Исследования храма 1519г. в церкви Пророка Илии на Новгородском подворье в Москве.
Архитектура начала 16 века издавна привлекала внимание ученых, что связано с ее небывалым расцветом в это время. Однако скупость летописных данных и неатрибутированность многих памятников этого периода порой создавали почву для неоправданного удревнения отдельных построек, или, более того, признания в них руки итальянского зодчего. Эта проблема особенно касается так называемых «малых», и в том числе бесстолпных, храмов, многие из которых до сих пор не получили достаточно обоснованной датировки.
В такой ситуации в научный оборот вводится надежно датированный памятник, который временем своего возведения вплотную примыкает к группе церквей, выстроенной в 1514-1518гг. Алевизом Фрязином (1). Из одиннадцати церквей, упомянутых в летописи (2), до нас дошла только одна – церковь Петра Митрополита (3). Еще об одной церкви, Благовещения на Ваганькове, мы знаем благодаря рисунку конца 18в. из альбома И.М.Снегирева (4). Церковь была разобрана вскоре после пожара 1812 года. Даже эти две постройки могут свидетельствовать о широком диапазоне творческих возможностей мастера, не говоря уже о том, что постройка в такой короткий срок сразу стольких храмов не имела себе равных (5). Тем не менее, храм Ильи Пророка, возведенный за два строительных сезона в 1519-1520гг., является логическим продолжением этого строительства.
Церковь Пророка Илии на Новгородском подворье – древнейший сохранившийся храм Китай-города. Сейчас, после того, как завершены почти все исследования, это можно утверждать со всей очевидностью. Но еще недавно памятник был практически не исследован, и можно было лишь предполагать что-либо по этому поводу (6).
В истории Москвы он известен тем, что на протяжении всего 17 века, а возможно, и раньше, на Ильин день, 20 июля (по старому стилю) Русскими Царями и Патриархами в него совершались из Кремля торжественные шествия «за кресты и святыми иконы» (7).
Располагаясь в самом центре города, рядом с Красной площадью, за свою историю храм претерпел немало изменений. Нынешнее уточнение «что на Новгородском подворье» закрепилось за ним с конца 17в. До того он был известен как храм Пророка Илии, «что в Ветошном ряду», но изначально его полное название звучало немного иначе. Летопись донесла до нас поистине уникальные сведения, касающиеся нашего храма: «Того же лета (7027) месяца маиа 11 день заложиша церковь камену за Торгом в манастыри святаго Илию, а ставил от простых людей нехто именем Клим, а прозвищо Мужило» (8). И далее, за 7029 год: «Месяца септября 2 священа церковь камена святыи Илиа в Торгу на Дмитриевськой улицы, да придел Климент святыи» (9).
Характерно, что придел в храме был устроен в честь небесного покровителя ктитора Клима Мужило - Климента Папы Римского. Не менее интересен и следующий факт: расположенный в таком оживленном месте, храм строился как монастырский. Дата основания этого монастыря неизвестна, но, по-видимому, это событие произошло задолго до закладки каменного храма, так как Ильинский крестец упоминался уже во второй половине 15 века. На протяжении 16 столетия храм должен был пережить неоднократные пожары и разорения, в том числе 1547 и 1571гг., однако серьезных перестроек в это время, судя по всему, не произошло.
В 1606г. со стен церкви прозвучал первый набат, призвавший москвичей к восстанию против Лжедмитрия (10). Дальнейшие события Смутного времени, конечно же, также не могли пройти мимо памятника. В итоге, в 1624г. церковь уже числится приходской (11), что свидетельствует об упразднении к тому времени Ильинского монастыря.
В переписной книге 1626г. рядом с каменным Ильинским храмом упоминается деревянный (12), который, скорее всего, был его приделом. Где-то в середине 17в. к югу от древнего храма был пристроен новый, обширный каменный придел. Найденные незначительные фрагменты кладки этого времени и планы подворья конца 18в. (13) свидетельствуют, что придел состоял из вытянутого с севера на юг высокого четверика, перекрытого сомкнутым сводом, трех пониженных апсид с востока и пониженной трапезной с запада, устроенной в створе с западной стеной древнего храма (14). К сожалению, никаких сведений о дате постройки этого придела и о посвящении его престола обнаружить не удалось.
