Автор текста:
Евгения Репина

Диалоги об образовании и карьере

Империалистический заказ и равнодушие к форме, необходимость доучить бывших студентов за свои деньги и скука формального обучения – дискуссия об архитектурном образовании на недавнем Архпароходе, как и многие разговоры на эту тему, местами была отмечена грустью, но не безнадежна и по-своему интересна. Публикуем выдержки из разговора, собранные одним из участников, архитектором и преподавателем Евгенией Репиной.

0 Атмосфера АрхПарохода дает возможность состояться длительным дискуссиям, как это, например, случилось, с темой образования, предложенной Юлией Шишаловой, Владом Савинкиным и Владимиром Кузьминым.
 
Кураторами были заявлены следующие темы: какие специалисты сегодня нужны архитектурному бюро? Вузы ежегодно выпускают тысячи архитекторов, вкладывая в них определенные знания и умения. Но какие навыки на самом деле сегодня востребованы? Какие специалисты нужны ведущим архитектурным бюро?
 
Дискуссия была построена как диалог двух «команд»: с одной стороны – преподаватели, а с другой – руководители действующих архитектурных компаний. Первую спросили, кого они готовят, а вторую – кого они хотят, чтобы готовили, и что дало полученное ими образование им самим. Участники дискуссии: Владимир Кузьмин, Влад Савинкин, Тотан Кузембаев, Александр Пономарев, Сергей Малахов, Евгения Репина, Наринэ Тютчева, Вера Бутко, Никита Явейн, Илья Мукосей, Яна Голубева, Арсений Леонович.

Влад Cавинкин: Последние 5–10 лет многие архитекторы пошли в педагогику, ведут целые курсы или дисциплины. Если обратиться к нашей родной кафедре ДАС МАРХИ, то многие преподаватели параллельно преподают в других вузах, варьируя свои методики и принципы педагогики. Кроме того, большинство проектных бюро это еще и своеобразная школа. Руководители компаний, мэтры имеют штат, который они обучают. Возникают вопросы – кого мы выпускаем? Какой молодой специалист нужен компаниям?
 
Тотан Кузембаев. АрхПароход 2021. Дискуссия об образовании в архитектуре
Предоставлено агентством «Правила общения»

Тотан Кузембаев: У выпускников очень низкая подготовка, часто они не понимают последовательность стадий разработки проекта. Например, они могут выдвигать концептуальную идею на стадии разработки рабочей документации. Уровень ремесленной подготовки тоже очень низкий, например, чертежные навыки слабые. Мне нужно три года, чтобы выучить выпускника, после чего он готов к работе, но зачастую после этого он покидает мастерскую. Вы, педагоги, получаете деньги за обучение, а я плачу им за то, что я их учу. Если ты занимаешься практикой, а потом идешь преподавать, то где-то ты халтуришь, где-то ты не полностью отдаешься.
 
Больше всего выпускников приходит из МАРХИ. Но самые лучшие выпускники приходят из Минска, на втором месте – Новосибирск. Зато московские студенты владеют искусством самопродаж. А кто в этом виноват? Мы сами! Раньше только посвященный мог стать архитектором, дорого заплатив за свою учебу. Когда вы бесплатно раздаете знания, быстро готовя специалистов, то из профессии уходит тайна. Нужно вернуть ее в профессию, чтобы ни один девелопер не знал тайны творчества!
 
Что касается династий, то я не советовал своим детям становиться архитекторами,  моя дочь ушла в дизайн, в модельеры, а сын может быть потому и остался в цеху, что образования не получал. Вообще многие известные архитекторы никакие вузы не заканчивали.
Сергей Малахов и Евгения Репина. АрхПароход 2021. Дискуссия об образовании в архитектуре
Предоставлено агентством «Правила общения»

Евгения Репина: Хотелось немного расширить контекст дискуссии. Мне кажется, что архитектурное образование находится в глубоком кризисе. Но для начала хотелось бы понять эту систему с точки зрения того, кто является заказчиком, подрядчиком, что и кто – продуктом. На данный момент большая часть студентов учится в государственных вузах, и именно государство платит за их образование, фактически являясь заказчиком. И здесь есть небольшая путаница, потому что на данный момент на фоне значительного сокращения бюджетных мест платят за образование родители, а иногда и сами студенты. Рынок в лице работодателей оказывает незначительное влияние на этот продукт, как это верно заметил Тотан. Какого типа специалиста мы выпускаем, определяют, с одной стороны, образовательные программы, согласованные  министерством образования, которые носят формальный характер, а с другой – во многом волюнтаризм педагогов, что иногда может быть позитивным фактором, а иногда – нет. Но в целом и тот, и другой подход демонстрирует отчаянный разрыв с современностью. Этот разрыв углубляется четырьмя проблемами, которые упомянул Константин Кияненко, выступая на круглом столе «Академическое архитектурное образование» на «Зодчестве 2019»: коммерциализация, бюрократизация, депрофессионализация и банализация. Выпускники российских архитектурных школ, находящихся под таким прессом, не конкурентны на мировом рынке, кадры высшей школы если и обновляются, то только за счет молодых функционеров, талантливая же молодежь избегает соприкосновения с ее неактуальным, казенным духом.

