«Там архитектор играет первую скрипку»

Когда-то, кажется очень давно, в середине 80-х, точно в то время, когда Советский Союз дошел до черты и ему понадобилась перестройка, мы закончили институт; на год раньше, если быть точным. Это было золотое время «Гражданпроектов» и системы послевузовского «распределения». Лучшее место в Нижнем Новгороде (Горьком) для архитекторов «до» этого и ещё немного «после» был, конечно, «Горьковгражданпроект». В нём работал весь «цвет» архитектуры Нижнего Новгорода и главным архитектором к тому времени стал Александр Харитонов. Он сам и отбирал кадры архитекторов и сам распределял их по мастерским. Так образовался некий «Харитоновский призыв»: в 1985 г. – это Б. Тарасов, О. Рыбин, С. Поливанов, В. Вагин, а в 1986 г. – Л. Кравченко, в 1989 я вернулся из Твери и тоже попал на орбиту «Гражданпроекта». Фактически там и сформировалась будущая «Нижегородская школа». Уже работали в разных должностях: С. Тимофеев, А. Дехтяр, В. Бандаков, В. Никишин, В. Быков, А. Сазонов, Ю. Чакрыгин, Ю. Карцев, А. Степовой, М. Ногинов, А. Худин, А. Копылов, Е. Пестов, В. Коваленко, С. Хвиль, Ю. Болгов. Позже картину дополнили Д. Волков и А. Каменюк. Этот контингент просуществовал примерно до середины 90-х. Потом постепенно оттуда отпочковались собственные архитектурные мастерские. И к нулевым наш цех выглядел уже достаточно убедительно для того, чтобы можно было о нём говорить как о явлении. Сначала о нижегородских архитекторах вышел номер «Архитектурного вестника» Дмитрия Фесенко, а позже №4 журнала «Проект-Россия» Барта Голдхоорна и это был настоящий бенефис для «Нижегородской школы» – в это время пошли награды, госпремии, академические звания.

Говорю об этом не сколько из ностальгии, а потому что это были действительно единомышленники и годы непрерывного общения, обмена информацией и обсуждения абсолютно всего, что проектировалось в Нижнем Новгороде тогда.

В 1999 г. ушел Харитонов, но остались и продолжают работать практически все мастерские, созданные тогда. Этот рассказ может показаться лишним, но на мой взгляд он многое объясняет в наших взаимоотношениях друг с другом и тех связях, которые незримо присутствуют до сих пор.

Леонид Кравченко стал одним из ведущих нижегородских архитекторов и одним из учредителей нижегородского бюро «Ваш дом» (Д. Волков, А. Королев). В 2002 Леонид продолжил свою творческую деятельность уже в Америке...

Мы не виделись все эти годы, только наблюдали какие-то моменты в ленте фейсбука. И вот наконец появилась возможность узнать из первых уст о том, как Леонид провел эти четырнадцать лет и как устроена профессиональная практика в Нью Йорке.

Мне кажется мы все, кто творит сегодня в России, просматривая архитектурные новости или бывая в поездках за рубежом, испытываем некий комплекс неполноценности из-за нашего образования и нашей не очень интегрированной в мировую практики. Тем более интересно было узнать то, о чём каждый, наверняка, задумывался: можем ли мы, могу ли я занять достойное место там, где открыт мир и существуют правила игры в глобальном понимании, они живут и практикуют везде – на всех континентах.

Леонид работает в компании, по американским меркам не старой, основанной в 1978 году, и, может быть, не самой большой: около 160 человек (в зависимости от ситуации в экономике состав меняется), но эта компания находится в самом сердце Нью-Йорка на Манхэттене. В 14 кварталах от Эмпайр Стейт Билдинг, между 5 и 6 Авеню.

Компания FXFOWLE Architects основывается на инновационных стратегиях и принципах ответственного отношения к планете, устойчивого развития. Её основатель Брюс Фауэл был одним из первых в США, кто начал претворять эти принципы в жизнь. Они были реализованы в первой зелёной высотке в Шанхае (Промышленный и коммерческий банк Китая 1992 г.) и в Нью-Йорке – Conde Nast Building на Таймс Сквер, 4 (1999 г.) – постройке, которая стала катализатором «Зелёной сертификации зданий LEED». Среди реализации в портфолио компании уже 6 платиновых и 9 золотых сертификатов LEED за разные объекты. Компания – эксперт в области разработок «зелёных кодов» для Нью-Йорка. Входила в целевую группу мэра Блумберга по этим стандартам. 90% сотрудников аккредитованы по системе LEED. Компания первая получила приз ENERGY STAR Small Business Award за нейтральный уровень эмиссии углерода в 2008 году. Говоря об этих фактах надо учитывать, что у нас ни один архитектурный вуз или факультет не готовит специалистов в области зелёных стандартов. Это образование можно получить только индивидуально на платных курсах. И сертификация зданий по стандартам, разработанным в разных странах, не получила пока должного развития в России.