Со времен правления Ивана Грозного к востоку от церкви Ильи Пророка находилось подворье Новгородских митрополитов. В 1676г. на нем произошел пожар, который повредил и Ильинский храм. Митрополит Новгородский и Великолуцкий Корнилий в виду такого обстоятельства «бил челом» государю Федору Алексеевичу. «В нынешнем де в 184 году дому Премудрости Божьей на его Московском дворе хоромы все погорели без остатку, и каменного строения за утеснением построить негде, а подле того двора смежно церковь пророка Илии, и от нынешнего пожару обгорело, и многие стены обвалились, а построить той церкви некому и службы бывает в ней мало, и великий государь пожаловал бы его, велел ту церковь со всею церковной утварью, описав, отвести ему митрополиту, и той церкви церковные, поповские с причетники, дворовые места отдать в дом Премудрости Божьей под строение, у него же, преосвященного Корнилия митрополита церковь построена и служба в ней почасту будет.» 29 мая 1676г. царь удовлетворил его просьбу, и, повелев сверить существующую на тот момент церковную землю с данными Писцовых книг 1639г. и «Строельной» книги 1657г. отвел ее к домовому двору новгородского митрополита (15). В том же году было выдано «на достройку каменнаго церковнаго строения, что на Новгородском подворье, взаймы до сроку до Николаева дни осеннего нынешняго 185 году двести рублев» (16).
Вскоре после этого древняя церковь полностью перестраивается. Завершение ее разбирается вместе со сводом, а поверх старых стен надстраивается новый четверик, куда переносится основная служба. Этот четверик получает вытянутую с севера на юг форму благодаря располагавшемуся под ним приделу, на конструкции которого легла южная стена нового объема. Двухъярусными галереями четверик обстраивается с юга, запада и частично с севера, а с востока апсиды древнего храма спрямляются дополнительной прикладкой. Новый храм перекрывается сомкнутым сводом со световым барабаном. С 1722г. в документах отмечается наличие верхней, Ильинской церкви и нижней, придельной, апостола Тимофея, расположенной в древнем четверике (17). Старый придел, располагавшийся к югу от этого четверика, в это время уже не использовался по своему назначению. Есть основания полагать, что он, а, возможно, и его деревянный предшественник начала 17в., изначально были посвящены апостолу Тимофею. Впрочем, время появления этого придела у храма Ильи Пророка, равно как и время упразднения придела святого Климента, нам не известно.
Позже, вероятнее всего, после пожара 1737 года в облик храма были привнесены элементы архитектуры барокко. Некоторые из них дошли до наших дней – это барабан и завершение западного фасада. Общий облик Новгородского подворья этого времени наглядно демонстрируют архивные материалы 18в. (18)
С конца 18в. постройки Новгородского подворья начинают приобретать черты классицизма. Особенно активно этот процесс протекал после пожара 1812г., когда к восстановительным работам был привлечен Осип Бове. Но и позже, в первой половине 19в., подворье активно отстраивалось. В частности, в поздней обстройке от этого времени сохранились нижние яруса колокольни, примыкающей с севера к храму, и фрагменты стен с лестницей, ведущей в храм с юга, со стороны Ильинки.
Итогом, подводящим черту под всеми этими перестройками, явилось возведение комплекса «Теплых торговых рядов» в 1864-1868гг. Почти все каменные строения на территории подворья при этом были снесены. Храм оказался заключенным с севера и юга в объем одного из этих корпусов, подвергаясь при этом серьезной реконструкции. После революции служба в храме была прекращена, и все его помещения были заняты различными конторами.
До возобновления в 1996г. богослужений на памятнике почти не проводилось никаких специальных исследований. Исключение составляют обмеры планов и производство нескольких зондажей, выполненные в 1984г. Мастерской 13 Моспроекта-2. Впрочем, эти зондажи показали, что стены храма начала 16в. кое-где еще сохранились и могут представлять для нас большой интерес. Также было известно, что древнее ядро комплекса составляют четверик с внутренними размерами 6.75 х 6.95м и трехчастное помещение к востоку от него (19).
Результаты последних исследований почти с исчерпывающей полнотой позволили ответить на главный вопрос: как же выглядел храм в 1520 году (20). Но этот ответ, конечно же, стал ясен не сразу, так как изучение памятника было растянуто во времени, и некоторые объемы стали доступны лишь после начала противоаварийных работ (21). В данной работе различные открытия, сделанные на протяжении обоих этапов исследования, были, по возможности, суммированы (22).
