Автор текста:
Ш.М. Шукуров

Багдадский проект оперы Френка Ллойда Райта: метафора и иконический образ

0

1. Дворец Марварид (Pearl Palace) в Мехршахре, провинции Карадж. Известно, что Френк Ллойд Райт много ездил по Ирану, подробно знакомился с достопримечательностями страны, занимался персидской архитектурой. Архитектор ценил «чувство абстракции как формы в архитектуре», что явилось прямым источником идеи органической архитектуры американского мастера:
 
«Персидская архитектура была, наверное, началом и концом высокого качества духовного – чувства абстрактного как формы в архитектуре, со временем утрачиваемого. И никогда это чувство более не возвысится над идеалами архитектуры, покуда органичность не достигнет своего логического и страстного выражения в наступающих годах» (1).
 
Райт был схвачен иранской архитектурой. Американского зодчего не интересовали в полной мере исламские ценности мечетей, медресе, его прельщала чистая идея иранской архитектуры – форма, конструкция, цвет и орнамент, помноженные на их пластически-органическое отношение по отношению к окружающей среде. Райт отстранялся от субъектности иранской архитектуры и обращал ее в нечто другое. Мы увидим это.

В докладе я намерен не просто экспонировать одну из архитектурных идей Райта. Мне также важны идеи зодчего, продвинутые им самим, дополненные его теоретическими трудами, а также некоторые отзвуки в современной иконографии архитектуры.

2. Багдадский проект. В 1957 г. Ф.Л. Райт был приглашен в Багдад, который уже начали застраивать небоскребами разные западные архитекторы. Файсал II и его просвещенный премьер-министр пригласили Райта для строительства здания оперы. В 1958 г. в Ираке произошла революция, король и вся его семья были убиты, а проект Ф.Л.Райта так и не был осуществлен. Ко времени приезда архитектора в Багдад там уже были возведено здание гимназии и должен был появиться стадион, приуроченный к Олимпийским играм 1960 г. (Ле Корбюзье), Национальный музей искусств (Алвар Аалто) и многие другие здания, а чуть позднее – Багдадский университет (1959-1961) Вальтера Гропиуса.

Замысел проекта явился Ф.Л. Райту уже в мае 1957 г., когда он находился в Багдаде. Ему разрешили облететь Багдад на самолете. С высоты птичьего полета он увидел остров, ничем и никем не занятый, и находящийся практически в центре города. План созрел мгновенно после посадки и просмотра местоположения острова на карте. Остров находился напротив университета и собственно центра города. Это была удача. Однако, как выяснил Райт, остров входил в число монарших владений. Следовательно, встреча с королем Файсалом была неизбежна. Король принял предложение Райта благосклонно, с улыбкой, и, накрыв ладонью очертания острова на карте, сказал, «он Ваш».

Выбор места постройки отвечает традиционной инсуларности храмов. Удивительное совпадение, имеющие свои логичные и осмысленные продолжения в последующих шагах самого архитектора. Он не намеревался строить Храм для Багдада, однако, как мы увидим, все было сделано для того, чтобы трассирующий след Храма был прочно закреплен в его проекте.

Основной смысл проекта состоял в интерпретации древней истории Двуречья, в результате чего был создан масштабный план-проект, под которым сохранилась посвятительная надпись самого архитектора: «Вид сверху острова Идена и университета. План Большого Багдада. Посвящено Шумеру, Исину, Ларсе – Вавилону». План был закончен 20 июня 1957 г., то есть незамедлительно после возвращения из Багдада.

Исторически Багдад, основанный вторым аббасидским халифом ал-Мансуром, был связан с райской образностью в Коране. Город был прозван Мадинат ас-Салам (Град мира). Имя Багдад является персидским по происхождению с явной семантической окраской – слово «Bag» означало «Бог», а целиком слово переводится как «Богом данный». Европейские путешественники Багдад называли Вавилоном. Семантико-лексические и символические коннотации Багдада в понимании Ф.Л. Райта весьма точны, он много прочитал серьезной литературы, но и пользовался вторичными источниками.

