Д.Б. Сухин

Автор текста:
Д.Б. Сухин

Путь Восточной Пруссии к современной архитектуре

Доклад прочитан Дмитрием Сухиным в первый день работы коллоквиума «Инстербург-Черняховск» 2 июня 2010.

0

Прежнюю Восточную Пруссию было принято считать территорией, свободной от искусства. Здесь рождались и отсюда уезжали, чтобы не вернуться. Но пусть даже многие Тауты, Мёринги, Кёльвицы, Мендельсоны и другие прославились не в Кёнигсберге, а в Берлине или где ещё, пусть даже Восточнопрусское общество художников существовало не в Восточной Пруссии, а в Берлине, пусть даже первая провинциальная художественная выставка состоялась всего лишь в 1916 году (тогда же появились отделения Союза архитекторов и Веркбунда; Общество архитекторов и инженеров существовало и ранее, но было обществом передвижным, так как ни в одном городе провинции не было достаточно членов для полноценного местного отделения), пусть – при всём этом позволю себе тезис: дальняя прусская провинция прусского королевства всегда была территорией Нового зодчества. Уже с 1300 года. Просто это зодчество не всегда так звалось.

Она не была источником новой архитектурной мысли, исследовательские лаборатории архитекторов стояли вовне, развитие шло рывками и нечасто привлекало внимание со стороны – но всё же провинция раз за разом получала лучшие достижения европейской архитектурной и градостроительной мысли, приручала их и сохраняла на века. Такая долговременность не раз и не два была поводом разного рода шуток: сперва высмеивали убогость вкуса, звали отрезать косы у восточнопрусских париков – затем уважительно хвалили столь давнюю верность – наконец, открывали вновь сокровищницу сохранённого в неизменности, но утраченного на «большой земле»  наследия «нового зодчества» предшествовавшего периода.

Такое открытие не было всеобщим: бытовало и экспертное мнение, что памятников архитектуры или истории в провинции вовсе нет, как нет здесь и тех, кто ими бы интересовался, одни лишь самоучки-строители. По мнению тех экспертов, это чрезвычайно облегчало бы экспорт сюда любых столичных мод и стилей. Знающие люди тем временем уже начинали ездить в Восточную Пруссию за подлинным замковым зодчеством, не искажённым позднейшим украшательством; за оригинальными поселениями Фридриха Великого и многим, многим другим…

 Последуем за ними! Пройдём путём последней волны новой архитектуры, окатившей сто лет назад Восточную Пруссию освежающим ливнем. На календаре 1914 год. В Кёльне открывается десятилетняя отчётная выставка Германского Веркбунда, полная программных манифестов; их авторы и посетители в красках представляют себе, как выставка эта определит дальнейшие пути развития архитектуры и прикладных искусств на годы вперёд… Они обманываются; выставку оборвёт разразившаяся Мировая война. В профессиональной памяти останется разве что Стеклянный павильон Таута – но ведь таких павильонов было много больше! А как же театр, образцовый цех, прирейнская деревня – неужели все они остались безо всякого смысла?

  Позволю себе гипотезу: последовавшее вскоре за неудачной выставкой небывалое по масштабам восстановление Восточной Пруссии (60 000 восстанавливаемых построек, 41 400 построек, непригодных к восстановлению) могло быть исполнено столь быстро, единодушно и разнообразно только и исключительно потому, что сотни архитекторов, поспешивших сюда со всех концов Германии отстраивать разрушенное, следовали линиям, предзаданным Веркбундом. Для подобного вовсе не обязательно было состоять в членах самого этого объединения.

Повсюду в рейхе стройки замораживались – здесь они разворачивались: где как не тут применить себя? Немногим позднее, после войны, задачи были уже совсем иными.

  Восточная Пруссия была единственной провинцией Германской империи, испытавшей на себе все тяготы оккупации и разорения – и она же была той, где меньше всего было архитекторов: как восстановить её? Пустить дело на самотёк означало погубить его: уже до войны провинция стояла на пороге (само)разрушения силами своих – тоже немногочисленных, но тем более смертоносных – ремёсленников. Примеров тому множество.

  После некоторых рассуждений принято было решение, избежавшее всех крайностей. Не было ни большого архитектурного конкурса, ни большого Управления восстановительных дел, ни коммерческого ООО «Восстановление», ни, конечно же, всевластия местного каменщика (этого последнего опасались более прочих), ни, наконец, уполномоченного гения от архитектуры – стремясь строить лучше и больше, Пруссия оставалась крепко вбитой в землю рациональной провинцией.

