Есть ли у архитектуры будущее?

Г.В.Ф.Гегель не верил в будущее архитектуры. Н.В.Гоголь и Ф.Л.Райт, наоборот, в него верили. Мы склонны рассматривать кризисные явления в современном зодчестве как нечто временное и преходящее, обусловленное скорее внешними препятствиями развития нашего профессионального дела, чем его внутренней исчерпанностью. Было бы плохо, однако, если бы представить себе самую возможность исчезновения архитектуры нам мешал затаенный страх, ибо это значило бы, что мы не верим в самые фундаментальные основы нашей профессии.
Архитектура - явление историческое. Она возникла при определенных обстоятельствах и может исчезнуть, уступив место каким-то иным формам культуры. И хотя речь идет о принципиальной возможности, как раз сегодня у нас достаточно оснований для того, чтобы начать разговор на эту тему. Может ли архитектура выжить в условиях научно-технического прогресса, не сочтет ли со временем человечество архитектуру "излишеством"? Речь идет, разумеется, не о материальных сооружениях самих по себе, а о том, сохранится ли в будущем необходимость придавать утилитарным постройкам символический, художественный смысл.
Для начала небесполезно припомнить некоторые из многочисленных симптомов угасания интереса к архитектуре. Во-первых это явное предпочтение, отдаваемое общественным мнением историческим памятникам в сравнении с современной "застройкой". Последняя все чаще вообще не рассматривается в качестве духовной ценности, отчего и возникает парадоксальный призыв "спасать архитектуру от архитекторов". Однако вспыхнувшая сегодня страсть к охране прошлой архитектуры не должна восприниматься как выражение любви к зодчеству как таковому. Исторические памятники являются свидетельством любви и уважения к истории. Самый захудалый домишко может стать национальной реликвией, если судьба его связана с именем великого человека. Даже архитекторы, сегодня склонны предпочитать сооружения прошлого современным.
Лет двадцать назад создавалось множество проектов "города будущего", как правило, в стиле технологических утопий. Сегодня все эти пространственные структуры, движущиеся и висячие конструкции так же наскучили профессиональному сознанию, как жителю - бесконечные "коробки" новых районов, ибо в них стала совершенно очевидной человеческая нейтральность или, попросту говоря, пустота.
Однако последовавшие за этими утопическими схемами новая эклектика, контекстуализм, ирония постмодернизма, принципы партиципации и пр. все же сильно уступают по силе творческого энтузиазма футуристическим и функционалистским программам начала века. В наши дни складывается ситуация, напоминающая атмосферу конца прошлого века, когда мощные импульсы исторического самосознания сопровождались признаками творческого упадка.
Многообразие вкусов, идей и концепций конца прошлого и нынешнего века не создают той надежной для Архитектуры опоры, о которой мечтали и классицизм, и авангард и не случайно, что место Архитектуры в профессиональном сознании замещается категорией "среды" как альтернативы архитектурной традиции.
Терминологический кентавр "архитектурная среда" смягчает но не спасает положения. Ведь и серьезная критика видит порой в массовой архитектуре инженерию и дизайн.
Другой симптом - падение интереса к современной архитектуре в общественном сознании. Сейчас трудно найти не специалиста, который знал бы имена зодчих или умел бы различать стилистические течения современного зодчества так же, как стили прошлых эпох. Публицистика, если и обращается к архитектуре, то часто сводит все архитектурное содержание к двум-трем безликим штампам (пресловутое "здание из стекла и бетона"), уделяя основное внимание организационным проблемам проектирования и строительства, вопросам обслуживания и экологии. И уж совсем трудно представить себе, чтобы художники, композиторы, режиссеры обратились бы сегодня за советом к "матери всех искусств". Архитектура стала скучной, и слова Вольтера, утверждавшего право на существование любого искусства, кроме скучного, бьют современную архитектуру не в бровь, а в глаз.
Мне могут возразить, что все это - временные явления, порожденные в разных случаях политическими,экономическими или организационными причинами. Не спорю. Но стоит рассмотреть их и с другой точки зрения, поставив вопрос о судьбе искусства архитектуры в контексте общих закономерностей развития человеческой культуры. Не делают ли условия века электроники и космических полетов архитектуру излишней?
