранный малокомпетентным жюри проект будет представлять собою вовсе не русское церковное зодчество, а французскую постмодернистскую архитектуру, что свободное слово отечественных мастеров ещё впереди. 

Горестные и в некотором смысле катастрофические результаты столь важного, из самых лучших побуждений задуманного конкурса ещё долго будут терзать сознание русской церковной интеллигенции. Как заполнить пропасть между современной светской архитектурой, рвущейся вслед за техническим прогрессом, весьма озабоченной «медийным импактом» сооружения и броскими «архитектурными жестами», но равнодушной к духовным смыслам, и архитектурой православной, упрямо держащейся за древние традиции и отчаянно ищущей некий «храмостроительный канон»?

Прошедший конкурс принёс лишь одну несомненную пользу. Охранительная ретроутопия, стихийно сложившаяся за последнюю четверть века в творчестве российских церковных зодчих, начала уступать место иной творческой парадигме – парадигме обновления. Крепнущий на наших глазах интерес к подлинно современной церковной архитектуре требует переосмысления всего профессионального инструментария – от выбора материалов и строительных технологий, до разработки нового пластического языка и создания обновлённого образа храма. Он должен привлекать красотой и энергией живого религиозного творчества, а не становиться очередным надгробием закостенелой «старушечьей веры». 

Вопрос о новизне в церковном зодчестве, неразрывно связанный с проблемой определения его духовных и эстетических критериев, приобретает всё большую злободневность. Богословские и церковные определения христианского храма, как «дома Божия», «образа неба на земле» и пр. достаточно известны, однако они не несут в себе каких-либо конкретных эстетических предписаний. Именно потому на протяжении столетий ни одно из наиболее выдающихся церковных сооружений не стало образцом для обязательного подражания, ни один, даже весьма совершенный тип храма не был и не мог быть канонизирован. Что же в таком случае определяло развитие православного зодчества? Что одновременно и поддерживало и обновляло его традиции?

Современный исследователь Николай Павлов полагает, что эволюция культовой архитектуры основана на вертикальном и горизонтальном «развёртывании храма» из древнего святилища, и эта закономерность характерна для самых разных религиозных традиций («Алтарь. Ступа. Храм», М., 2001). Николай Брунов и другие историки русской архитектуры отчасти подтверждают эту мысль применительно к древнерусским церквям начальной эпохи, которые нередко возводились на месте славянских святилищ («История русской архитектуры», М., 1956). Но следует заметить, что в Византии христианский алтарь мог быть попросту внесён в бывший языческий храм или светскую базилику. 

В отличие от историко-культурных существуют и богословско-мистические истолкования происхождения православной архитектуры. В VI веке Прокопий Кесарийский писал о знаменитом константинопольском соборе св. Софии: его купол будто «спускается с небес, подвешенный на золотых цепях». Это описание – свидетельство не одного лишь эмоционального восприятия, но и мистического представления византийцев о созидании церковного храма божественными энергиями, стекающими с небес по кресту, куполу и стенам. Прокопий замечал, что этот храм был возведён: «не человеческим могуществом или искусством, но Божьим соизволением». («О постройках. Книга первая. I, 46») Так же воспринимались и другие византийские церкви. Мистика «софийного», богочеловеческого, зодчества во многом определила облик древних крестовокупольных храмов, плавные формы которых словно льются с неба. На Руси эту идею ещё более подчёркивали килевидные закомары, наличники окон и входных арок.

Таким образом, в религиозной конструкции храма соединяется восходящее движение, связанное с началом культуры, и нисходящее, связанное с началом религии. К этому может быть добавлено движение боковое, объясняемое незримыми «проекциями» духовных сущностей из алтаря во внутреннее пространство храма, о которых писал священник Павел Флоренский («Иконостас», 1922). Это движение не строго перпендикулярное, а, скорее, диагональное, веерное, с его помощью происходит распределение всех истекающих из-за иконостаса энергий (и связанных с ними конструктивно-силовых линий) от купольного свода до пола и от одной боковой стены здания до другой. 