Это обстоятельство и было использовано архитектором со всей возможной ясностью и концептуальной насыщенностью. Суждения архитектора обладали объемностью историко-архитектурного свойства. Ф.Л. Райт опирался на данные Библии о четырех реках Рая (Быт. 2:10), двумя из которых, согласно комментариям, были Тигр и Евфрат. Сам архитектор описывал эту библейскую картину в связи с избранным им островом следующим образом:

«Сад Эдема был расположен на месте старого города Идена (Edena), который находился на берегу большого канала протянутого между Тигром и Ефратом. Я полагаю, что размещался он в 120 милях к югу от Багдада. Именно по этой причине мы и называем этот маленький остров, который накрыла ладонь короля, островом Идена».

Ф.Л. Райт исходил из того, что Багдад во время его основания был круглым в плане. Это обстоятельство было для него весьма существенным. Архитектор считал круг одним из основных иконографических модулей. Если в начале карьеры при строительстве унитарного Храма (1905-9 г., Oak Park, Чикаго) он обратился к квадрату и кубу, то позднее все прочнее в обиход мастера вошли круг и спираль. Храмовое строительство занимает особое место в творчестве архитектора, не менее существенно и то, что он, начиная с унитарного Храма, сформулировал собственную концепцию нового архитектурного оформления теологической идеи.

Ф.Л. Райт: геометрические формы передают определенные идеи: круг – бесконечность, треугольник – структурное единство, спираль – органический процесс, квадрат – целостность. Позже мы увидим, что единственным и возможным значением этих форм является скользящая, неподобная метафора.

В целом архитектурный план для Ф.Л. Райта являлся «абстракцией природных элементов в чисто геометрических формах – следовательно, это то, что мы должны называть чистым архитектурным планом» (Автобиография). Важнейшее замечание архитектора. Такой план ничем не детерминирован, он даже не положен в языке, ибо он чистая абстракция формы, имманентность, основополагающая будущее постройки. Круг или квадрат до тех пор остаются в языковой сфере, покуда они не обращаются в адетерминированную абстракцию, в чистую форму. Само же здание, зиждущееся на чистом плане, способно выдержать множество значений, смыслов, детерминаций. Не зря в арсенале словесных образов Ф.Л. Райта существует и выражение «spiritual catharsis».

Багдадский проект оперы предусматривал круглую постройку с тремя взаимопересекающимися уровнями, что иконографически вновь напоминает спираль, позже использованную при строительстве музея Гуггенхейма.

Сразу уясним для себя основную фигуру в произведениях послевоенных лет:

1) Первая христианская церковь в Аризоне (1948-74)
2) Жемчужный дворец в Иране
3) Административное здание в Сан Рафаэле, Аризона (1957).
4) Музей Гуггенхейма

Если Ф.Л. Райт мыслил спиралевидное здание музея Гуггенхейма как Храм искусств, то здание оперы в Багдаде он считал Храмом культуры, собственно культурным центром. Хорошо известно, что в театрах и больших оперных залах сохраняется след Храма, его визуальный образ. Об этом писал еще Зедльмайр в «Утрате середины». Иными словами, имманентность форм Храма всегда присутствует в названных секулярных зданиях.

На вершине взаимопересекающихся террас возносится собственно центрическое и спиралевидное здание купольной оперы, служащее одновременно крышей для сцены и зрительного зала. Над крышей сферы архитектор надстроил ротонду увенчанную шпилем, по периметру которой по кругу расставлены колонны. Вплотную к ротонде высится винтообразная вертикаль, нечто сходное с современной антенной – явный намек на вертикаль минарета. Архитектор называет эту форму «Мечом Мухаммада». Однако, следует признать, что Ф.Л. Райт создает индивидуальный образ, пластически соизмеряя сферу купола, увенчанного скульптурной фигурой Алладина с волшебной лампой и шпилем, и параллельно поставленную скрученную вертикаль.

На уровне здания оперы с ротондой Ф.Л. Райт разрывает плоскость верхнего пандуса так, что в результате образуется расширенный по бокам проем на верхнем уровне террасы. Иначе говоря, форма данной подструктуры является выпукло-вогнутой (convexo-concave) – выпуклой по отношению к ротонде и вогнутой относительно террасы. Подструктура целого представляет собой полую форму, форму миндалины, под которой располагается пространство сада, предваряющее вход в зал оперы. Собственно вход в оперу расположен на этом же горизонте, но чуть дальше, под самой оперой.