Последнее никоим образом не было отказом от развития многообещающих традиций! Стоит лишь сравнить позднейшие высказывания Хуго Хэринга к его поместью Гаркау (Хэринг тоже участвовал в восстановлении) с речами оберпрезидента провинции, Адольфа Макса Йоганнеса Тортиловица фон Батоки-Фибе, назначенного на должность с октября 1914 года, или его руководителя новосозданного Главного управления строительных консультаций, тайного и строительного советника Фридриха Пауля Фишера – теоретик функционализма и практик восстановления требовали и строили почти одно и то же!

 Разрушенные округа были поделены на восстановительные районы: сперва 12, затем 24 – и подчинены районным архитекторам, лично отобранным самим Фишером. Публичного объявления о вакантных должностях не было, и критерии не разглашались; нам остаётся лишь гадать. Курта Фрика, строителя Геллерау, Фишер вытребовал из действующих войск, Пауля Крухена, известного по клиникам в Бухе и, в мирное время, доцента Политехнической школы в Шарлоттенбурге, из внутренней стражи. Крухен взял с собой некоего Ганса Шаруна – быть может, Фишеру понравились рисунки молодого человека?

 Новоназначенные районные архитекторы должны были в первую очередь быть практиками, не теоретиками, брать же казённых служащих на такие должности и вовсе воспрещалось. Им вменялось в обязанность определить основные направления восстановления во вверенном им районе. Они должны были быть уверенными сметчиками, так как основной их работой было согласование восстановительных выплат по прошениям потерпевших; они должны были проверять проекты погорельцев, сравнивать их с довоенной предшественницей, исправлять, где потребно, дозволять субсидии и, наконец, вести строительный надзор – им же следовало не допускать более довоенного «каменщика-проектанта» к работам. Авторы сдаваемых на проверку чертежей особой бумагой клялись не быть никоим образом связанными с подрядчиком-исполнителем.

Сами районные архитекторы тоже не должны были проектировать – разве только на хуторах, там, куда ни один вольнонаёмный архитектор не желал идти, или если строительство велось на казённые деньги…
Вот только субсидированное восстановление повсеместно велось именно на казённые деньги!

Оттого получалось, что некоторые районные архитекторы – к примеру, Фрик, в Шталлупёнене, – свой город застраивали едва ли единовластно, и при дворе его кайзеру представляли,  с венценосцем даже спорили и из его рук ещё в январе 1918 года получали Железный крест на чёрно-белой ленте… другие же оставались в стороне. На торжественный приём в Шталлупёнене приглашали и Крухена, но его положение не предполагало Железных крестов – зато предполагало ключевую роль в осуществлении столь высоко оцененных проектов этого и многих других коллег.

Деньгами дома не восстановить, если все рабочие руки ушли на фронт: Крухен первым придумал поручить восстановление провинции тем же, кто её незадолго до того разгромил – военнопленным. Разумеется, при тщательном надзоре, вернее – назидании. В многочисленных крухенских стройбатах-лагерях, вскоре ковром покрывавших всю провинцию, надзирателей, в сущности, не было: были прорабы.
Их центром стал Шталлупёнен.

   Сотрудниками районных архитекторов стали порядка 500 прибывших вслед за ними молодых „строительных заступников": они стали той самой закваской, критической массой, которой до того столь не хватало здешним архитекторам. Неудивительно, что именно с их приездом возникает долгожданное восточнопрусское отделение Союза архитекторов (июль 1915, председатель начальник Управления охраны памятников профессор Детлеффсен). Ганс Шарун вступает в него в том же году.

 Он  и сам организовал в Инстербурге „Товарищеское объединение архитекторов, работающих в стройбатах", с библиотекой, собранием макетов и учебной литературы – его в жизнь претворить не удалось –, там же, Художественное общество (основано в 1919–1920 гг.), там же, „Первую художественную выставку" (открыта 31 августа 1919 г.), наконец, „Общество за приличную архитектуру" и прочая, и прочая.

Этим юнцам были поручены восстановительные пособия в 400 миллионов марок из личного кабинета кайзера (односемейный коттедж стоил в те годы 4–6000 марок), всем жертвам разрушений обещаны были и выплачивались компенсации, повсеместно рождались шефские объединения «Восточнопрусской помощи», наконец, министерство финансов выделило миллион на улучшение градостроительного облика городов. Оберпрезидент лично распределял их по местам, по 20 000 марок каждому (более того – только по согласованию с Берлином) – и вот уже по городам рождаются комиссии нового межевания, которые узкие, одно-двухметровые участки, не поддававшиеся новой правильной застройке, сливали с соседними и заново распределяли. Вступил в силу закон об отчуждениях в городскую казну (т.н. «закон Адикеса»); прокладка новых улиц через глубокие дворы открыло непосредственно в центре старых городов целые залежи земли под застройку.