Еще одна проблема – «оптимизация» вузов: объединение ранее автономных единиц, анекдотически-трагическая бюрократизация, иезуитские процедуры аккредитации, сокращение часов при фактическом увеличении нагрузок, сомнительные модели эффективности. Это резкое сокращение бюджетных мест для дизайнеров и архитекторов, сокращение штатных единиц и исход профессионалов-практиков (почасовиков), нашествие далеких от специфики профессии функционеров, которые, однако, хорошо справляются с задачами «оптимизации», но не понимают духа высшего образования в области творческих дисциплин, что при полном отсутствии цеховой солидарности и субъектности у преподавателей и студентов (система демократического управления вузом заменяется системой административного подчинения) ведет к обострению внутривидовой борьбы, к вытеснению лучших профессионалов.
 
Два слова об эффективности. Очевидно, что оценка университетских подразделений или персон полностью зависит от систем координат, в которой все это измеряется. Зачастую они довольно лукавые и носят фиктивный характер. Елена Короткова как-то в частном разговоре поделилась, что эффективность профессоров в американских вузах оценивается элементарным критерием – какой вклад его ученики внесли в экономику страны в виде налогов, занимаясь профессиональной деятельностью. И это совершенно иной взгляд на эффективность. В этом парализующем гомеостазе самым главным – образованием, знанием, поддержкой талантов (учитывая высокую стоимость и все меньшую доступность образования) – занято очень небольшое количество педагогов.
 
Проблемами еще более широкого контекста является почти полное отсутствие запроса на гуманитарное знание, цифровизация как отчуждение и контроль, политическая зависимость вузов, постепенная идеологизация знания, необходимость участия в имитационных, псевдоинновационных программах и зарабатывания денег кафедрами. Все вместе ведет к резкому снижению качества образования и невиданной ранее апатии студентов, особенно в связи с пониманием ими сложности карьеры в режиме отсутствия честной конкуренции, а также низкого статуса специалистов в социальной иерархии в условиях распределительной экономики. Получая очень трудоемкое, дорогостоящее образование, студенты со всей страны вынуждены переезжать в поисках работы в Москву, имея возможность претендовать на очень низкие зарплаты, львиная часть которых уходит на аренду жилья. И здесь мы снова сталкиваемся с еще одной общероссийской проблемой – контрастом столицы и провинции.
 
В целом, российская академическая традиция в архитектуре и тем более дизайне имеет короткую историю, будучи к тому же долгое время отключенной от актуального мирового процесса, сегодня не поддерживается, в отличие, например, от американской школы, профессиональным сообществом, Союзом архитекторов. Как выразился тот же Кияненко, «профессия равнодушно взирает на то, что происходит в сфере образования».
 
Кроме того, российское архитектурное образование не является ни по-настоящему академическим/фундаментальным (акцент на исследованиях, теории, гуманитарных основаниях, идеях), ни профессиональным/практическим (навыки).
 
Совершенно новым фактором рынка является заинтересованность работодателя в конкретных навыках и талантах специалиста и равнодушие к его диплому. Параллельно приходит осознание и сомнение со стороны самих абитуриентов и их родителей в необходимости получения высшего образования.
 
Но мы видим огромный разрыв между невероятным усложнением жизни и упрощением подходов, в том числе и в высшей школе.
 
Мы в нашей мастерской воспринимаем университет в старой, классической парадигме как служение универсальному общественному благу, стремление к чему-то наивысшему, наилучшему. Классический университет воспитывает Человека с большой буквы, автора картины мира, носителя мировоззрения, проповедует его несводимость к функциональным операциям и оставляет за ним право быть непознанным.
 
Все это приходит на фоне осознания того, что эпоха требует нового типа автора, который бы одновременно и субъектен, и этичен. Этот новый тип автора, «сложный человек» уже поддержан запросом  и готовностью со стороны нового поколения 20-летних. Тип харизматичного автора-одиночки, в основном, конечно, мужчины, с громким голосом и узнаваемым почерком – это уходящий образец. Сегодня формируется новый тип автора, и если образование его упустит, оно окажется не у дел.
 
Наринэ Тютчева: я здесь нахожусь как преподаватель и руководитель бюро, и пока я сидела, я поняла, что я архитектор, а не педагог, потому что все, что я делаю в качестве педагога, делаю исключительно из эгоизма архитектора. У меня есть представление о мироздании, в котором должно быть хорошо и не только мне и мне даже показалось, что я знаю, как этого добиваться. Я никогда не собиралась преподавать, но в 2007 году ко мне пришло несколько студентов с просьбой сделать с ними диплом, который оказался удачным. Потом было точно такое же разочарование в государственной системе  образования.
 
