Различные аспекты архитектурной теории 30—50-х годов XIX в. в последнее время не раз привлекали внимание исследователей, что было связано прежде всего с изучением архитектуры эклектики, с необходимостью выявления истоков формирования ее теоретических основ'. Акцент на новаторских чертах, появившихся во взглядах теоретиков этого времени, предопределил характер анализа — или в определенном отрыве от предшествующего периода, или в противопоставлении с ним. Таким образом, не совсем ясной до настоящего времени остается проблема преемственной взаимосвязи теоретических взглядов периода классицизма и периода эклектики. В данной работе не ставится цель раскрыть эту сложную проблему во всем ее многообразии, а лишь сделана попытка рассмотреть отдельные вопросы архитектурной теории 30—50-х годов с не исследовавшейся ранее стороны — по отношению к античному наследию, т. е. к основополагающему принципу теории классицизма. Как известно, наиболее характерной и важнейшей особенностью классицизма было обращение к образам и формам античного «классического наследия». Идеализация античного искусства была устойчивым признаком классицизма на протяжении нескольких веков — предпочтение античности остальным древним и новым культурам было явным, хотя в период классицизма европейские страны несколько раз переживают увлечение восточной экзотикой и готическим искусством. Однако ни европейское средневековье, ни «китайщина», оставаясь не более чем забавными или таинственными диковинами, не занимали, да и не могли занять то место недостижимого, надысторического идеала, каким являлась для эпохи классицизма античность. Методика творческого освоения античного наследия развивалась от знакомства с ним по книгам и трактатам к серьезному археологическому исследованию памятников в натуре и далее — к научному обобщению полученных материалов. На каждом этапе сложной и длительной истории развития русского классицизма из неисчерпаемой сокровищницы античности выбиралось то, что наиболее полно воплощало художественные идеалы данного времени. Так, мастера русского классицизма второй половины XVIII в. внимательно изучали Витрувия, античные ордера в интерпретациях теоретиков Возрождения, труды своих современников — Винкельмана, Лессинга, Милициа, Ложье и др., а также наиболее совершенные образцы архитектуры Древнего Рима. С начала XIX в. архитектурная практика, продолжая базироваться на принципе «подражания» античным произведениям, обращается к непосредственному изучению памятников античности , тяготея уже не только к Риму, но и к 1. Основные труды по данной проблематике: Е. А. Борисова. Русская архитектура второй половины XIX века.—М., 1979.— Гл. 1,2; Е. И. Кириченко. Русская архитектура 1830—1910-х годов.—М., 1978.—Гл. 2, 3. 2. Этому способствовали пенсионерские поездки выпускников Академии художеств в Италию, Грецию и другие страны, ставшие регулярными с начала XIX в. См. Нащокина М. В. Молодые пенсионеры в Италии// Архитектура СССР.—1986.— № 6.—С. 104— 109. памятникам античной Греции, что позволило И. Э. Грабарю назвать начало XIX в. «эллинизмом» или «классицизмом эллинского оттенка» в противоположность «эпохе «латинизма» — римского классицизма» второй половины XVIII в.(3) В период 30— 50-х годов происходит обобщение накопленных знаний об античной древности на новом уровне, оказавшее большое влияние на теорию и архитектурную практику. Вместе с определенными переменами в архитектурно-художественном мировоззрении(4), повлиявшими на изменение характера творческого освоения античного наследия в русской архитектуре 30—50-х годов, важную роль сыграли становление научного подхода к его изучению, быстрое развитие разнообразных «антиковедческих» дисциплин (истории искусств, археологии, филологии, эпиграфики и т. д.). Рассматривая успехи того времени в изучении античного искусства Древнего Рима, Древней Греции и Египта5, необходимо отметить не только количественное накопление сведений, но и ряд серьезных открытий, качественно изменивших представление о культуре античного мира. В числе этих открытий следует назвать: реконструкцию городской жилой среды Помпеи, где античность предстала не в грандиозных ансамблях, а в уютных жилищах, сомасштабных человеку; открытие шедевров помпейской живописи, опровергнувших представление о ремесленном характере античной живописи, ее относительной неразвитости; открытие многочисленных произведений этрусского искусства, позволивших выявить его целостность; открытие искусства «гомеровского» периода (XI—VIII вв. до н.э.); открытие полихромии греческой архитектуры (введение в науку термина «эллинизм»); расшифровку египетских иероглифов, а также открытие культуры Древнего царства, позволившие разделить историю Египта на три периода — Древнее, Среднее и Новое царства и некоторые другие открытия. Расширявшийся круг изученных античных памятников, представлявших стилистически разнородные произведения, показал, что кажущаяся целостность античного искусства была результатом могучей абстракции. «Новые открытия в Архитектуре, Ваянии, Живописи древних изменяют совершенно прежние воззрения и ждут нового Винкельмана, который сказал бы о них решительное слово»,— писал С. Шевырев(6), выражая насущную необходимость их обобщения и научной интерпретации. Это стремление соответствовало общей направленности культуры того времени, когда было впервые провозглашено: «...для науки открылась новая эра,... все... разнородные элементы познаний (имеются в виду история, археологические находки и произведения искусства — М. Н.), с таким трудом обработанные, получили возможность устремиться от всех концов мира,... к соединению своему в одну систему (разрядка моя.— М. Н.) науки, к сближению обломков искусства между собою, для того, чтобы восстановить в истории человечества единство и последовательность, которые в ней всегда были и которых мы прежде не замечали...»(7). Архитектурная теория 30—50-х годов XIX в. отразила в себе процесс постепенного внедрения в про- 3. Грабарь И. Э. История русского искусства—М„ 1912.—Т. 3.—С. 449. 4. Этих вопросов многократно касались авторы общих трудов по архитектуре рассматриваемого времени (см. примеч. 1). 5. Последний включен в связи с тем, что в рассматриваемый период было достаточно хорошо известно искусство эллинистического и римского периодов в истории Египта, составляющих неотъемлемую часть античного искусства в целом. 6. Шевырев С. Взгляд русского на образование Европы//Москвитянин.—1841.