Городские границы округлялись, и подчас даже прикрывались палисадом.

Одновременно вводились строжайшие правила экономии, пусть в некоторых из них и не было насущной нужды: уже в мирное время среди архитекторов Германии господствовал дух «нового бидермейера», простота «Трудов культуры» и «под 1800″ – и война его лишь усилила: в кольце фронтов не только не было более возможным получать импортные строительные материалы, имеющиеся приходилось использовать как можно рачительнее, а руки крухенских военнопленных не были готовы к работам чрезмерной сложности.

Несмотря на всё это, в приказах к простоте и дешевизне недостатка не было
Так, «Указ об экономии» запрещал столь разные вещи как зеркальное стекло, линолеумные дорожки, панелирование стен деревом и чрезмерно массивные потолочные балки. Рука об руку с ними обычно шли санитарные постановления: уже в первые месяцы восстановления под запрет попали квартиры общей площадью ниже 36 кв.m., застройка участков сплошь и этажи, в свету составлявшие менее 2,80 м.

Старопрусский диригизм магистров и королей, ещё одна из местных традиций, возвращался в новом обличье.

Типичные кирхи: разрушенные и восстановленная.

Сочетание свобод – и жёсткого контроля. Вольный строить в своём районе по выбранной им самим стратегии, районный архитектор или бургомистр его города вынужден был искать новых путей – и находил их. В те же годы вышли новые издания по строительной типологии, книгu Штейнмеца («Основы строительства в городе и на селе«)", или те же «Труды культуры» – или «Призыв к цветному строительству». Города основывали муниципальные домостроительные общества и выпускали собственные правила застройки… неудивительно, что, к примеру, инстербургский бургомистр д-р Германн Отто Розенкранц (1916–1920) был частым гостем в архитектурных кругах и поддерживал идеи дешёвого и нескучного строительствап. Об этом ниже.

Уже к январю 1917 восстановлены были почти 13000 зданий; к концу 1918 – 42368.

  К концу войны нередка стала и критика осуществлённых проектов: "слишком единообразны, без индивидуальности". Поговаривали о "вкусовщине".
Зато Мутезиус именно в "восстановительных работах… [видел] зарю новой Германии", художественной, общественной, беспортупейной. Не он один – "новых пруссак", строителей новой Восточной Пруссии такой подход отличал и позднее. К их числу принадлежал и Шарун.

Историю жилмассива «Камсвикус» мы рассмотрим лишь вскользь.

Первые сообщения об этом проекте задокументирваны 1920м годом, когда Жилищное товарищество служащих заявило о новом жилом посёлке с огородами. Тем же годом датируется первое разрешение на строительство, сперва для домов на одной стороне улицы, затем для другой, наконец, для ныне утраченного дома у железнодорожного моста и другого, парного ему (нынешней почты), завершённого в 1924 г. В те же годы были построены и оба коттеджа.

 Заказчиков было сразу несколько: часть домов принадлежали названному товариществу, другие — городскому домостроительному обществу, утраченный дом принадлежал железной дороге… Одно уж это заставляет известную долю заслуг в постройке отвести бургомистру Розенкранцу, сведшему все стороны воедино.

 Розенкранц был не только покровителем «Инстербургской художественной выставки», не только подписывал «Призыв к цветному стротельству» Таута: он отвёл перед въездом в город, по другую сторону железнодорожного рва, участок для посёлка с поистине революционным, пусть и многократно прокламировавшимся пёстрым окрасом. В этом он даже опередил «пёстрый Магдебург» самого Таута.

 Пусть Шарун позднее и отзывался критически об этой первой своей подписной работе — так, фирма, строившая вторую очередь домов, выставила "…счета на больше материалов, чем действительно было поставлено, чего никто не заметил из-за начавшейся гиперинфляции", да и материалы те были среднего качества — но когда речь зашла о том, какими постройками Шаруну подтвердить своё умение перед Академией художеств в Бреслау, предъявить им он решил именно их. Уже из Бреслау, он в 1926 заказал фотографии своих домов в цвете — в те годы, редкий заказ!