В самой общей форме можно признать, что архетип православного храма формируется сочетанием нисходящего (от навершия церкви) и восходящего (от древнейшего алтаря-жертвенника) движений, со множественными векторами развития архитектурных форм, исходящими от церковного алтаря. В каждом отдельном храме эти движения могут быть разной силы, взаимодействуя, они определяют его конструкцию, его духовную архитектонику.

Храм являет собой зримый образ веры, укоренённой в небе, а вовсе не в земле. И этот общехристианский храмовый архетип не может быть искажён. 

Вернёмся к проекту Яновского. В нём хорошо продуманы многие второстепенные детали, связанные с повышенным комфортом обитателей Центра, вплоть до использования дорогостоящей экотехнологии согревающей кровли. Однако под её сплошной «стеклянной простынёй» все здания оказываются банально уравнены: церковь, гостиница, семинария, зимний сад… Облик храма, архетип которого сохранён, вместе с тем начисто лишается своей сакральности, священной топики. Почему это происходит? Впервые за всю историю строительства храмов – в русле самых разных религий! – архитектором была отвергнута изначальная, общечеловеческая идея храма, выражающая достоинство и свободу веры. Это стремление всегда выражалось в самодостаточности, само-стоятельности храмового сооружения, в его вольном предстоянии пред Богом и прямой связи с небом, от которого храм ничем не может быть отгорожен. Яновский же предлагает возводить православную церковь, по самые купола отсекая её от бесконечной небесной вертикали и тем самым разрушая основополагающую идею любого храма. В его немыслимом проекте культовое здание теряет главное – религиозное достоинство, сакральный образ. Это вовсе не долгожданный «шаг вперёд» в православном зодчестве, а эксцентрический прыжок в сторону, в глубокий духовный тупик.
Необходимо признать, что любой, даже самый новаторский образ храма должен основываться на его мистическом прообразе, что поиски нового необходимо вести, исходя из некоторых незыблемых архитектурных принципов. В православной культуре они существуют уже на протяжении полутора тысячелетий, и, сформулированные в самом общем виде, сводятся к следующему:

1. Храмовое здание является самодостаточным и никоим образом (конструктивно или визуально) не может быть отделено от неба.

2. Должна сохраняться «сакральная конструкция» храма: традиционное расположение креста и купола (или иного навершия), входных врат, ориентированного на восток алтаря, амвона, иконостаса.

3. Пропорции и объёмы храма должны оставаться гармоничными при любых решениях, внутреннее и внешнее пространства должны дополнять друг друга, детали не могут противоречить целому, внутреннее пространство должно быть иерархически организовано сверху вниз: от подкупольной области до пола.

4. Архитектоника церковного сооружения, его акустика, технология строительства, используемые материалы, их фактура, цвет и т.д. должны соответствовать литургическому предназначению храма, создавать «ауру» подлинности и уникальности (в соответствии с тем смыслом, который вкладывал в это понятие критик авангарда и массовой культуры Вальтер Беньямин). 

5. Храмовый образ должен органично (пусть даже по принципу эстетического контраста) соответствовать всей совокупности церковных искусств – от иконописи, фресок и убранства храма до песнопений, облачений священства и пластический рисунок богослужений.