— № 1.—С. 222. 7. Новая сравнительная наука древностей// Библиотека для чтения.—1835.—Т. XII.— Ч. 1.—№ 9.—С. 34. фессиональное сознание нового понимания античной культуры, продолжавшей оставаться его фундаментальной основой. Не случайно, комментируя влияние открытия цвета в греческой архитектуре на традиционное представление об античном искусстве, русская архитектурная критика констатировала: «Теория изящного, выведенная из образцов древнего искусства, потрясена в одном из главных своих оснований»(8). Что же нового внесли в представление об античном искусстве все эти открытия? Углубляя понимание художественной ценности и своеобразия каждой из составляющих культуры античного мира, открытия, в свою очередь, способствовали теоретическому осмыслению проблемы национальности и народности искусства, которая явилась своеобразной трансформацией темы гражданственности и морально-этических добродетелей, характерной для идеологии классицизма. Конечно, эта проблема возникла не случайно, она была обусловлена многими социальными, политическими и эстетико-философскими предпосылками (первая половина XIX в.— время формирования буржуазных наций, время подъема национального самосознания, усилившегося в России после народной освободительной войны 1812г., и т. д.). Не останавливаясь подробно на их разборе(9), хотелось бы подчеркнуть то значение, которое, имели для ее становления успехи в изучении античности. Так, все более ясное представление об особенностях греческого искусства, этапах его развития, различных влияниях оттеняло характерные черты, присущие только римскому искусству, были открыты «многие вовсе неизвестные... доселе обстоятельства, составлявшие разницу в характеристике Греческого и Римского Зодчества»(10). Вместе с этим открытие этрусского искусства позволило увидеть в римской архитектуре наряду с греческим и его влияние. Изучение греческого искусства все больше убеждало в его глубинной связи с египетским и т. д. Все это способствовало формированию исторического взгляда на культуру, стимулировало дальнейшие исторические исследования(11): «Всякий народ, как бы он ни был отдален, имел на прочие народы какое-нибудь влияние и, в свою очередь, был подвержен их действию. Помощию собраний памятников и сближений развалин всех стран предполагают нынче разобрать истертые черты плана огромного лабиринта этих взаимных влияний: по этим обломкам древнего мира, очищенным и приведенным в порядок, пытаются нынче начертать истинную историю человееского рода...»(12). Цитируя М. П. Погодина, Гоголь писал: «Историю надо восстановлять (restaurare), как статую, найденную в развалинах Афин, как текст Виргилиев в монастырском списке»(13). Эти слова отражают глубокий, всеобъемлющий общественный интерес к «восстановлению» забытых исторических фактов, произведений архитектуры и деталей предметно-пространственной среды античной древности, породивший в первой половине XIX в. в России расцвет особого жанра архитектурного творчества — «реставраций» памятников античности, широко представленных в работах пенсио- 8. О пестроте архитектурной у древних// Библиотека для чтения.—1837.—Т. XXIII.— С. 43. 9. См.: Борисова Е. А., Кириченко Е. И. Указ. соч. 10. Взгляд на Парфенон Афинский и изваяния, служившие ему украшением//Журнал изящных искусств.—СПб., 1823.— № 4.—Ч. 1.— С. 319. 11. См.: Надеждин Н. Об исторических трудах в России//Библиогека для чтения.—1837.— Т. XX.—Ч. 1.—№ 1.—С. 93—136. 12. Новая сравнительная наука древностей...—С. 34. 13. Гоголь Н. В. Исторические афоризмы Михаила Погодина//Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.—Л., 1952.—Т. 8.—С. 192. неров Петербургской Академии художеств. Некоторые из выпускников Академии стали создателями и первых отечественных историко-архитектурных трудов, базировавшихся на собственном натурном изучении античных сооружении. Например, Д. Ефимов был автором сочинения, в котором «доказывал происхождение колонн греческих от Египетских»(14); С. Иванов работал над трудом об античных ордерах; Р. Кузьмин издал первый в мире увраж, посвященный исследованию и проекту реставрации храма Ники Аптерос на Афинском акрополе и т. д. Итак, античное искусство предстало как совокупность дорийского храма и многоцветного помпейского дома, римских триумфальных арок и колоссальных императорских дворцов, Пантеона и пирамиды Цестия. Казавшийся неделимым сплав античного искусства оказался результатом последовательного развития целого культурного региона, Таким образом, накопление общих представлений об античном искусстве помогало постигать разницу между различными этапами в развитии греческого и римского искусства, их национальные особенности. По меткому определению М. С. Куторги, «ни одно начало не произвело на русскую народность такого сильного влияния и не проникло так глубоко, как начало эллинское»(15), Осознание того, что архитектура Древней Греции была, по словам Н. Надеждина, «верным зеркалом своей отчизны»(16), т. е. отражением народности античной культуры, способствовало кристаллизации этого понятия в русском искусстве 30—50-х годов XIX в. и оказало влияние на обращение архитектуры к изучению и творческой переработке русского национального наследия. (Во второй половине XIX в. понятие народности искусства становится своеобразным критерием оценки произведений, что особенно бескомпромиссно было выражено в публицистике В. В. Стасова.) «Понятие народности художественного творчества возникает в связи с заново понятой античностью»(17). Ценность своего архитектурного наследия архитекторы увидели сквозь призму истории античного мира, постигнув закономерности его развития. «Греки и египтяне были велики в Архитектуре потому, что не делали снимков с произведений других народов: они проникали в сущность Архитектуры как главного изящного искусства, согласовывали ее с религией, постановлениями и обыкновениями нации и подкрепляемы общим высоким мнением об искусствах — они создали прекрасное, национальное... Мы должны подражать не формам древних, а примеру их: иметь Архитектуру собственную национальную...» — считал М. Д. Быковский(18). К этому же призывали в своих произведениях Н. Надеждин и А. Хомяков(19). На протяжении 30—50-х годов XIX в. проблема народности искусства теоретически полностью сформировалась; осмысление античной культуры как одного из ярчайших проявлений народности помогло Н. Надеждину определить это понятие как «патриотическое одушевление изящных искусств, которое, питаясь разными впечатлениями и воспоминаниями, отражает в своих произведениях... родную... землю, родные драгоценные предания, родные обычаи и нравы, родную жизнь, родную славу, 14. Шевырев С. Русские художники в Риме// Москвитянин.