Устойчивое чувство комфорта

На 5-й архитектурной триеннале, которая завершается сейчас в Осло, обсудили вопрос: совместим ли комфорт с политикой экономии ресурсов.

19 Ноября 2013

Рецензия

Архитектура Эко

«Будущее комфорта» стала главной конференцией триеннале (напомним, что этот архитектурный фестиваль включал в себя в общей сложности 70 событий – выставок, воркшопов и конференций разного масштаба) и была приурочена ко Дню архитектуры–2013. Очевидно, что в обществе потребления комфорт стоит во главе угла, и на поддержание чувства довольства уходит немало сил и средств на всех уровнях: от деятельности правительств до стремления к приятной и спокойной жизни отдельного гражданина. Но как эта бесконечная трата ресурсов согласуется с «устойчивым развитием», которому и была посвящена нынешняя триеннале? Не является ли оно синонимом умеренности, если не аскетизма, с современным пониманием комфорта плохо совместимого?

zooming — Пристань в районе Тьювхольмен в Осло. Фото: Нина Фролова

Этот вопрос и было предложено рассмотреть участникам конференции: возможен ли комфорт в «зеленом» будущем, останется ли он прежним, или же под влиянием суровой действительности кардинально поменяет форму, вообще исчезнет как понятие? Комфорт в той или иной степени определяет нашу жизнь во всех ее сферах, и архитектура – не исключение. Однако очевидно противоречие: «пользователи» зданий оценивают их в первую очередь по степени комфортности, но эту проблему вообще не затрагивают в вузах, да и исследователей «архитектурного комфорта» не найти.

В такой ситуации понятие комфорта необходимо как минимум систематизировать, выделив как неважный и даже вредный гедонизм без оглядки на последствия. В качестве его примера президент Норвежской ассоциации архитекторов (NAL) Ким Скоре привел типичное для страны явление – отапливаемые огромным числом обогревателей открытые террасы, которые в холодное время года кафе устраивают для своих посетителей-курильщиков. Для разделения степеней комфорта на конференции было предложено использовать нечто вроде «пирамиды Маслоу»: ее основанием ожидаемо стал физический комфорт, выше расположился практический, а вершину образовал психологический комфорт.

Венесуэльский архитектор и исследователь Альфредо Бриллембург (Urban Think Tank) подчеркнул, что в странах третьего мира речь идет лишь о базовом комфорте (свободе от жажды и голода, о безопасности и здоровье), и это должно стать общим знаменателем для всех стран. По мнению Бриллембурга, что хорошо для бедных, то хорошо и для всего мира.

Его собственные проекты направлены на улучшение условий жизни в трущобах Каракаса (например, канатная дорога, позволяющая быстро преодолевать занимавший ранее часы путь вверх по склону – что актуально, например, при срочном визите к врачу) и тем самым повышают там уровень комфорта.

Гораздо более конкретным и оригинальным был доклад Катарины Габриэльсон с архитектурного факультета Королевского технологического института в Стокгольме о субъективности комфорта и его пространственных проявлений. По ее мнению, комфорт сейчас во многом связан с необходимостью в утешении и успокоении, которые современный человек чаще всего получает через неумеренное потребление пищи и промышленных товаров. Это чисто западная болезнь, основанная на субъективной оценке собственных потребностей – здесь Габриэльсон согласна с Бриллембургом – и очень полезно задуматься о том, что действительно необходимо человеку, а что лишь кажется таковым.

Рассказывая об эволюции пространственного комфорта, Катарина Габриэльсон сравнила план палаццо Антонини в Удине, построенном Андреа Палладио в 1556, где все комнаты – проходные, и потому хозяева, их дети и слуги перемещаются по общей «территории», а личного пространства как такового нет, с проектом дома Александра Клейна 1928 года, где циркуляция осуществляется по коридору, и у каждого члена семьи имеется своя изолированная комната. В результате, шум, запахи и любые другие источники беспокойства сводятся к минимуму: дети помещаются в детскую, а слуги вообще могут «исчезнуть» – если в доме для них имеется особый коридор.