Несомненно, в русской церковной архитектуре был и поныне сохраняется мощный потенциал обновления. На протяжении веков в ней не раз возникали идеи поразительной эстетической новизны. Выражаясь современным языком, их можно назвать «взрывными», «авангардными». Так было при появлении в Киевской Руси далёкого от византийских архитектурных образцов многоглавия и шатрового стиля – русской «деревянной готики». Так было при создании столпных храмов, никоновского пятерика, московских барочных базилик, храмов-дворцов эпохи классицизма, наконец, яркого «храмового синтеза» – пластических искусств, художественных приёмов, материалов – в русле русского модерна. На протяжении столетий в церковном зодчестве не раз менялись стилевые каноны, происходило естественное, а перед революцией весьма стремительное обновление технологий строительства, пока это движение не было насильно остановлено и надолго оторвано от развития мировой и отечественной архитектуры. Разумеется, для православного зодчего опыт минувшего столетия весьма неравноценен. Приспособить к архитектуре храма эстетику конструктивизма значительно сложнее, чем приёмы «мягкого» экспрессионизма 1910-1920-х годов, стилистику ар-деко или сталинского ампира.

Но нужна ли нынешнему церковному зодчеству новизна? Может быть, в нём всё лучшее давно уже создано? Как в литературе, живописи, музыке прошлых блистательных веков? Стоит ли сейчас, на дымящихся постмодернистских руинах отечественной культуры пытаться созидать нечто столь же прекрасное и одухотворённое? Может быть, следует честно отказаться от поисков нового облика русского храма и лишь преданно воспроизводить уже имеющиеся древние, «вечные» образцы, как это делают японцы, периодически воссоздавая свои традиционные культовые постройки? Такая позиция, разумеется, может существовать, но насколько она свойственна русской культуре? Той культуре, которой, как и другим великим христианским культурам, всегда была присуща озарённость, творцы которой в поисках истинной, божественной красоты жили по евангельскому завету «ищите и обрящете». Древние, неискоренимые церковные традиции вовсе не предполагают отказа от творчества, напротив, призывают «не угашать духа», не «закапывать дара в землю».

Совершенно очевидно, современную храмовую архитектуру нельзя отделять от архитектуры в целом, от её стремительного развития и в России и в мире. Новое можно искать и в прошлом, как это происходило во все органические, творческие эпохи. В наши дни отечественному зодчеству необходим новый храмовый синтез – художественная концепция, связанная с творческим освоением прошлого и прорывом к новейшим технологиям, материалам, к новой выразительности архитектуры. Следует разумно использовать опыт отечественного и мирового авангарда, но при этом отказаться от его сухого функционализма, механической комбинаторики, гипертрофии форм и – самое главное – от его сознательной или бессознательной десакрализации культового зодчества. 

Постмодернистские архитектурные околохрамовые «игры» быстро устаревают, хотя неизменно остаются в моде. В них нет ничего общего с творческими поисками истинного авангарда. Будущему принадлежит лишь подлинность и органичность. Но в него не ведёт и противоположный путь – бездумного тиражирования прошлого. В наши дни технически можно создать почти точную копию любого знаменитого храма прежних эпох. Но, задумаемся, нужен ли нам еще один Покров-на-Нерли где-нибудь в сытой Тюмени или новый Никола-в-Хамовниках под Питером?

Ничего общего с будущим не может иметь и другая крайность: серийные, типовые «проекты культовых сооружений», в которых архитектура, оторванная от окружающей среды, низводится до бездушного и потому безбожного массового строительства. Образу современного русского храма и без того слишком часто не хватает неповторимости, тёплой задушевности, лиричной красоты древних церквей, неразрывно слитых с возвышенным ликом «мира Божия» – окружающей природы. Архитектура храма – это и призыв к вере, и «проповедь в камне», которой всегда мешают убогая безликость, а также излишняя строгость или сухость. Зодчий обязан опираться не только на узко профессиональные подходы к архитектуре, но и на народное, сердечное восприятие храма, как «благолепного», «теплого», «уютного», «намоленного». В церкви не должно происходить отчуждения верующего от архитектурного воплощения его веры, не должно веять «холодом вечности», безразличным к земной жизни и к человеческой личности. 

