Биеннале: истории

Помимо девиза «свободное пространство», позволяющего выбирать между свободой, пространством и их гибридами, кураторы Ивон Фарел и Шелли МакНамара усилили тему истории: «внутри архитектурной традиции время нелинейно», – утверждается в предисловии к павильону биеннале, – «неожиданное соседство соединяет архаику и современность».

Памятник миланского контекстуализма

Действительно, в нескольких случаях кураторы предложили современным архитекторам представить проекты коллег из прошлого: в частности, Чино Дзукки, мастер достаточно известный, сделал выставку не про себя, а про Луиджи Качиа Доминиони – классика итальянского контекстуального модернизма, умершего 2 года назад в возрасте 102 лет. Оба миланцы и были знакомы.

zooming — Макет Милана, белым – постройки Качиа. Экспозиция Чино Дзукки в павильоне биеннале, посвященная архитектору Луиджи Качиа Доминиони (1913-2016). Фотография: Ю.Тарабарина, Архи.ру

Расставив черно-белые фотографии модернистских фасадов вдоль стен, Чино Дзукки сосредоточился на одном доме, построенном на улице Корсо Италиа в Милане в 1957-1961. Надо видеть этот дом и эту улицу: это центр города, там напротив романская (впрочем сильно перестроенная в XIX веке) церковь Святой Евфимии, барочная церковь Сан Паоло начала XVII века, и все в том же духе, дома-палаццо, улица узкая, по ней ходят, занимая почти все место, модные трамваи. Дома XVIII-XIX века перемежаются, как почти везде в Милане, модернистскими вкраплениями, и дом Луиджи Доминиони среди них – брутальный, красно-коричневый, с темными маркизами над длинными окнами, с двумя башнями по сторонам. Гибрид ренессансного палаццо и рабочего поселка. Этот дом – один из ранних примеров контекстуальной архитектуры в центре города, он объединил три функции: жилую, офисную и торговую галерею в первом этаже, она продолжила витрины соседних домов, как и крылья-башни продолжили соседние карнизы. Критики его признают его усилия по деликатному реагированию на площадь Св. Евфимии и прочее окружение удачным и тонким, однако для современного взгляда здание, прямо скажем, несколько жесткое.

Дом сложный, на сложном участке: изображая со стороны улицы палаццо, он образует после трехэтажной перемычки небольшой, но двухуровневый двор, затем вырастает в глубине до 8-9 этажей, и уходит корпусом дальше вглубь квартала, лепясь, как доходник XIX века, то есть более чем контекстуально.

Но вернемся к инсталляции: "с точки зрения Доминиони, – пишет Чино Дзукки, – каждый проект это сюжет, в котором сложности приводят к индивидуальным и основательным решениям, стимулируют мышление архитектора, иногда даря удивительные пространства и формы". Причем Доминиони считал продуктивным как реагирование на требования заказчика, так и общества – вообще все сложности.

Показательно, что для инсталляции выбрано здание компромиссно-вынужденное здание, возможно, самое, – если бы реакция на сложности не была признана сутью его архитектуры. Чино Дзукки рассматривает дом как памятник – в деталях, выгораживая для разговора об интерьера и для показа подлинной графики объем-тыкву, мини-зал или «пещеру», чей интерьер интерпретирует «помпеянский красный» Доминиони и становится таким образом продолжением фотографий на стенах.

***

Опыт социального жилья

Этот дом не вовсе не старый, построен в 2014 году, хотя включает возможность развития, равно как и одноэтажные постройки, бывшие на этом месте – вокруг них образованы общественные пространства для жителей. Дом – социальное жилье для бывших бездомных в центре Лос-Анджелеса, построен некоммерческим девелопером (ох, бывают и такие), называется Звездные апартаменты. Суть в том, чтобы не просто обеспечить бездомных жильем, но сделать их жизнь полноценной, инициировать новое сообщество; осчастиливить, одним словом. Тут важно, что несмотря что оно социальное, в нем не 30 этажей у трассы, это не послевоенные многоэтажные поля, на которых так обожглась Франция, да и Англия (о России умолчу), и, с другой стороны, это не картонная коробка – небольшой дом, 6-этажный, к слову окружение вокруг 1-2-этажное; на 102 квартиры, чуть меньше 9 000 м² общей площади, да еще и с сертификатом LEED Platinum, построен из изготовленных на заводе блоков. На первых этажах магазины, клиника. Выше, на кровле первого этажа – свободное пространство рекреаций, а выше уже висят объемы квартир, по 3-4 этажа.