Основной семантический и символический акцент всей постройки, по мысли архитектора, падает именно на пустотность выпукло-вогнутой формы – прорыве вспарушенной оболочки с помощью отчетливой пустотности. Пустота в форме миндалины является отчетливой складкой между экстерьером и интерьером, одним из назначений которой предполагались акустические задачи по организации звука для нижележащего зала. Эта часть здания оперы имела для Ф.Л. Райта особый смысл, ее форму он намеренно сделал выгнутой, подобной полумесяцу – символу Ислама. Сам архитектор называл эту форму «полумесяцем-радугой» (crescent-rainbow), а всю постройку «Crescent Opera. Civic Auditorium».

Ф.Л. Райт говорил о проекте багдадской оперы: «Аладдин с волшебной лампой? Волшебная лампа была плодом иранских смыслопорождений (Persian imagination)». Скульптура Аладдина с волшебной лампой присутствовала над купольной ротондой.

3. Прямое цитирование претило ему, оскорбляло его рафинированный архитектурный вкус. Он избрал другой модус цитирования той же иранской архитектуры, оно было не прямым, скрытым. Основоположением для работы архитектора была установка на результирующее воздействие памяти на воображение. Назовем этот модус не прямого цитирования, как обращение к репрезентации архитектуры иранцев, латентным цитированием, цитированием не формы, а силы пластического убеждения.

Сила пластического убеждения оболочки создается для того, чтобы, во-первых, продуцировать различные образы и идеи, а, во-вторых, пластически и отвлеченно от каких-либо значений организовывать пространственную целостность проекта на стыке оболочки и интерьера. Пронизанная пустотой оболочка является в этом случае выражением силы пластического убеждения, хотя эта же форма пустоты в обусловленные моменты не отвлеченного видения способна быть носителем и определенных значений.

Только по этой причине Райт говорит: «Композиция умерла с тех пор, с тех пор как здание мыслит о целостности» (Архитектура СССР, №6, 1933)

Вовсе не мечеть строил он, целый ряд аспектов позволяет недвусмысленно говорить об авторской позиции, видящей в пластической силе проекта внесакральное обозначение сакральной истории Ирака и мусульманского мира. Центральная ось здания ориентированная на Мекку, на самом деле является туннелем, проходящим под оперой, что на верхней кромке плана рядом с осью оперы означено словами самого Ф.Л. Райта «К Мекке».

Райт не позволял сакральным формам возвыситься над пластикой архитектурного дискурса. Его интересовали другая мера и другой порядок сочетаемости форм и смыслов.

Вот слова Ф.Л. Райта о взаимоотношении традиционных форм мечетей и понимаемых им задач архитектуры в лекции для багдадских архитекторов:

«Возводить сегодня мечети так, как это обычно делалось, было бы выражением слабости – это ошибка. Пытаться строить архитектуру прошлого с помощью новых научных методов было бы неправильным в принципе. В прошлой жизни существовал некий дух, во всем свойственный духу древности, присущий также людям, которые несли его, и которым этот дух принадлежал. Ложным является представление сегодняшнего дня, которое пытается сохранить прошлые свойства архитектуры, сохранить любой ценой в строительстве для настоящего, которое, впрочем, и есть будущее».

Опера не должна восприниматься как собственно мечеть, однако, архитектором было сделано достаточно много для того, чтобы следы мечети явственно ощущались носителями культуры. Это было новое слово в организации пространства «оккультной симметрии» – так Ф.Л. Райт обозначал духовное единение природы и архитектуры. Отчетливый след мечети словно растворялся в единообразном пространстве сада и архитектуры, этот след оставался одним из драгоценных камней в россыпи других топосов – смыслов, образов.

Иначе говоря, было сделано все для разработки новой теологии мечети. Мы должны задуматься следует ли призывы Ф.Л. Райта к выявлению «чистой архитектуры» и «духовного катарсиса» продолжать именовать теологией храмового зодчества. Определенно, нет. Налицо и выход за пределы храмовой теологии в безбрежность метафизической архитектуры, где главенствует не символ, а метафора, не теология, а философия. Американский зодчий понимал то, что остается тайной за семью печатями для подавляющего большинства арабских архитекторов конца XX – начала XXI вв.