В последние годы уже предпринимались попытки обновления облика русского храма. Они сводились к более или менее успешным поискам иной геометрии сооружения (чаще всего, упрощённой, конструктивистски жёсткой), к частичному остеклению фасадов, внедрению зеркальных окон или к «необарочному» нагромождению разнородных пышных форм, перегруженных лепниной, росписями, многочисленными позолоченными деталями и пр. Разумеется, все крайности на пути поисков нового должны быть отвергнуты. Всё прекрасное просто и человечно!

Одним из пока ещё недооценённых направлений в современном церковном зодчестве может стать «экологическая архитектура». Её духовной сутью является напоминание об «эдемском происхождении» живой природы, о благоговейной связи с нею верующего человека, для которого слово «экология» лишь метафора любви к окружающему миру и его Творцу. Это направление предполагает сложнейшую современную «экологическую инженерию», различные «зелёные технологии» и несёт в себе ряд традиционно близких религиозному сознанию, а некоторое время назад профессионально сформулированных идей: чистоты, гармонии форм, органичности используемых материалов, слитности архитектуры с природой, символическим увенчанием которой всегда являлся храм.

Традиционное церковное зодчество в России было экологично по самой своей сути, оно использовало долговечные, возобновляемые и природные материалы, такие как медь (нередко позолоченная), свинец, камень, слюда, дерево, известковая побелка, глиняная плинфа и кирпич, оно предполагало максимальное энергосбережение и реутилизацию большинства строительных материалов. Неосознанные подступы к этому направлению намечались достаточно давно. Так в 1900 году Европа увидела один из первых «экохрамов» – срубленную по проекту Ильи Бондаренко в неорусском «северном стиле» из нетёсаных брёвен и покрытую гонтом церквушку Русского Павильона на Всемирной выставке в Париже. Полуосознанные «экологические предчувствия» можно заметить в некоторых старообрядческих церквях эпохи модерна и церковных постройках Алексея Щусева – сторонника идей Эбенизера Говарда. К великому сожалению, все художественные поиски в русле церковной экоархитектуры были прерваны революцией, не успев толком начаться. В течение десятилетий какое-либо развитие православного зодчества могло происходить лишь в эмиграции, и некоторые из неприметных, на первый взгляд, достижений этого периода вызывают интерес. 

Одной из любимейших церквей православных парижан является скромный деревянный храм преп. Серафима Саровского на улице Лёкурб, частично перестроенный в 1974 году архитектором Андреем Фёдоровым. До этого он представлял собою маленькую церквушку, ютившуюся в бывшем бараке во дворе общежития русских студентов. Этот удивительный храм возник в 1933 году под началом протоиерея Димитрия Троицкого. Тогда, не имея достаточно средств, в поисках простейшего решения безвестные строители отважились на необычный шаг, невольно опережая самые смелые идеи в современной экоархитектуре. Они на десятилетия раньше Жана Нувеля и его коллег включили в архитектуру элементы биотической среды, оставив в интерьере храма два большие живые дерева. Одно из них со временем засохло, но его ствол был сохранён при перестройке и выглядит как великолепная скульптурная колонна, другое растёт до сих пор, пронзая крышу храма и прекрасно сочетаясь с некрашеными дощатыми стенами и потолком. Икона преп. Серафима, укреплённая на стволе, объясняет многое, она указывает на средневековую русскую традицию богопочитания – в слиянии храма рукотворного с храмом богосотворённым, с природой. Цветы и ветви деревьев заглядывают в церковные окна из небольшого сада, через них течёт свежий воздух и доносится пение птиц.

Разумеется, листья и цветы вовсе не иконы, которыми в древних монастырях нередко закладывали окна, призывая братию созерцать «небо духовное». Но зачем отказываться от этих живых витражей? И стоит ли в приходском храме отгораживаться от небосвода, от рассвета или заката на горизонте, в которых нет ничего земного и греховного? Людей сильных в вере вид небесных высот не отвлечёт от молитвы, а слабым или новоначальным поможет сосредоточиться, задуматься о жизни и вновь вернуться взглядом к алтарю.