Кураторы приводят цитату из статьи Николая Урусова 2010 года: в 2000-е годы, удачные для карьеры архитекторов, автор «Звездного» дома Майкл Мальцан строил не только элитные виллы и дорогие амбициозные музеи, но и занимался, в отличие от многих, социальным жильем.

Здание показано дотошно, почти как миланский дом Луиджи Доминиони: большим макетом, макетами отдельных квартир, в которые можно «заглянуть» и которые снабжены видеозаписями с рассказами жильцов; на стене – вид Лос-Анджелеса с птичьего полета, нарисованный в духе «авангардной» живописи Захи Хадид.

В принципе между домом Луиджи Доминиони и Майкла Мальцана возникают некие паралелли: невысокие, в центре города, только первый, конечно, ни разу не социальный, а второй демонстрирует современный подход к жилью для бедных, нацеленной на то, чтобы не превращаться в гетто, а «вытаскивать» людей в новую жизнь. Ничего, впрочем, не сказано про то, насколько подход «работает» – это, как говорят, предмет отдельного исследования.

***

Непостроенное: памяти Скарпа

Академичная мини-выставка американского архитектора и историка Роберта Мак Картера, много написавшего о Карло Скарпе, Райте и Кане. В 1972 году для 36 биеннале искусства в Венеции Скарпа, который был в то время деканом венецианской архитектурной школы, курировал выставку «Четыре проекта для Венеции», где показывал проекты мастеров модернизма, созданные между 1953 и 1970, – по мнению Скарпа, они не только не повредили бы древнему городу, но и сделали бы его по-настоящему современным, – выставка была попыткой продвинуть эти проекты, стимулировать их осуществление. Теперь ясно, что ни один не построен, и Мак Картер вспоминает инициативу Скарпа с долей печали, как бы хоронит, замечая попутно: критики и историки склонны игнорировать нереализованные проекты, между тем в них нередко скрыты фундаментальные основы, ставшие затем базой осуществленных построек и как минимум помогающие их понять. Друг Скарпы Луис Кан писал с непоколебимым оптимизмом – «То что не построено на самом деле не потеряно. Если их ценность однажды обозначена, их запрос на присутствие неоспорим. Они только ждут нужных обстоятельств». Святые слова, вот только доказать все это сообществу будет столь не непросто, как и Скарпе было продвинуть свои любимые венецианские проекты.

Выставка в честь выставки непостроенных проектов – получается какое-то наслоение нереализованности, довольно тонкое; не о себе, не о Скарпе, и даже не вполне о Корбюзье, а этакое углубление в архив. Внимание к Карло Скарпа для биеннале традиция, так или иначе пытаются оживить его дворик при бывшем павильоне Италии, ныне биеннале; на этот раз кураторы открыли выходящий на канал уголок, также спроектированный Скарпа, в характерной для него восьмеркой из двух колец и двумя крупными модернистскими жалюзи. Правильно сделали, он очень освежает.

Проекты вот такие: Мемориал Мазиери Френка Ллойда Райта, проект 1953 года, здание планировалось на Гран Канале;

Мемориал Мазиери, модель из Lego:

Frank Lloyd Wrights Masieri Memorial Lego model top right

Веценианский госпиталь Корбюзье 1963-1965, он должен был расположиться на западном краю Канареджо, где подходит железная дорога и где сейчас экономический факультет университета Ка Фоскари;

Когресс-холл Луиса Кана 1968 и парк между морем и лагуной на Йезоло от Исаму Ногучи, 1970 года.

***

Тесное сближение:
души памятников модернизма

Кураторы также пригласили 16 своих земляков, ирландских архитекторов, практиков и преподавателей, к участию в «специальной секции», представленной во втором по счету от входа зале павильона биеннале. Называется «Тесное сближение. Встречи с замечательными зданиями»: каждому участнику выдали известное здание XX века, попросили его исследовать, раскрыть его суть, «и магию, объяснить, как оно работает, подчеркнуть вещественные особенности». Получилось 16 экспликаций и объектов, причем только одни (!) участники привлекли для рассказа о своем здании-герое банальную музейную витрину, остальные строили лестницы, скамейки, вешали на стену кубистические часы и выгораживали темные комнаты.

