Памятник тополю

Хорошо известно, что дерево – прообраз любой колонны. Дом Алексея Бавыкина в Брюсовом переулке использует эту тему для создания очень зрелищной, отчасти театрализованной декорации. Главный фасад, выходящий в переулок, расчерчен гигантскими каменными изображениями древесных стволов, каждый из которых по замыслу архитектора должен быть увенчан настоящим зеленым деревом, помещенным в кадке, хитроумно встроенной в верхнюю часть бетонной опоры. Получается, что условный стилизованный «лес» буквально «перерастает» в настоящий, что сразу же вызывает целый ряд ассоциаций, из которых простейшая – березки, легко приживающиеся на заброшенных крышах – за тем исключением, что здешний сад расположен на уровне пентхаузов. Надо сказать, дерн на кровле загородного дома – нередкое украшение нынешних загородных домов, но идею поднять деревья с троттуара и поставить на уровень шестого этажа городского дома надо признать новой.

И все же сравнение, которое наиболее точно отражает замысел архитектора, – это растительная разновидность капители на вершине каменного «ствола» колонны. И здесь становится ясным основное отличие от обычных колонн, которые по определению должны что-то нести, поддерживать карниз здания или статую: ветви живых деревьев тянутся только к небу, и не могут служить опорой для реальной или вымышленной тяжести, поэтому карниз отступает, поднимаясь выше, превращаясь в навес-козырек над открытым висячим садом.

Можно сказать, что изобретенный Бавыкиным растительный фасад предлагает неординарное решение характерной московской проблемы сочетания новых построек с исторической застройкой. Обычно этот вопрос решался двумя путями: либо обращением к «классическим» архитектурным стилям, что можно понять как попытку новых зданий притвориться старыми, либо – строительством как правило более качественных, но абстракнтых и вежливо-равнодушных к окружению европеизированных объемов. Древесный дом Алексея Бавыкина предлагает третий путь, можно так сказать, сюжетный: его фасад – архитектурная картина, изображающая собой сквер – небольшой, засаженный характерными многострадальными тополями, растущими по пять из одного корня, с ветвями, обрубленными по всей длине, и все равно каждую весну упрямо прорастающими новыми пучками зелени. 

Результат отчасти напоминает европейский прием маскировки памятника архитектуры во время его реконструкции, когда временно невидимы шедевр затягивают пленкой с его схематичным изображением. Здесь перед нами тоже декорация-ширма, примиряющая блестящий остеклением криволинейных плостей основной объем здания с соседними домами и заодно - разыгрывающая перед нами статичный, но от этого не менее интересный спектакль на тему столичного дворика в его редакции на вторую половину прошлого, XX века.

Но изумительный фасад – только часть архитектурного замысла. Дом продолжает разыгрывать тему переходного звена между двумя соседними постройками – в правой части, прилегающей к типичному доходному дому, невысокий и замысловатый, он робко  раскланивается с престарелым предком парой атлантов перед парадным входом. Часть, прилегающая к элитной розово-кирпичной брежневской многоэтажке, подчеркнуто современнее, геометричнее и выше, она даже расстается, хотя и неохотно, с кирпичной облицовкой, открывая простую белую гладь стен. Как хороший доходный дом, он имеет внутренний двор, по правилам современного элитного строительства, превращенный в атриум. Как уважающее себя произведение современной архитектуры, дом, наконец, обладает планом, состоящим почти сплошь из изгибов, «древесный» фасад – его единственная прямая линия, «приложенная» к основному, остекленному и очень современному объему, как если бы это была передняя стена реконструированного старого здания. Только вся эта сцена – целиком придумана и разыграна архитектором с самого начала.