Как было выяснено нами с самого начала, практически весь древний объём храма от обреза фундамента до верха (на высоту сохранившейся кладки) был выстроен из кирпича. Размерный ряд его варьировался в довольно широких пределах – от 4,5 х 11 х 23,5см до 6,5 х 12,5 х 26см, причем кирпичи более мелкого типоразмера были использованы отдельно от других, в виде массива кладки высотой около 1 метра в средней части стен храма.
Стены четверика, за исключением восточной части, покоились на ленточном фундаменте, идущем с ними в створе. Фундамент был в основном бутовый, выложенный открытым способом (тёсанные белокаменные блоки были обнаружены лишь в северо-восточном углу). Кирпичная кладка, опирающаяся на этот фундамент, имела два незначительных уширения в 2-3 см, из которых верхнее соответствовало уровню порогов порталов.
Характерной особенностью устройства фундаментов храма являлось отсутствие единого опорного контура под восточной стеной четверика. Разделенная алтарными проемами, стена, видимо, была трактована зодчим в виде двух отдельных опор. Соответственно были устроены и два отдельных фундамента, имевших уширение с каждой стороны по 25см. С северной и южной стенами четверика, а также с южным межапсидным простенком эти фундаментные подушки соединялись посредством кирпичных арок. Аналогичная конструкция, видимо, располагалась и в центре, между самими опорами. Следов от нее, к сожалению, практически не осталось из-за позднейших перекладок в этом месте. Арки не были перевязаны с фундаментом и стенами, но выполнены из идентичного им материала и сомнений в единовременном сооружении всех этих конструкции не было (23). Главным их назначением, судя по всему, было обеспечение устойчивости порогов, располагавшихся над ними, от проседания. Сами пороги, сохранившиеся в северных и южных алтарных вратах, состояли из трех рядов кирпича, уложенных поверх арок. Изначально они соответствовали уровням порогов порталов.
Уцелевшие лишь в своих нижних частях боковые алтарные врата составляли в ширину около 65см. В обоих случаях простенки толщиной в 1,5 кирпича, примыкавшие к стенам четверика, были выложены в прикладку, тогда как ответные простенки, примыкавшие к опорам восточной стены, были с ними перевязаны. Центральный проем царских врат не сохранился, но известно, что простенки, его образовывавшие, были перевязаны с кладкой опор и также составляли 1,5 кирпича в толщину.
В нижней части восточной стены, на 6 рядов кирпича выше уровня порогов, со стороны четверика было отмечено уширение кладки на 2-3 см. Подобные уширения, имевшие место на других стенах, были расположены гораздо ниже, в уровне порогов, что позволяет строить догадки о причинах данного решения.
На восточной стене четверика, в ее верхней части, находились широкие арочные проемы. В древности со стороны четверика эти проемы были закрыты тябловым иконостасом, гнезда от которого кое-где сохранились на южной и северной стенах. Под этими проемами располагались более узкие проходы в алтарь. В какой-то момент проемы были растесаны вниз, при одновременном повышении уровня пола. По характеру кладки, сохранившейся на столбах-опорах, нижние края этих проемов, а значит, и их общие габариты, восстанавливались достаточно уверенно. И тут была выявлена еще одна странность: нижний край южного проема находился на 4 ряда кирпича (31 см) ниже остальных. Объяснения этому факту пока не найдено, но, во всяком случае, нижняя отметка этого проема позволила реконструировать завершения как нижележащего, так и остальных алтарных проходов.
Одним из главных, и во многом ожидаемых, результатов исследований являлось раскрытие на всех, кроме западной, стенах четверика в крайних третях их верхних частей срубленной кладки из наклонных кирпичей. Эти участки кладки однозначно соответствовали геометрии крещатого свода. К тому же внутренние размеры четверика (6,75 х 6,95м) вполне укладывались в пределы габаритов, перекрываемых такой сводчатой системой (24).
В двух местах, на северной и южной стенах, были обнаружены торцы обрубленных металлических связей сечением 2,5 х 6см. Аналогичная связь позже была прослежена и в верхних алтарных проемах, на расстоянии трети высоты от пят их арок.