Строительство экологического храма предполагает широкое использование местных, а значит более дешёвых материалов: дерева, дикого камня, землебетона и пр. В нём будут уместны «зелёные» стены и кровля, почти полгода (в климате средней полосы) покрытые вьющимися растениями. Боковые фасады церкви, оформленные в виде гульбища, могут быть частично или полностью остеклены, открыты окружающей природе или созданным на церковном дворе её «образам»: деревьям и кустам, цветам и траве, камням и водным источникам. Все вместе они будут составлять околохрамовую пейзажную архитектуру или сменные медитативные композиции (зимние, снежно-ледовые, и все прочие) в духе «воцерковлённого лэнд-арта», идея которого уже носится в воздухе. В качестве отправной точки могут быть приняты, скажем, работы артели «Никола-Ленивецкие промыслы» и «экологические инсталляции» фестивалей «Архстояние» 2006-2009 годов (Николай Полисский, Василий Щетинин, Адриан Гезе и др.), но при этом игровая эстетика должна смениться содержательной, «духовно-экологической». Зимний сад или целая оранжерея могут либо примыкать к храму в гульбище, либо располагаться в его внутреннем пространстве, отделённом от пространства литургического: в притворе, в боковых приделах. Этот внутренний «храмовый сад» со скамьями и свежим воздухом будет пространством покоя, внутренней молитвы и отдыха для детей, будущих матерей и пожилых прихожан. Растения, букеты свежих или сухих цветов, трав, листьев должны подбираться в течение всего года. Стены вокруг этого «зелёного пространства» не обязательно сплошь покрывать иконами или традиционными церковными фресками. Они могут быть оформлены в стиле эко-дизайна, на них могут быть помещены росписи или картины с изображением «творений первых дней»: небесных сил, земли, водных стихий, растений и самых дорогих, милых человеку земных существ – животных, птиц, рыб, бабочек… «Всякое дыхание да хвалит Господа». 

Без сомнения, помимо экологического есть и другие, уже вполне устоявшиеся направления в современном церковном зодчестве, связанные с социальным служением Церкви, национальной историей, памятью о святых и мучениках веры, творческим развитием лучших мировых традиций православного храмоздания. Их сосуществование неизбежно рождает архитектурную полистилистику, которая на данном этапе может обогатить русское церковное зодчество, помочь ему отыскать новый образ храма и тем самым сделать долгожданный шаг вперёд: от изрядно приевшейся и внутренне бессильной «ретроархитектуры» к архитектуре живой и творческой.
Храм преп. Серафима Саровского на улице Лёкурб, Париж