—1841.—Ч. VI.—№ 11.—С. 154. 15. Куторга М. С. Собр. соч.—СПб., 1894—1896—Т. I—С. VII. 16. Надеждин Н. О современном направлении изящных искусств.—М., 1833.—С. 55. 17. Реизов Б. Г. Из истории европейских литератур.—Л., 1970.—С. 16. 18. Быковский М. Д. Речь о неосновательности мнения, что архитектура греческая или греко-римская может быть всеобщею.—М., 1334.—С. 9—10. 19. Хомяков А. С. О возможности русской художественной школы//Русская эстетика и критика 40—50-х гг. XIX в.—М., 1982.— С. 128. родное величие»(20). Архитектурное творчество того времени отражает попытки воплотить именно такое понимание проблемы народности. Поиски национальной специфики в рассматриваемый период во всех видах русского искусства позволили В. В. Стасову считать, что «перелом, происшедший в русском искусстве в середине XIX в., был наиболее резким из всех переворотов, созревших в европейском искусстве»(21). Не меньшее значение для русской архитектурной теории рассматриваемого времени имела мысль о том, что античная архитектура является образцом типологической, функциональной, конструктивной и художественной взаимообусловленности. «Гений Греков все соединил в одно целое — пользу, соразмерность, приличие, согласие»(22). Архитектурная форма, ранее воспринимавшаяся в отрыве от сформировавших ее условий, как совершенный образец воплощенной гармонии, стала постепенно выступать не только как результат совокупности народных традиций, но и природных, климатических особенностей того или иного региона. Все чаще задумывались в то время над функциональностью и конструктивностью привычных классицистических деталей(23) — колонн, сандриков, фронтонов с точки зрения возможности употребления этих элементов античной архитектуры, естественных для ее родины в суровом климате Севера(24). Один из крупнейших мыслителей — архитекторов 30—50-х годов XIX в.— И. И. Свиязев посвятил немало строк данной проблеме на страницах своих трудов — очень важных для характеристики архитектурной теории этого времени. Рассматривая классическую архитектуру с точки зрения функциональной целесообразности в условиях России, он, как многие архитекторы и критики, не мог не признать, что она «...иногда для какой-нибудь прикрасы жертвовала всеми удобствами, всеми выгодами внутреннего размещения»(25). Эта же мысль выражена и другим теоретиком этого времени Н. Дмитриевым(26), считавшим, что общим объективным законом природы и архитектуры является «естественность», обусловливающая, в частности, необходимость воплощения в конструкции ее функционального назначения. Такая трактовка частично предвосхищает взгляды А. К. Красовского — первого выразителя идей «рациональной архитектуры»(27). Он писал: «Греческое и скусство (разрядка моя.— М. Н.), глубже изученное, произвело благодетельное влияние на направление искусства, показав, что основание изящного в Греческом стиле заключается в истине, в рациональности форм (разрядка моя.— М. Н.) и что все истинно-великое — просто и скромно»(28). Несмотря 20. Надеждин Н. Указ. соч.—С. 55. 21. Зотов А. И., Стасов В. В. и Буслаев Ф. И. Автореф. дне. на соиск. учен. степени канд. искусствоведения.—М., 1952.—С. 10. 22. Солнцев П. Речь о вкусе в архитектуре у разных народов//Краткий отчет о состоянии Московского дворцового училища за 1840 и 1841 гг.—М., 1842.—С. 15. 23. Об этом подробнее см.: Кириченко Е. И. Теоретические воззрения на взаимосвязь формы и конструкции в русской архитектуре XIX— начала XX в.//Конструкции и архитектурная форма в русском зодчестве XIX—начала XX в.—М., 1977.—С. 41—60; Лунин А. Л. Почему сошел со сцены классицизм?//Стр-во и архитектура Ленинграда.—1978.'—№ 7.— С. 39—43. 24. См.: Надеждин Н. Указ. соч.—С. 57; Несколько слов о произведениях современного зодчества в отечестве//Иллюстрация.—1848.— Т. 7.—№ 25.—С. 8; Красовскнй А. К. Гражданская архитектура.—2-е изд.—СПб., 1886.— С. 10. 25. Свиязев И. И. Практические чертежи по устройству ц. Введения в Семеновском полку в С.-Петербурге... сост. к исп. архит. К. Тоном.—М., 1845.—С. 2. 26. См. Дмитриев Н. Речь об основании красоты в архитектуре.—М., 1840. 27. См.: Пуннн А. Л. Идеи <рациональной архитектуры» в теоретических воззрениях русских зодчих второй половины XIX—начала XX в.—Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. архит.—Л., 1966. 28. Красовскнй А. К. Указ. соч.—С. 21. на то, что классицизм типологически шире использовал античность, чем Ренессанс(29) (что особенно характерно для позднего классицизма), в рассматриваемый период более внимательным стало отношение к типологическим особенностям античной архитектуры, чтобы «избежать той погрешности, которая нередко заставляет новейших Архитекторов церквам давать вид дворцов, баням вид храмов и т. п.»(30). Никуда не ведущие великолепные колоннады, крыши и аттики, способствующие застою дождя и снега, необходимость порой строить ненужные помещения или портики для сохранения симметричности общей композиции — все это в рассматриваемый период стало восприниматься как определенное несоответствие между национальным характером античной архитектуры, родившейся под южным солнцем, и применением ее форм в климате России. И в этом аспекте взоры теоретиков и практиков архитектуры все чаще останавливались на национальном наследии, которое в своих веками отработанных формах наиболее полно и точно отвечало природным и климатическим особенностям России. В течение всего XIX в. постепенно осознавалось наличие в культуре России двух начал — развивающегося в недрах профессиональной школы (впитывающего новые идеи, веяния, синтезирующего различные направления, идущие в русле общеевропейской культуры) и народного. Развитие профессионального русского искусства, в том числе и архитектуры, на протяжении конца XVIII — первой половины XIX в. в значительной степени связано с академическим образованием. Развитие народного русского искусства представляло собой самостоятельный процесс, специфика которого была еще чрезвычайно мало изучена. Однако в рассматриваемый период острее стали восприниматься отличия путей их развития, а также самоценность их проявлений в искусстве. И если ранее при оценке архитектурного качества предпочтение всегда отдавалось произведениям профессиональным, то с 30—40-х годов XIX в. все чаще высказываются мысли о целесообразности, а порой и предпочтительности для России традиционно народной архитектуры, о необходимости возвращения к истокам национального зодчества и продолжения его поступательного развития, что проявилось в практических попытках создания на традиционной основе «образцовых» проектов деревень (петергофские деревни(31) и др.). Таким образом, хотя пересмотр отношения к народной архитектуре прежде всего затрагивал функциональую сторону вопроса, от нее он все чаще переходил к образным, художественным аспектам. Углубившееся знание о множественности и взаимовлиянии культур античного мира повлияло и на выработку теоретических основ нового творческого метода. Прежде всего оно позволило увидеть сочетание различ- 292. См. Михайлова М. Б. Античность — источник архитектурных идеи и композиции европейского зодчества XV--XIX вв.