Историческая парадигматика архитектуры

Очерк архитектора-философа Александра Раппапорта: об архитектурных парадигмах прошлого и будущего.

mainImg
Обсуждая необходимость, возможность и средства построения новой парадигмы в теории архитектуры, небесполезно попытаться бросить взгляд в прошлое и посмотреть, какими парадигмами располагала архитектура. Прежде всего, следовало бы рассмотреть два этапа или две формации в архитектуре – допрофессиональную и профессиональную.

К допрофессиональной следует отнести так называемую «народную архитектуру», архитектурный фольклор. Туда же можно отнести и всякого рода самодеятельность, когда здания проектируют и строят любители. Таковых много и в наши дни, как среди «простого народа» – жителей села, плотников и пр., так и среди эрудитов, решивших обойтись без профессиональных услуг зодчего.

Встречаются, конечно, и сложные случаи. Куда, например, отнести Альберти? Профессиональной архитектурной подготовки он не получал, к народной архитектуре его отнести невозможно, но и любителем назвать трудно, хотя в эпоху Возрождения само любительство ценилось довольно высоко: «диллетанти» были не презираемы, а весьма почитаемы. Даже сам Ле Корбюзье был в большой мере самоучкой и архитектурной школы как таковой не окончил. В пору увлечения англичан палладианством таких любителей было немало среди состоятельных землевладельцев.

Что же характерно для народной и любительской архитектуры? Как правило, в былые времена (и часто по сей день) непрофессионал, строивший дом был одновременно его автором – архитектором (неважно, изобретал он или наследовал схему здания), строителем и заказчиком – то есть жильцом и хозяином. Это совмещение функций или ролей важно с той точки зрения, что в таком случае межпрофессиональные или межролевые коммуникации сходились в одном человеке, в одном сознании и интуиции.

Профессиональная архитектура, напротив, осуществляет свою деятельность в системе дистанцированных коммуникаций, где архитектор общается со строителями и с заказчиком, объясняя им возможности и правила построения здания и переводя их затруднения и запросы в свой собственный проектный или критико-теоретический, но профессиональный язык.

Говоря «дистанцированный», я имею в виду под дистанцией прежде всего то, что это дистанция между разными людьми и сознаниями, а порой и культурой, и образованием. Она может быть большей или меньшей, но она всегда присутствует. В самом понятии «дистанции» сочетаются несколько смыслов. Это и физическая дистанция: архитектор, заказчик и строитель – разные люди, живущие в разных местах. Это и культурная дистанция, то есть различие в сумме знаний навыков и способностей. Это, наконец, и социальная дистанция: кто-то из троих занимает высшие по отношению к другим социальные позиции.

Но в дистанциях мы должны различать как индивидуальные, так и социально-культурные моменты. К индивидуальным можно отнести темперамент, одаренность, талант и смекалку, инициативу и многое другое – при чем не всегда, например, архитектор обладает большей интуицией, чем заказчик или строитель. Бывает по-всякому.

Но есть еще социокультурная дистанция в различии подготовки, языков, профессиональных знаний и в идеологической компетентности. И вот тут профессиональная архитектура в последние тысячелетия оказывалась опосредованной определенными социальными институтами. Архитектор выполнял волю религиозной (церковной) иерархии или сословной иерархии (аристократии). И лишь в последние сто с небольшим лет архитектор начинает работать на заказчиков, не обладающих ни идеологическим, ни сословным превосходством, если не трансценденцией. Более того, архитектор в новых условиях понимает себя и свою роль часто как выше стоящую в системе социально-культурных институтов, чем заказчик (торговец, банкир) или потребитель (рабочие и служащие, жители поселений).

Социальное положение проектировщика теперь отчасти независимо от религии и сословных иерархий, а отчасти и превосходит институты других рангов, что позволяет архитектору поучать своих заказчиков – как им нужно строить свои здания и как вообще организовать свой быт и деятельность.

Архитектор попадает в мнимо возвышенный разряд учителей жизни.