Впервые этот вопрос задал в романе "Собор Парижской богоматери" В.Гюго, но, хотя с тех пор дано немало убедительных ответов, опровергающих скептическое пророчество французского романтика, оно не теряет своей силы. Гюго считал, что искусство архитектуры изживается распространением грамотности и печатного слова. Когда книги были редкостью, а число грамотных людей невелико, архитектура служила моделью мира и основным средством культурной коммуникации. Сегодня образ мира несут книги, журналы, газеты, а архитектура теряет свои культурно-познавательные функции.
Спустя сто лет эту проблему снова поставил канадский филолог и социолог М.Маклюэн. Правда, с его точки зрения, как раз печатное слово укрепляет архитектуру, так как по его мнению культура, основанная на фонетической письменности, создает особый тип пространственного воображения. Подлинную угрозу архитектуре Маклюэн увидел в аудио-визуальных системах современной электроники, в телевизионном экране и компьютере.
Попробуем, отталкиваясь от идеи Маклюэна, вернуться к вопросу о судьбе архитектуры в истории человеческой культуры. Фонетическая письменность создала уникальную возможность воображения, связав условный графический знак - слово - с его реальным смыслом. В отличие от иероглифов между видом слова и его значением уже нет подобия: связь между ними условна, она может быть истолкована как неопределенный, транс цендентный  разрыв, своего рода бесконечная дистанция.
Культуры, выросшие на основе фонетической письменности, создавшие города и основные религиозные и научные системы, можно условно назвать "космическими", так как все они опирались на мифологическое представление о некотором гармоническом и регулярном устройстве мира, сменившем первобытный "хаос". Архитектура, родившаяся в недрах этих культур, являлась символическим выражением "космоса", одной из основных его модификаций.
Архитектуре, как и прочим формам космических культур, была свойственна идеализация реального мира. Космические мифы, религиозные системы: даже физика и математика образуют некий мир, в котором действуют идеальные законы, гармония и порядок. Порядок космоса являлся для этих культур вечным, неустранимым, фундаментальным принципом всякого существования. Ориентироваться в мире и понимать его можно  было, только усвоив принципы построения этого идеального космоса. Точные науки в наиболее чистом виде воплотили их в законах геометрии, а Архитектура, как бы следуя этим законам, вносила в самую жизненную реальность эту символическую геометрическую регулярность.
Космические культуры в течение нескольких тысячелетий сформировали идеально опосредованные установки культурного сознания, привычку, воспарив от данности и реальности к абстрактным принципам и только постигнув их, возвращаться в реальный мир для действия в нем. Понимать смысл написанного слова - значит совершать своего рода бесконечный скачок от реальной графической формы знака к чистому понятию, к идее. Созерцая архитектурное произведение, сознание в той же мере восходит от ее материальной реальности к символическому смыслу, моделирующему само мироздание. Архитектура таким образом образовала связь между миром реальным и идеальным, и как всякий акт такой связи являла своего рода чудо. Это-то чудо архитектуры и являлось в прошлом подлинной основой ее эстетической наполненности и художественной действенности.
Сформировавшись в области строительства сакральных сооружений, архитектура воплотила свою космическую символику в композиционных приемах, сохраняющихся и тогда, когда задачи строительства и проектирования не имели прямой связи с областью культа. Так, аристократические дворцы, будучи сугубо светскими зданиями, сохраняли благодаря архитектурному языку сакральный привкус, соответствовавший интересам абсолютной власти. Эта символика оказалась воплощенной и в демократических проектах. Огромные жилые массивы, общественные и производственные учреждения, построенные на основе геометрической регулярности несут, независимо от воли архитекторов, оттенок эпического величия и священной торжественности. Возникающее при этом противоречие в наши дни стало ясно осознаваться. В связи с этим появились враги симметрии в архитектуре, и даже сама деятельность архитекторов стала третироваться как проявление высокомерия, деспотизма, стремления подчинить будничную жизнь людей некоему где-то утвержденному тайному ритуалу. Историческая связь архитектора с цехами каменщиков стала приобретать мрачный мифо- и "мафио"-логический характер.
В то же время сама геометрия, бывшая некогда сакрализованным символом космического порядка, сделалась признаком технологического рационализма. Произошла подстановка: на место жертвенно-священного символа стала символика утилитарной рациональности. Тогда возникло подозрение о связи архитектуры с технократически-бюрократическим аппаратом, игнорирующим реальные потребности людей.
