Приобрести книгу можно на сайте издательства.
Книга «Илья Чернявский». Изображение предоставлено издательством TATLIN
Друг Микеланджело и Борромини
Илья Зиновьевич Чернявский родился в Одессе 27 марта 1917 года. Там прошли его детство и юность. Там же в 1936 году он поступил на архитектурный факультет Одесского института гражданского и коммунального строительства. Диплом архитектора ему вручили 22 июня 1941 года.
Стоит обратить внимание на эти две даты – 1917 и 1941 годы, оставившие заметный след в истории нашей страны.
Илья Чернявский. Санаторный пансионат Госплана СССР «Вороново» на 600 мест. Вид санатория из парка со стороны пруда. Изображение предоставлено издательством TATLIN
Мы познакомились с ним в 1974 году. Не помню, кто свёл нас. Помню, что поехали вместе посмотреть только что построенный по его проекту в 60 км от Москвы пансионат «Вороново». Впечатления от увиденного превзошли все мои ожидания. На берегу большого водоёма стояло протяжённое белое здание, напоминающее поезд, ведомый мощным локомотивом. Оно ворвалось в этот спокойный ландшафт, отражая свои пластичные формы в зеркале воды. «Поезд» остановился, но ощущение движения не исчезло. И затем, много раз посещая объект, я замечал, что это ощущение не пропадает. Многие из тех, кому я показывал его позже, говорили о том же. Подвижность и динамика форм лежат в основе архитектуры здания. Она сродни музыке – мощной и одновременно филигранно инструментованной. Такая подвижность есть следствие разнонаправленности и контраста всех составляющих элементов композиции. Эти качества ощущаются повсюду: в противопоставлении крупных объёмов спального и общественного корпусов; во взаимодействии более мелких членений формы, их горизонтальных и вертикальных составляющих; в контрасте глухих и пропускающих свет поверхностей; в световой градации интерьеров и тому подобное. Динамика развивающихся в различных направлениях форм во многом обусловлена разнообразием реакций внутренних пространств на естественное окружение, раскрытием их наружу, визуальным диалогом внутреннего и внешнего.
Илья Чернявский. Генплан «Вороново». Изображение предоставлено издательством TATLIN
Здание экспонирует себя по-разному – при дальних панорамных точках зрения с противоположной стороны водоёма и при более близком, ракурсном восприятии во время обхода его по периметру. Здесь рельефнее всего ощущается пульсация ритмов. Прямой солнечный свет и его смена в течение дня усиливают драматургию форм, их пластическую напряжённость. Свет не только моделирует наружную форму, но и, проникая внутрь, определяет различные состояния интерьерной среды, часто тоже достаточно динамичные. Пример тому – многоярусный атриум общественного корпуса. Можно «обвинить» архитектуру пансионата в чрезмерной экспрессии, излишней эмоциональности. Но такова была натура её главного творца – архитектора Ильи Чернявского. Архитектура пансионата поражала своей раскованностью. Чернявскому было тогда уже 57. Он кое-что построил в Москве. Но раскрыться по-настоящему смог только здесь, в «Вороново». Оковы пали. В «Вороново» были заложены базисные принципы профессионального видения Чернявского, основанного на структурном построении архитектурной формы, её пространственной подвижности. Этот арсенал средств будет расширяться в дальнейшем и интерпретироваться в зависимости от типологии объектов, их размеров и расположения. Будут усложняться пространственная структура комплексов, геометрическая составляющая объёмных элементов композиции и их соединения. Появятся новые, связанные с общей эволюцией современной архитектуры и с её обращением к историческим прототипам мотивы и детали. Но, внедряя эти новые элементы, он останется верен своим основополагающим принципам построения архитектурной формы.
Дуэт общественного и спального корпусов, так блистательно разработанный в «Вороново», будет видоизменён в «Отрадном» с учётом реальной ландшафтной ситуации. Здесь общественный корпус, расположенный на самых высоких отметках склона, занимает центральное место в композиции. Направление динамических сил иное – общественный корпус как бы подталкивает цепочку жилых номеров к воде, упираясь в склон естественного холма. Между ними высокий атриум, открытый в сторону своеобразного каньона, образованного этими корпусами.