Все это мы хорошо знаем по многочисленным программам и манифестам 20-х годов. Потом, когда началось массовое городское строительство, не обеспеченное опытом городской жизни, как утопающий за соломинку, сами архитекторы начали хвататься за социологию. Но если социология и существует (в чем можно сомневаться), то скорее всего как наука, И социолог – ученый, а не учитель. Он исследует жизнь, а не учит жизни.
 
Учат жизни пророки и вселенские соборы. Там же, где общество сбросило с себя груз религиозных предрассудков и установила новые предрассудки плановой партийной власти, учившей как строить «новую жизнь» и «новый мир», разрушив «старый мир» до основания. Те, кто склонен усматривать архитектурную парадигматику в науках, мог бы увидеть ее и в идеологических конструкциях новой партийной власти. Но от того, что эта власть и ее идеология пользовались такими «основательными» категориями как «фундамент» и «надстройка», сооружения, получавшиеся из этой идеологии, получались и непрочными и не слишком полезными, разве что «красивыми», хотя за красотой пришлось обращаться к рабовладельческому опыту Древнего Рима, и буржуазии – Флоренции и Венеции.

«Жизнестроительством» занялись архитекторы, экономисты и идеологические лидеры. Они строили жизнь на основе нового социального строя и новой социальной иерархии, где уже не было патриархов и пап, князей и королей, купцов, миллионеров и миллиардеров, но были министры, члены Политбюро, академики, лауреаты сталинских премий и герои социалистического труда – рационализаторы и инициаторы. Строя новую жизнь, они отвергали гнилую культуру капиталистических стран, но охотно перенимали из них все передовое, хотя объяснить, каким образом это «передовое» рождалось в условиях все более глубокого кризиса капитализма, не смогли.

Общий вектор надежд жизнестроительства указывал в XX веке, однако, не только на партийную или капиталистическую элиту, но и на науку. Однако научной дисциплины, которая бы учила жизни и давала образцы таковой, не было ни в СССР, ни в Америке, и не существует до сих пор, (химерическое образование под именем «научный коммунизм» ничуть не лучше какого-нибудь «научного капитализма»), но архитектура волею судеб оказалась втянута в то самое святое место, которое, как известно, пусто не бывает. Это незаметное изменение функций сопровождалось тем, что реальную школу жизни в СССР взяла на себя партийная номенклатура, а архитектор выполнял две функции – проводил решения этой номенклатуры в жизнь, (руководствуясь «передовым» опытом Древней Эллады и Рима или тех же США), а потом уже отвечал за ошибки этой партийной власти, как если бы действовал по собственной воле.

Можно было бы долго и в деталях описывать перипетии этой парадоксальной эпохи жизнестроительства, которая теперь стала историей, но суть дела ясна. Парадигматика архитектурной воли опиралась в прошлые эпохи на трансцендентную идеологию и волю социальной и сословной иерархии, и с помощью этой воли и идеологии, творческая сила которой оказалась потрясающей, были созданы величайшие шедевры мировой архитектуры. Конечно, архитекторы предпочли бы относить эти шедевры (пирамиды Гизе, храм Соломона, римский Пантеон, византийские храмы, мусульманские мечети и готические соборы) исключительно своей гениальности, но факт остается фактом, упадок трансцендентной воли сословной аристократии и церковной иерархии лишил архитектуру способности достигать таких же высот. Если, конечно, не считать соответствующими высотами проекты Дворца Советов или лучезарных городов Ле Корбюзье и Леонидова, сооружения вроде Бруклинского моста и Эйфелевой башни.

И если архитектуре суждено найти в будущем новую парадигму, которая обеспечила бы демократическому и свободомыслящему социуму не меньшие успехи, то вопрос о трансцендентной силе, лежащей в ее основе, не может быть исключен из сферы теоретического внимания.

Одними лозунгами, уповающими на всесилие новой власти уже не отделаться, и надеждами на социальные науки и даже философию, тоже.