15 Марта 2012

Похожие статьи
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Технологии и материалы
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Сейчас на главной
Космические фасады
В Шэньчжэне открылся Музей науки и технологии по проекту Zaha Hadid Architects. Переливающиеся стальные панели его фасадов своим цветом должны напоминать о небесных телах.
По ком звонит колокол
В петербургском Манеже работает выставка, посвященная подвигу тыла в годы Великой Отечественной войны. За архитектуру отвечало бюро DD|A:D, которое не оставило посетителям шансов «проскользить» по экспозиции: приемы из сакральной и мемориальной архитектуры включают чувства, а фактуры, цвет и свет задают тон, подготавливая к встрече с тяжелыми и важными событиями.
Медицинская сталь
Петербургский бренд Hircost специализируется на одежде для врачей, в том числе неформальной. Для флагманского магазина NDA design studio воспроизвели эстетику медицинского кабинета: с помощью металлических поверхностей, «хирургического» освещения, стеклоблоков и амальгамных штор примерочных.
Бронза, соль, стеклоблоки
Отель «Сижан» по проекту Vector Architects на востоке Китая спланирован вокруг девяти внутренних дворов, каждый из которых получил свою трактовку.
Разноцветный город
Работая для Кунцево над масштабным проектом, у которого пока еще нет названия, Kleinewelt Architekten не только предложили целый веер силуэтов башен «ампирных» оттенков, и не только продумали разновысотность, создав внизу шестиэтажный «неоурбанистический» город квартальной планировки – но еще и нашли для своего решения исторические и средовые обоснования. Они восстанавливают несколько «сталинских» домов, оставшихся от послевоенного города Кунцева, а также ж/д станцию 1953 года, снесенную в 2017.
Дух степи, очаг и оберег
Подведены итоги конкурса на переосмысление кочевой архитектуры Архтамга. Конкурс проводил Евразийский музей кочевых цивилизаций и уфимское проектное бюро «Архтамга» – участник проекта NEXT на АРХ Москве в этом году. Призовой фонд в 350 тысяч рублей обещают разделить между тремя победителями, определенными профессиональным жюри, и победителем голосования за приз зрительских симпатий. Рассказываем о победителях, выбранных профессиональным жюри.
На орбите Москва-Сити
Бизнес-центр Orbital прост и сложен одновременно. Прост лаконичной формой и оптимальным офисным решением планировок: центральное ядро, световой фронт, стекло; из необычного техэтаж, хитроумно размещенный на торцах. Сложен – ну, хотя бы потому, что похож на космическое тело, парящее на металлических ногах при Магистральной улице. Почему такая форма, из чего состоит и как сделано это «бутиковое» офисное здание, выкупленное сразу же после реализации – в нашем рассказе.
Арарат в арке
Проект PLAN BURO победил в закрытом конкурсе на коттеджный поселок в пригороде Еревана. Архитекторы соединили наследие Александра Таманяна с современными тенденциями, предложили дополнить застройку таунхаусами, а также предусмотрели коммерческий блок, который легко адаптируется под запросы сообщества.
Все в школу
Проектируя школу на 1500 учеников в районе Новоселье, архитектурная мастерская Юсупова подошла к зданию как к общественной и пространственной доминанте. Ее объемы отражают функцию и реагируют на градостроительные оси, а центр прикладных искусств и спорткомплекс доступны не только детям, но и взрослым жителям квартала.
Создавая миры: финалисты
Определены финалисты конкурса «Создавая миры». Жюри выбрало десять лучших работ, по пять в каждой из двух номинаций конкурса: «Фотография. Архитектура» и «Digital Art. Архитектура». Представляем выбранные работы.
Золото юго-запада
Клубный дом Full House, реализация которого недавно завершилась на проспекте Вернадского рядом с метро «Юго-Западная» – это «клубный дом бизнес-класса». Здесь много роскоши: в отделке интерьеров преобладает золотистая латунь и диковинные мраморные рисунки, на фасадах – укрупненные элементы декора. А вот объемное построение дом заимствовал в поисках модернистов – может быть, даже у архитекторов, застраивавших юго-запад в 1970-е.
Узор Алтая
Бюро Empate разработало концепцию экопоселения для отдаленной территории Алтая. Генеральный план, который напоминает традиционный орнамент или город-утопию, формирует четкую систему общественных и приватных пространства. Также архитекторы разработали для поселения шесть типов домов, отсылающих к культуре региона и вернакулярным строительным практикам.