Так, функционализм, в котором жизнестроительные претензии спустились с заоблачных высот к принципам конвейерного производства, своим аскетизмом все еще вызывал ощущение некой духовности.Осознание противоречия между утилитаризмом и эпическим пафосом с неизбежностью привело к девальвации и авангарда и академических композиционных приемов. Постмодернизм отказался и от патетического отношения к геометрической регулярности архитектурных форм, и от аскетических идеалов, сменив их  на ценности потребления, комфорта и развлечения. Но эти новые концепции едва ли равны по силе идеям функционализма.
Источником девальвации архитектурных форм оказалась и сама история архитектуры, и "научный" подход к анализу архитектурных форм, так как в них постоянно производится сведение архитектурных смыслов к внеархитектурным: историческим, материально-технологическим и т.п. Архитектурные формы в научных исследованиях подвергаются такому объяснению, в котором их смысл выводится из внеархитектурных "причин". Эти причины имеют вполне мирской и материальный характер, но лишают архитектурные формы магической силы - того, что было чудом. О космосе и его античном толковании в таком случае уже нет речи. Да и сам космос постепенно превратился из мифа о совершенном мироздании в бесконечную и, следовательно, бесформенную пустоту космического пространства.
В итоге - демифологизация и демистификация архитектуры. На месте "Зодчего" теперь уже "проектировщик", на месте "Ансамбля"-"застройка", на месте "Порядка" - либо "хаос", либо казенный "распорядок" норм и правил. И вот строгость сменяется вседозволенностью, профессионализм - самодеятельностью,  благоговение перед формой - иронией. Сегодня с технической точки зрения  легче построить пирамиду, чем во времена Хеопса, но заставить людей видеть в ней то, что видели современники Хеопса или даже путешественники прошлого века современная культура не может.
На смену "космическим" культурам приходит культура коммуникативная и информационная, в которой прошлый опыт человечества хранится не в виде кристаллических орнаментов и мифов, но в виде гигантских архивов, библиотек и банков данных, становящихся доступным с помощью современной информационной техники всем и каждому.
Традиционная архитектура была универсальной формой социокультурной коммуникации. Каждый человек, проникаясь ее вселенской гармонией и космическими смыслами, чувственно приобщался к ценностям культуры. Современные системы информации способны дать возможность каждому человеку, не выходя из дома,узнать и сопоставить взгляды всех когда-либо творивших личностей. В связи с этим ориентация на созерцание коллективных символов вытесняется критическим осмыслением продуктов индивидуального мышления. Сегодня в принципе каждый человек может строить свой собственный проект мироздания. Каково место архитектуры в таком,  гипотетическом мире коммуникации и полемики, каковы шансы зодчества в таком мире?
В качестве одной из логических возможностей приходится признать перспективу исчезновения архитектуры. Для мира коммуникаций она слишком инертна, неподвижна, тяжеловесна. На место архитектуры могут встать, с одной стороны, совершенные технические инфраструктуры, обеспечивающие все физические потребности человека, а с другой - телекоммуникационные системы, снабжающие его всеми мыслимыми звуками, текстами и изображениями. На место зодчего становится в таком случае инженер по пространственно-строительным инфраструктурам, имеющим чисто технический характер, а декорировать среду обитания при желании смогут с помощью технологии сами жители. Подобные перспективы видны, например, в некоторых концептуальных построениях Р. Вентури и Й.Фридмана.
Другая возможность - некая новая архитектура,  мало похожая на традиционную, но соответствующая новым универсальным ценностям коммуникативной культуры. Такой вариант отрицать трудно, но реальные перспективы его реализации представляются крайне смутно.
Третья возможность, которая мне кажется наиболее интересной, условно может быть названа "новым Ренессансом". Суть ее состоит в том, что коммуникативная культура превратит все историческое наследие архитектуры в своего рода язык, как в свое время Ренессанс поступил с архитектурным наследием античности, и что эклектика и стилизаторство прошлого века пытались расширить на всевозможные стили прошлого. Эклектике пока не удалось того, на что оказались способными  итальянское Возрождение и классицизм: выразить языком археологических форм новое, современное, жизненное содержание, так сказать, оживить и одухотворить архитектурную декорацию.