Несмотря на  то, что МАРХИ любимая школа, которая выкормила и вырастила, к тому моменту, когда я туда вернулась в качестве преподавателя, это уже оказался совсем не храм. Мне не могли объяснить, почему сначала нужно спроектировать малоэтажный дом для поселка, а потом его генплан, и этот дом туда поставить, а когда я позволила себе изменить порядок этих упражнений, то был страшный скандал. Но я благодарна тому, что меня уволили, потому что меня пригласили в школу МАРШ. И это оказалось восхитительным испытанием творческой свободой, потому что это оказалось сложнее борьбы с бюрократией. За пять лет преподавания я освоилась с европейскими дискурсом и методикам, и поняла, что уже начинаются какие-то повторы, и я воспринимаю студентов как соучастников, партнеров, и что каждое задание, которое я придумываю, я придумываю для себя. И я могу объяснить, почему интересное мне может быть интересно и остальным. Я также учусь и ищу ответ на поставленные вопросы, и это увлекательное приключение.
 
Я поняла, что мне нужны сотрудники, которых я должна воспитывать сама. Брать готовых – это лотерея. Студенческую практику я превратила в конкурс на возможность остаться в бюро. Студентов бесполезно использовать в текущих проектах, поэтому для студентов мы придумывали совершенно отдельные, забавные задачи, у которых, как правило, не было заказчика, и мне самой было интересно попробовать какую-то тему. Это и драйв, и профессиональный смотр. Какое бы портфолио тебе не приносили, когда ты сажаешь человека за стол, ты видишь гораздо больше.
 
После этого появилась потребность структурировать этот подход, появилась методика. Тема наследия, профессиональная ниша, которая многим кажется скучной, неинтересной, несексапильной, сложной – на самом деле очень перспективная и интересная, главное это объяснить и подать, и она не оторвана от всего остального, это такая же часть пространства, в котором мы живем, и возможностей там очень много. И поэтому придумалась РЕ-Школа, в которой совмещается  что-то архаическое с чем-то очень современным.
 
Мы учим дипломированных специалистов, мы учим их думать, а не чертить. И мы учим не только архитекторов, одна треть студентов – юристы, инженеры, экономисты, искусствоведы, главное, чтобы это были просто мотивированные люди. В результате возникают интересные коллаборации. У нас уже третий выпуск, и каждый раз это какие-то невероятные приключения. И очень важно, что каждый проект – реальный кейс в каком-то городе. И это не заказ города, город просто расселяет и кормит. При этом я ничего не обещаю, но до сих пор получалось делать интересные вещи, которые никого не разочаровывали.
 
Очень сложно отделить меня-архитектора от меня-преподавателя, потому что я постоянно учусь. Важно не быть учителем, который натаскивает. Важно быть профессионалом в развитии, который одновременно учится и учит.
Владимир Кузьмин. АрхПароход 2021. Дискуссия об образовании в архитектуре
Предоставлено агентством «Правила общения»

Владимир Кузьмин: здесь присутствуют представители двух громких мастерских. Что они могут сказать по этому поводу?
 
Никита Явейн: Я обучаю сотрудников, набирая стажеров с третьего курса. Все ГАПы и партнеры нашего бюро пришли этим путем. Сегодня этого мало. Надо создавать свои школы. На практику в этом году пришло 120 заявок, и я понял, что запрос очень высок. И в этом году я взял мастерскую в Академии, рискнул взять ответственность, перейдя из стана критиков в стан, как говорит Тотан «преступников».
 
Владимир Кузьмин: В ATRIUM приходит очень много молодежи, которая сильно отличается от поколений, которые приходили 10 лет назад. Каким образом происходит весь процесс у вас, Вера?
 
Вера Бутко: Я как сидела во время дискуссии на стуле «архитектор», так с этого стула и не сошла. У нас был опыт преподавания в МАРШе, и так же, как и Тотан, мы для себя эту тему закрыли, отработав семестр, потому что либо ты делаешь одно, либо другое. Мы начали понимать, что проваливаем работу в мастерской, потому  что мы намучились с этими десятью студентами магистратуры, которых на тот момент собирали по всей стране, некоторые из них просто не умели чертить. Хотя один из тех студентов – теперь звезда. Меня постоянно мучает вопрос: имеем ли мы право не преподавать, когда  все вокруг это делают, но я себя всегда  утешаю тем, что мы берем такое количество молодежи на практику, что моя совесть перед родиной чиста. У нас немаленькая мастерская – 120 человек, но у нас до сих пор нет эйчара, я каждого нового сотрудника собеседую сама, я до сих пор знаю всех поименно, включая нюансы биографии, и стараюсь каждому подобрать подходящее место в команде.