Архитекторам Така было поручено здание общественного центра в модернистском (конца 1970-х – начала 1980-х) пригороде Боготы, Новом Санта Фе, построенное главным колумбийским архитектором XX века Рохельо Салмона (1929-2007); дома там в основном 7-этажные, а общественные центры кольцеобразные, украшены ажурными узорами из кирпича. Получилось «Ткачество»: проницаемая стена кирпичного орнамента, отражающая восторг Салмоны перед доколумбовой цивилизацией и уважение авторов к Салмоне.

Бюро Стива Ларкина, осмысляя капеллу Отаниеми в финском Эспоо (1954-1957), построили крупный, где-то трехметровый деревянный макет, стремясь, по словам архитекторов, артикулировать и отчасти воссоздать в пространстве выставки вид, который открывается на лес из стеклянного алтаря финской капеллы – роль стволов исполняют пучки деревянных опор.

В центре зала – фанерный макет в масштабе 1:25 посвящен Центру Жанны Ашетт, построенному в 1969-1975 Жаном Реноди в парижском пригороде Иври-сюр-Сен, увлеченном в тот момент коммунистическими идеями; здесь реализовалась мечта Реноди о комфортном пространстве для каждого – в здании смешанной типологии 40 квартир социального жилья в большими террасами, террасы – «подарок» жильцам, деревья на них – польза для города. В макете сделан акцент именно на террасах.

Любопытный прием осмысления зданий-памятников культуры XX века, своего рода каталог идей для вдохновения, но надо признать, что источники более интересны, а объектам тесновато в зале, группируются они несколько хаотично и выглядят как «младшие братья» макетов Цумтора на балконе над ними, еще не научившиеся соединять цветной воск с бетоном.

***

Советы по мигрантам

Популярнейшую тему развивает в павильоне биеннале «гибридная» голландская команда «Кримсон историки архитектуры»: они пишут книги, делают выставки и занимаются урбанистическим планированием и исследованиями. В красно-черном ретро-дизайне, в пиранезиансом ковре на полу хочется угадать Рим, но Рима нет, а план ротонды образует датское общежитие Титен 2005 года, – в антураже XVIII века развернута серия советов по адаптации городами мигрантов в образе «города приходящих и уходящих», по в итальянской версии звучит и впрямь по-римски: VIA VAI.

К мигрантам надо привыкать, квадратные метры для них – резервировать, включать их в ткань города, избегая гетто; миграция не временное явление и не закончится, надо стать городом потоков. К тому же миграция бывает как из беженцев, так и из университетских профессоров, мобильность вообще позитивное качество нашего времени, – примерно таков манифест урбанистов-историков. Они определенно правы, успешная жизнь крупных городов невозможна без движения множества совершенно разных людей, ну, Вавилон там, или Константинополь... их, кстати, нарочно видимо не упоминают, чтобы избежать банальности; так что пафос вечности и впрямь витает и скрашивает чтение полотен на стенах; но несколько натянут и кажется больше театральным оформлением известной проблемы, чем новым словом.

***

Рисунок

Ну куда без него. Выразить нечто языком рисунка кураторы позвали шведку Элизабет Хац, архитектора и преподавателя. Большой зал до потолка, полушпалерным методом, завешен графикой разного времени; встречается и XVI век. Все стены снабжены подробной росписью, за что спасибо, и объединены по темам, к примеру – Храм и навес, или Свет и место.

***

Музейный остров:
свобода асимметрии и тирания Гипподама

Зал Дэвида Чипперфильда можно поначалу принять за апологию его вызвавшей немало споров и сейчас строящейся (сдать планируют теперь уже в этом году) на Музейном острове галереи Джеймса Симона – прикрытой ширмой «джентльменского» вида-панорамы Альтес Музеума Карла Фридриха Шинкеля, тонкой, модной графики a la Ботичелли.