Сложившееся в какой-то мере случайно (хотя, быть может, эта случайность есть всего лишь следствие нашего непонимания стоящих за ней причин) место архитектуры в развитии мировой культуры и социального порядка в будущем, скорее всего, останется в сфере иных духовных движений и исследовательских практик, включающих и самую архитектурную творческую интуицию. Но какова структура такого социального проектирования, в котором на архитектуру действительно были бы возложены функции смыслового обеспечения новой жизни и строительства Нового мира, мы до сих пор так и не знаем.

Я не думаю, что архитектура в одиночку справилась бы с такой грандиозной задачей, но не вижу в современных социально-культурных институтах ничего, что обеспечило бы ей необходимую поддержку в рамках новых ценностей социального равенства и справедливости. Даже если сохранить веру в эту поддержку за трансцендентным вмешательством Бога, представляющие его волю современные церковные институты к этому уже не способны (о чем свидетельствует не слишком успешный опыт строительства культовых сооружений последних ста лет). Остается вопрос о том, чем и как должна заниматься в этих условия теория архитектуры, волей неволей остающаяся, вопреки своей бесславной судьбе, представительницей профессии.

Не претендуя ни на какие пророчества, позволю себе высказать лишь одно, кажущееся мне достаточно очевидным предположение. Чего бы мы ни ждали от новых пророков в архитектуре, искусстве или политике, непредвзятое и всесторонне исследование самой ситуации в мире и роль архитектуры в этом мире не может не быть предметом ее собственных интересов и интенсивного постижения. Говоря «всестороннее», я имею в виду и признание ее современного кризиса, и необходимость новой парадигматики (прежде всего, нового категориально-понятийного аппарата) и рассмотрение всех тех условий, определяющих судьбу архитектуры, которые в предшествующих архитектурных инициативах оказались за бортом анализа в силу их кажущейся «несовременности», ретроградности, классовой реакционности, предрассудков мистицизма и идеализма, или национальной неполноценности. Всесторонность не ставит никаких заранее выбранных фильтров перед новейшими научно-техническими и идеологическими идеями, но, учитывая опыт прошлого столетия, должна, по-видимому, пытаться предотвратить их одностороннюю идеализацию и переоценку или, напротив, недооценку и исключение из поля зрения.

Опыт прошлого столетия весьма поучителен не только в своих реальных достижениях, но и в не менее очевидных утратах, которые в какой-то мере (разумеется, нет смысла сводить к ним все условия дальнейшего развития) мешали нам понять как природу архитектуры, так и природу мира, в котором архитектура играет столь жизненно необходимую роль. Конечно, возлагая эти исследования, прежде всего, на теорию архитектуры, я отдаю себе отчет в том, что ее успех окажется реальным только при поддержке иных интеллектуальных инициатив и духовных движений.

Вот почему связь теории архитектуры с науками, техникой, философией, искусством и культовыми сферами должна становится все более прозрачной и интенсивной.

Но в третьем тысячелетии все эти сферы духовной жизни оказываются уже в ситуации большего равноправия и ни одна из них не может считать себя исключительной законодательницей, требующей от иных сфер безусловного подчинения ее авторитету.

Распад синтетического состояния архитектуры, совмещавшей в одном лице все роли и все знания, и переход от профессиональной коммуникации Нового времени к какой-то новой парадигме предполагает, что в этой парадигме все участвующие в коммуникации сферы будут обладать равными правами, а дистанции между ними будут регулироваться не односторонним увлечением, а всесторонним согласием.
Александр Раппапорт. Фотография Александра Бродского, 2013.

