«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
«Пятьдесят два герца»** – проект, который возник на стыке архитектуры, театра и современного искусства. Он был придуман командой из Санкт-Петербурга. Идею предложил режиссер Антон Морозов, художественное решение разработал архитектор Андрей Воронов из Архатаки, текст написала драматург Полина Коротич, музыку – композитор Олег Гудачёв. Для Андрея Воронова и Антона Морозова это уже не первый опыт работы вместе. До этого в 2019 был Фанерный театр в пространстве БДТ, а затем в 2021 работа над спектаклем «Свободный Тибет» в Саровском театре драмы.
** Над созданием «52 Гц» работала проектная группа из Дома культуры во главе с Анной Ильдатовой.
Андрей Воронов: «У архитектуры и театра есть много точек соприкосновения. И они происходят не только из сценической декорации, но из преодоления нашего привычного представления о театре и его возможностей. Например, Фанерный театр был создан как пространством для спектакля, которое существует в контрастном пространстве другого театра».
Почему 52 Гц? Пятьдесят два герца – это частота песни кита, которую обнаруживали гидрофоны где-то в 1980-е. Кит пропадал, появлялся снова, и плавает до сих пор где-то вдоль западного берега Северной Америки. Но кит всегда был один. Синие киты и финвалы поют на частотах 15–20 Гц и не могут ему ответить на его частоте, она для них иностранный язык. И хотя следы передвижений «самого одинокого кита в мире», зафиксированы приборами, его никто никогда не видел, он реальность и миф одновременно. Для команды «52 Гц» невидимый миру, существующий лишь как звук кит, стал «воспоминанием о жизни и исследованием одиночества».
Антон Морозов: «Это одиночество, репереживание, и как следствие, уход от реальности, растворение, мерцание, исчезновение – глубокое как мировой океан. Заходя в цистерну мы попадаем в музей оставленных вещей, идей, чувств и обрывков памяти… Это остов реальности».
Жанр перформативной инсталляции нащупывался долго. Вначале предполагали сделать камерный спектакль, который примеряли в разные театры и театральные лаборатории, но в конце 2022 года проектом заинтересовались кураторы «ГЭС-2». По словам Андрея Воронова, «когда начали думать об изменении масштаба, родилась идея, как, используя контраст самого здания ГЭС и остова кита, соединить реализм пространства с сюрреализмом концепции, создав фантасмагорическую историю».
Более того, создать нужно было несуществующее пространство: по замыслу режиссера героиня живет в квартире, а пространство, в котором оказывается зритель, находится в ее сознании или подсознании.
-
![zooming]()
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
Андрей Воронов: «Нужно было спроектировать пространство внутри пространства. Вначале были идеи создать надувного кита, но потом пришло понимание, что нужно создать контраст органического скелета в пространстве технического скелета архитектуры ГЭС. Мы решили, что для этого кит должен восприниматься не как арт-инсталляция, а скорее как экспонат из музея. Нам хотелось создать ощущение, что это не просто кости, а найденный и специально подготовленный для экспозиции остов настоящего кита».
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Глеб Леонов / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
По словам Андрея Воронова, чтобы создать полную иллюзию настоящего остова пришлось изучать не только фотографии китов и их скелетов, но и погрузиться в мир музеефикации китов. Тут, надо сказать, питерской команде действительно повезло – в Зоологическом музее в Петербурге есть настоящий скелет синего кита, выставленный там с середины XIX века. Исходив вокруг него не один круг, выстроили компьютерную модель, на основе которой на 3D фрезерном станке уже вытачивали детали в натуральную величину. И затем команда скульпторов и бутафоров дорабатывала вручную тонировки и поверхности.
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
«Пятьдесят два герца». ГЭС-2, 2023
Фотография © Даниил Анненков
Следующий слой – уже внутри кита – это цистерна, напоминающая знаменитые советские ЦУБы – металлические цилиндры, разработанные в 1970-е для арктических станций. И еще один слой – непосредственно подсознание героини, где и происходит действие, было создано внутри «бочки». Но никакой абстракции и умозрительных форм. Как и в случае с наружным слоем, было решено наполнить «внутренний мир» максимально конкретными вещами разной степени древности и происхождения от металлической кровати до старенького цветного телевизора 1990-х. В итоге получилось создать тактильное и до кончиков пальцев реалистическое пространство внутри сюрреалистической истории.