Западный портал сохранился лишь на половину своей высоты, но, насколько удалось проследить, устройство всех порталов со стороны интерьера было идентичным. Они были устроены с лобиком, перемычка проема под которым имела близкие к трехцентровой форме очертания. Откосы в плоскости лобика получали некоторый излом, позволявший двери плотнее прилегать к ним, а лучковая перемычка над этими откосами имела плавные линии сопряжения. На каждом портале имелось по одному каналу для закладного деревянного засова. Многие из металлических подставов сохранились на своих местах.
При всей схожести устройства порталов южный был немного шире остальных – 116 см против 110-111 см на севере и западе. Это может быть объяснено, видимо, лишь большим значением портала, выходившего к улице.
Четверик храма в западных угловых частях освещался двумя парами окон, которые в этих углах почти соприкасались между собой своими откосами. Все окна были выложены единым способом, хотя северная пара была несколько выше южной (разница проемов около 13 см). Как снаружи, так и внутри окна имели горизонтальные подоконники и чуть «придавленные», почти трехцентровые перемычки откосов (25). Такие же были и перемычки проемов в пределах четвертей. При ширине проема в 31-32 см металлическая решетка, следы от которой сохранились на всех окнах, имела два вертикальных прута. Горизонтальные прутья располагались через 2-3 ряда кирпичной кладки. Снаружи на некоторых окнах были найдены скромные металлические подставы для ставней и крюки для их фиксации. Аналогичное окно было обнаружено и в южной стене алтаря.
Под позднейшим полом в алтарной части сохранился полный контур стен алтаря древнего храма на высоту примерно 2 м от уровня первоначального пола. Трехчастный алтарь, вытянутый по оси запад - восток, был немного шире четверика за счет небольших, в полкирпича, уступов на северной и южной стенах. Центральная и северная апсиды при этом были словно «прислонены» друг к другу. Южная апсида же, напротив, имела изнутри почти идеальную форму плана и была несколько короче северной.
Фундамент под стенами апсид был шире их внутренних очертаний на 20-25 см. Северная и южная стены алтаря в нижней части имели уширение в 3 см, которое в местах скругления северной и южной апсид переходило в граненую форму и затем сходило на нет. Это уширение располагалось на два ряда кирпича выше аналогичного уширения на стенах четверика, и, соответственно, выше уровня всех порогов.
На северной стене была обнаружена первоначально выложенная ниша, а слева от нее аналогичная по форме, но уже вырубленная в кладке. Между ними, но значительно выше, - в более чем 1,5 м от первоначального пола – угол еще одной неглубокой, но изначально выложенной, ниши.
Пожалуй, самая интересная из находок в северной апсиде, - сохранившийся почти в первозданном виде жертвенник. Он был полностью выложен из того же кирпича, что и весь храм, но не перевязан со стенами апсиды, а, напротив, сооружен с ними в прикладку. Не менее интересна его конструкция: стол был сложен посредством постепенного напуска кирпичей, опирающихся по бокам на упомянутые уширения кладки в нижней части стен апсиды. Верхние четыре ряда кирпичей, сложенные единым массивом, оказались перекинутыми в виде мостика с одной такой уступчатой опоры на другую. Вся эта монолитная конструкция была накрыта единой деревянной столешницей, о чем свидетельствовали гвозди, расположенные по ее контуру и крепившие ее к стене апсиды. Такие меры обеспечили равномерное распределение нагрузки и удобство в использовании стола, так как под ним еще оставалось свободное пространство. У этого оригинального решения был один минус: стол был довольно высок – около 110 см от уровня первоначального пола. Возможно, это объясняется конструктивными соображениями и незапланированным, экспериментальным характером его возведения
Центральная апсида своими очертаниями в плане, как уже отмечалось, была словно «прислонена» к северной. Таким образом, отклонение от прямых углов, заметное еще в четверике, было усилено в алтарной части. По этой, немного наклоненной к северу, оси центральной апсиды находилась ниша горнего места. Не нарушая общей системы кладки, образующей скругление, она имела трапецеидальную, или, точнее, сегментовидную форму, расширяясь от зрителя. Перемычка ниши не сохранилась, но были обнаружены фрагменты ее пяты (26). Там же, в центральной апсиде, на северной и южной стенах было найдено по одной нише. Никаких следов синтрона обнаружить не удалось из-за позднейшей подковообразной прикладки, глубоко врубленной в этом месте в древний массив.