22 Августа 2013

Похожие статьи
Памяти Шехтеля
К 90-летию со дня смерти Федора Осиповича Шехтеля рассказ директора Музея архитектуры Ирины Коробьиной о знаменитом архитекторе модерна.
Una seconda vita per l′avanguardia
Директор Музея архитектуры – об экспозиции на тему истории русского авангарда на миланской триеннале «21 век. Дизайн после дизайна».
Музей как ликбез
Начинаем вести блог Ирины Коробьиной, директора музея архитектуры. Первый текст – об образовательных программах музея и о том, что дискредитация российской архитектуры это следствие плохого образования.
Лица физические и юридические
Начинаем вести блог Андрея Бокова, президента Союза архитекторов России. Первая публикация посвящена поправкам в закон «Об архитектурной деятельности», законопроекту, который недавно начал движение по инстанциям.
Лезь на забор!
Молодые архитекторы Петербурга, организовав персональную выставку, объявили о рождении движения «максимализма». Публикуем их манифест и статью о выставке.
Конкурсы для всех?
Наш постоянный читатель архитектор Виталий Ананченко – о том, как сделать конкурсы привлекательнее для архитекторов и как познакомить горожан с их результатами.
Высокая бесполезность
Этим текстом мы начинаем серию очерков архитектора-философа Александра Раппапорта. Итак, польза или бесполезность?
Итоги вне премии
Вика Абель слагает с себя полномочия куратора премии «Дом года» и озвучивает свою версию итогов проекта «20 лет архитектуры постсоветской России» и объявляет новую премию.
Технологии и материалы
Инновационные технологии КНАУФ в строительстве областной...
В новом корпусе Московской областной детской больницы имени Леонида Рошаля в Красногорске реализован масштабный проект с применением специализированных перегородок КНАУФ. Особенностью проекта стало использование рекордного количества рентгенозащитных плит КНАУФ-Сейфборд, включая уникальные конструкции с десятислойным покрытием, что позволило создать безопасные условия для проведения высокотехнологичных медицинских исследований.
Дизайны дворовых пространств для новых ЖК: единство...
В компании «Новые Горизонты», выступающей на российском рынке одним из ведущих производителей дизайнерских и серийных детских игровых площадок, не только воплощают в жизнь самые необычные решения архитекторов, но и сами предлагают новаторские проекты. Смотрим подборку свежих решений для жилых комплексов и общественных зданий.
Невесомость как конструктив: минимализм в архитектуре...
С 2025 года компания РЕХАУ выводит на рынок новинку под брендом RESOLUT – алюминиевые светопрозрачные конструкции (СПК), демонстрирующие качественно новый подход к проектированию зданий, где технические характеристики напрямую влияют на эстетику и энергоэффективность архитектурных решений.
Архитектурная вселенная материалов IND
​Александр Князев, глава департамента материалов и прототипирования бюро IND Architects, рассказывает о своей работе: как архитекторы выбирают материалы для проекта, какие качества в них ценят, какими видят их в будущем.
DO buro: Сильные проекты всегда строятся на доверии
DO Buro – творческое объединение трех архитекторов, выпускников школы МАРШ: Александра Казаченко, Вероники Давиташвили и Алексея Агаркова. Бюро не ограничивает себя определенной типологией или локацией, а отправной точкой проектирования называет сценарий и материал.
Бриллиант в короне: новая система DIAMANT от ведущего...
Все более широкая сфера применения широкоформатного остекления стимулирует производителей расширять и совершенствовать свои линейки. У компании РЕХАУ их целых шесть. Рассказываем, почему так и какие возможности дает новая флагманская система DIAMANT.