Проект оперы являлся примером неподобной, метафорической, трассирующей архитектуры. В результате становление отдельных сакрально-социальных знаков перетекает в целостную пластику Другой, космической архитектуры, геометрическим знаком которой является круг и спираль.

Ч. Дженкс разрабатывает иконографию современной архитектуры. Вслед за этим он вводит первое и важнейшее определение новой архитектуры: «mixed `metaphor» – комбинированная, смешанная метафора, присущая выдающимся зданиям современности. Смысл этого выражения состоит в трассирующем сополагании различных метафор в именном, конструктивном и средовом восприятии целостности постройки. Метафоры архитектора, подобно небесным телам, сталкиваются и тут же разлетаются, чтобы позволить зрителю насладиться как одной из таких метафор, так и частичной или целостной совокупностью метафорического ряда, запущенного на орбиту проекта самим архитектором.

Величие Ф.Л. Райта состоит в том, что он одним из первых современных зодчих разработал систему взаимопересекающихся метафор в архитектурном целом. Мера и порядок внутреннего дискурса органической архитектуры основан на взаимоотношении средневекового иранского зодчества и окружающего сада. Ф.Л. Райт хорошо знал историческую географию региона, и понимал, значение древнего и средневекового Ирана для Ирака. Внешний дискурс построен на использовании действительно узнаваемых и немаловажных образов из разных сфер культурной истории Ислама и Ирака, что в целом создает непрерывность другого порядка по сравнению с внутренним дискурсом.

В силу усложненности архитектурной риторики, постоянного сочетания разнообразных силовых полей нетрудно понять, что семантической стратегией целого багдадского проекта является не просто скрещение метафор. Основной задачей архитектора явилось создание проекта, основанного на непрерывном и целостном силовом поле взаимодействующих метафор. Весь проект представлял собой внушительное силовое поле, обладающее сверхординарной гравитацией. Никто после Ф.Л. Райта не смог промыслить, а тем более построить, столь значимый и продуманный проект. Он не только избрал исторические горизонты цитирования, но и сознательно абстрагировался от них, дабы создать проект мета-архитектуры, т.е. возвыситься над прошлым и настоящим. Несомненно, он зрел в будущее метафорического зодчества неопределенных значений, где пустота и буквальная вытканнность архитектурной материи стоят рядом, образуя две взаимодополняющие фигуры силы.
 

(1) Ему принадлежат следующие и слова: «The evolution from the Sumerian architecture of great ramps, terraces and roadways to the more delicately ornamented arched and domed architecture of the Persians has created a lasting wealth of architectural ideas» (F. L. Wright and I.L. Wright, Architecture: Man in Possession of His Earth, ed. Patricia Coyle Nicholson, Garden City, New York, 1962, P. 60) (цит. по: J.M.Siry, Wright’s Baghdad opera house and Gammage Auditorium: in search of regional modernity // Art Bulletin, 6/1/2005 – http://www.encyclopedia.com/doc/1G1-133874486.html ). приведенные выше и здесь слова архитектора следует сравнить с его современником – А. Корбеном, который выдвинул идею Imago Templi и дисциплину теменологию, и, самое главное, он был иранистом. Древность и средневековье Ирана пробудило потрясающее по силе выражения творчество философа и зодчего в области теории архитектуры. Творчество Райта и Корбена нельзя разводить, хотя бы потому, что они призывали вглядываться в предлежащий им материал иранской архитектуры созерцательно. Нельзя в этой связи не отметить увлечения Райта ориенталистскими идеями Г. Гурджиева через посредство некоего П. Бейдлера, который сначала в Париже был одновременно учеником Ле Корбузье и Гурджиева, а затем вошел в число последователей Райта в Западном Талисине. По-видимому, это была своеобразная акция гурджиевцев, поскольку в числе ближайшего окружения Гурджиева в Париже была танцовщица Олгиванна Хинценбург которая стала третьей женой Райта. Важным представляется то, что учение Гурджиева обрело и свое архитектурное воплощение, к чему косвенное и прямое отношение имели и Корбюзье, и Райт.

Доклад представлен на первом заседании научного семинара "Монументальное зодчество Средиземноморья и Переднего Востока: Проблема взаимодействия культур".