Другой постройкой, заснятой тогда же и тоже в цвете, стал «Сад Германия» — от этой постройки на «Парковом кольце, 1» до наших дней не сохранилось даже улицы! Строить её он начал в июне 1924 г., а уже к концу года дом стоял к заселению. Заказчик — Всеобщее квартиростроительное товарищество; один из пайщиков и жильцов — Ганс Шарун. Он не только жил, но и работал тут, совсем как, позднее, в «Городе Сименса» или «Северном Шарлоттенбурге»: договор об оргагизации совместного бюро с Францем Боссманном упоминает о трёх комнатах из семи, составлявших квартиру, которые Шарун вносит как свой пай в общее бюро.

 Совместное бюро Шаруна и Боссманна существовало по этому адресу до 1927 г.

В городе и его окрестностях было много больше Шаруновых проектах: не все они были осуществлены, а из построенных большинство было утрачено в войну или после. Тем ценнее  нам то, что сохранилось в посёлке «Камсвикус» на ул. Пёстрый ряд; хочется надеяться, что здесь нас и далее будут ждать открытия, и интересные притом — здания ведь никогда не обследовались.

До их столетия осталось не так уж много времени!

 

Текст доклада с полным иллюстративным материалом опубликован на сайте «ИнстерГОД 2010» http://instergod.ru/colloquium/suchin.html

Хуго Херинг

01 Октября 2010

Д.Б. Сухин

Автор текста:

Д.Б. Сухин
Похожие статьи
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Неизвестный проект Ивана Леонидова: Институт статистики,...
Публикуем исследование архитектора Петра Завадовского, обнаружившего неизвестную работу Ивана Леонидова в коллекции парижского Центра Помпиду: проект Института статистики существенно дополняет представления о творческой эволюции Леонидова.
Ключевое слово: «телеработа»
Архитекторы, профильные СМИ и вузы по всему миру реагируют на ситуацию пандемии, пытаясь обезопасить сотрудников и студентов, сохранив учебный и рабочий процесс. Говорим с руководителями нескольких московских бюро об их планах удаленной работы, а также рассказываем, как реагируют на эпидемию архитекторы мира.
Чандигарх: фрагменты модернистской утопии
Публикуем фотографии и эссе Роберто Конте об архитектуре Чандигарха – от прославленного Капитолия Ле Корбюзье до менее известных жилых домов, кинотеатров, вузовских корпусов авторства его соратников и последователей.
Идентичность в типовом
Архитекторы из бюро VISOTA ищут алгоритм приспособления типовых домов культуры, чтобы превратить их в общественные центры шаговой доступности: с устойчивой финансовой программой, актуальным наполнением и сохраненной самобытностью.
Технологии и материалы
Свет для будущих поколений
Компания SWG | Светодиодное освещение оборудовала специализированную учебную лабораторию при Московском государственном строительном университете и запустила совместную с вузом программу обучения профессионалов интерьерного освещения.
Благородный металл
Сегодня парадные лобби жилых комплексов – это отдельное произведение дизайнерского искусства. Рассказываем, как в их оформлении используется продукция компании HÖGER – производителя уникальных интерьерных деталей из металла
Компания Hilti усиливает локальное производство
Øglaend System, подразделение группы компаний Hilti, производит кабеленесущие системы, которые можно использовать на объектах любой сложности: от нефтяных платформ до торговых центров. Генеральный директор Дмитрий Клименко рассказал Архи.ру о расширении производства в Санкт-Петербурге и запуске новых линеек для фасадных систем Hilti.
Скрафтить площадку
На примере игровых комплексов «Хоббики» – лидера в производстве уличной мебели – рассказываем, в чем преимущества крафтового подхода к оборудованию детских площадок
Приглашение на танец
Компания «Новые Горизонты» разработала несколько серий игровых комплексов, которые можно адаптировать под особенности той или иной площадки. Рассказываем о гибкости решений на примере комплекса «Танцующие домики».
Формула надежности. Инновационная фасадная система...
В компании HILTI нашли оригинальное решение для повышения надежности фасадов, в особенности с большими относами облицовки от несущего основания. Пилоны, пилястры и каннелюры теперь можно выполнять без существенного увеличения бюджета, но не в ущерб прочности и надежности
МасТТех: успехи 2022 года
Кроме каталога готовой продукции, холдинг МасТТех и конструкторское бюро предприятия предлагают разработку уникальных решений. Срок создания и внедрения составляет 4-5 недель – самый короткий на рынке светопрозрачных конструкций!
ROCKWOOL: высокий стандарт на всех континентах
Использование изоляционных материалов компании ROCKWOOL при строительстве зданий и сооружений по всему миру является показателем их качества и надежности.
Как применяется каменная вата в знаковых объектах для решения нетривиальных задач – читайте в нашем обзоре.
Кирпичное узорочье
Один из самых влиятельных и узнаваемых стилей в русской архитектуре – Узорочье XVII века – до сих пор не исчерпало своей вдохновляющей силы для тех, кто работает с кирпичом
NEVA HAUS – узорчатые шкатулки на Неве
Отличительной особенностью комплекса NEVA HAUS являются необычные фасады из кирпича: кирпич от «ЛСР. Стеновые» стал материалом, который подчеркивает индивидуальность каждого из корпусов нового комплекса, делая его уникальным.
Керамические блоки Porotherm – 20 лет в России
С 2023 года Wienerberger отказывается от зонтичного бренда в России и сосредотачивает свои усилия на развитии бренда Porotherm. О перспективах рынка и особенностях строительства из керамических блоков в интервью Архи.ру рассказал генеральный директор ООО «Винербергер Кирпич» и «Винербергер Куркачи» Николай Троицкий
Латунный трек
Компания ЦЕНТРСВЕТ активно развивает свою премиальную трековую систему освещения AUROOM, полностью выполненную из благородной латуни.
Обучение через игру: новый тренд детских площадок
Компания «Новые горизонты» разработала инновационный игровой комплекс, который ненавязчиво интегрирует в ежедневную активность детей разного возраста познавательную функцию. Развитие моторики, координации и социальных навыков теперь дополняет знакомство с научными фактами и явлениями.
Живая сталь для архитектуры
Компания «Северсталь» запустила производство атмосферостойкой стали под брендом Forcera. Рассказываем о российском аналоге кортена и расспрашиваем архитекторов: Сергея Скуратова, Сергея Чобана и других – о востребованности и возможностях окисленного металла как такового. Приводим примеры: с ним и сложно, и интересно.
Нестандартные решения для HoReCa и их реализация в проектах...
Каким бы изысканным ни был интерьер в отеле или ресторане, вся обстановка в прямом смысле слова померкнет, если освещение организовано неграмотно или использованы некачественные источники света. Решения от бренда Arlight полностью соответствуют этим требованиям.
Инновации Baumit для защиты фасадов
Австрийский бренд Baumit, эксперт в области фасадных систем, штукатурок и красок, предлагает комплексные системы фасадной теплоизоляции, сочетающие технологичность и широкие дизайнерские возможности
Optima – красота акустики
Акустические панели Armstrong Optima от Knauf Ceiling Solutions – эстетика, функциональность и широкие возможности использования.
Сейчас на главной
Совместный досуг
Центр «Поле» выполняет роль третьего места в спальном районе Москвы. На площади меньше 30 квадратных метров студия дизайна D создала пространство, где дети и взрослые могут проводить время вместе: играть, работать, встречаться с друзьями, заниматься спортом и творчеством.