Бюро .dpt – о важности материала
Основатели Архитектурного бюро .dpt Ксения Караваева и Мурат Гукетлов размышляют о роли материала в архитектуре и предметном дизайне и генерируют объекты из поликарбоната при помощи нейросети.
Теневая игра: новое слово в архитектурной солнцезащите
Контроль естественного освещения позволяет создавать оптимальные условия для работы и отдыха в помещении, устраняя блики и равномерно распределяя свет. UV-защита не только сохраняет здоровье, но и предотвращает выцветание интерьеров, а также существенно повышает энергоэффективность зданий. Новое поколение систем внешней солнцезащиты представляет компания «АЛЮТЕХ» – минималистичное и функциональное решение, адаптирующееся под любой проект.
«Лазалия»: Новый взгляд на детскую игровую среду
Игровой комплекс «Лазалия» от компании «Новые Горизонты» сочетает в себе передовые технологии и индивидуальный подход, что делает его популярным решением для городских парков, жилых комплексов и других общественных пространств.
​VOX Architects: инновационный подход к светопрозрачным...
Архитектурная студия VOX Architects, известная своими креативными решениями в проектировании общественных пространств, уже более 15 лет экспериментирует с поликарбонатом, раскрывая новые возможности этого материала.
Свет, легкость, минимализм: поликарбонат в архитектуре
Поликарбонат – востребованный материал, который помогает воплощать в жизнь смелые архитектурные замыслы: его прочность и пластичность упрощают реализацию проекта и обеспечивают сооружению долговечность, а характерная фактура и разнообразие колорита придают фасадам и кровлям выразительность. Рассказываем о современном поликарбонате и о его успешном применении в российской и международной архитектурной практике.
​И шахматный клуб, и скалодром: как строился ФОК...
В 2023 году на юго-востоке Москвы открылся новый дворец спорта. Здание напоминает сложенный из бумаги самолётик. Фасадные и интерьерные решения реализованы с применением технологий КНАУФ, в том числе системы каркасно-обшивных стен (КОС).
​За фасадом: особенности применения кирпича в современных...
Навесные фасадные системы (НФС) с кирпичом – популярное решение в современной архитектуре, позволяющие любоваться эстетикой традиционного материала даже на высотных зданиях. Разбираемся в преимуществах кирпичной облицовки в «пироге» вентилируемого фасада.
Силиконо-акрилатная штукатурка: секрет долговечности
Компания LAB Industries (ТМ Церезит) представила на рынке новый продукт – силиконо-акрилатную штукатурку Церезит CT 76 для фасадных работ. Она подходит для выполнения тонкослойных декоративных покрытий интенсивных цветов, в том числе самых темных, гарантируя прочность и устойчивость к внешним воздействиям.
Свет и материя
​В новой коллекция светильников Центрсвет натуральные материалы – алебастр, латунь и кожа – создают вдохновляющие сюжеты для дизайнеров. Минимализм формы подчеркивается благородством материала и скрывает за собой самую современную технологию.
Teplowin: новое имя, проверенный опыт в фасадном строительстве
Один из крупнейших производителей светопрозрачных конструкций на российском строительном рынке – «ТД Окна» – объявил о ребрендинге: теперь это бренд Teplowin, комплексный строительный подрядчик по фасадам, осуществляющий весь спектр услуг по производству и установке фасадных систем, включая алюминиевые и ПВХ конструкции, а также навесные вентилируемые фасады.
Сейчас на главной
Пресса: Город, спрятавший свои памятники
Псков: тяжелая судьба генплана и интуиционная реставрация.