Проект Оперы в Багдаде (Crescent Opera Civic Auditorium), архитектор Фрэнк Л. Райт (Frank Lloyd Wright). Изображение: geocities.com
Проект Оперы в Багдаде (Crescent Opera Civic Auditorium), архитектор Фрэнк Л. Райт (Frank Lloyd Wright). Изображение: geocities.com
Проект Оперы в Багдаде (Crescent Opera Civic Auditorium), архитектор Фрэнк Л. Райт (Frank Lloyd Wright). Изображение: geocities.com

24 Марта 2009

Автор текста:

Ш.М. Шукуров
Похожие статьи
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Неизвестный проект Ивана Леонидова: Институт статистики,...
Публикуем исследование архитектора Петра Завадовского, обнаружившего неизвестную работу Ивана Леонидова в коллекции парижского Центра Помпиду: проект Института статистики существенно дополняет представления о творческой эволюции Леонидова.
Ключевое слово: «телеработа»
Архитекторы, профильные СМИ и вузы по всему миру реагируют на ситуацию пандемии, пытаясь обезопасить сотрудников и студентов, сохранив учебный и рабочий процесс. Говорим с руководителями нескольких московских бюро об их планах удаленной работы, а также рассказываем, как реагируют на эпидемию архитекторы мира.
Чандигарх: фрагменты модернистской утопии
Публикуем фотографии и эссе Роберто Конте об архитектуре Чандигарха – от прославленного Капитолия Ле Корбюзье до менее известных жилых домов, кинотеатров, вузовских корпусов авторства его соратников и последователей.
Идентичность в типовом
Архитекторы из бюро VISOTA ищут алгоритм приспособления типовых домов культуры, чтобы превратить их в общественные центры шаговой доступности: с устойчивой финансовой программой, актуальным наполнением и сохраненной самобытностью.
Технологии и материалы
Свет для будущих поколений
Компания SWG | Светодиодное освещение оборудовала специализированную учебную лабораторию при Московском государственном строительном университете и запустила совместную с вузом программу обучения профессионалов интерьерного освещения.
Благородный металл
Сегодня парадные лобби жилых комплексов – это отдельное произведение дизайнерского искусства. Рассказываем, как в их оформлении используется продукция компании HÖGER – производителя уникальных интерьерных деталей из металла
Компания Hilti усиливает локальное производство
Øglaend System, подразделение группы компаний Hilti, производит кабеленесущие системы, которые можно использовать на объектах любой сложности: от нефтяных платформ до торговых центров. Генеральный директор Дмитрий Клименко рассказал Архи.ру о расширении производства в Санкт-Петербурге и запуске новых линеек для фасадных систем Hilti.
Скрафтить площадку
На примере игровых комплексов «Хоббики» – лидера в производстве уличной мебели – рассказываем, в чем преимущества крафтового подхода к оборудованию детских площадок
Приглашение на танец
Компания «Новые Горизонты» разработала несколько серий игровых комплексов, которые можно адаптировать под особенности той или иной площадки. Рассказываем о гибкости решений на примере комплекса «Танцующие домики».
Формула надежности. Инновационная фасадная система...
В компании HILTI нашли оригинальное решение для повышения надежности фасадов, в особенности с большими относами облицовки от несущего основания. Пилоны, пилястры и каннелюры теперь можно выполнять без существенного увеличения бюджета, но не в ущерб прочности и надежности
МасТТех: успехи 2022 года
Кроме каталога готовой продукции, холдинг МасТТех и конструкторское бюро предприятия предлагают разработку уникальных решений. Срок создания и внедрения составляет 4-5 недель – самый короткий на рынке светопрозрачных конструкций!
ROCKWOOL: высокий стандарт на всех континентах
Использование изоляционных материалов компании ROCKWOOL при строительстве зданий и сооружений по всему миру является показателем их качества и надежности.
Как применяется каменная вата в знаковых объектах для решения нетривиальных задач – читайте в нашем обзоре.
Кирпичное узорочье
Один из самых влиятельных и узнаваемых стилей в русской архитектуре – Узорочье XVII века – до сих пор не исчерпало своей вдохновляющей силы для тех, кто работает с кирпичом
NEVA HAUS – узорчатые шкатулки на Неве