Мало кто знает – у нас в мастерской есть партнеры. Один из них – наш сын. Для него мы выбрали нетрадиционный путь – сначала он отучился в Британке, когда там преподавали англичане-архитекторы и его курировал бывший ГАП из UN-studio, а заканчивал он в АА. Другой партнер – Петр Алимов, который на самом деле по образованию не архитектор, а физик-ядерщик из города Шиханы. Самородок, который выучился сам, и пришёл к нам более десяти лет назад  визуализатором. У нас он быстро стал ключевым креативным специалистом и полностью освоил проектирование, и только впоследствии получил диплом на заочном отделении МИСИ. Петя показывает всем, что можно заниматься непрерывным самообразованием и быть лидером в бюро, и таких достаточно много, которые приезжают из провинции, и которых мы высматриваем и обучаем. В стране есть преподаватели, которые присылают нам целые группы на стажировку: команда TiArch Ахтямовых, вузы из Питера и Владивостока. Важно заниматься самообразованием тем детям, которые не имеют доступа к формальному образованию в нашей большой стране. У нас развитая система наставничества – они попадают в рабочие группы на текущие проекты и быстро получают необходимые навыки.
 
Владимир Кузьмин:  То есть это, по сути, такая же система как у Никиты Явейна – обучение в мастерской. Тренд номер один сегодня – самообразование, учитывая ситуацию с эпидемией.
 
Сергей Малахов:  проблема преподавателей-практиков, харизматиков или псевдо-харизматиков, в том, что студентам трудно найти рядом с ними свой голос, особенно рядом с такими как я, одержимыми формой.
 
Но самая главная проблема даже не эта. Мне повезло построить несколько объектов, которые никак не попадают в современные типологии, но по большому счету, все мои педагогические концепции, концепции формы никому не нужны. Та степень погружения в архитектуру, которую я бы хотел себе позволить, не совпадает с современным запросом рынка.
 
Та пластическая идея, которую исповедует органическая архитектура, например, в лице Райта или Сааринена, страсть к соединению с ландшафтом в России сегодня никак не востребована. Мы засели на ортогональных сетках, параллелепипедах, на типовых алгоритмах мультипликации этажей, на создании бесформенных пространств внутри решеток. Поэтому не является ли современная архитектура простым декорированием оболочек, дизайном, стайлингом, тюнингом коробок для повышения стоимости продукта? Превращением форда в мустанг…
 
Это империалистическое освоение пространства с целью расселения людей как трудового ресурса, к которому мы относимся без всякого уважения. Форма как процедура архитектурного творчества, интеллектуальное отношение к среде как к месту обитания человека – эти две существенные ипостаси выпали – соответственно, университетская модель не опирается на основы. И мы болтаем ногами в воздухе, и что бы мы не вытворяли – муниципальные переговоры, поездки, игры с населением – мы в любом случае проигрываем, поезд уже ушел.
 
Наслаждение формой, поэзия архитектуры, которые, например, демонстрирует Тотан, – этого уже практически не осталось. Мы должны рассчитать смету, сальдо-брутто, быстро научить студента каким-то навыкам, за 5 лет сделать профессионала, но для этого сегодня ресурсов нет. Потом они уходят, открывают бюро и девальвируют профессию. Большинство молодых архитекторов занимаются не архитектурой, а лишь компромиссными агендами. Архитектура дает доход только звездам.
 
Владимир Кузьмин: Из того, что в мире строится, только два процента сделано с участием архитекторов. Какова в этом роль образования? Может быть существенная, а может быть и нет.
 
Илья Мукосей: Соглашусь с тем, что говорила Женя, критикуя современное образование, но с одной поправкой. Я закончил МАРХИ в 1996 году. И у нас была та же самая ситуация, после первого курса я ходил за небольшим исключением только на проектирование, благо у меня были замечательные преподаватели – Бреславцев и Михин. Государственное образование уже тогда было абсолютно отстойным. У нас с друзьями был своеобразный спорт – сдать экзамен на пятерку, подготовившись за ночь, а потом забыть его содержание.
 
В школе МАРШ нет ничего лишнего, поэтому они могут делать бакалавра за три года. Я однажды преподавал там в магистратуре, в которую попали люди со свей страны, и их уровень был приблизительно одинаковый, поскольку подготовка осуществляется по одинаковым стандартам. Потом я попал в их бакалавриат, где нет лишних предметов, весь процесс оптимизирован, вместо обязательных 73 предметов, которые предлагает государственный вуз – всего, наверное, пять. Но в целом можно сказать, что сильно ослабла культурная база. Например, способная девочка в эссе пишет, что в 1917-м году была гражданская революция. И хотя это не имеет прямого отношения к архитектуре, это вызывает разочарование.
 