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Даниил Анненков / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
В отличие от классического спектакля или арт-инсталляции, где зритель чаще выступает как пассивный и неподвижный наблюдатель, в проекте «52 Гц» каждый, надевший наушники, становится и зрителем, и участником действия, так как сценарий предполагает не только текст, начитанный актерами (Виктор Булгаков и Ольга Иванькова), но и движение в пространстве. Если появление звукорежиссёра в спектакле понятно (Сергей Кочетков), то упоминание хореографа (Валентина Луценко) вначале вызывает удивление. «Обычно хореограф разрабатывает движения актера, – поясняет Андрей Воронов, – Но в данном случае актера нет, и хореограф разрабатывала движение зрителя».
Андрей Воронов: «Казалось бы, что может быть проще, чем придумать интерьер, в котором всего лишь несколько предметов, но нам нужно было продумать, как в этом пространстве будет существовать зритель, и существовать, ассоциируя себя с персонажем, который проявляется лишь в отдельных кадрах и звуках. Поэтому пространственное решение разрабатывалось вместе с хореографом, как и различные сценарии движения зрителя в этом пространстве».
Это не первый проект, выходящий далеко за рамки чистой архитектуры, да впрочем и театра тоже, в котором участвует Андрей Воронов, у которого, помимо упомянутого Фанерного театра, была архитектурная композиция Recycle Chapel, сложенная из шин на площади между Манежем и Почтамтом в Петербурге в 2018 году. Чем обусловлен этот постоянный интерес к выходу за границы жанра? Андрей объясняет, что с точки зрения профессионального развития такие пограничные проекты бесценны, в особенности для понимания работы пространства с человеческими эмоциями. «Если в качестве архитектора я стремлюсь спроектировать здание и среду максимально комфортной, – объясняет Андрей, – то в подобных художественных экспериментах можно специально сделать что-то нарочито неудобным, дискомфортным, даже страшным – словом, можно все, что архитектор обычно не может себе позволить».
Перформативная инсталляция провела в стенах ГЭС три месяца. После демонтажа начались поиски новых площадок. Проект оказался очень мобильным, хотя и не дешевым для инсталляции.
Андрей Воронов: «Мы хотим отправить ее на гастроли*, так как инсталляцию можно собрать, положить в контейнер, перевезти и снова собрать. К сожалению, из-за конструкции подвесного скелета, его веса и огромных размеров – длина кита 25 метров – у нас очень мало выставочных залов, которые его могут «потянуть».
Анна Гусева
* Дом культуры «ГЭС-2» сообщает, что никакой официальной информации о «гастролях» нет. Но мы оставляем ее как авторское высказывание. Авторы же имеют право планировать гастроли или мечтать о них?
Палеонтологический музей
Архитекторы так часто жалуются на отсутствие критики как класса, и так редко интересуются критикой в отношении себя, что, когда Андрей Воронов несколько раз намекнул на то, что его проект хорошо бы не только показать, но и «разобрать» – здесь так и хочется добавить «по косточкам», – что я не удержалась и решила хоть немного, а высказаться. Это будет личное оценочное суждение.Итак. Проект дорогой и скрупулезный в исполнении: сил и средств в него было вложено много, начиная от напечатанного скелета и заканчивая кортеновым «вагончиком» с обстановкой. Если помножить на единичность зрителя – все кажется особенно тщательным.
Оборотной – или сопровождающей – стороной становится буквализм декораций, их подчеркнутая достоверность. И скелет как настоящий, хоть в Палеонтологическом музее выставляй. И домик: только дырочки в потолке несколько нивелируют буквализм, добавляют красивую ажурную тень и кроме того, вероятно, избавляют единственного зрителя от приступа клаустрофобии, показывая, что снаружи проникает и свет, и воздух.
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
Ну и на внешней поверхности они образуют очень дизайнерский эффект – изображение конденсирующихся пузырьков.