Отличительной особенностью комплекса NEVA HAUS являются необычные фасады из кирпича: кирпич от «ЛСР. Стеновые» стал материалом, который подчеркивает индивидуальность каждого из корпусов нового комплекса, делая его уникальным.
Керамические блоки Porotherm – 20 лет в России
С 2023 года Wienerberger отказывается от зонтичного бренда в России и сосредотачивает свои усилия на развитии бренда Porotherm. О перспективах рынка и особенностях строительства из керамических блоков в интервью Архи.ру рассказал генеральный директор ООО «Винербергер Кирпич» и «Винербергер Куркачи» Николай Троицкий
Латунный трек
Компания ЦЕНТРСВЕТ активно развивает свою премиальную трековую систему освещения AUROOM, полностью выполненную из благородной латуни.
Живая сталь для архитектуры
Компания «Северсталь» запустила производство атмосферостойкой стали под брендом Forcera. Рассказываем о российском аналоге кортена и расспрашиваем архитекторов: Сергея Скуратова, Сергея Чобана и других – о востребованности и возможностях окисленного металла как такового. Приводим примеры: с ним и сложно, и интересно.
Нестандартные решения для HoReCa и их реализация в проектах...
Каким бы изысканным ни был интерьер в отеле или ресторане, вся обстановка в прямом смысле слова померкнет, если освещение организовано неграмотно или использованы некачественные источники света. Решения от бренда Arlight полностью соответствуют этим требованиям.
Инновации Baumit для защиты фасадов
Австрийский бренд Baumit, эксперт в области фасадных систем, штукатурок и красок, предлагает комплексные системы фасадной теплоизоляции, сочетающие технологичность и широкие дизайнерские возможности
Optima – красота акустики
Акустические панели Armstrong Optima от Knauf Ceiling Solutions – эстетика, функциональность и широкие возможности использования.
Кирпичный модернизм
​Старший научный сотрудник Музея архитектуры им. А.В. Щусева, искусствовед Марк Акопян – о том, как тысячелетняя строительная история кирпича в XX веке обрела новое измерение благодаря модернизму. Публикуем тезисы выступления в рамках семинара «Городские кварталы», организованного компанией «КИРИЛЛ» и Кирово-Чепецким кирпичным заводом
Сейчас на главной
Звездчатый полиэдр
В пригороде Парижа открылся новый корпус медицинского факультета Университетского госпиталя Кремлен-Бисетр. Архитектор Жан-Филипп Паргад выбрал для здания необычную многогранную форму и ленточные фасады из белого алюминия.
Каменная рубашка
Градсовет Петербурга рассмотрел корректировку фасадов дома «Студии 44» на углу Карповки и Каменноостровского проспекта. Проекту исполнилось 10 лет, строительство в самом разгаре, а эксперты обсуждали изменение окон, кровли, материала облицовки и некоторые другие детали – например, перпендикулярность курдонеров.
Архсовет Москвы – 79
Архсовет Москвы поддержал проект ЖК «Обручев» от группы KAMEN Ивана Грекова. Две жилые башни высотой 159.3 и 199.3 м, общей площадью 127 978.5 м2 и расчетным числом жителей порядка 2000 человек, расположены на юго-западе Москвы между метро Беляево и Новаторской, по адресу Обручева, 30А. Заказчик – Группа ЛСР.
Концептуальный максимализм
Спортивный клуб Gympa создавался по заветам lagom и agile, то есть он минималистичный и гибкий, но в то же время уютный и эффективный. Главная изюминка места – зал с кварцевым песком и освещением, настроенным под циркадные ритмы.
Алмазный палимпсест
Римское бюро Labics завершило реконструкцию значимого ренессансного памятника Палаццо деи-Диаманти в Ферраре. Дворец получил удобные, современные выставочные пространства, комфортные общественные зоны и четко организованную структуру.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Архитектура ДК
В «Манеже» до 2 апреля работает выставка «Дом культуры СССР». Один из кураторов, Ксения Кокорина, рассказывает о значимых проектах прошлого столетия.
Акулы и лава
Бюро MERA Makers придумало и построило игровой комплекс для детского сада в Сарове. Восемь модулей из фанеры и цветного оргстекла, придуманных после обсуждения с детьми, соединяются в остров, который предлагает разные сценарии игры и богатый сенсорный опыт.
Резервуар для искусства