Южная апсида также хорошо сохранила свои очертания, имеющие, как было уже сказано, отличия от очертаний северной в размерах и форме. На ее южной стене сохранилась ниша, абсолютно аналогичная нише на северной стене северной апсиды. Западнее ниши, под упомянутым окном в южной стене после возведения храма был прорублен проход. Нижняя часть окна, в которую врезалась перемычка проема, при этом была заложена. Проход запирался дверью снаружи, о чем говорят сохранившиеся металлические подставы и кольцо для навешивания висячего замка. Устройство подобного выхода из южной апсиды на улицу, существовавшее изначально, известно в соборе Рождественского монастыря в Москве (27), что было связано с размещением там придела. Нахождение упоминавшегося в летописи придела св. Климента на том же месте в храме Пророка Илии подтверждается сохранившимся гнездом от тябла его иконостаса. Это гнездо вырублено в первоначальной кладке южной стены немного левее подоконника и расположено таким образом, что существовавший некогда иконостас органично вписывался во внутренний объем дьяконника и не мешал выходу через отдельный проем наружу.
Основная часть раскрытий на фасадах была осуществлена с южной и западной сторон, и лишь немногое удалось найти с севера и востока. На западном фасаде под обкладкой 19в. сохранилась одна из арочных ниш, которыми были обработаны стены храма. Частично сохранилось поле ниши и отпечатки кирпичей арочной перемычки окна. Выше – 10 рядов срубленной кирпичной кладки на месте карниза, а еще выше – поле лопасти трифолия, составляющее более 10 рядов лицевой кладки. Удалось частично проследить очертание его архивольта.
Ближайшими, даже «родственными» по этим важным признакам памятниками оказались хорошо известная церковь Рождества Христова в с. Юркино (28) и разобранная еще в начале 19в. церковь Благовещения Богородицы на Старом Ваганькове. Обе они относятся к группе бесстолпных храмов начала 16в. с ярко выраженными ренессансными элементами в фасадном убранстве, что предопределило весь ход дальнейших исследований.
Затем были раскрыты предполагаемые западное и центральное прясла южного фасада. В верхней части снова оказались ряды стесанного кирпичного карниза и нижняя часть левой лопасти трифолия. В средней части были обнаружены фрагменты архивольта портала плоскостного типа и обрамления киота над ним, заглубленные в нишу, очертания которой не сохранились, а также целая лопатка справа от портала с довольно большим выносом в 1 кирпич (около 25см). (Позже подобные лопатки с таким же выносом в 1 кирпич были обнаружены и в нижней части западного фасада с обеих сторон портала, угловая же юго-западная лопатка имела привычный вынос в полкирпича.) Профилировка архивольта портала была полностью срублена, центральный участок отсутствовал. Пята архивольта упиралась в горизонтально уложенные кирпичи со срубленным профилем, а ниже него, с пропуском в один ряд, располагался еще один горизонтальный срубленный профиль, по-видимому, валик. Киот сохранил участок поля со срубленными фрагментами нижнего и правого обрамлений. Правое, вертикальное обрамление было ограничено горизонтально лежащим кирпичом наподобие перехвата под пятой арки. Эти детали были выполнены из необычно тонкого, около 3,5-4см толщиной, кирпича.
В уровне подвала хорошо читались ряды кирпичей от срубленной лопатки слева от портала (шириной около 65см), а рядом сохранилось поле левой фасадной арочной ниши. Позднее в ней были раскрыты фрагменты окна, которое прослеживалось со стороны интерьера. Там же, в подвале, были сделаны еще некоторые открытия. Во-первых, выяснилось, что ниже пят архивольта портала в центральном прясле ниша отсутствовала. Во-вторых, сам портал ниже архивольта был очень простых очертаний. (Это подтвердили и исследования западного и северного порталов.) И, в-третьих, храм имел цоколь, полностью выполненный из кирпича, срубленные ряды которого прослеживались на значительную глубину.
Поначалу в подвальной части южного фасада удалось найти лишь первый сохранившийся профиль этого цоколя – полочку. Позже, когда во время строительных работ была раскрыта нижняя часть западного фасада, удалось найти все его первоначальные очертания. Первым профилем следовала уже встреченная нами ранее полочка. Затем шел валик, еще ниже – опять полочка, заглубленная по отношению к валику. Дальше следовал выдвинутый вперед скос, который опирался на вал, выполненный из кирпичей, поставленных на ребро. Под валом располагались 3 ряда кирпичей, которые, в свою очередь, покоились на рядах тесанного белого камня. Весь цоколь имел довольно большой вынос, а кирпичи, из которых он был выполнен, своими размерами относились, скорее, к наименьшим из тех, которые были замечены во всех конструкциях храма.