О чем собственно речь: вот она, строящаяся галерея Джеймса Симона:

Заходя за ширму видим, что, защищая свой многократно обруганный и радикально измененный в процессе проект (ощущение такое, что кураторы и пригласили его, чтобы дать коллеге защититься), Чипперфильд напоминает нам о: Винкельмане, который считал, что гипподамова сетка плана – столь любимая, можно сказать, обожаемая у нас сейчас – это порождение Малой Азии с ее деспотиями. А свободную Аттику символизируют свободно расставленные в пространстве объемы. Здесь приходит на помощь еще одна панорама Шинкеля – умел же рисовать! – «Взгляд на Грецию цветущей поры» 1825 года, аллюзия, по словам Чипперфильда, на зарождавшуюся в тот момент в очередной раз идентичность Прусского государства.

Итак, свободная расстановка объемов на Музейном острове есть, и обозначает там «анти-авторитарный» урбанистический принцип Аттики, но каждое здание, подчеркивает Чипперфильд, все еще сохраняет верность осевой симметрии, читай – закрепощающей симметрии.

А вот его галерея Джеймса Симона использует асимметрию, которую тоже придумали древние греки как часть архитектурной свободы, – здесь, в общем-то, занавес. Но интересный ракурс: удар по пальцам приверженцам «строгой и стройной» гипподамовой застройки (а в общем-то Винкельман может быть и прав), и, с другой стороны, привет модернистам, которые, бывает, считают, что вольную расстановку домов в саду придумали именно они.

***

Латвийское жилье

Комиссар павильона – Янис Дрипе, в 1993-1995 министр культуры Латвии, а в 2006-2011 главный архитектор Риги; один из четырех кураторов – выпускник Института «Стрелка» Матис Гроскауфманис. Проект, показанный в Арсенале, рассматривает латвийское многоквартирное жилье за примерно век и называется Toghether and Apart, что переводится как вместе и отдельно, но включает игру со словом «квартира» – apartement.

Начинается все со слов, что Латвия одна из наименее плотно заселенных стран Европы, однако в ней продолжают строить многоквартирные дома в чистом поле – две трети латвийцев живут в квартирах. Что чистая правда, узнаем себя, и убеждаемся в этом глядя на лайтбоксы с фотографиями домов в полях.

Выставка делится на четыре части. Раздел «Дистанция» посвящен сокращению индивидуальных границ, его иллюстрирует макет с множеством открытых ячеек и «пластилиновыми» человечками в них. Думаешь, что коммуналка, а нет – эта часть посвящена домам престарелых, которых в Латвии открывают примерно по 6 в год, но спрос все еще превышает предложение.

Проект «Свое» посвящен собственности на квартиру и парадоксу – владеть ей можно, а отделить от дома нельзя. Рубрика «Обещания» посвящена комплексу Азара 1929 года, где планировалось построить 1000 квартир, а построили 188; проект остановился из-за великой депрессии тридцатых. Рядом – современный строящийся комплекс муниципальных квартир Вальмера, крупнейший проект такого рода вдали от Риги и ее крупных городов-сателлитов: 150 квартир построено, 850 планируется. Подтекст – не ждет ли его судьба Азары?

Словом, здесь намечен разброс больших обещаний от 1929 до 2016. Четвертая тема – «Теплота», Warmth, представлена самой красивой инсталляцией из металлических домов-коробочек, распространяющих приятный мелкий пар – они обозначают пресловутый обогрев мирового пространства. Цифры: 3/4 домов Евросоюза обогреваются и охлаждаются неэффективно, около 40% всей энергии тратится на эти процессы. Модель – фрагмент самого популярного жилого района Риги Пурвсиемс, построенного между 1965 и 1975: множество собственников квартир не позволяет договориться и провести реновацию района, сделав его энергоэффективным.

Казалось бы, заявленная тема сама собой провоцирует разговор о советском типовом жилье и его адаптации – однако ничего подобного в латвийском павильоне в помине нет – кураторам удалось обойти советскую проблематику, как бы перепрыгнуть; из упомянутого только Пурвсиемс построен в советское время, но внимание заострено на проблеме, смотрящей скорее в будущее, чем в прошлое – на возможности его реконструкции. Да в общем это и предсказуемо, и неплохо, смотреть-то надо в будущее.