В музейном квартале Бангалора, столицы Южной Индии, открылось новое здание музея MAP – Музея изобразительного искусства и фотографии. Основа фондов – коллекция предпринимателя Абхишека Поддара, он же заказчик архитектурного проекта, авторы здания – местное архбюро Mathew and Ghosh Architects.
Ферма в каждый дом
На воркшопе Архитектура+FOODTECH архитектурная лаборатория SA lab вместе студентами придумала новый тип вертикальных ферм и прошла путь от концепции до реализации. Прототип напечатан на 3D-принтере из переработанного пластика и выращивает 136 растений.
Школа хвойных пород
Для проекта средней школы Port Marianne в Монпелье архитекторы местного бюро A+Architecture выбрали особый безопасный для экологии бетон в сочетании с конструкциями из местной Севеннской ели и эффектной отделкой из Дугласовой пихты.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Совместный досуг
Центр «Поле» выполняет роль третьего места в спальном районе Москвы. На площади меньше 30 квадратных метров студия дизайна D создала пространство, где дети и взрослые могут проводить время вместе: играть, работать, встречаться с друзьями, заниматься спортом и творчеством.
Сады и искусство
Петербургское ландшафтное бюро МОХ открыло в Москве представительство, напоминающее арт-галерею: пространство формата white box служит фоном для цветочных композиций, объектов искусства и дизайна
Белые одежды
Парижский архитектор Жан-Пьер Лотт спроектировал и построил для Университета Страсбурга новый учебный корпус Le Studium, который задуман прежде всего как так называемое «третье место».
Пресса: Самые важные архитектурные утраты Петербурга за последние...
«Cобака.ru» попросила архитектурного критика и автора телеграм-канала «Город, говори» Марию Элькину, основателя архитектурного бюро «Хвоя» Георгия Снежкина, искусствоведа и автора телеграм-канала «Русский камамбер» Александра Семенова, архитектора-градопланировщика бюро MLA+ Даниила Веретенникова и члена градостроительного совета города, руководителя архитектурного бюро «Студии 44» Никиту Явейна выделить главные городские утраты и возможные в скором времени потери, начиная с нулевых, и рассказывает историю этих мест.
Три из четырех
Рассказываем об итогах прошлогоднего конкурса на оформление четырех станций метро в Казани. Победителей трое – публикуем их проекты. Для последней станции проект выбрать не удалось.
Дворец воды
Дворец водных видов спорта строился в Екатеринбурге в рамках подготовки к Универсиаде-2023. Комплекс включает три бассейна, рассчитан на 5000 зрителей, соответствует требованиям FISU и предполагает интенсивное использование вне крупных спортивных мероприятий.
Мечта о танце
Пекинское бюро MAD превратит старый склад в бывшем порту Роттердама в Центр танцевального искусства с амфитеатром под открытым небом.
Пресса: Юлий Борисов: «Успех не в компромиссе, а в гармонии»
В интервью «Строительному Еженедельнику» Юлий Борисов признается, что не любит использовать слово «компромисс», так как оно предполагает, что кто-то из участников процесса остается неудовлетворенным.
Многоликий
В интерьере ресторана Cult в Калининграде архитектор Дарья Белецкая разворачивает историю, родившуюся из размышлений о тревожности. Ощутить равновесие и спокойствие помогает созерцание полуторатонного валуна, мерцание воды, маски, отсылающие к «Тысячеликому герою» Джозефа Кэмпбелла и общая атмосфера полумрака и тишины.
Мост-аттракцион
Пешеходный мост по проекту архитектора Томаса Рэндалла-Пейджа и конструктора Тима Лукаса в историческом лондонском доке перекатывается «вверх ногами» с помощью двух ручных лебедок, чтобы пропускать проходящие суда.
Дом учителя
В Нинбо в родном доме ведущего экономиста КНР Дун Фужэна открылся музей. Авторы реконструкции – пекинское бюро WIT Design & Research.
Медная корона
Дом, построенный по проекту мастерской Михаила Мамошина рядом с новой сценой Малого драматического театра, прячется во дворах, но вопреки этому, а может и благодаря, интерпретирует традиционную застройку конца XIX века более смело, чем это принято в Петербурге.
Куб в оазисе
Еврейский культурный центр Сочи расположится в доступной части города и станет центром общественной жизни: помимо синагоги он вместит образовательный центр, кошерный ресторан и музей, рядом появится благоустроенный сквер.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.