На южном фасаде четверика позднее удалось исследовать верхнюю часть правой арочной ниши. Здесь над ней так же, как и на западном фасаде, были прослежены 10 рядов срубленного кирпичного карниза. А еще выше – хорошо сохранившееся поле правой лопасти трифолия, очерченное кирпичным рядом «на ребро». (Кирпич для этого использовался довольно толстый – до 7 см.) Аналог такой детали находится опять у церкви в с. Юркино, где этот ряд образует уступ в полкирпича, повторяя уступ фасадных ниш.
Архивольты трифолиев Ильинской церкви в их центральных частях вполне могли иметь в соответствии с сильно вынесенными лопатками и усложненную профилировку. К сожалению, она нигде не сохранилась. На восточном фасаде четверика, над северной апсидой, было найдено несколько кирпичей, свидетельствовавших об очередности кирпичных рядов, составлявших этот архивольт. После ряда «на ребро» здесь шли два ряда «плашмя» и один ряд опять «на ребро». Впрочем, обе центральные лопатки, находившиеся на четверике с востока, имели вынос всего в полкирпича, и профилировка архивольтов в этой зоне могла быть проще, чем на других фасадах.
Из-за многочисленных перелицовок в 19-20вв северный фасад был изучен лишь в пределах пристроенной в начале 19в. колокольни. Архивольт портала оказался бесследно утраченным, но сам проем в уровне верхних закладных подставов отлично сохранил свою профилировку. Там же сохранился фрагмент срубленной на половину своего выноса лопатки (29) справа от портала, а также один откос оконного проема в правой, западной нише. Этот же участок фасада был исследован выше уровня карниза, где был найден вертикальный ряд срубленной кладки на месте продолжения лопатки в зоне трифолия.
Как удалось установить, с северной и южной сторон алтарь первоначального храма имел дополнительные фасадные прясла. Это еще одна особенность, роднящая храм Ильи Пророка с церковью Благовещения в Ваганькове. Благодаря этим пряслам в обоих случаях алтарная часть получала особенно вытянутые очертания. Прясла были обработаны нишами, скорее всего, с таким же арочным завершением. Крайние восточные лопатки, ограничивавшие их, имели вынос в половину кирпича.
Зондажи в этой, крайней восточной, части южного фасада принесли неожиданные сюрпризы. В поздней обкладке почти на всю высоту уцелел фрагмент граненой апсиды древнего храма с частично сохранившимся трехчастным карнизом (30). Уровни его расположения на апсиде и фасадах четверика совпадали. Характерной особенностью здесь являлось то, что ниже «архитрава» с пропуском в один ряд по граням апсиды шел дополнительный пояс профильного кирпича, скорее всего, в виде валика. Видимо, помимо использования граненой формы это был еще один способ декоративно выделить алтарную часть.
Граненые апсиды хорошо известны на некоторых памятниках первой трети 16в. Но здесь будет важно упомянуть о граненых апсидах церкви Благовещения в Ваганькове, отмеченных еще Л.А.Давидом на плане 1781г., (31) а также увиденных В.В.Кавельмахером, но, к сожалению не зафиксированных остатках граненых апсид церкви Благовещения в Воронцове. Автором обеих построек считается Алевиз Фрязин, и обе освящены соответственно в 1516 и 1515 гг.
Обнаруженный сначала зондажами со стороны южного фасада, граненый контур южной апсиды позже был выявлен полностью. Частично удалось проследить грани также и на центральной апсиде. В целом, те из граней, которые были прочитаны целиком (на южной апсиде), достаточно различались как по своим размерам (от 82 до 99см), так и по углам сопряжения (140 – 155°), абсолютно не совпадая при этом с гранями упомянутого уширения в нижней части стен интерьера. Так что выявить какую-либо закономерность в их построении на основании этих параметров не удалось.
Как уже упоминалось, алтарь храма имел необычно вытянутую форму, образованную дополнительными, четвертыми фасадными пряслами с северной и южной сторон. Это выяснилось довольно рано, но лишь позднее появилась возможность изучить и остатки завершения алтарной части.