А связи с этим и сам Ренессанс, и классицизм остаются по сей день своего рода загадками для теории архитектуры и для теории культуры, взятой с точки зрения исторических судеб зодчества. Проблема в том, чтобы объяснить, каким образом  прошедшее через призму исторической рефлексии античное наследие не утратило своей жизненности, сохранило свой таинственный и мифологический образ. Ибо само историческое сознание обесценивает смысл архитектурных форм, в то время как оживляет эти формы как раз мифологический тип сознания.
Сегодня яснее, чем несколько лет назад, что архитектурный успех авангарда начала ХХ в. был обязан не столько своему научному складу, сколько тому, что ему удалось на базе научной рациональности воскресить мифологию архитектурной формы. Это обстоятельство позволяет по-новому истолковать значение таких категорий современной архитектурной композиции, как тектоника и масштабность. В тектонике нетрудно увидеть архаику противостояния физических сил, а в концепции масштабности воскресает мифология карликов и гигантов, диалектически разрешаясь в гуманистический идеал человека как меры всех вещей. Вне этих "мифологических расширений" статика и динамика сооружений, равно как и соотношение их размерных величин, теряют свой художественный и символический смысл, оставаясь вне архитектуры, в сфере инженерии.
Поэтому важнейшей творческой проблемой "ренессансной альтернативы" развития зодчества мне представляется потребность дополнить историческое знание системой мифологических интерпретаций, не идущих вразрез с рациональным и трезвым мировоззрением коммуникативной культуры, дополнить научное мышление мифопоэтическим.
Другая проблема этой альтернативы состоит в возможности архитектуры коммуникативной эпохи найти тип космического самоощущения человека или заменить его чем-то не менее фундаментальным для построения символических пространственных форм. Вопрос касается способности "порядка истории" стать на место "порядка космоса" или каким-то образом совместится с ним. Если бы эта трудность была решена, то можно было бы говорить о возникновении чего-то вроде "нового космизма" в переживании архитектуры. Некоторые частные признаки такого рода можно заменить в разных сферах современной культуры: в концепциях биосферы и ноосферы, в развитии экологического сознания, которое может стать и областью новых культов человечества, в некоторых художественных программах, идущих от авангарда, и в ходе своей трансформации не теряющих его "космического нерва". Однако, пока что это лишь отдельные признаки и намеки,  недостаточные для возникновения нового типа архитектуры.
Обнаружить этот новый космизм некоторые авторы пытаются непосредственно в космосе, обсуждая внегравитационные формы архитектуры. Мне кажется, что эксперименты, идущие в этом направлении, продолжающем поиски К.Малевича, едва ли придадут архитектуре те живительные импульсы, которые издревле давало солнце, сияющее с неба, ощущение гравитационной монолитности с землей, чувственное, телесное переживание пространства и строительных материалов, уходящее в какие-то до сих пор не освещенные глубины архаического сознания.
Вне тяготения ослабляется телесность архитектуры, столь же нам необходимая, как и пространственность. Угасание интереса к телесности в пользу пространственных ценностей послужило быть может, одной из причин упадка современной архитектуры. Ибо внетелесное представление об архитектурном пространстве, лишенное мускульного живого, чувственного жеста, делает из архитектуры скорее умозрительный этюд, нежели живую реальность, превращает ее в идеальную схему, которая будучи лишена мифологической опоры, превращается в рассудочную игру. Подобного рода игры ведутся в области концептуального или "бумажного"проектирования независимого от реального строительства, но эта независимость все же, с моей точки зрения, относительна и ограничена.
Концептуальная или "бумажная" архитектура открывает тем не менее новый смысл понятия "архитектурные излишества". Став новым видом "излишеств" по отношению к архитектурной практике, "бумажное" проектирование волей-неволей создает своего рода избыточность архитектурных проектов и концепций. Но избыточность указывает на другую, фундаментальную  избыточность, а именно принципиальную избыточность самой культуры как таковой, которая уже не вступает в противоречие с категорией необходимости, так как эта избыточность культуры обеспечивает выживание человечества.
Остается обсудить последний и, может быть, самый важный вопрос. Что же делать в преддверии грядущих перспектив развития или трансформации архитектуры? Зодчие ценят молчание. Архитектор немногословен: его сфера не слова, а дела. Эта устойчивая предрасположенность к бессловесности отчасти - рудимент той самой таинственности, тишины, в которой звучала "музыка сфер" совершенного космоса. Демифологизация, научная редукция, демократическая критика, ведущие к разоблачению и девальвации архитектуры, внушили если не страх перед словами, то недоверие к ним.