***

Венецианские архивы

Павильон Венеции, всегда насыщенный и как правило посвященный истории города, на сей раз заманивает лозунгом «Венеция делится своими архивами». Внутри – одиннадцать исследовательских проектов представлены крупными видеороликами, которые, что полезно, продублированы в сети на сайте павильона. Там же, внизу каждого сюжета, ссылки на материалы, которые можно загрузить, ,нередко и впрямь архивные – нам предлагают приобщиться к данным на новых носителях информации – в интернете, оттеняя его образом печатного станка и наборных досок из мастерской Тинторетто.

Станок, самый настоящий и отреставрированный, установлен в центре зала, там же доски с литерами, экспозиционный дизайн укрупняет литеры в фанерных надписях на стене, посетителям позволено трогать буквы, но никто не догадывается.

Все в основном сидят на длинной скамейке вдоль «дольки» – так уже устроен павильон, что он в плане полумесяц, – созерцая видео, иногда очень эффектные. Задач у проекта, безусловно, зрелищного и хорошо поданного, пожалуй, две: одна организационная – объединить вместе работы разных институций, к примеру ГосАрхива города или университета Ка Фоскари, посвященные, в основном, Венеции. Вторая задача и возбудить тот род жажды знаний, который обычно связан с историческими романами и фильмами – делание узнать больше. Глядя на все это, кажется, вот сейчас приду домой, открою интернет и приобщусь к сокровищам в хорошем разрешении и с удобной навигацией. Обе цели успешно достигнуты, но вот дальше наступает некоторое разочарование – далеко не все проекты представлены в сети так хорошо, как хотелось бы; некоторые ссылки на студенческие проекты не работают, многое показано лишь брифами. Нередко сталкиваешься с закрытым доступом, как к примеру к текстам диссертаций Ка Фоскари. Словом, пока не Гугл Артс. Похоже на множество современных сайтов с базами данных, где привлекательную обложку сделали, а сама база по-прежнему притормаживает в дизайне девяностых. Но полезна.

С другой стороны, все это созвучно дизайну, акцентирующему как обилие данных в ячейках, так и их запутанность и не-сразу-читаемость. Обилие перевернутых букв создает некий едва структурированный хаос – а ведь именно таковы и есть архивные данные, это едва структурированный хаос данных – и вдруг на противоположной стене неясный материал сменяется вполне понятными и эффектными картинами: слоями растущего города, реконструкцией здания или сиянием нимба Христа с картины Тинторетто из Лувра, скопированной для интерьера венецианского Сан Джорджо. Заманчивая инсценировка, может быть, даже предназначена отделить людей склонных созерцать готовое от тех, кто хотел бы искать что-то в архивах.

Впрочем и полезное тоже обнаруживается: бороться и искать, найти и не сдаваться! – например, несколько версий карты Венеции 1500 года, нарисованной Якопо Де Барбари, к примеру карта хорошего разрешения, встроенная в игру Джонатана Гросса, или вариант Колумбийского университета. Или вот можно обнаружить Атлас Искусств того же университета, – а это интересная и развивающая платформа для совместной работы с картой, на ней развивается несколько проектов, собственно на выставке звучит призыв к совместной работе. Венецианский архив действительно, как сейчас и многие архивы, постепенно публикует свои документы, среди можно найти австрийские карты владений города. Ну или вот такие карты (1687 год). Словом, если интерес пробудился необходимо исследовать сюжеты венецианского павильона 2018, вполне можно что-нибудь найти. Расстраиваясь из-за фрагментарности итоговых материалов, надо помнить, что их здесь собрано 11, а это, помимо творческой, огромная бюрократическая работа. К слову сказать, найденные на сайте полезные ссылки рекомендуется сохранять – сайты павильонов, сколь бы не были хороши, не всегда живут долго.

***

18 Июня 2018

выставка XVI биеннале архитектуры в Венеции: другие тексты

Пресса: Венеция увидела, каким будет Главный храм Вооружённых...

Новость

Бремя выбора

Проект CITIZENSTUDIO в павильоне России на венецианской биеннале архитектуры посвящен будущему – но не столько железных дорог, которые, очевидно, ждет транформация, – сколько в принципе будущему городов. Фактически, он ставит проблему выбора.

Интервью

Никита Явейн: «Мы работаем над архитектурой потоков»

Венецианская биеннале длится полгода, до 25 ноября, так что думаю не поздно поговорить и о российском павильоне. Мы выбрали две его экспозиции для более пристального рассмотрения и беседуем с почетным, как оказалось, железнодорожником Никитой Явейном.