В наше время тенденция к изоляции индивида как норма комфорта еще усилилась: постоянно растет число домов с одним жильцом, однако одновременно обострилась проблема одиночества как серьезной помехи все тому же комфорту. Личное пространство, все четче выгораживаемое из общественного, подразумевает большую свободу ¬– но современные виды контроля за гражданами превращает такую жизнь в подобие тюрьмы-паноптикума, считает Габриэльсон: каждый имеет собственную «камеру-одиночку», но не может точно знать, наблюдают ли за ним или нет.

Своеобразным ответом на эту тупиковую ситуацию, считает исследовательница, стали городские молодежные коммуны, где участникам удается жить практически без денег, используя почти неисчерпаемый ресурс – отходы мегаполиса.

Знаменитый геолог из Гренландии Миник Росинг, куратор датского павильона на прошлой биеннале в Венеции, обратил внимание аудитории на то, что с начала века пара человек работает все меньше, его заменяют машины, что стало возможным, в первую очередь, благодаря дешевой энергии полезных ископаемых – и в этот же момент начался катастрофический рост выбросов СО2. Мы используем в 20 раз больше энергии, чем могли бы, потому что не хотим терять привычный уровень комфорта, который нам обеспечивают машины. Опять же, образ жизни поменять не так уж сложно, утверждает Росник, приводя пример коренного, эскимосского населения Гренландии, с готовностью переселившегося в современные дома – но проблема в том, что двигаться легко лишь в сторону увеличения, а не снижения комфорта.

Однако и роскошь может стать двигателем прогресса, считает директор Института Берлаге, основатель бюро Powerhouse Company голландец Нанне де Рю: изобретая нечто новое для пресыщенных бездельников, можно сделать не одно и не два интересных открытия. В качестве примера из своей архитектурной практики он привел проект виллы на Кипре, где заказчик обязательно желал сделать панорамное остекление. Чтобы осуществить это в условиях жаркого климата, пришлось частично разместить постройку в искусственном углублении, а также использовать кровлю с большим выносом.

Однако почти все докладчики сошлись на том, что ничем неограниченное потребление в мире ограниченных ресурсов – сценарий с близким концом, и уже сейчас даже в странах «первого мира» комфорта достигнуть не всегда легко: достаточно вспомнить исследования участницы конференции, британского архитектора Каролины Стил о влиянии пищи на формирование городов и нашего образа жизни, в частности, о проблемах, с которыми мы сталкиваемся уже сейчас и вынуждены будем решить в будущем.

***

Основные события триеннале в Осло были подчеркнуто международными, и Норвегия была представлена в них наравне с другими странами. Однако столичная Школа архитектуры и дизайна AHO посвятила свою небольшую выставку норвежской архитектурной школе как явлению и ее давней связи с понятием «устойчивости». Экспозиция «Сделано по заказу: натурализация традиции» очерчивает отношения национальной традиции с понятиями природы и природного за последние 70 лет. Идею сдержанной, умеренной архитектуры в мире ограниченных ресурсов выдвинул еще Кнут Кнутсен в своем эссе 1961 года, но речь идет не только о практической стороне дела. Природа в норвежской архитектуре – это не только физическое ограничение, но и средство усиления архитектурного образа, а также концептуальная платформа для создания этих образов.

Все эти аспекты охвачены в рамках двух архетипических объектов: «Стены» (на ней представлены постройки норвежских архитекторов с 1960-х до наших дней, в основе которых лежит идея природы) и «Книги» – это 165 228 страниц, посвященных норвежской архитектуре на норвежском языке с 1945 по 2013 годы. Но кураторы – молодые преподаватели AHO – подчеркивают: это подведение итогов не ставит себе целью формирование «канона». Скорее, это демонстрация разных, но всегда «сделанных по заказу» подходов к экологии в норвежской архитектуре, которые могут служить основой для дальнейшего развития.

19 Ноября 2013

Похожие статьи