Найди свою школу
Бюро Gradolí & Sanz Arquitectes спроектировало и построило для работающей по системе Монтессори школы Imagine под Валенсией здание, которое служит для учащихся наглядным пособием.
Pro forma
Появились фотографии реализованной в Черняховске вискикурни архитекторов TOTEMENT / PAPER – объекта, продолжающего их же Музей коньяка. Из простого, в общем-то, технически промышленного, объема и пространства, архитекторы сделали целый театр, насыщенный впечатлениями. Смотрим. Всем советуем экскурсию на вроде бы завод, а на самом деле – эксперимент по театрализации темы приготовления крепких напитков. И не только ее, а и «чистого искусства», способного развиваться где угодно.
Исток, гнездо и колос
В конце прошлого года бюро ASADOV подвело итоги конкурса на лучший семейный клуб, который проводило при поддержке Союза архитекторов России. Принять участие в нем могли молодые архитекторы и студенты профильных вузов. С запозданием, но знакомим с победителями конкурса.
Жизнь в замке
Амалия Тавелла и ее бюро превратили замок среди виноградников Прованса в выставочное пространство, дополненное дюжиной гостиничных номеров.
Вишневая фабрика
Мастерская PROJECTLIFE разработала проект реконструкции дома культуры в городе Уварово для размещения производства энергосберегающих полиуретановых изделий. Смену функции архитекторы маркируют более динамичной композицией, соответствующей технологии перепланировкой, а также кирпичной облицовкой. Также проект предполагает использование принципов устойчивого строительства.
Крути педали
Первый участок ВЕЛО1 – маршрута между Москвой и Петербургом – соединяет города Дубна и Яхрома. Благоустройством трассы занималось бюро EASYBUREAU совместно с АНО «Вело1»: с помощью ландшафтного дизайна дорожка вписана в разнообразные пейзажи, а по пути следования появились деревянные настилы, площадки для отдыха, пункты проката и ремонта.
MADA 2025: итоги премии MosBuild для молодых архитекторов...
В начале апреля на выставке MosBuild 2025 подвели итоги премии для молодых архитекторов и дизайнеров MosBuild Architecture & Design Awards. Номинаций в этом году было семь: шесть традиционных и одна новая – от бизнес-сообщества MosBuild Connect. Рассказываем о победителях.
Славянский мотив
По проекту бюро «Лепо» в Старом Осколе открылась пекарня, которая оживила советский микрорайон: за стенами обычного торгового павильона скрывается интерьер с декоративными подзорами, мозаичными стенами и сочным терракотовым цветом.
Сечение по Краснодару
Стали известны лауреаты смотра-конкурса «Золотое сечение 2025». Гран-при достался тренировочной базе футбольного клуба «Краснодар» Максима Рымаря. Публикуем полный список награжденных.
Арт-мельница
Историческая автоматическая мельница в чешском Пардубице претерпела сложную, многосоставную реставрацию усилиями бюро TRANSAT и Prokš Přikryl, став в итоге важным художественным центром.
Приморская волна
Градсовет Петербурга рассмотрел проект санаторного комплекса в Солнечном, представленный руководителем бюро «А.Лен» Сергеем Орешкиным. Экспертам понравилась архитектура, но большие сомнения вызвала среда, которая намекает на вероятность апартаментов: дисперсная застройка, небольшое количество парковочных мест и отсутствие крытого бассейна плохо сочетаются с типологией комплекса.
Арка и треугольник
Новый бизнес-центр Stone Мневники от Kleinewelt Architekten, для того же заказчика, что и на Ходынке, в чем-то перекликается с проектами для нее. Но не во всем. В Мневниках больше углов, и сами авторы говорят, что проект построен на контрасте. Действительно, если в первой очереди присутствуют намеки на классику, хотя и очень легкие – ну, хотя бы те же арки, и просто, и перевернутые, то есть ее прообразом можно считать восьмидесятые; то во второй очереди в роли отдаленного прообраза модернизм семидесятых. Их объединяет калейдоскоп не лишенного дерзости благоустройства из лучей и треугольников.
Вторая итерация
Градсовет Петербурга повторно рассмотрел проект дома, который повлияет на панорамы Большой Невки. Бюро «А2» прислушлось к рекомендациям и поработало с ритмом, торцами и верхним террасированным уровнем. Эксперты поддержали улучшения и признали проект удачным.
Парящие ступени
В поместье в горах на юге Китая появились два павильона по проекту бюро DoDesign: они вдохновлены типичными для этой местности огромными камнями.