//ГМИИ: Культура и искусство античного мира.—М., 1980.—С. 221—237. 30. Лангер В. Краткое руководство к познанию изящных искусств, основанных на рисунке.—СПб., 1841.—С. 128. 31. Мероприятия по перестройке и перепланировке девяти петергофских «казенных деревень» по примеру и на основании царскосельских приходятся на вторую четверть XIX в. В их проектировании принимали участие архитекторы: П. П, Попов, И. И. Чудинов, К. Я. Поварнин, И. И. Комаров, Е. Л. Ган и некоторые другие (См.: Новиков И. В. История развития и анализ композиции Лугового парка в г. Пегродворце.—Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. архит.—Л., 1955.—С. 31— 44). Создание этих деревень имело характер своеобразного эксперимента: выработанные при этом планировочные приемы в дальнейшем широко применялись при реконструкции сельских поселений, а архитектурное воплощение получило развитие в разнообразных альбомах проектов сельских построек. ных стилей в самих произведениях античного зодчества, убеждавшее в том, что и в древности художники использовали метод соединения архитектурных форм предшествующего времени и других народов. Наиболее яркое воплощение это получило в ансамбле виллы Адриана в Тиволи (близ Рима), которая изучалась в то время многими русскими архитекторами(32). Известно, что главные сооружения виллы были выполнены в подражание греческим, римским, египетским постройкам, что свидетельствовало о том, что уже в эпоху римской античности был заложен элемент исторического многостилья. Имя Адриана, императора-архитектора, было вообще популярно в то время(33). И если в середине XIX в. современную архитектуру называли «эклектичной», употребляя, как известно, этот термин в положительном смысле, то Адриана считали «отцом эклектики». Красноречивое свидетельство этому — плафон, украсивший в 1843 г. один из куполов Галереи истории древней живописи в Новом Эрмитаже, на котором изображен император Адриан среди моделей зданий и произведений искусства разных времен и стран, приказывающий своим художникам подражать этим произведениям. Таким образом, формы античной архитектуры сами вооружали зодчих методом стилизации. Это подкрепляло позиции русских теоретиков архитектуры 30—50-х годов XIX в., считавших, что путь к использованию многих исторических стилей — естественный ход развития искусства. Утверждая правомерность для современности подобного творческого метода, И. И. Свиязев подкреплял свою позицию ссылками именно на традиционность этого подхода: «Греки (разрядка моя — М. Н) на нашем месте, с нашими потребностями... не остались бы при одних своих ордерах, но все архитектуры на свете послужили бы им материалами, из которых гений их творил бы новое целое, связанное с общим духом, гармонией вкуса, проникнутое их собственным чувством изящного. И мы отчасти, делаем тоже, не замечая и не чувствуя того, что смешиваем стили. Однако ж, где те Пуритане, которых... вкус оскорбился бы от сочетания арки с колонной, фронтона с куполом, пантеона с пирамидальной башней, а кто не знает что это элементы разных архитектур»(34). Качественно изменившийся в 30— 50-х годах XIX в. объем знаний о развитии культуры, чувство исторической взаимообусловленности отдельных ее этапов приводили к постепенному осознанию ценности всех ее национальных и временных проявлений, заставляли по-новому взглянуть на сущность творческого процесса. Достаточно иронично характеризуя современную ему архитектуру, Н. В. Гоголь метко выделяет особенность архитектурного профессионализма своего времени: «...знания наши так энциклопедичны, что мы никак не можем усредоточить на одном каком-нибудь предмете наших помыслов...»(35). И как бы продолжая слова Н. В. Гоголя, И. Свиязев делал вывод: «Что значит для нынешнего космополита какой-нибудь стиль?— не более, как частичка целого!»(36). Выявление природы творческого метода становится важнейшим вопросом архитектурной теории второй чет- 32. Этому также способствовали пенсионерские поездки в Италию выпускников Академии художеств. Проекты «реставрации» (графические реконструкции) сооружений виллы выполнялись А. М. Горностаевым, М. А. Томаринским, Д. Е. Ефимовым, Ф. Рихтером и некоторыми другими. 33. См.: Замок и мост св. Ангела в Риме// Худож. газ.—1838.—№ 5.—С. 168. 34. Свиязев И. И. Учебное руководство к архитектуре для преподавания в Горном институте.—СПб., 1839.—Ч. 1.—С. VII. 35.Гоголь Н. В. Об архитектуре нынешнего времени//Собр. соч.—М... 1937.—Т. 6.— С. 80. 36. Свиязев И. И. Указ. соч.— С. XI. верти XIX в. Собственно эстетическая полемика между классицистами и романтиками о принципе «подражания природе» в конкретном приложении к художественному творчеству отчасти оказывалась полемикой о его творческом методе. В центре дискуссий, посвященных этой проблеме, также оказалось античное наследие. Развивая классицистическую теорию подражания, в первой половине XIX в. к понятию природы как предмету подражания стали относить произведения искусства известных мастеров, что развивало точку зрения Винкельмана, для которого античные произведения искусства, уже воплотившие наиболее прекрасные, идеально обобщенные черты действительности, являлись более удачными предметами для подражания, чем сама природа(37). «Предмет подражания изменился, подражание осталось: образцами вместо Природы, сделались высокие произведения Древности», — писал М. П. Розберг в 1839 г(38). Подражание как творческий метод развивалось на всем протяжении 30—50-х годов XIX в., причем этот процесс характеризуется сложностью и неоднозначностью как во взглядах отдельных авторов, так и в эстетике периода в целом. Хотя в это время принцип «подражания» чаще воспринимался именно как метод творчества («Подражанием может пользоваться не только начинающий, но и самый даже искусный художник... подражание способно возбудить в Художнике соревнование, облегчить и обогатить его мысли, питать и поддерживать его гений»(39)), классицистическое «подражание природе» также отчасти еще сохраняло свое значение («...