Однако процесс вербализации архитектуры едва ли поддается ограничению. В условиях коммуникативной культуры слово не может более противостоять архитектуре. Кривая развития, увлекшая архитектуру к ее нынешнему кризису, во многом действительно обусловлена вербализацией архитектурной мысли, но вознести ее на новую вершину культуры может только та же самая сила. Беда, если мотоциклист, совершающий мертвую петлю, в нижней точке своей траектории начнет сбавлять газ. Нужно до отказа выжать акселератор, нужно, как ни говори, только ускорение. А потому и нет надежд на то, что молчание облегчит судьбу архитектуры на переломе двух эпох ее исторического бытия. Напротив, мне кажется, что слово, критическая или теоретическая мысль становятся в современных условиях важнейшими компонентами самого архитектурного творчества и способны сыграть немалую роль в спасении традиционных архитектурных ценностей.
В этой связи, пожалуй, уместно вспомнить, что Р.Б.Фуллер назвал "эфемеризацией" архитектуры. Он обратил внимание на то, что в ходе развития современной технологии архитектура становится все более легкой, невесомой, прозрачной и динамичной, мобильной. Другое направление эфемеризации архитектуры можно видеть в том, что центр тяжести архитектурной мысли смещается в область словесного ее выражения, в тексты и проекты разного рода. И хотя тексты не могут воссоздать во всей полноте телесного и пространственного смысла архитектуры, без комментариев, интерпретаций и оценок представить себе ее будущее невозможно. Между опытом архитектурного переживания, данным телесно и пространственно, и опытом ее умозрительного постижения в наши дни складывается совершенно новое отношение, которого история архитектуры практически не знала. Достаточно сослаться на события в архитектуре двух минувших веков. Без литературного освоения архитектуры романтизмом невозможно было бы возрождение готики, без мифологических программ и литературных манифестов авангарда едва ли был бы возможен взрыв архитектурных идей начала века. И если это так, то интереснейшей областью действительных новообразований нашей древней профессии оказывается сегодня взаимодействие словесного, концептуального, мыслительного, и физического, мускульного, живого переживания архитектуры. Если есть будущее архитектуры, то мне оно видится растущим из этой напряженной, драматической и полной тайн связи слова и дела.
Но ведь по сути дела это не будущее, а настоящее архитектуры, ее сегодняшний день, и может быть, если следовать русскому языку, - подлинное, а значит и "вечное" содержание. Так в попытках ответить на сакраментальный вопрос, поставленный в заголовке статьи, мы пришли к одной из вечных тайн профессионального сознания. А что, если предположить, будто мы действительно обнаружили основание, способное стать опорой оптимистического видения архитектурных перспектив? Ответ на этот вопрос требует времени и нового витка рассуждений. Во всяком случае есть надежда, что судьба архитектуры не фатальна, и что она все таки зависит от интенсивности усилий исторической и теоретической мысли, творческой интуиции и критического самосознания.

01 Января 2006

Похожие статьи
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Технологии и материалы
Быстрее на 30%: СОД Sarex как инструмент эффективного...
Руководители бюро «МС Архитектс» рассказывают о том, как и почему перешли на российскую среду общих данных, которая позволила наладить совместную работу с девелоперами и строительными подрядчиками. Внедрение Sarex привело к сокращению сроков проектирования на 30%, эффективному решению спорных вопросов и избавлению от проблем человеческого фактора.
Византийская кладка Херсонеса
В историко-археологическом парке Херсонес Таврический воссоздается исторический квартал. В нем разместятся туристические объекты, ремесленные мастерские, музейные пространства. Здания будут иметь аутентичные фасады, воспроизводящие древнюю византийскую кладку Херсонеса. Их выполняет компания «ОртОст-Фасад».
Алюминий в многоэтажном строительстве
Ключевым параметром в проектировании многоэтажных зданий является соотношение прочности и небольшого веса конструкций. Именно эти характеристики сделали алюминий самым популярным материалом при возведении небоскребов. Вместе с «АФК Лидер» – лидером рынка в производстве алюминиевых панелей и кассет – разбираемся в технических преимуществах материала для высотного строительства.