Сады и искусство
Петербургское ландшафтное бюро МОХ открыло в Москве представительство, напоминающее арт-галерею: пространство формата white box служит фоном для цветочных композиций, объектов искусства и дизайна
Белые одежды
Парижский архитектор Жан-Пьер Лотт спроектировал и построил для Университета Страсбурга новый учебный корпус Le Studium, который задуман прежде всего как так называемое «третье место».
Пресса: Самые важные архитектурные утраты Петербурга за последние...
«Cобака.ru» попросила архитектурного критика и автора телеграм-канала «Город, говори» Марию Элькину, основателя архитектурного бюро «Хвоя» Георгия Снежкина, искусствоведа и автора телеграм-канала «Русский камамбер» Александра Семенова, архитектора-градопланировщика бюро MLA+ Даниила Веретенникова и члена градостроительного совета города, руководителя архитектурного бюро «Студии 44» Никиту Явейна выделить главные городские утраты и возможные в скором времени потери, начиная с нулевых, и рассказывает историю этих мест.
Три из четырех
Рассказываем об итогах прошлогоднего конкурса на оформление четырех станций метро в Казани. Победителей трое – публикуем их проекты. Для последней станции проект выбрать не удалось.
Дворец воды
Дворец водных видов спорта строился в Екатеринбурге в рамках подготовки к Универсиаде-2023. Комплекс включает три бассейна, рассчитан на 5000 зрителей, соответствует требованиям FISU и предполагает интенсивное использование вне крупных спортивных мероприятий.
Мечта о танце
Пекинское бюро MAD превратит старый склад в бывшем порту Роттердама в Центр танцевального искусства с амфитеатром под открытым небом.
Пресса: Юлий Борисов: «Успех не в компромиссе, а в гармонии»
В интервью «Строительному Еженедельнику» Юлий Борисов признается, что не любит использовать слово «компромисс», так как оно предполагает, что кто-то из участников процесса остается неудовлетворенным.
Многоликий
В интерьере ресторана Cult в Калининграде архитектор Дарья Белецкая разворачивает историю, родившуюся из размышлений о тревожности. Ощутить равновесие и спокойствие помогает созерцание полуторатонного валуна, мерцание воды, маски, отсылающие к «Тысячеликому герою» Джозефа Кэмпбелла и общая атмосфера полумрака и тишины.
Мост-аттракцион
Пешеходный мост по проекту архитектора Томаса Рэндалла-Пейджа и конструктора Тима Лукаса в историческом лондонском доке перекатывается «вверх ногами» с помощью двух ручных лебедок, чтобы пропускать проходящие суда.
Дом учителя
В Нинбо в родном доме ведущего экономиста КНР Дун Фужэна открылся музей. Авторы реконструкции – пекинское бюро WIT Design & Research.
Медная корона
Дом, построенный по проекту мастерской Михаила Мамошина рядом с новой сценой Малого драматического театра, прячется во дворах, но вопреки этому, а может и благодаря, интерпретирует традиционную застройку конца XIX века более смело, чем это принято в Петербурге.
Куб в оазисе
Еврейский культурный центр Сочи расположится в доступной части города и станет центром общественной жизни: помимо синагоги он вместит образовательный центр, кошерный ресторан и музей, рядом появится благоустроенный сквер.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
«Чайка» с мозаикой
В здании речного вокзала Волгограда открылось кафе «Чайка на крыше». Над интерьером работало бюро Object, которое обратилось к эстетике позднего советского модернизма – отсюда цветовая гамма, шпонированные панели, терраццо и главный элемент интерьера – яркая мозаика.
Задел на будущее
Реконструкция стадиона Drusus в Южном Тироле по проекту gmp и Dejaco + Partner рассчитана на будущие успехи команды-хозяйки F.C. Südtirol в новой для нее серии B чемпионата Италии по футболу.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Дело четвертое
Мастерская Delo представила новую модель в линейке типовых каркасных домов: четыре спальни, теплые полы-террацо и минималистичный интерьер с мебелью собственного производства, а также отделкой из кедра.
Стримлайн для «городских каньонов»
Степан Липгарт спроектировал два дома для небольших участков в интенсивно застраиваемых новым жильем окрестностях Варшавского вокзала. Расположенные не рядом, но поблизости, различны, но подобны: тема одна, а трактовка разная. Рассматриваем и сравниваем оба проекта.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Теллурические ясли
Бюро Régis Roudil architectes встроило в исторический комплекс Дворца Альма в Париже вытянутый объем детских ясель. В качестве основных строительных материалов архитекторы несколько неожиданно выбрали дерево и… землю.
Улица рисунков зодчего Росси
В берлинском Музее архитектурного рисунка Фонда Сергея Чобана открыта новая выставка, на которой представлены более 100 работ итальянского архитектора Альдо Росси, многие из них экспонируются впервые.
Дом с видом
Новый модульный дом из линейки SWIDOM, разработанной бюро MAParchitects, по-прежнему ставит в приоритет окружающие виды, но отличается большой площадью и улучшенной технологией производства и сборки.
Восточные пределы
«Восточная дуга» – один из главных земельных резервов развития Казани, при этом сосредоточенный в руках одного владельца. Институт Генплана Москвы разработал концепцию комплексного освоения этой территории, основанную на аналитической транспортной модели, которая позволит создавать комфортную жилую среду, новые центры притяжения и рабочие места.
Растворение цвета
В дизайне обновленных пространств для офисов Райффайзен банка архитекторы VOX не просто использовали фирменный желтый цвет в качестве основного акцента – это было почти неизбежно – они «зажгли» его множеством оттенков, отразили, растворили и заставили сиять. Похоже на солнечных зайчиков на стене.
Семейное гнездо
Дом для семьи архитектора Никиты Капитурова, основателя бюро Snegiri Architects, совмещает сруб, фахверк и деревянный каркас. Его вид и структура отражает семейные ценности: связь поколений, стремление к естественности и любовь к искусству. Внутри «лесного домика» нашлось место для коллекции предметов дизайна.