современное эстетическое направление... требует от художественных созданий полного сходства с природой...»(40). Диапазон мнений в этом вопросе был чрезвычайно широк и колебался от требования прямого подражания античным образцам до утверждения полной творческой свободы, пока не была высказана мысль, хорошо привившаяся в рассматриваемый период на русской почве, о «подражании как форме соревнования с образцом, как «заеме» вдохновения для создания оригинальных произведений»(41). Материалы периодической печати первой половины XIX в. позволяют реконструировать характерную для своего времени цепочку рассуждений: «новые» архитекторы, заимствуя формы античной архитектуры, превосходят «древних» в «искусстве», но «древние» ближе к «природе», поэтому в их созданиях больше подлинного творчества. В этом смысле искусство Древнего Рима, как казалось в то время, несколько уступало искусству Греции, которой подражало и которая с первых десятилетий XIX в. начинает играть роль «мировой студии мирового искусства», как ее называл В. Г. Белинский. Эти утверждения перекликались с широко распространившейся во второй четверти XIX в. идеей «о чувстве» как первооснове древнего античного искусства, отражающей романтическую тенденцию, в то время как первоосновой современного искусства считался «разум» (считалось также, что им, в известной мере, руководствовалось уже искусство античного Рима). Хотя «подражание» античному искусству отчасти сохранило свое значение в 30—50-х годах, отход от представления об античности, как о цельном историко-культурном явлении, обусловил стилистическую разнородность архитектурного творчества этого времени, базирующегося на ан- 37. Винкельман И.—Избранные произведения и письма.—М.—Л., 1935.—С. 51. 38. Розберг М. П. О развитии изящного в искусстве и особенно в словесности.— Дерпт, 1839.—С. 4. 39. Лангер В. Краткое руководство...—С. 27. 40. Надеждин Н. Указ. соч.—С. 53. 41. Проблемы историзма в русской литературе. Конец XVIII—начало XIX в.—Л., 1981.— С. 197. точном наследии/Недаром в это время в архитектурной практике появляется сразу несколько «античных» стилей — греческий, римский, египетский (ориентировавшиеся главным образом на искусство эллинистического и римского периодов в истории Египта), «неогрек», помпейский. Таким образом, классицистический принцип «подражания природе», частным проявлением которого на предшествующих этапах классицизма было подражание довольно ограниченному кругу античных идеализированных образцов, воплощавших наиболее абстрактный идеал красоты (Пантеону, термам, аркам и др), расширился до подражания многообразному миру конкретных произведений различных этапов античного искусства, а затем включил как предмет для подражания и произведения других народов. Утопичность художественных установок 30—50-х годов XIX в. в основе своей опиралась на иллюзии о возможности соединения противоположных по своей сути явлений: наивысших достижений культуры прошедших эпох с современными задачами, античного искусства с русским национальным наследием, проявлений классицизма и романтизма в искусстве. Идея такого соединения различных начал была уже сама по себе эклектична и являлась еще одной причиной стилевой разнородности архитектуры того времени. К слиянию двух, как представлялось тогда, «элементов творчества» призывал крупный теоретик второй четверти XIX в. Н. Надеждин: «Соединить идеальное одушевление средних веков с изящным благообразием классической древности, уравновесить душу с темой, идею с формами, просветить мрачную глубину Шекспира лучезарным изяществом Гомера...» . Рассуждая о методе современного художника-творца, он и некоторые другие теоретики достаточно буквально переносили сплав идей романтизма и просвещения, сформировавшийся в русской эстетике , на исскусство. Раздавались многочисленные призывы «в... идеально-изящные формы, которые усвоены русскими художниками на родине Рафаэля, внести свою родную душу и жизнь...»(44). Таким образом, «переход от классицизма к романтизму совершился вполне на почве античности, только по-новому воспринятой и интерпретированной»(45). Итак, в искусстве происходило переосмысление основ классицизма. При этом характерно отсутствие призывов к полному отрицанию принципов классицизма, что свидетельствовало об осознанной преемственности творческих установок позднего классицизма и ранней эклектики, о все еще устойчивом убеждении русской художественной интеллигенции в том, что античная архитектура — основа архитектурного классицизма — содержит все необходимое для дальнейшего развития зодчества. Кристаллизация и научная разработка таких понятий теории архитектуры, как национальное своеобразие, народность, типологическая, функциональная, конструктивная и образная взаимообусловленность, творческий метод, способствовали становлению самой архитектурной науки. Впервые со всей определенностью о двуединой природе архитектуры было заявлено в важнейшем для своего времени труде А. К. Красовского «Гражданская архитектура», вышедшем в 1851 г., одна из глав • которого так и называлась: «Архитектура как искусство и как наука». Однако формирование научного подхода к различным вопросам архитектурного твор- 42. Надеждин Н. Указ. соч.—С. 50. 43. См.: Гуревич А. М. О типологических особенностях русского романтизма//К истории русского романтизма.—М., 1973.—С. 505—525. 44. Шевырев С. Русские художники в Риме// Москвитянин.—1841.—Ч. VI.—№ 11 — С. 160. 45. Очерки по античной историографии/ Под ред. К. М. Колотовой и др.—Л., 1967.— С. 90. чества характерно для всего периода 30—50-х годов XIX в. Это связано также с тем, что рассматриваемый период являлся кануном бурного развития научных знаний, недаром В. Г. Белинский писал, что «прогресс и движение сделались ...