Тем более впечатляет то, как за небольшой отрезок времени Леонид сумел интегрироваться в такую «продвинутую» компанию и занял там место высокого уровня. Ему доверяют наставничество молодых коллег и решение нетривиальных проектных задач. Например, сейчас заканчивается проектирование очень сложного по функциональной насыщенности и по сложной реконструкции жилого квартала в Greenwich Village – проект Greenwich Lane, в котором с самого начала Леонид принимает самое непосредственное участие. На этом историческом месте располагался огромный больничный комплекс Saint Vincent. Сейчас это будет разнотипное жильё высокой комфортности с фитнес-центром, бассейном, кинозалом, шеф кухней для приема гостей, внутренним зелёным двором, с фонтаном на крыше паркинга и фитнеса и даже пятью четырехэтажными особняками-пентхаусами, каждый из которых оборудован лифтами, винными холодильными камерами и установками для выпечки пиццы (общей площадью 68000 м2) – комплекс из 11 зданий.

Помимо многочисленных проектов в Нью Йорке он принимал участие в международных проектах: 34-этажного высотного здания Maritime в Дубае; офисных и жилых зданий в King Abdullah Financial District, строящихся в Эр Рияде, Саудовская Аравия (62000 м2); самого высокого здания в Мумбае (Индия) 191 м (40 этажей) Ruby Mills, интересного тем, что на офисные этажи поднимаются лифты с автомобилями, тем самым парковка получается под боком; ещё не построенного 60-этажного небоскреба в Мумбае.

Чем же отличается проектная практика американской компании от нашей отечественной? Не только такой глобальной географией и разнообразием климатических зон, часовых поясов, метрической и британской системой измерения (imperial system). Главное всё же в том, что архитекторы там играют первую скрипку независимо от того, кто назначен «генпроектировщиком» – его может вообще не быть, но архитектор в любом случае является «первой скрипкой» – основным, ведущим звеном и все смежные разделы согласовываются с ним.

Второй факт, влияющий может быть более всего на качество объекта, – это чрезвычайно подготовленный заказчик и его службы. Там заказчик не прячется за «армией» менеджеров, как у нас. Заказчик – осведомленный и вникающий не только в экономику, но и в детали объекта человек. Кстати, маркетинговый департамент заказчика – это одна из служб, которая разрабатывает стратегии по объектам, помогая клиенту сформировать свой план-задание на проектирование, очень подробный, всеобъемлющий документ, отличающийся от наших детализацией.

Все части проекта собираются как пазл, исходя из архитектуры, и все детали с ней согласовываются, чертежи выпускаются очень подробные. Интересно, что в Штатах все материалы для строительства имеют свои цифровые коды и на архитектурных чертежах вместо привычных нам спецификаций присутствуют таблицы с кодами практически всех материалов, применённых в объекте.

Конечно за 2,5 часа рассказа об американской практике не удастся показать все различия и особенности в наших системах, тем не менее некоторые соображения можно сказать определенно: где бы ни находился человек: в нашей среде, получившей казалось бы не самое лучшее архитектурное образование, или в среде выпускников Гарварда, Массачусетса и др. известных архитектурных вузов, от его целеустремленности, открытости к общению и познанию, способности ставить и достигать цели – зависит его успешное встраивание в совершенно другую систему.

Кое-что можно уверенно поставить в плюс нашему образованию – это наша художественная составляющая, способность делать эскизы руками, зарисовки и наброски, которые являются самым понятным архитектурным языком. Леонид мастер этого дела. Выставка его скетчей демонстрировалась в 2006 году в рамках программы Дней Архитектуры в Нижнем Новгороде. А в Нью-Йорке только что завершилась его персональная выставка акварелей и скетчей.

Но в остальном наша практика проигрывает из-за главенства финансовых интересов заказчика, а не развития территорий, безумной бюрократической машины, которая бесконечно долго и не по существу согласовывает всё до деталей, и может изменить свое мнение в любой момент (как в случае с конкурсами). Ещё у нас есть экспертиза, которая должна касаться только бюджета, но касается всего на свете. В целом можно сказать: мы не можем двигаться вперед, внедрять новые технологии, развивать экологичность строительной отрасли и наших территорий потому, что вынуждены отстаивать интересы девелоперов, а они не заинтересованы в инновациях, считая их лишними затратами, не приносящими прибыль.

Да, наши практики отличаются и уровень заказчика разный, но в целом мы движемся в правильном направлении как и глобальный мир, и всё получается, если мы разговариваем на одном языке – языке архитектуры.