На высказанное в конкурсном задании пожелание сделать взлетную полосу видимой на просвет от входа в аэропорт авторы отреагировали радикально: вытянули все здание в поперечную «струну» длиной 400 метров, шириной порядка 30 м и с выносом козырьков скатной кровли около 10 метров. И предложили построить его из клееного бруса и стекла, с тремя этажами внутри и общей высотой 23.6 м.
Прямоугольник, который другие конкурсанты отводили для терминала, ЦЛП зарезервировали под посадки растений, «характерных для Сибири». Все дополнительные строения: станция, диспетчерская вышка – тоже решены как стеклянно-деревянные решетчатые домики. Глядя с высоты птице-самолетного полета можно подумать, что это не терминал, а высококлассная, но сельская ферма с хозпостройками по сторонам колосящегося поля. А самолеты тут как будто для отвоза продукции. Преинтересный эффект.
Решение красивое и смелое, при всех, тоже небезосновательных, намеках на аутентичность скатных деревянных строений и на историю деревянного омского острога, – авангардное до эпатажности.
Сложно вспомнить, где еще встречались такие аэропорты.
Как правило, в том числе в проектах омского конкурса, терминал следует устоявшейся схеме и состоит из зала с пропорциями плана примерно 2 к 3 и полоски гейтов, пристыкованных со стороны поля. В больших аэропортах полоска превращается в три, пять или больше, и терминал становится похож на стрекозу или паука.
Здесь же все вообще функции упакованы в одну полоску. Так не делают или уже давно не делают. На ум приходит не очень много примеров: длинный аэропорт в Сан-Хосе, но он не совсем точный, так как там гейты и терминал скорее выстроены по одной линии и, к тому же, еще одно широкое здание традиционных пропорций плана расположено рядом через дорогу; деревянный мини-аэропорт горнолыжного курорта Джексон Хол в Вайоминге, но он очень маленький и не то чтобы вытянут в струну. А еще – ленинградский Пулково-1, терминал 1973 года, он такой и был, цельный вытянутый вдоль поля зал, но не 400 х 30, а 250 х 50 метров, то есть все же более спокойных пропорций плана, 1 к 5, а не 1 к 13. Тут можно вспомнить и вдохновленный Пулковым новый Толмачево, 280 х 60 м.
Между тем конкурсная идея ЦЛП хотя и находит некие отголоски в перечисленных примерах, все равно на их фоне выглядит каким-то мега-смелым, на уровне «бумажного», предложением. Кто видел аэропорт в виде длинного деревянного «дома» вдоль летного поля? А ведь определенная логика, помимо оригинальности, в таком решении есть. Терминал, в результате, получается камерный и «домашний» в духе модернистских аэропортов семидесятых, но крупнее, чем они, хотя, конечно, отличается от гигантов, которые в наше время принято рассчитывать еще и на перспективный рост.
Авторы подчеркивают, что деревянный аэропорт воплощает «образ дома, из которого улетают и в который возращаются», и что он выстроен на контрасте: формы самолетов аэроинамичные и техногенные, они этакие стальные птицы, и деревянный терминал вдохновлен традиционной архитектурой.
Внутри, и впрямь, было бы интересно. Светло, решетчато, современно и, я бы так сказала, по-скандинавски. Что возвращает нас к вопросу о современной трактовке деревянной архитектуры – скандинавская архитектура, определенно, главная по части современных опытов с деревом.
Эффект усиливает рисунок и пропорции скатов: как основной кровли терминала с ее большими козырьками, так заостренных выносов-гейтов.
Тут на ум тоже приходит пара аналогий. Первая – общественно-ресторанный центр архитекторов Megabudka в Кудыкиной горе, там тоже тематизация строится на «русском стиле», а образ сложился скорее северно-европейский, что, впрочем, в дальней перспективе не противоречит русскому. Вторая понеожиданнее, но, с другой стороны, и ближе – это деревянно-стеклянный храм тех же авторов, что предложили деревянный аэропорт, ЦЛП, – церковь в Мурманске. Что не делает их конкурсный проект менее интересным, скорее даже наоборот, более.