словами ежедневными»(46). Своеобразный идеализм, постоянное расширение горизонтов науки и культуры, ощущение безграничных возможностей своего времени, которое может выбирать все лучшее из созданного мировой культурой в течение тысячелетий, способствовало выработке высокой самооценки эпохи, которая хотела не только подражать, но и сравниться по значению с такими значительными этапами в истории, также основывавшимися на использовании форм античной архитектуры, как эпоха Возрождения. Невозвратимость античности — этого «детства человечества» как исторически конкретной ступени его развития, быстрое накопление научных знаний об искусстве породили мысль о равенстве или даже превосходстве нового искусства над древним, основанную на сознании все возрастающих возможностей творца, в частности архитектора. «В разнообразии и в удобстве построений, в усовершенствовании строительного искусства от применения к нему точных наук мы далеко оставили за собой древних»(47),— писал И. Свиязев. Идея, суть которой является отчасти следствием романтического осмысления не только прошлого, но и действительности, имеет объективные причины. Одна из важнейших — новое историческое мировосприятие человека того времени, который ощутил себя наследником богатств культуры всего человечества: «...современное направление умственной деятельности есть преимущественно историческое: нельзя было бы сказать лучшей похвалы нашему веку(48). «История сделалась как бы общим основанием и единственным условием всякого живого знания; без нее... «стало» ...невозможно постижение ни искусства, ни философии»(49). Вместе с тем «интерес к историческим проблемам подогревался в России внутренними общественными проблемами страны, где намечалось дальнейшее обострение кризиса феодализма»(50). Именно этот «исторический» взгляд на прошлое, настоящее и будущее, позволивший понять историю культуры как процесс, все этапы которого обладают самостоятельной непреходящей ценностью, пробудил в России 30—50-х годов XIX в. интерес к искусству разных времен и народов, ранее бывших вне поля зрения европейцев, и заставил переоценить их вклад в сокровищницу мировой культуры. Насущной становилась необходимость изучения и осмысления отечественной истории, что, в свою очередь, также нашло отражение в архитектурной практике того времени. Конечно, «нельзя верить на слово тому, что эпоха думала о себе. Однако..., оценка какой-либо культурой собственных фактов есть, в свою очередь, факт этой культуры»(51). Поэтому для нас очень важно, что, говоря о современном им искусстве, многие историки и теоретики искусства 30— 50-х годов XIX в. отмечали наступление подлинного творческого одушевления, появление реального выхода из длительного художественного застоя, употребляли в отношении к совре- 46. Белинский В. Г. Руководство к всеобщей истории//Современные заметки.—М., 1983.—С. 210. (Опубликовано в «Отечественных записках» в 1842 г.) 47. Свиязев И. И. Учебное руководство... С. VII. 48. Надеждин Н. Об исторической истине и достоверности//Библиотека для чтения.— СПб., 1837.—Т. XX.—Ч. 2.—№ 2.—С. 140. 49. Белинский В. Г. Руководство к всеобщей истории...—С. 207. 50. Турчин В. С. Эпоха романтизма в России.—М„ 1981.--С. 371. 51. Баткин Л, М. К проблеме историзма в итальянской культуре эпохи Возрождения// Вопросы эстетики.—М., 1964.—Вып. 6.—С. 174. менному искусству термин «возрождение»(52). Интересно, что в противоположность более поздним оценкам культуры России 30—50-х годов они считали, что самые выдающиеся успехи достигнуты именно в архитектуре: «...ни в чем мы не сделали таких быстрых, блистательных, полных успехов, как в архитектуре вообще и в архитектуре гражданской в частности»(53), а также, что «не было ни одной державы в мире, где бы архитектура так торжествовала, как в России»(54). Само противопоставление архитектуры 30—50-х годов архитектуре предшествующего периода очень важно. Это свидетельствует о появлении в архитектурном творчестве этого времени действительно глубоких, новаторских изменений, обусловленных во многом развитием самой классицистической доктрины. Исследование показало, что, несмотря на происходившее в 30—50-х годах XIX в. становление эклектического направления, в русской архитектурной теории продолжали свое развитие классицистические традиции. Следует подчеркнуть, что в эти годы представление об античной архитектуре как о художественном образце теряет свой обобщенный, идеализированный характер. Недосягаемый, надысторический идеал, который, казалось бы, она воплощала, по мере углубления исторических знаний, незаметно, обретал черты конкретной исторической эпохи, что, в свою очередь, стимулировало интерес не к обобщенным закономерностям античного искусства, а к частным случаям его проявления, ярче характеризующим его национальные особенности. Это привело к замене характерного для периода XVIII—начала XIX в. стремления к. идеалу тенденцией исторической ретроспекции. Изменившееся содержание понятия античного классического наследия обусловило появление таких стилистических интерпретаций античности в архитектуре, как «неогреческие», «римские», «помпейские» и т. д. Существенным является также то, что в архитектуре рассматриваемого периода возникла новая трактовка античного наследия, которое стали рассматривать как выражение народности и национального своеобразия искусства древнего мира, что оказало значительное влияние на обращение русской архитектуры 30—50-х годов XIX в. к изучению и творческой переработке национального наследия. В эти же годы было пересмотрено еще одно коренное положение классицизма — стремление к стилистическому единству в архитектурных ансамблях. Стилистическая разнородность, обнаруженная теоретиками и мастерами архитектуры в некоторых античных ансамблях, убеждала их в ее закономерности и'в исторической оправданности метода художественной стилизации, в результате чего родившийся в недрах классицистической доктрины метод архитектурной стилизации постепенно вышел за пределы классического наследия и обратился к другим стилистическим прототипам, в том числе к национальному наследию. В целом следует сказать, что изменение характера освоения античного наследия в русской архитектуре, зародившееся в русле классицистической концепции, точнее в результате трансформации основополагающего принципа «подражания» образам и формам античного искусства, привело в 30—50-х годах XIX в. к формированию нового творческого метода освоения исторического наследия, подготовившего почву для развития эклектического направления, возобладавшего во второй половине XIX в. 52. Надеждин Н. О. О современном направлении изящных искусств...—С. 46. 53. Несколько слов о произведениях современного зодчества в отечестве//Иллюстрация.—1848.--Т. 7.—№ 25.—С. 6. 54. Солнцев П. Указ. соч.—С. 17.
