Архи.ру:
– Как вас пригласили преподавать архитектуру в Китае? И почему вы согласились на это предложение?
Владимир Белоголовский:
– Я просто не мог не согласиться – это было так заманчиво, и сейчас могу сказать, что я очень доволен этим уникальным опытом. Больше всего я не люблю что-либо планировать в жизни. Поэтому я всегда открыт самым разным обстоятельствам. За последние несколько лет я представил в Китае около десятка своих выставочных проектов и имел много возможностей познакомиться с местными архитекторами и педагогами. Во время одной из таких встреч мой собеседник, известный архитектор и профессор университета Цинхуа в Пекине, Ли Сяодун (Li Xiaodong), обратив внимание на мой аналитический стиль разговора и, зная о моих книгах и выставках, напрямую сделал мне предложение: «Вы хотите преподавать?» Я был слегка озадачен и даже признался, что никогда раньше не преподавал. Он ответил, что это не проблема, так как он видит, что я могу преподавать. И тут же добавил: «Да или нет?» Я сразу и согласился. Вообще, когда мне что-то предлагают, я стараюсь не отказываться, потому что могут больше не предложить. Только после того, как мы договорились о моем преподавании на его кафедре, я спросил: а что, собственно, я буду делать? Рассматривая мои книги с интервью, он сказал, что я могу вести семинары на тему личностных подходов в архитектуре. Он понял, что мне это интересно, и что у меня достаточно материала для самостоятельного преподавания.
– Что это за учебная программа? Для каких студентов она предназначена – это бакалавриат, магистратура, она открыта для всех или только для граждан КНР? Сложно ли туда поступить, велик ли конкурс?
– Это программа магистратуры для студентов со всего мира. Всего там было 29 студентов из 18 стран. Но из этих студентов десять – выходцы из Китая: они все родились в КНР, но еще в детстве уехали с родителями в Канаду, Сингапур, Новую Зеландию, Австралию, Германию и т.д. Но две трети – это «настоящие» иностранцы. Одна студентка была из России, однако не было ни одного американца. Понятно, что преподавание шло на английском, но студенты также изучали китайский язык и традиционную архитектуру. Конкурс на обучение в Китае для иностранцев очень велик, но все же не настолько, как для китайцев при поступлении в свои университеты; тот конкурс может быть в десятки раз выше, чем в самые престижные вузы США.
Владимир Белоголовский и студенты его программы в университете Цинхуа в Пекине.
Профессора и студенты в университете Цинхуа в Пекине.
Профессора Ли Сяодун (Li Xiaodong) и Мартейн Де Гёс (Martijn De Geus)
– Какой курс вы преподавали? Чему вы больше всего хотели научить будущих архитекторов – и почему?
– Я преподавал предмет, которому сам всегда хотел научиться и посвятить этому свою жизнь – архитектурное проектирование. Кто бы мог подумать, что после 12-ти лет архитектурной практики я уйду – вот уже на десять лет – в создание выставок и критику, и вернусь в проектирование в качестве профессора. Конечно же, я пошел в Цинхуа не ради студентов, а ради собственного опыта. Мне это было любопытно, и я шел на каждую встречу со своими учениками как на праздник.
Жил я среди студентов, на кампусе – в корпусе для преподавателей, в отдельной квартире, с обслуживанием как в гостинице. Это было очень интересно, так как у меня раньше не было такого опыта.
Главным же для меня было понять, что, собственно, происходит в головах этих молодых людей, и чему я мог бы у них научиться сам. Ведь ясно, что для того, чтобы стать архитектором, не нужна никакая степень магистра. Я им на это часто указывал. Я думаю, студентам нужно решить простой и одновременно сложный вопрос – кто я есть и кем я хочу стать? И кто знает, станут ли они архитекторами? Я ведь для себя выбрал другой путь. Нужно определить вектор развития, который еще часто может меняться в течение жизни. Что касается самой профессии, то ею можно овладеть и на рабочем месте. Дойти до степени магистра, чтобы сдать очередной проект – это напрасно потраченное время и выброшенные деньги.
Проектов за семестр было два – проектирование в парах нового объекта на кампусе по своему желанию и самостоятельный проект нового здания архитектурного факультета на месте старого. Студентов разбивали на несколько групп, и мы слушали их презентации, а затем критиковали их проекты, причем мы поощряли участие в этих дискуссиях и самих студентов. Во время таких дебатов я часто ставил студентов – да и преподавателей – перед вопросами, на которые они не могли найти быстрые ответы. Было видно, что это их напрягало, но мы всегда что-то извлекали из таких бесед. Мне было очень интересно, и у меня было особое положение, потому что я совершенно ни от кого не завишу. Я сам по себе и действительно могу говорить, что думаю.
Кроме дискуссий, я провел ряд семинаров, на которых я рассказывал про конкретные подходы ведущих архитекторов мира и давал студентам послушать отрывки из моих бесед с некоторыми из этих мастеров. Это всегда очень действует, когда то, что говорю я, не просто болтовня, а подкреплено тем, что мне лично сказали Фостер, Сиза, Айзенман или Либескинд. Мы вместе пытались проанализировать разные идентичности в архитектуре. Главным было не навязывать определенную точку зрения, а вести открытую дискуссию. Когда закончилось наше первое занятие, все студенты остались на своих местах. Тогда я спросил: «Кому-то нужно уходить?» – но никто не сдвинулся с места, и мы еще полтора часа беседовали, пока не нужно было освобождать помещение для следующего занятия.
– Как была организована работа со студентами? Чем отличается учебный процесс в Китае от архитектурных вузов Запада? Есть ли там компоненты, которые стоит перенять и в других странах?