Даже может быть надо 5 лет учить людей. Пусть они прогуливают 30 процентов занятий, но общая среда, в которой они находятся, на них будет влиять. В прошлом году я сравнивал на фестивале «Открытый город» наших студентов магистров МАРШа и студентов бакалавриата МАРХИ, и последние были сильнее. Эти пять лет никуда не денешь. Но главная мысль – государственное образование всегда было плохим. Большая часть того, что я умею, это благодаря Владимиру Плоткину и еще нескольким людям, у которых я работал, начиная с третьего курса.
 
Владимир Кузьмин: А научился бы ты этому, если б не было тех пяти лет образования?
 
Илья Мукосей: Трудно сказать, но совершенно точно нужно базовое образование в вечерней студии, мастерской.
 
Евгения Репина: Очевидно, что государство не заинтересовано ни в количестве, ни в качестве студентов архитектурного и дизайнерского направления. Такими темпами цех вымрет. Можем ли мы что-то сделать? Если это не государственное образование, то какое? Средневековое цеховое?
 
Наринэ Тютчева: Хотела бы поделиться мыслью, которая мне пришла в голову, пока мы здесь все это обсуждаем. Оценив свое образование, которое я получила в МАРХИ, могу сказать, что оно мне очень много дало, а особенно Борис Григорьевич Бархин. Конечно,  студенту нужен мастер. Ранговая немецкая система образования, в которой мы до сих пор существуем, себя изжила, потом что сегодня от любого специалиста требуется междисциплинарность, поэтому жесткое деление на факультеты уже не работает. Преподаватель перестал быть ретранслятором истин, поэтому теперь роль преподавателя – не насаждать знания, а быть модератором вот этого информационного облака, уметь анализировать и синтезировать информацию.
 
Сетовать на государство уже бесполезно. Чтобы не происходило в государстве, никто не мешает опираться нам на свою собственную инициативу. Может быть через пару лет мы будем обсуждать еще какие-то частные образовательные инициативы. Я вас уверяю, как человек, который это сделал, что это возможно, это не стоит никаких денег, но стоит нервов и времени. Я считаю, что государство – это я. И пока тебя не связали по рукам и ногам, надо что-то делать.
 
Владимир Кузьмин: Яна, может быть вы что-то скажете -  как у вас на дальних берегах?
Яна Голубева. АрхПароход 2021. Дискуссия об образовании в архитектуре
Предоставлено агентством «Правила общения»

Яна Голубева: Я училась в Минске. Преподаю 15 лет в разных форматах. Что еще сегодня не было сказано – мы учимся друг у друга. Мы учились у своих сокурсников, если встречаться очно. В Минске очень сильная градостроительная школа, нас влюбили в это направление. Поэтому я считаю себя градостроителем. Минск всегда был открыт Западу, и все постоянно туда ездили. И формат воркшопов с первого курса для нас была актуальной формой обучения, и мы дружили не курсами, а по интересам. Я сейчас преподаю в МАРШе и ИТМО, и там мы по-прежнему практикуем этот формат как наиболее эффективный. Мы также делаем лаборатории в своем бюро. На это лето у нас 150 заявок, мы будем заниматься промышленным наследием. Так мы находим единомышленников. Зачастую люди, которые приходят к нам, умнее и интереснее нас. Один из лучших наших сотрудников это не архитектор, а инженер оптических систем, своим интересом и мотивированностью он двигает нас всех. Если нужен взгляд со стороны, то могу рассказать про свое обучение в Лондоне, в АА: и там та же самая ситуация – не важно какая программа, важны люди, с которыми ты пересекаешься.
Арсений Леонович. АрхПароход 2021. Дискуссия об образовании в архитектуре
Предоставлено агентством «Правила общения»

Арсений Леонович: Может быть, резюмируя, скажу, что образование стало продуктом на рынке, и здесь несколько раз проскочила мысль, что мотивация «неархитектурных» людей становится супер-триггером внутри именитых, мощных бюро. А с другой стороны вопреки намерению создавать авторские закрытые, эксклюзивные программы, на рынок попадают более открытые предложения. Моя сестра получила три образования, начиная с МАРХИ, группа Асса в МАРШ и магистратура во Франкфуртской высшей школе, в котором она сделала лучший диплом, что было бы невозможно без предыдущего бэкграунда, потому что там преподают профессора, прилетающие из Китая, Нью-Йорка, имеющие международное признание, но  большинство из которых ничего не построили. Когда Ксения защищала диплом, она была единственной, у кого  были планы, фасады, разрезы, у ее сокурсников – исследования и эссе.
 
И мы с ней рефлексировали, а каким образом огромный избыток таких выпускаемых архитекторов делает качественную европейскую архитектуру? Все объясняется тем, что этого образования раз в сорок больше чем у нас, и это образование очень доступно. Эти профессора являются продавцами знания как отдельного продукта. Они востребованы, они пишут статьи, получают сотни тысяч долларов. Но три года недостаточно, чтобы человеку дозреть.
 