Иван Леонидов в Крыму. 1936–1938. Часть 3
Ялтинские работы Ивана Леонидова – планировка центральной набережной и проекты расположенных там административного комплекса и «курзала»: попытка их реконструкции на основе сохранившихся материалов.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Иван Леонидов в Крыму. 1936–1938. Часть 2
Проект планировки Ялты с культурно-рекреационным комплексом на холме Дарсан Ивана Леонидова: реконструкция основных сооружений на основе чертежей и эскизов архитектора.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ. Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Иван Леонидов в Крыму. 1936–1938. Часть 1
Проект планировки Южного берега Крыма мастерской НКТП №3 под руководством Моисея Гинзбурга: рассмотрение и атрибуция сохранившихся материалов.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)»
продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Илья Лежава: в рамках контекста
О значении городского контекста в студенческих конкурсных проектах, выполненных под руководством И. Г. Лежавы в 1970-е годы.
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Весь в белом: особенности производства и применения...
Светлый кирпич – перспективный и востребованный продукт. Беседуем с исполнительным директором компании «КИРИЛЛ» Дмитрием Самылиным об особенностях производства белого кирпича и потенциале российского рынка.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Ренессанс саудовского наследия
В Саудовской Аравии началось строительство Музея наследия «Асаан» по проекту Zaha Hadid Architects. Основным материалом для здания станет кирпич-сырец.
ЭКСПО-2025: архитектурный Диснейленд на рукотворном...
В середине апреля в Осаке открылась ЭКСПО-2025. Одно из самых грандиозных международных событий, конкурирующее за внимание десятков миллионов посетителей со всего мира, уже успело собрать немало полярных мнений о качестве архитектуры павильонов, экологическом следе и организации действа. Вашему вниманию – авторский обзор Анастасии Маркитан, она побывала на ЭКСПО лично, выбрала 6 павильонов-фаворитов, и, не ограничиваясь обзором выставки, предлагает лайфхаки для ее посещения.
Сад за крепостной стеной
Мастерская Ильи Гринберга спроектировала для Гурьевска микрорайон, на концепцию которого повлиял сохранившийся вокруг Калининграда пояс фортификационных сооружений. С одной стороны урбан-блоки формируют жесткий треугольник – четкий уличный фронт и звено в цепи будущих микрогородов, с другой – подобие тихого и укрытого от всех невзгод садово-паркового ансамбля. Вашему вниманию – авторский текст о проекте
Кит идентичности будущего
Или покров? Или снежная равнина? Вере Бутко, Антону Надточему и архитекторам бюро ATRIUM досталась сложная и ответственная задача – предложить образ Национального центра «Россия». Современный, но замешанный на культурных кодах. Ни на что не похожий, и в то же время напоминающий, неуловимо, очень многое. Признаем, задача нашла своих авторов. Изучаем предложенный образ.
Никита Токарев: «Архитектура – не только форма, но...
В преддверии Арх Москвы поговорили с деканом архитектурной школы МАРШ и факультета архитектуры Universal University Никитой Токаревым о программе NEXT фестиваля Арх Москва 2025, будущем архитектуры и отборе участников.
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Дело Гауди живет и побеждает
Построенная в Шэньчжэне по проекту новозеландского бюро Van Brandenburg штаб-квартира китайского модного бренда Marisfrolg – образец биогенной архитектуры и зашкаливающего вау-эффекта.
Колонны и карнизы
Две жилые башни по проекту Макса Дудлера к югу от Базеля соединяют четкость фасадной схемы с «переходным» пространством лоджий по периметру.
Большой Алтай: план системного развития
Мастер-план туристического развития Большого Алтая включает в себя три региона: Кузбасс, Республику Алтай и Алтайский край. Он – один из двенадцати проектов, разработанных в рамках большой госпрограммы «Развитие туризма». Слоган проекта: «Большой Алтай – место силы, здоровья и духа в самом сердце Сибири». Какие точки роста предлагает проект и как с его помощью планируется увеличивать поток российских и иностранных туристов – читайте в нашем материале.
Место ожидания
Архитектурная студия GRAD совместно с НПО «Новая конструкция» разработала концепцию автостанции, которую можно использовать для развития внутреннего туризма. За счет модульных алюминиевых фасадов и стального несущего каркаса здание строится быстро, вмещает необходимый набор функциональных помещений, а также предлагает запоминающийся образ, который при этом может вписаться почти в любой контекст.
Лемех, лес и небеса
Посещение комплекса «Кижи» теперь можно совместить с осмотром современного деревянного зодчества: по проекту бюро Rhizome в карельской деревне Кажма построен бутик-отель «Заонежье». Архитекторы демонстрируют разнообразие и красоту дерева как строительного материала, используя традиционные и современные способы его обработки. Также примечательна интеграция гостиницы в ландшафт: с помощью зеленых кровель, геопластики и пышных многолетников.
Операция «Адаптация»: пунктирные заметки о XIX Архитектурной...