A BOOK – уникальная палитра потолочных решений
Рассказываем о потолочных решениях Knauf Ceiling Solutions из проектного каталога A BOOK, которые были реализованы преимущественно в России и могут послужить отправной точкой для новых дизайнерских идей в работе с потолком как гибким конструктором.
Городские швы и архитектурный фастфуд
Вышел очередной эпизод GMKTalks in the Show – ютуб-проекта о российском девелопменте. В «Архитительном выпуске» разбираются, кто главный: архитектор или застройщик, говорят о работе с историческим контекстом, формировании идентичности города или, наоборот, нарушении этой идентичности.
​Гибкий подход к стенам
Компания Orac, известная дизайнерским декором для стен и богатой коллекцией лепных элементов, представила новинки на выставке Mosbuild 2024.
BIM-модели конвекторов Techno для ArchiCAD
Специалисты Techno разработали линейки моделей конвекторов в версии ArchiCAD 2020, которые подойдут для работы архитекторам, дизайнерам и проектировщикам.
Art Vinyl Click: модульные ПВХ-покрытия от Tarkett
Art Vinyl Click – популярный продукт компании Tarkett, являющейся мировым лидером в производстве финишных напольных покрытий. Его отличают быстрота укладки, надежность в эксплуатации и множество вариантов текстур под натуральные материалы. Подробнее о возможностях Art Vinyl Click – в нашем материале.
Кирпичное ателье Faber Jar: российское производство с...
Уход европейских брендов поставил многие строительные объекты в затруднительное положение – задержка поставок и значительное удорожание. Заменить эксклюзивные клинкерные материалы и кирпич ручной формовки без потери в качестве получилось у кирпичного ателье Faber Jar. ГК «Керма» выпускает не только стандартные позиции лицевого кирпича, но и участвует в разработке сложных авторских проектов.
Systeme Electric: «Технологическое партнерство – объединяем...
В Москве прошел Инновационный Саммит 2024, организованный российской компанией «Систэм Электрик», производителем комплексных решений в области распределения электроэнергии и автоматизации. О компании и новейших продуктах, представленных в рамках форума – в нашем материале.
Новая версия ар-деко
Клубный дом «GloraX Premium Белорусская» строится в Беговом районе Москвы, в нескольких шагах от главной улицы города. В ближайшем доступе – множество зданий в духе сталинского ампира. Соседство с застройкой середины прошлого века определило фасадное решение: облицовка выполнена из бежевого лицевого кирпича завода «КС Керамик» из Кирово-Чепецка. Цвет и текстура материала разработаны индивидуально, с участием архитекторов и заказчика.
KERAMA MARAZZI презентовала коллекцию VENEZIA
Главным событием завершившейся выставки KERAMA MARAZZI EXPO стала презентация новой коллекции 2024 года. Это своеобразное признание в любви к несравненной Венеции, которая послужила вдохновением для новинок во всех ключевых направлениях ассортимента. Керамические материалы, решения для ванной комнаты, а также фирменные обои помогают создать интерьер мечты с венецианским настроением.
Российские модульные технологии для всесезонных...
Технопарк «Айра» представил проект крытых игровых комплексов на основе собственной разработки – универсальных модульных конструкций, которые позволяют сделать детские площадки комфортными в любой сезон. О том, как функционируют и из чего выполняются такие комплексы, рассказывает председатель совета директоров технопарка «Айра» Юрий Берестов.
Выгода интеграции клинкера в стеклофибробетон
В условиях санкций сложные архитектурные решения с кирпичной кладкой могут вызвать трудности с реализацией. Альтернативой выступает применение стеклофибробетона, который может заменить клинкер с его необычными рисунками, объемом и игрой цвета на фасаде.
Обаяние романтизма
Интерьер в стиле романтизма снова вошел в моду. Мы встретились с Еленой Теплицкой – дизайнером, декоратором, модельером, чтобы поговорить о том, как цвет участвует в формировании романтического интерьера. Практические советы и неожиданные рекомендации для разных темпераментов – в нашем интервью с ней.
Сейчас на главной
Три шоу
МАРШ опять показывает, как надо душевно и атмосферно обходиться с макетами и с материями: физическими от картона до металла – и смысловыми, от вопроса уместности в контексте до разнообразных ракурсов архитектурных философий.
Квеври наизнанку
Ресторан «Мараули» в Красноярске – еще одна попытка воссоздать атмосферу Грузии без использования стереотипных деталей. Архитекторы Archpoint прибегают к приему ракурса «изнутри», открывают кухню, используют тактильные материалы и иронию.