Никита Явейн: Для меня самым важным в приходящем сотруднике является не умение чертить, а общий уровень культуры. Я бы не ругал нашу и немецкую систему образования, в которой надо выучить 73 предмета непонятно зачем, необходимо шесть лет пробыть в этой системе, поскольку это огромная жизненная школа. Пусть из ста выпускников двадцать останется в профессии.
 
Сергей Малахов: Я полностью поддерживаю то, что сказал Никита. Архитектура относится к узкой области, к элитарному типу деятельности – архитекторы, которые застраивают 3 процента планеты. Это действительно грамотные люди, которых, может быть, будет больше, 10 процентов, если образование достигнет уровня обычного средового мастерства. А что остальные 90 процентов?
 
Никита сказал, что когда он встречается с человеком, он сразу определяет насколько тот культурен, но я мог бы сказать, что существуют такие точки зрения, что когда смотришь в глаза человеку, то определяешь, есть ли за ним глубина, есть ли за ним тайна, есть ли за ним образование, не университетское, а человеческое, которое имеет другое культурное происхождение. Мы не должны сужать дискурс нашего разговора к обсуждению 3-процентного профессионального цеха.
 
Архитектура существует в профессии, рядом с профессией и кроме нее. А уже в самой профессии существует много, мягко говоря, неинтересного, не имеющего к ней отношения.
 
Россия – большая страна, в основном это прекрасное, но вымершее пространство. Сейчас встречаются люди, которые что-то построили сами. Мы в Самаре кроме преподавания изучаем таких людей. Нам кажется, мы должны говорить об этом со студентами, поскольку они должны понимать, что они живут в мире, в котором простые люди играют какую-то роль, у них есть какой-то статус в архитектурном мире. Существует множество непрофессиональной архитектуры, соединенной со средой. Не той архитектуры, которая порождена нашим конкурсом между собой и между девелоперами.
 
Евгения Репина: То, что Сергей говорит о России и среде, это, наверное о том, что необходима новая профессия средового проектировщика как новой и достаточно массовой нормы. Что касается самой среды, возникшей без посредства архитекторов, то в ней самой много смыслов, включая саморазвитие. И, может быть, нам нужно всем пойти поучится у Дмитрия Ойнаса, который возродил огромное количество мест по всему глобусу, навыкам археологии смыслов, которые уже в среде есть [Дмитрий Ойнас – Вице-президент Национального фонда «Возрождение русской усадьбы», город Москва. Председатель оргкомитета Национальной премии «Культурное наследие», прим.ред.].
 
Преподавание дало нам привилегию заниматься исследованиями среды, в том числе исторической, и она, и ее обитатели научили нас большому количеству вещей, например, тому как строится обитание в высоком, хайдеггеровском смысле, что можно за небольшие деньги строить свой мир, иметь идентичность и гордость и привилегию влиять на свою среду. Без всяких архитекторов.
 
Вот этот мир уходит из фокуса внимания профессионального цеха, наследующего пока модернистскому доктринерскому, высокомерному взгляду. Средовой дизайн обесценен архитектурным цехом, поскольку рассматривается как пустота между домами, но на наш взгляд именно среда является накрывающей категорией, внутрь которой встроена и профессиональная деятельность архитектора, и еще огромного количества людей, включая культурологов, антропологов, социологов, политиков, экономистов. Пока в стране нет институции, которая бы давала такое образование.

справка
АРХ Пароход – ежегодная плавучая конференция, которая с 2017 года является неформальной площадкой для диалога политиков, девелоперов, ведущих архитекторов, градостроителей и дизайнеров России.
 

21 Июля 2021

Автор текста:

Евгения Репина
Похожие статьи
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
Поэт, скульптор и архитектор
Еще один вопрос, который рассматривал Градсовет Петербурга на прошлой неделе, – памятник Николаю Гумилеву в Кронштадте. Экспертам не понравился прецедент создания городской скульптуры без участия архитектора, но были и те, кто встал на защиту авторского видения.
Крестовый подход
Градостроительный совет Петербурга рассмотрел проект дома на Шпалерной, 51, подготовленный «Студией 44». Жилой комплекс располагается внутри квартала, идет на уступки соседям, но не оставляет сомнений в своем статусе. Эксперты отметили крестообразную композицию и суровую стилистику, тяготеющую к 1960-х годам.
Безумие хрупкости бытия
В оставшиеся полу-выходные рекомендуем зайти на выставку Александра Пономарева в Инженерном корпусе ГТГ: если большая стеклянная лодка кажется несколько случайной – впрочем не в контексте творчества автора – то ретроспектива объектов и инсталляций очень интересна и даже увлекательна, прямо не оторваться. Одна география чего стоит.
Мавзолей Щусева
Выставка храмов Алексея Щусева в музее ДПИ на Делегатской, курированная и оформленная Юрием Аввакумовым – самое художественное высказывание на тему юбилея архитектора. И материал, и зрителя погружают в это высказывание, а потом Щусева аккуратно хоронят. Звучит сильно.
Достижения по отражению: мегапроекты на Казаныше...
Форум – явление необъятное, сложно все посетить. Мы выбрали пару мегапроектов, показанных давеча в Казани: о водных пространствах города и о том, как до него добираться по автостраде. Оба по-разному созвучны теме форума, не только идентичности, но и отражениям: мост отражает другой мост, а вода, ну она всё отражает.
Достижение равновесия
Градсовет Петербурга рассмотрел и положительно оценил проект второй очереди ЖК «Шкиперский, 19». Решение, которое представило бюро SLOI Achitects, эксперты нашли сдержанным и соответствующим контексту.
Островная застройка
Градсовет Петербурга вновь рассмотрел проект застройки бывшей территории «Ленэкспо». Концепцию с восстановлением двух исторических зданий, продолжением Среднего проспекта и разностилевыми жилыми группами представила мастерская «Евгений Герасимов и партнеры».
Шумят березы
В фонде RuArts открылась выставка новых приобретений за последние 3 года: New Now. По воле куратора их объединяет тема эмоциональной рефлексии внехудожественных событий через искусство, а нам кажется, что – березовые стволы, рубленое дерево, привлекательная керамика и еще немного спирали разных Инфанте. Так или иначе, а срифмовано неплохо.
Ансамбль Петров
Градсовет Петербурга рассмотрел и в основном одобрил проект Триумфального столпа в честь победы России в Северной войне. Его должны установить рядом с Лахта-центром. Высота сооружения – 82 метра.
Архитектура и социум
Изучаем разношерстную, как тематически, так и формально, выставку фестиваля «Открытый город» 2023. Резюме: он не только, как все признают, растет содержательно и физически, в этом году целых 15 проектов плюс 4, – он еще «пускает корни», вдохновляясь фестивалями прежних лет. На выставку надо идти, чтобы: подышать цветами, полежать на сене, посмотреть мультики и – конечно же, изучить грани возможного участия архитектора в социально-ответственных делах. Их очень, очень, очень много, они правда нужны и отнюдь не все конъюнктурные.
Завтра-завтра
Небольшой репортаж с фестиваля «Зодчество» 2023, сегодня он работает последний день, но успеть еще не поздно. Общее впечатление – всё как всегда, и нивелирование приемов и подходов скорее спасает, чем портит положение. Но есть нюансы; часть из них лучше уловить при личном присутствии.
Градсовет Петербурга 11.10.2023
К дому в створе Искровского проспекта петербургские архитекторы делают подход в третий раз. Вариант мастерской «Б2» эксперты назвали наиболее удачным с точки зрения генплана и композиции: силуэт делает его достаточно убедительной доминантой, а кроме того появляются зачатки комфортной среды. При этом фасады все еще скупы и «скучноваты».
Гибкая сторона силы
В экопарке Ясно Поле осваивают технологию 3D печати на примере двух разных принтеров и на глазах восхищенной общественности. Неделю назад показали запуск второй машины и результаты работы первой, разрешили сравнить. Изучаем процесс и результаты: ощущение, что нечто «лепится» прямо у нас на глазах, а значит, момент исторический – технология и архитектура наконец-то найдут друг друга?
Ковер-самолет
Юбилейная выставка графики Тотана Кузембаева «Горизонты событий» показывает как очень старую – практически, стартовую, графику автора 1980-х годов из фондов Музея архитектуры, так и довольно много листов из серии Невесомость, нарисованных специально для нее в 2023 году. Нам показалось, что автор представляет реальность как левитирующий в пространстве, иногда кверху ногами, ковер-самолет, у которого «есть слои».
Ребус исторической застройки
Делимся впечатлениями от форума «Ребус», на котором два дня обсуждалось строительство в историческом центре, в том числе: проект Кэнго Кума для кубанского казачьего хора, невозможность (пока) создать цифровой двойник объекта культурного наследия, восстановление разрушенной ураганом усадьбы на новом месте. Государственно-частное партнерство и инвестиционные паспорта тоже были.
Москва в кольце