Людмила Лунина побывала на превью венецианской биеннале архитектуры и оценила выставку как сложную и научную. Поэтому так полезен ее авторский обзор, в котором всё или почти всё, пусть пунктирно, но обстоятельно, разложено «по полочкам». Полезно как для тех, кто планирует поехать на биеннале, так и для тех, кто сидит здесь, но не хотел бы отрываться от международной повестки. А повестка, судя по всему, получила на выставке новое воплощение: искать примеры архитектурной формы там, пожалуй, будет еще более бесполезно, чем обычно, зато столько всего разного... И грибы, и бактерии, и павильон из слоновьего навоза, и новые виды high-tech...
XIX Архитектурная биеннале в Венеции: награды
В Венеции раздали золотых и серебряных львов. Отмеченные жюри работы демонстрируют концептуальный размах выставки – здесь и исследования в области киберфеминизма, и борьба с империями, и размышления о границах реставрации. Но на первом плане все же проблемы, обозначенные куратором Карло Ратти: изменения климата, перепотребление, отходы. Главный приз забрал Бахрейн, который показал способы выживания в экстремальной жаре. Среди других лауреатов – кирпичи из слоновьего навоза, эспрессо с водой из лагуны и стихийные рынки, где чужой мусор превращается в ресурс.
Космические фасады
В Шэньчжэне открылся Музей науки и технологии по проекту Zaha Hadid Architects. Переливающиеся стальные панели его фасадов своим цветом должны напоминать о небесных телах.
По ком звонит колокол
В петербургском Манеже работает выставка, посвященная подвигу тыла в годы Великой Отечественной войны. За архитектуру отвечало бюро DD|A:D, которое не оставило посетителям шансов «проскользить» по экспозиции: приемы из сакральной и мемориальной архитектуры включают чувства, а фактуры, цвет и свет задают тон, подготавливая к встрече с тяжелыми и важными событиями.
Медицинская сталь
Петербургский бренд Hircost специализируется на одежде для врачей, в том числе неформальной. Для флагманского магазина NDA design studio воспроизвели эстетику медицинского кабинета: с помощью металлических поверхностей, «хирургического» освещения, стеклоблоков и амальгамных штор примерочных.
Бронза, соль, стеклоблоки
Отель «Сижан» по проекту Vector Architects на востоке Китая спланирован вокруг девяти внутренних дворов, каждый из которых получил свою трактовку.
Разноцветный город
Работая для Кунцево над масштабным проектом, у которого пока еще нет названия, Kleinewelt Architekten не только предложили целый веер силуэтов башен «ампирных» оттенков, и не только продумали разновысотность, создав внизу шестиэтажный «неоурбанистический» город квартальной планировки – но еще и нашли для своего решения исторические и средовые обоснования. Они восстанавливают несколько «сталинских» домов, оставшихся от послевоенного города Кунцева, а также ж/д станцию 1953 года, снесенную в 2017.
Дух степи, очаг и оберег
Подведены итоги конкурса на переосмысление кочевой архитектуры Архтамга. Конкурс проводил Евразийский музей кочевых цивилизаций и уфимское проектное бюро «Архтамга» – участник проекта NEXT на АРХ Москве в этом году. Призовой фонд в 350 тысяч рублей обещают разделить между тремя победителями, определенными профессиональным жюри, и победителем голосования за приз зрительских симпатий. Рассказываем о победителях, выбранных профессиональным жюри.
На орбите Москва-Сити
Бизнес-центр Orbital прост и сложен одновременно. Прост лаконичной формой и оптимальным офисным решением планировок: центральное ядро, световой фронт, стекло; из необычного техэтаж, хитроумно размещенный на торцах. Сложен – ну, хотя бы потому, что похож на космическое тело, парящее на металлических ногах при Магистральной улице. Почему такая форма, из чего состоит и как сделано это «бутиковое» офисное здание, выкупленное сразу же после реализации – в нашем рассказе.
Арарат в арке
Проект PLAN BURO победил в закрытом конкурсе на коттеджный поселок в пригороде Еревана. Архитекторы соединили наследие Александра Таманяна с современными тенденциями, предложили дополнить застройку таунхаусами, а также предусмотрели коммерческий блок, который легко адаптируется под запросы сообщества.
Иван Леонидов в Крыму. 1936–1938. Часть 3
Ялтинские работы Ивана Леонидова – планировка центральной набережной и проекты расположенных там административного комплекса и «курзала»: попытка их реконструкции на основе сохранившихся материалов.
Все в школу
Проектируя школу на 1500 учеников в районе Новоселье, архитектурная мастерская Юсупова подошла к зданию как к общественной и пространственной доминанте. Ее объемы отражают функцию и реагируют на градостроительные оси, а центр прикладных искусств и спорткомплекс доступны не только детям, но и взрослым жителям квартала.
Создавая миры: финалисты
Определены финалисты конкурса «Создавая миры». Жюри выбрало десять лучших работ, по пять в каждой из двух номинаций конкурса: «Фотография. Архитектура» и «Digital Art. Архитектура». Представляем выбранные работы.
Золото юго-запада
Клубный дом Full House, реализация которого недавно завершилась на проспекте Вернадского рядом с метро «Юго-Западная» – это «клубный дом бизнес-класса». Здесь много роскоши: в отделке интерьеров преобладает золотистая латунь и диковинные мраморные рисунки, на фасадах – укрупненные элементы декора. А вот объемное построение дом заимствовал в поисках модернистов – может быть, даже у архитекторов, застраивавших юго-запад в 1970-е.
Узор Алтая
Бюро Empate разработало концепцию экопоселения для отдаленной территории Алтая. Генеральный план, который напоминает традиционный орнамент или город-утопию, формирует четкую систему общественных и приватных пространства. Также архитекторы разработали для поселения шесть типов домов, отсылающих к культуре региона и вернакулярным строительным практикам.
Найди свою школу
Бюро Gradolí & Sanz Arquitectes спроектировало и построило для работающей по системе Монтессори школы Imagine под Валенсией здание, которое служит для учащихся наглядным пособием.