Рассказ о том, как при восстановлении Пскова столкнулось три градостроительные концепции от разных авторов, кто кого съел и почему город теперь так выглядит. Получается, Псков теперь – фентези.
Коронованный корень
К бруталистской башне в самом сердце 12-го округа Парижа бюро Maud Caubet Architectes отнеслось как к королеве и увенчало её эффектной стеклянной «короной».
Пара театралов
Градостроительный совет Петербурга высоко оценил проект дома на проспекте Римского-Корсакова, который должен заменить советскую диссонируюущую постройку. «Студия 44» предложила соответствующие исторической части города габариты и выразительное фасадное решение, разделив дом на «женскую» и «мужскую» секции. Каскады эркеров дополнит мозаика по мотивам иллюстраций Ивана Билибина.
Звери в пещере
В Музее искусства Санкт-Петербурга XX-XXI веков открылась выставка «Анималистика. И в шутку, и всерьез». Архитектурной частью занималась мастерская «Витрувий и сыновья», которая превратила один из залов в пещеру Альтамира. А во дворе музея появилась ёлка, претендующая на звание самой оригинальной и фотогеничной в городе.
Река и форм, и смыслов
Бюро ATRIUM славится вниманием к пластичной форме, современному дизайну и даже к новым видам интеллекта. В книге-портфолио Вера Бутко и Антон Надточий представили работу компании как бурный поток: текстов, графики, образов... Это делает ее яркой феерией, хотя не в ущерб системности. Но система – другая, обновленная. Как будто фрагмент метавселенной воплотился в бумажном издании.
Лунка и сопка
Гольф-поле, построенное на окраине Красноярска по проекту местного бюро Проектдевелопмент, включает Академию – крытую часть для отработки ударов. Здание построено из клееных балок, а его форма соответствует ландшафту и очертаниям сопок.
Жизнестроительство на своей шкуре
Какая шкура у архитектора? Правильно, чаще всего черная... Неудивительно, что такого же цвета обложка новой книги издательства TATLIN, в которой – впервые для России – собраны 52 собственных дома современных архитекторов. Есть известные, даже знаменитые, есть и совершенно малоизвестные, и большие, и маленькие, и стильные, и диковинные. В какой-то мере отражает историю нашей архитектуры за 30 лет.
Квартальная изолиния
Еще один конкурсный проект жилого комплекса на берегу Волги в Нижнем Новгороде подготовила «Студия 44». Группа архитекторов под руководством Ивана Кожина пришла к выводу, что неправильно в таком месте использовать регулярно-квартальную планировку и выработала индивидуальный подход: цепочку из парцеллированных многосекционных домов, которая тянется вдоль всей набережной. Рассказываем об особенностях и преимуществах приёма.
Двенадцать модулей эффективности для Гродно
В последний день ноября в Минске подвели итоги I Белорусского конкурса на разработку эффективной среды жилого квартала в Гродно. В конкурсе приняли активное участие российские архитекторы. Победу одержал проект «12 sq», разработанный авторским коллективом архитектурного бюро «НИТИ» из Уфы. Рассказываем подробно о победителе и остальных лауреатах конкурса
Конкурс: плата за креатив?
Со дня на день ждем объявления результатов конкурса группы «Самолет» на участок в Коммунарке. А пока делимся впечатлениями главного редактора Юлии Тарабариной – ей удалось провести паблик-толк, который технически был посвящен взаимодействию девелопера и архитекторов, а получился разговором о плюсах и минусах конкурсной практики.
Арх подарки
Собрали десять идей для подарков, так или иначе связанных с архитектурой. Советуем книги, впечатления, функциональные и просто красивые объекты: от оправ Кенго Кума и кинетических скульптур до кирпичей Фальконье и формочек для выпечки метлахской плитки.
Воспитание преемственностью
Объект культурного наследия на территории нового жилого комплекса часто воспринимается застройщиком как обременение. Хотя вполне может стать «продающей» и привлекающей внимание особенностью. Один из таких примеров реализован в петербургском ЖК «Кантемировский 11», где по проекту НИиПИ Спецреставрация фабрику начала XX века приспособили под школу и детский сад.
Левитация памяти
CITIZENSTUDIO спроектировали и реализовали памятник жертвам Холокоста в Екатеринбуге. В него включены камни из десяти мест массовой гибели евреев во время Великой Отечественной. На каждом табличка. И еще, хотя и щемяще-мемориальный, хрупкий и открытый. К такому памятнику легко подойти.
Пресса: Как Остоженка стала образцом архитектуры и символом...