Городской лес
Парк «Прибрежный» в Набережных Челнах признан лучшим общественным местом Татарстана в 2023 году. Для огромного лесного массива бюро «Архитектурный десант» актуализировало старые и предложило новые функции – например, площадку для выгула собак и терренкуры, разработанные при участии кардиолога. Также у парка появился фирменный стиль.
Воспоминания о фотопленке
Филиал знаменитой шведской галереи Fotografiska открылся теперь и в Шанхае. Под выставочные пространства бюро AIM Architecture реконструировало старый склад, максимально сохранив жесткую, подлинную стилистику.
Рассвет и сумерки утопии
Осталось всего 3 дня, чтобы посмотреть выставку «Работать и жить» в центре «Зотов», и она этого достойна. В ней много материала из разных источников, куча разделов, показывающих мечты и реалии советской предвоенной утопии с разных сторон, а дизайн заставляет совершенно иначе взглянуть на «цвета конструктивизма».
Крыши как горы и воды
Общественно-административный комплекс по проекту LYCS Architecture в Цюйчжоу вдохновлен древними архитектурными трактатами и природными красотами.
Оркестровка в зеленых тонах
Технопарк имени Густава Листа – вишенка на торте крупного ЖК компании ПИК, реализуется по городской программе развития полицентризма. Проект представляет собой изысканную аранжировку целой суммы откликов на окружающий контекст и историю места – а именно, компрессорного завода «Борец» – в современном ключе. Рассказываем, зачем там усиленные этажи, что за зеленый цвет и откуда.
Терруарное строительство
Хранилище винодельни Шато Кантенак-Браун под Бордо получило землебитные стены, обеспечивающие необходимые температурные и влажностные условия для выдержки вина в чанах и бочках. Авторы проекта – Philippe Madec (apm) & associés.
Над античной бухтой
Архитектура культурно-развлекательного центра Геленждик Арена учитывает особенности склона, раскрывает панорамы, апеллирует к истории города и соседству современного аэропорта, словом, включает в себя столько смыслов, что сразу и не разберешься, хотя внешне многосоставность видна. Исследуем.
Архитектура в дизайне
Британка была, кажется, первой, кто в Москве вместо скучных планшетов стал превращать показ студенческих работ с настоящей выставкой, с дизайном и объектами. Одновременно выставка – и день открытых дверей, растянутый во времени. Рассказываем, показываем.
Пресса: Город без плана
Новосибирск — город, который способен вызвать у урбаниста чувство профессиональной неполноценности. Это столица Сибири, это третий по величине русский город, полтора миллиона жителей, город сильный, процветающий даже в смысле экономики, город образованный — словом, верхний уровень современной русской цивилизации. Но это все как-то не прилагается к тому, что он представляет собой в физическом плане. Огромный, тянется на десятки километров, а потом на другой стороне Оби еще столько же, и все эти километры — ускользающая от определений бесконечная невнятность.
Сила трех стихий
Исследовательский центр компании Daiwa House Group по проекту Tetsuo Kobori Architects предлагает современное прочтение традиционного для средневековой Японии места встреч и творческого общения — кайсё.
Место заземления
Для базы отдыха недалеко от Выборга студия Евгения Ростовского предложила конкурентную концепцию: общественную ферму, на которой гости смогут поработать на грядке, отнести повару найденное в птичнике яйцо, поесть фруктов с дерева. И все это – в «декорациях» скандинавской архитектуры, кортена и обожженного дерева.
Книга в будущем
Выставка, посвященная архитектуре вокзалов и городов БАМа, – первое историко-архитектурное исследование темы. Значительное: все же 47 поселков, и пока, хотя и впечатляющее, не вполне завершенное. Хочется, чтобы авторы его продолжили.
Двенадцать
Вчера были объявлены и награждены лауреаты Архитектурной премии мэра Москвы. Рассматриваем, что там и как, и по некоторым параметрам нахально критикуем уважаемую премию. Она ведь может стать лучше, а?
Нео в кубе
Поиски «нового русского стиля» – такой версии локализма, которая была бы местной, но современной, все активнее в разных областях. Выставка «Природа предмета» в ГТГ резюмирует поиски 43 дизайнеров, в основном за 2022–2024 годы, но включает и три объекта студии ТАФ Александра Ермолаева. Шаг вперед – цифровые растения «с характером».