В «Планёрном» их связь обусловлена наличием типового проекта, который видоизменяется и частично приспосабливается Чернявским к этому месту. В интерьере стоит обратить внимание на цилиндрический камин, перед которым мне удалось как-то сфотографировать автора, смотрящего на огонь – символ бесконечного движения и разнообразия жизни и творчества, к которому он всегда стремился.
С конца 1960-х Чернявский начинает проектировать большие рекреационные комплексы для Юга, создание которых, как показал международный и отечественный опыт, оказалось очень трудной задачей. Проектировщики столкнутся здесь с целой серией проблем и противоречий. Освоение обширных территорий, возведение необходимых инфраструктур, высокие плотности и т. п. приводят к откровенно урбанистической среде, которая мало у кого ассоциируется с такими понятиями, как тишина, уединение, покой. А необходимость строительства крупноразмерных, включая и высотные, зданий деформирует окружающий ландшафт – основу индустрии отдыха. В грандиозном проекте развития курортного городка Адлер вынужденно присутствуют вертикали жилых корпусов. Но архитектор пытается облегчить их, расчленяя горизонтальными воздушными прорывами сплошную массу здания. В следующих проектах он создаёт «кластеры», пучки разновысоких башен, напоминающих силуэтом окружающие холмы. Или превращает архитектурные объёмы в ступенчатые, террасные формы с ещё более пологими очертаниями. Он реализует этот приём при строительстве небольшого спального корпуса в «Красной Пахре». Здесь стоит сказать, что ключ к проблеме расчленения крупных объёмов и пространств, их приближения к масштабу человека был удачно апробирован ещё при решении огромной по вместимости столовой в пансионате «Вороново». Там Чернявский, используя перепады уровней небольших участков пола, выделил отдельные пространства, зрительно изолированные одно от другого.
Илья Чернявский. Спальный корпус на 78 мест дома отдыха «Красная Пахра» в Московской области. Изображение предоставлено издательством TATLIN
Из большого объёма проектных работ для Юга построено было очень мало. Эти отдельные фрагменты не дают повода для продуктивной критики. Жёсткие требования стандартизации и, как следствие, унылая повторяемость метрических ритмов лишили эти постройки живого дыхания архитектуры «Воронова», «Отрадного», «Красной Пахры». Устремления архитектора ясны, но результат, судя хотя бы по Геленджику, вряд ли удовлетворял и самого автора.
Но работа продолжалась. Дом творчества журналистов в Елино – безусловная удача проектировщиков. Свободная блокировка корпусов вокруг искусственного водоёма и близкий окружению масштаб привели бы к очевидному успеху, будь проект реализован. Появление в следующих проектах новой арочной темы было, возможно, результатом воздействия постмодернистской эстетики, причём чисто внешнее, так как структурная основа построения архитектурной формы оставалась почти неизменной. В проектах спального корпуса всё для того же «Планёрного» и детского сада для «Красной Пахры» эта тема занимает лишь фасадные плоскости, хотя далее она находит уже объёмно-пространственное воплощение.
Илья Чернявский. Горнолыжная база института им. Курчатова на Эльбрусе. Изображение предоставлено издательством TATLIN
Самыми радикальными для мировоззрения Чернявского станут два проекта конца 1980-х – горнолыжная база на Эльбрусе и молодёжный центр «Верховина» в Закарпатье. Оба проекта предлагают необычный для предшествующего творчества ход – объединение функциональных блоков в единый замкнутый объём, цельная форма которого становится носителем его архитектурного образа. Сильнее всего эта идея выражена в проекте горнолыжной базы на Эльбрусе, где здание напоминает то ли какой-то странный кристалл, вонзившийся в заснеженный склон горы, то ли некий космический объект, неожиданно приземлившийся в этом месте. Скатные кровли, резкие пересечения и выступы треугольных форм создают впечатление мощи и агрессивности. «Верховина» – один из самых таинственных проектов Чернявского, похожий на какое-то фантастическое летящее существо. Несмотря на большие размеры, здание очень точно положено на рельеф и вписано в живописный ландшафт Закарпатья. Тема, которую сам архитектор назовёт позже словом «деревня», – ещё одна попытка создать живую архитектурную среду, основанную на традициях спонтанно развивающихся исторических поселений. Свидетельство тому – такие работы Чернявского, как проект пионерского лагеря под Минусинском, гостиничный комплекс в Ялте и, конечно же, пансионат «Деревня» в Сочи.