Обозреватель Павел Зельдович поговорил с теми, кто формировал современный облик Остоженки. А фотограф Михаил Розанов любезно предоставил «Снобу» свои снимки. Кроме того, в материале использованы фото старой Остоженки Бориса Томбака и одного из главных архитекторов проекта Андрея Гнездилова.
Вершины социальной экологии
Четыре бюро – ATI Project, a-fact, Weber Architects и Parcnouveau – совместными усилиями выиграли конкурс на проектирование экологичного и «социального» жилого квартала Берталия-Лазаретто на окраине Болоньи.
Мандариновый рай
Выставка Москомархитектуры в Центре Зотов апеллирует непосредственно к эмоциям зрителей и выстраивает из них цепочку наподобие луна-парка или квест-рума, с большой плотностью и интенсивностью впечатлений. Характерно, что нас ведут от ностальгии и смятения с озарению и празднику, совершенно китчевому, в исполнении главных кураторов. Похоже, через праздник придется пройти всем.
Радушный мицелий
Проект гостинично-оздоровительного комплекса для эко-парка «Ясно-поле» отталкивается от технологии – по условиям конкурса, его будут печатать на 3D-принтере. В поисках подходящей «слоистой» фактуры арт-группа Nonfrozenarch обратилась к царству грибов.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Канон севера
Проект храмового комплекса рядом со студенческим городком СПбГУ в Петергофе включает отсылки к северному модерну и конструктивизму. Мастерская «Прохрам» не боится сочетать «плинфу» и кортен, а также использовать не самые традиционные формы. Однако первый вариант, признанный архитектурным сообществом, пришлось всё же скорректировать в соответствии с пожеланиями заказчика. Помимо культовых сооружений комплекс предложит пригороду Петербурга социальные, образовательные и общественные площадки.
Учебник рисования?
Вообще так редко бывает. Ученики Андрея Ивановича Томского, архитектора, но главное – преподавателя академического рисунка, собрались и издали его уроки и его рисунки, сопроводив целой серией воспоминаний. Получилась книга теплая и полезная для тех, кто осваивает рисунок, тоже. Заметно, что вокруг Томского, действительно, образовалось сообщество друзей.
«Джинсовый» фасад
Спортивный зал в Ниме на юге Франции по проекту бюро Ateliers A+ получил фасад, вдохновленный текстильной историей города.
Террасное построение
ЖК «Ривер Парк» оформил берег Нагатинского затона надежно и уверенно. Здесь и общественная набережная, и приподнятые над городом дворы со связывающими их пешеходными мостиками, и кирпичные фасады. Самое интересное – отыскивать в этом внушительном и респектабельном высказывании нюансы реакции на контекст, так же как и ростки мегалитического мышления.
Остов кремля, осколки метеорита
Продолжаем рассказывать о конкурсных проектах жилого района, который GloraX планирует строить на набережной Гребного канала в Нижнем Новгороде. Бюро Asadov работало над концепцией через погружение в идентичность, а сторителлинг помог найти опорную точку для образного решения: генплан и композиция решены так, словно на прото-кремль упал метеорит. Удивлены? Ищите подробности в нашем материале.
Девица в светёлке
В интерьере шоу-рума компании «Крестецкая строчка» в петербургском пассаже бюро 5:00 am соединило театральность, неорусский стиль и современные детали: сундуки с «приданым», наличники и занавес сочетаются с нержавеющей сталью и стеклом.
Теория невероятности
Выставка «Русское невероятное» в Центре Зотов красивая и парадоксальная. Современная тенденция сопоставлять разные периоды, смешивать, да и что там, удивлять, здесь доведена до определенной степени апогея. Этакий новый способ исследования, очень творческий, похож на тотальную инсталляцию. Как будто с нами играют в исследование конструктивизма. О линейной истории искусства тут, конечно, сложно говорить. Может быть, даже о спиральной сложно. О дискретной, из отражений, может, и да.
Простор для погружения
Новая постоянная экспозиция Музея Москвы, которая открылась для посещения неделю назад, именно что открывает простор для изучения истории города, и даже выстраивает его последовательно «по полочкам» и «пластам»: от общеобразовательного, увлекательного, развлекательного – до серьезного, до открытого хранения. Это профессионально как на уровне науки, у экспозиции много квалифицированных консультантов, так и на уровне работы с аудиторией. Авторы экспозиции Кирилл Асс и Надежда Корбут.
Где свить гнездо?
Башня Park Court Jingu Kitasando по проекту бюро Hoshino Architects в центре Токио визуализирует размышления архитекторов на тему дома как гнезда.