Под покровом небес
Архитекторы C. F. Møller выиграли конкурс на проект новой застройки квартала в центре Сёдертелье, дальнего пригорода Стокгольма.
Скрэмбл, пашот и мешочек
В Петербурге на первом этаже респектабельного неоклассического Art View House открылось кафе Eggsellent с его фирменной желто-розовой гаммой. Обыграть столь резкий контраст взялось бюро KIDZ.
Над Золотым рогом
Жилой комплекс Философия, спроектированный T+T architects во Владивостоке, – один из новых проектов для района «Голубиная падь», и они меняет философию его развития с одиночных домов на комплексный подход. Дома организованы вдоль общественных улиц, они разновысотные, разноформатные, а один – даже галерейной типологии, да еще и с консолью, опирающейся на арт-объект.
Новый уровень дженги
Спроектированный Кэнго Кумой общественный центр Kibi Kogen N Square демонстрирует возможности поперечно-клееной древесины – «фирменной» продукции для префектуры Окаяма, где он расположен.
Деревянная модульность
Ясли-сад для малышей из семей преподавателей и учащихся Пармского университета совмещен с центром развития для детей из группы риска. Авторы проекта здания в окружении парка – Enrico Molteni Architecture.
Книжный стержень
Интерьер коворкинга в составе бизнес-центра «Территория 3000», предложенный архитекторами КБ-11, был призван стать «сердцем» всего проекта. А в его собственный центр авторы поместили библиотеку из книг, «изменивших взгляд на жизнь». То-то интерьер напоминает о библиотеке Аалто, и на наш взгляд довольно отчетливо.
Конференция с видом
Культурный и общественный центр в городке Порт-Анджелес в штате Вашингтон по замыслу LMN Architects открыт панорамам океана и горного хребта Олимпик.
Цвет и музыка; и белый камень
В палатах Василия Нарышкина на Маросейке открылось выставочное пространство музея AZ, специализирующегося в равной мере на искусстве «второго авангарда» и совриске. Тут несколько тем: первые этажи клубного дома в памятнике XVII века стали общественными, теперь можно попасть во двор, плюс дизайн галереи от [MISH]studio, плюс выставка, совмещенная с концертами авангардной музыки 1960-х. Разбираемся.
Белый знак
Бюро Lin Architecture превратило насосную станцию в полях южнокитайской провинции Юньнань в достопримечательность для местных жителей и туристов.
Арахноид совриска
Ткачество, вязание, вышивание – древнейшие профессии, за которыми прочно закреплена репутация мирных, домашних, женских, уютных, в общем, безопасных. Выставка в Ruarts Foundation показывает, что это вовсе не так, умело оперируя парадоксальным напряжением, которое возникает между традиционной техникой и тематикой совриска.
Нюансированная альтернатива
Как срифмовать квадрат и пространство? А легко, но только для этого надо срифмовать всё вообще: сплести, как в самонапряженной фигуре, найти свою оптику... Пожалуй, новая выставка в ГЭС-2 все это делает, предлагая новый ракурс взгляда на историю искусства за 150 лет, снабженный надеждой на бесконечную множественность миров / и историй искусства. Как это получается и как этому помогает выставочный дизайн Евгения Асса – читайте в нашем материале.
Атака цвета
На выставке «Конструкторы науки» проекты зданий институтов и научных городков РАН – в основном модернистские, но есть и до-, и пост- – погружены в атмосферу романтизированной науки очень глубоко: во многом это заслуга яркого экспозиционного дизайна NZ Group, – выставка стала цветным аттракционном, где атмосфера не менее значима, чем история архитектуры.
Пресса: Город с двух сторон от одного тракта
Бийск — это место, некогда пережившее столкновение двух линий российской колонизации, христианской и предпринимательской. Конфликт возник вокруг местного вероучения и, хотя одни хотели его сгубить, а другие — защитить, показал, что обе линии слабо понимают свойства осваиваемого ими пространства. Обе вскоре были уничтожены революцией, на время приостановившей и саму колонизацию, которая, впрочем, впоследствии возродилась, пусть формы ее и менялись. Пространство тоже не утратило своих особенностей, пусть они и выглядят несколько иначе. Более того — сейчас в некоторых отношениях они прекрасно понимают друг друга.