В первом из них осевые смещёния однотипных объёмов в пространстве и разнообразие их завершений служат основой запрограммированной спонтанности и хаотичности среды. Во втором – отведённый под застройку участок города умышленно насыщается усложнённой геометрией пространств и объёмов с откровенно постмодернистской пластикой фасадов. «Деревня» в Сочи, вероятно, самый точный ответ архитектора на вопрос: «Что такое среда для отдыха?». Здесь есть всё – многообразие форм и их подвижность, возможность уединения и покоя, открытая природа и свободно текущие пространства, целый лабиринт образов, полифония среды. Графическое представление проекта безукоризненно. Проект культурного центра для Сочи демонстрирует не только зрелость градостроительного мышления автора, но и активное освоение им нового словаря средств современной архитектуры. Очень качественный проект.
Илья Чернявский. Двухзальный Ледовый дворец спорта на 15 000 мест для Зимней Олимпиады Сочи – 2002. Краснодарский край, Сочи. Изображение предоставлено издательством TATLIN
Заключительным аккордом этой большой симфонии, называемой «Архитектура Чернявского», стал проект Ледового дворца в Сочи (1992). Достоинством и спокойствием отличается эта работа, синтезирующая многолетние поиски мастера.
Начало 1990-х принесло мало утешений – мастерская уменьшалась, заказы мельчали, возраст брал своё. Новые темы и новые заказчики не очень вдохновляли его, да и сил уже было немного. Мы редко встречались в эти годы. В августе 1994 года, когда он умер, меня не было в Москве, и я не смог проститься с ним...
Разворот книги «Илья Чернявский». Изображение предоставлено издательством TATLIN
Илья Зиновьевич Чернявский безмерно любил архитектуру. Он был одержим ею. Это особый вид творческого возбуждения, не имеющего ни начала, ни конца, – где бы человек ни был и как бы он себя ни чувствовал. Чернявский обладал редким упорством и настойчивостью, хотя иногда жаловался, что устаёт, что всё надоело. В работе был собран и твёрд, никогда не отступал от своих идей. Его терзали заказчики и администраторы, но он стоял на своём. Трудностей хватало, но он как бы не замечал их. Его метод был традиционно простым для художника – метод озарения, при котором замысел воплощается в маленьких набросках, концентрирующих главную художественную идею автора. Затем эта идея разрабатывается и превращается в проектные чертежи и макеты. Он верил в предназначение архитектуры и владел искусством её создания. Он хотел, чтобы архитектура звучала мощно. Его активная позиция рассматривала окружение – городское или природное – и как источник вдохновения, и как среду, к которой он способен добавить что-то новое.
Архитектура Чернявского сложна, многогранна, динамична. По-моему, живи он в эпоху Микеланджело и Борромини, то выбрал бы их своими лучшими друзьями.
Илья Зиновьевич был многогранен, как и его архитектура. Собранность и твёрдость в делах совмещались в нём с какой-то детской трогательностью.
Он был одиноким человеком, и я часто ощущал это. Но любовь к архитектуре спасала его от многих печалей, и он никогда не изменял ей.
Разворот книги «Илья Чернявский». Изображение предоставлено издательством TATLIN
Разворот книги «Илья Чернявский». Изображение предоставлено издательством TATLIN