– Работа со студентами была выстроена по западному принципу, Цинхуа – ведущий университет в Китае, его даже называют китайским Гарвардом. Конечно, там нет такого уровня комфорта и открытости, как в американских вузах, где, кстати, граждане США очень часто оказываются в меньшинстве – и среди студентов, и среди преподавателей. Нет быстрого интернета, нет американских библиотек, музеев с постоянно обновляющимися выставками, нет архитектуры мирового уровня на кампусе, нет стольких ведущих практиков среди педагогов и вообще насыщенности той жизни, которая способствует инновационному мышлению. У студентов нет своего закрепленного места, у них нет самых передовых станков и лабораторий, нет выбора материалов для строительства макетов – там много чего еще нет. У учащихся жесткий распорядок приема пищи и т.п. Но все равно, этот опыт очень полезен. А перенял бы я у них невероятные амбиции и желание построить все лучше всех. Я бываю в Китае с 2003-го и от раза к разу могу наблюдать невероятное движение вперед. Во многих местах это уже высокоразвитая страна.
Бывая в разных странах и знакомясь с разными людьми и традициями, мы становимся богаче и культурно, и профессионально. К примеру, идея традиционного китайского дома – очень интересна. Там все наоборот: нет фасадов, все комнаты выходят на внутренний дворик. До сих пор такими домами застроен центральный Пекин. Вдоль шумных проспектов – ряды подпирающих небо высотных зданий, а стоит зайти внутрь квартала – там хутуны, одноэтажные домики с системой дворов. В центре гигантского мегаполиса житель такого хутуна, выйдя в свой двор и задрав голову вверх, может наслаждаться своим собственным кусочком неба. Такая необычная концепция способна сильно повлиять на создание совершенно нового типа частного жилья. Чем больше мы знакомимся с новыми идеями, тем больше мы задумываемся над тем, что мы уже знаем, и это подталкивает нас к открытиям.
– Почерпнули ли вы из преподавания что-то новое, полезное для других своих проектов?
– Конечно! Прежде всего, это новые знакомства, предложения делать вместе новые выставочные проекты и публикации. Если где-то в ответ на мои предложения я слышу: «Да, это интересно. Нужно подумать», то в Китае мне говорят: «А когда этот проект можно привезти сюда?» Кроме того, мне поступило еще два предложения преподавать – в Пекине и Шэньчжэне. Но на этот раз я отказался, так как моя семья живет в Нью-Йорке, и одной столь длительной разлуки было предостаточно. Возможно, в будущем мы сможем воспользоваться подобным предложением и поехать туда все вместе.
Кроме преподавания, я много поездил по стране, посетил многие инновационные объекты и взял интервью у дюжины ведущих архитекторов в Шанхае и Пекине. Надеюсь, результатом этой работы станет книга и ряд выставок. Так, в марте в Шанхае пройдет моя выставка голосов пяти китайских и пяти американских архитекторов. Я ее обсуждал со своими студентами и они мне очень помогли в работе над концепцией и дизайном.
– Кто были ваши коллеги-профессора? Много ли там иностранцев, кто среди них и китайских преподавателей преобладает – практикующие архитекторы, исследователи и критики, «профессиональные» педагоги?
– Нас было восемь профессоров. Кроме меня, американца, преподаватели были из Германии, Голландии и Японии. Остальные – китайцы, включая Ли Сяодуна, супружескую пару, которая около 20-ти лет прожила в Нью-Йорке, и еще одного архитектора, который раньше преподавал в Гарварде. Я также пригласил на одно из обсуждений моих друзей, которые преподают в Йельском университете, так как они как раз в это время были в Пекине. На финальной дискуссии к нам присоединились два молодых архитектора, оба – выпускники Цинхуа, успешно руководящие собственными бюро в Пекине. Многие преподаватели – практики.
– Высок ли, по вашему опыту и впечатлениям, статус профессии архитектора в стране? Считается ли она престижной, доходной?
– Судя по моим беседам с местными архитекторами, обычные люди мало представляют себе, чем те занимаются. Вообще, профессия архитектора в Китае молода, так как веками здания собирались по принципу конструктора согласно очень детальным справочникам. Архитектура всегда была там больше мастерством, чем искусством, и лишь в середине 1990-х стали появляться первые независимые мастерские, где практика ведется по западному образцу.
Я встречался с Юн Хо Чаном, которого называют отцом современной китайской архитектуры. Получив образование в США, он открыл свое собственное бюро в Пекине в 1993. Считается, что его мастерская была первой независимой в КНР. До этого все архитекторы работали или в государственных проектных институтах советского образца, или при муниципалитетах, или при университетах. Там и по сей день многие работают. Что касается оплаты труда, то зарплаты очень низкие, а вот открыв собственное бюро, можно очень хорошо зарабатывать, и среди архитекторов есть действительно богатые люди.
Многие независимые архитекторы, которые стремятся создавать интересную архитектуру, следуют одной из двух моделей. В первом случае открывается выгодный бизнес типа ресторана или отеля, и этим поддерживается архитектурная практика. А во втором случае проекты делятся на две категории – крупные и прибыльные, с одной стороны, и небольшие и дотационные – с другой. Первая группа проектов зарабатывает деньги и дает возможность браться за проекты инновационные, хоть часто и убыточные. Конечно же, бывают и гибридные проекты, но именно по этой схеме работают многие частные бюро. А институты занимаются исключительно крупными коммерческими проектами, лишь незначительную часть которых можно отнести к новаторским. Поэтому архитектура остается маргинальным продуктом, и о ней не стоит говорить как о чем-то, что может изменить нашу жизнь к лучшему. Для большинства людей архитектура остается загадкой, а для меня – прежде всего искусством, но об этом мы еще поспорим.