В Лефортове открылась выставка, посвященная истории проектирования московских кольцевых трасс. В ней 2 главные темы: одна ностальгическая – воспоминание о защите палат Щербакова, развернувшей московское градостроительство вместе со страной, другая – исследование истории проектирования больших московских трасс. Есть новые материалы, в которые надо вникнуть, если хочется понимать историю города.
Я / МЫ. Каждый из нас по-своему Африка
Деколонизация и декарбонизация – главные темы «Лаборатории будущего» на биеннале Лесли Локко – навязли в зубах и звучат как дань моде. Но акцент на гуманности и сочувствии позволил выстроить очень человечную выставку. Хотя неясно, способен ли эстетский дискурс биеннале на самом деле помочь беднейшим. Ольга Альтер и Арсений Петров рассказывают из Венеции об успехах и провалах крупнейшего архитектурного смотра, а также читают литературную критику на беллетристику куратора Локко.
Осознать и сформулировать
Спецпроект «Тезисы» на прошедшей Арх Москве собрал восемь молодых «рок-звезд» от архитектуры, а хедлайнером выступил Владислав Кирпичев, основатель школы EDAS. Рассказываем о своих впечатлениях от инсталляций и перспективах, в которые всматривается новое поколение архитекторов.
Арх Москва 2023: впечатления
Арх Москва, как никогда большая, завершила свою работу. Темой этого года стали «Перспективы», которые многие участники связали с цифровым ренессансом. Во время работы выставки мы активно освещали ее в социальных сетях, а теперь собрали все наблюдения в одном материале.
Исследуй
​В Аптекарском приказе Музея архитектуры открыта выставка «Простой карандаш», приуроченная к 100-летию постановления об организации Соловецкого лагеря особого назначения.
Позитивная программа
Первая персональная выставка Сергея Кузнецова в ГТГ: новая техника – упаковочный картон и уголь, новый подход – 24 рисунка в одной конструкции-инсталляции, новый масштаб – каждая работа 2 х 3 метра, новая степень раскованности и эскизности. Прежними остаются уверенность линий и построения, любовь автора к аркам, колоннам, куполам и известным памятникам классического архитектурного наследия.
Каменная рубашка
Градсовет Петербурга рассмотрел корректировку фасадов дома «Студии 44» на углу Карповки и Каменноостровского проспекта. Проекту исполнилось 10 лет, строительство в самом разгаре, а эксперты обсуждали изменение окон, кровли, материала облицовки и некоторые другие детали – например, перпендикулярность курдонеров.
Модернизм классициста
В Анфиладе Музея архитектуры открыта выставка фотографий Михаила Розанова «Сталь. Стекло. Бетон», которая представляет авторский взгляд на постройки послевоенного модернизма (и еще немного пост-) в девяти городах мира.
Воображаемая стена
В Никола-Ленивце сожгли на Масленицу объект со многими смыслами: кому «языческая традиция», кому преодоление преград. Замысел был тонкий и сложный, так что ничего удивительного, что получилось не всё. Действо, однако, провоцирует к усложнению процесса сожжения, предлагает новые слои последовательного восприятия. И, конечно, оставляет свободу интерпретаций. Что искусительно. Ими и займемся.
Курдонеры на «гринфилды»
Еще один проект, рассмотренный градсоветом Петербурга, – эскиз застройки микрорайона по соседству с Юнтоловским заказником. Бюро SLOI Architects понизило высоту на 20 метров, добилось силуэтности и сохранило коэффициент использования территории на прежнем уровне. Но вопросы к работе все равно остались.
Палисады в Мытном дворе
На прошлой неделе градсовет Петербурга рассмотрел проект застройки территории Мытного двора, подготовленный «Студией 44». Исторические здания отреставрируют, утраченные восстановят, а на месте складов появятся новые четырехэтажные дома. Проект приняли тепло, вопросы у экспертов вызвало только примыкание к Овсянниковскому саду и высота, показавшаяся слишком скромной.
Градсовет Петербурга 25.01.2023
Для Пироговской набережной «Студия 44» предложила белоснежный дом с тремя ризалитами и каскадом террас. Эксперты разбирались, что в проекте перевешивает: вид на воду или критическая близость к шестиполосной магистрали.
Градсовет Петербурга 14.12.2022
Градсовет критично отнесся к проекту гостиницы на Октябрьской набережной и эскизу застройки микрорайона «Юнтолово», но одобрил проект спортивного центра на берегу Малой Невки.
Архсовет Москвы – 78
Совет поддержал проект 400-метровой офисной башни, которая дополнит Сити и станет продолжением моста Багратион. Экспертам понравилась ярусная композиция, «интерактивный» фасад и функциональная насыщенность.
Технологии и материалы
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Устойчивый малый
Сделать город зеленым и устойчивым – задача, выполнить которую можно только сообща, а в ее решении все средства хороши: и заложенный в стратегию развития зеленый каркас, и контейнер для сортировки мусора, и цветочная грядка на балконе. Рассказываем о малых архитектурных формах, которые помогают улучшить экоповестку.
Сейчас на главной
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.
Контринтуитивное решение
Архитекторы UNStudio выяснили на примере своего свежего люксембургского проекта, что углеродный след гибридной бетонно-стальной конструкции может быть меньше, чем у деревянного каркаса.
Блики Ибуки
Эмоциональный интерьер суши-бара в Иркутске, придуманный Kartel.design: солнечные зайчики на «бамбуковой» стене, фреска с изображением гор, алое нутро шкафа и ажурные тени.