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Глеб Леонов / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Глеб Леонов / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
Но от такого небольшого жеста буквализм никуда не девается. Внутри мы видим, в частности, наплывы ракушек, поглощающих и кружку, и консервную банку, – да еще и раскрашенные как в мультфильме про Русалочку, в сине-розовые тона.
«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023
Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
Декорация эта подробная и детальная, как в отношении условно «реальных» элементов: кровати, стола, холодильника, шкафа, так и в элементах условно «фантастических», таких как ракушки, которые следует, вероятно, считывать как плод воображения героини.
К этому-то буквализму возникают вопросы, хотя нельзя сказать, чтобы претензии. Попросту непонятно, правильный ли это ход. Навязывают ли нам сценарий? И насколько уместна такая дотошность, если смысл постановки – в размышлениях об одиночестве как таковом? Все эти ракушки скорее развлекают зрителя, первое побуждение – потрогать их и постучать по ним, проверить декорации на прочность. Пару лет назад в Центре Толерантности показывали выставку, посвященную Высоцкому, она была сделана похожим образом, на высоком уровне бутафории. Подход дорогой и трудоемкий, требует мастерства исполнителей и демонстрирует это мастерство зрителю. Но вот насколько он помогает раскрыть идею?
Впрочем, можно себе представить, что буквализм работает на погружение в тему: театр, окружающий зрителя – до крайности иммерсивный. Где здесь «четвертая стена», вообще не понятно. Вероятно его можно сравнить с реальностью виртуального шлема, только воплощенной в предметах и обстановке. Следовательно, возникает ассоциация с игрой, либо компьютерной в шлеме, либо так называемым квестом: там тоже делают такие сказочные, но натуралистичные декорации. Если бы я видела таких спектаклей десять, можно было бы порассуждать, насколько это тренд. Но мой первый, поэтому пока остается только сомневаться, что означает такое погружения зрителя-героя «в кино», помогает или мешает сосредоточиться на теме.
-
![zooming]()
1 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
2 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
3 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
4 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
5 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
6 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
7 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
-
![zooming]()
8 / 8«Пятьдесят два герца». «ГЭС-2», 2023Фотография: Аня Тодич / публичный кредит © Дом культуры «ГЭС-2»
И последнее, что хочется присоединить к замечанию про натуралистичность декораций. Со всем своим буквализмом, считать ли его избыточным или нет, они передают довольно узнаваемый образ. И это, по большей части, не московская квартира, а исследовательская станция 1960-х – 1970-х, времени мечты о безграничных возможностях человека ученого, что в Космосе, что за Полярным кругом. Причем станции заброшенной или забытой на много лет. Тут можно было бы снимать кино про Алису Кира Булычева, попавшую к подводным Атлантам, например.
Можно и поспорить: раковина, стол, кровать, все такое аскетическое и старое, хорошо если 50-летней давности, может быть и в московской квартире одинокого человека? Может. Но меня очень смущает металлический шкаф. Вот он – точно из исследовательской лаборатории.
Можно и еще раз поспорить. Представим себе, что задача всех визуальных цитат: о квартире, о лаборатории (шкаф и сам ржавый модуль), о ките (скелет) – прорасти друг в друга и сложиться в некий сюрреалистический калейдоскоп. Тогда идея, вероятно, работает. Сюрреализм бывает разный, бывает как у раннего Хуана Миро, а бывает как у позднего Дали. Здесь, кажется, второй вариант. Работает с веризмом, убеждая в реальности каждого элемента, начиная со скелета, и затем уже оперирует подстановкой и перестановкой.
И еще. Все в рамках этой инсталляции-спектакля очень старое. Кит – скелет, то есть давно умер и разложился. Модуль древней модели и ржавый; кусочки квартиры – хорошо, если 1970-х, а может и 1960-х. Из условно-современного «русалочкины» ракушки, может быть, зеленые часы и ярко-розовая подсветка.
Интересно, что нам хотят сказать авторы, демонстрируя разложение всех элементов декорации во времени? Или случайно получилось? Хотели надувного кита, выбрали скелет, и пошло-поехало?
И еще интересно, надо ли жалеть кита, который поет на редкой частоте? Может, не хочет он с синими китами разговаривать, вот и все?
Юлия Тарабарина