Речь идет о полосе восточного фасада четверика, расположенной между полом алтаря верхнего храма и сводами 1860-х гг., перекрывающими алтарные части нижнего, древнего храма. Северную часть перекрывает коробовый свод с направлением шелыги север – юг, тогда как остальные части имеют своды с иным расположением шелыги. Все эти три части разделены между собой кирпичными арками 19в., переброшенными с межапсидных простенков на восточную стену четверика. Шурф закладывался при вскрытии пола верхнего храма.
Изначально наша цель здесь была несколько иная – попытаться найти участки восточного фасада четверика. Предварительный осмотр этой полосы выявил фрагменты двух центральных лопаток с выносом в полкирпича и заглубленного, также на полкирпича, центрального поля трифолия между ними. Но в крайних третях кладка представляла собой бесформенное месиво из раствора и кирпичей. В итоге было принято решение делать шурф в самом удобном месте – над северной алтарной частью, где форма свода 19в. позволяла максимально раскрыть фасад. И тут нашим взглядам предстала удивительная картина: древняя кладка содержала в себе части постамента широкого, по-видимому, светового барабана над северной апсидой. Прекрасно читалась его профилировка (32), как в кирпиче, так и в виде отпечатков от него в растворе. Как же он мог сохраниться?
Дело заключалось в том, что внутренний диаметр барабана точно соответствовал внутренней ширине апсиды, и, к тому же, соприкасался с ее западной стеной. Таким образом, само тело барабана и его постамента опиралось непосредственно на стену четверика, и, будучи возведенным раньше, оказалось частично внутри кладки. Такая технологическая особенность оказалась буквально спасительной для этих фрагментов, так как при перекладке сводов в 19в. старые конструкции стесывались заподлицо с поверхностями стен. Все это и вызвало наше недоумение при первом осмотре.
Следует отметить, что на стене четверика и на северной алтарной стене сохранились только остатки постамента: сам барабан был разобран еще в 17 веке в связи с ремонтом храма. Над постаментом был возведен плоский купол, а все алтарные стены, видимо, ради устройства стропильной кровли, были надложены несколькими рядами кладки (33).
Над южной алтарной частью не было возможности подробно исследовать древнюю кладку из-за особенностей устройства позднейшего свода. Но отпечатки профиля аналогичного типа имелись и там, что свидетельствовало о симметричном расположении барабанов с обеих сторон.
Вскоре, когда была получена возможность исследовать верхние части стен в интерьере древнего алтаря, все эти находки получили дополнительное подтверждение. Южная стена древнего храма от уровня позднего пола до сводов в 1860-х гг. изнутри была очень сильно стесана, но на северной стене ясно читались срубленные заподлицо со стеной коробовый свод, часть конхи и фрагмент паруса (34). Таким образом, храм Ильи Пророка являлся первым из известных нам бесстолпных храмов с подобной композицией (35).
От межапсидных простенков к опорам восточной стены четверика были перекинуты арки (пяты от них были найдены на этих опорах). Они объединяли северную и южную апсиды с центральной частью, поддерживая их своды.
Очертания первоначального свода в центральной апсиде были выяснены достаточно легко. Новый свод оказался буквально «вложенным» в штрабу, оставшуюся на стене четверика от прежнего свода. Но при этом выяснилось, что восточная часть, а возможно, также и фрагмент конхи этого старого свода, сохранились. Свод, относящийся, безусловно, к 1860-м гг., и видимый из интерьера, был просто подведен под них. Причиной данного решения послужило то, что при надстройке храма вторым уровнем в конце 17в. северный межапсидный простенок нового верхнего алтаря расположился как раз над центральной апсидой старого.
И, наконец, необходимо коснуться еще одного очень важного аспекта исследований, проводившихся в интерьере древнего храма – изучения конструкции его пола. Ответы на многие вопросы нам, как кажется, удалось позже получить в алтарной части, в то время как исследование поначалу одного лишь четверика породило возникновение множества новых вопросов.
К моменту начала этих работ в западной части четверика еще сохранялся поздний, «промежуточный», пол из вторично использованного маломерного кирпича в «косую елку», поставленного на ребро. В северо-западном углу он был нарушен пробивкой в 1860-х гг. канала, идущего от калориферной печи. Это место и было выбрано для закладки шурфа.
Размер шурфа составил около 120 х 200 см, длинной стороной шурф примыкал к западной стене. Общая его высота составила немногим менее 2-х метров, достигнув уровня обреза бутового фундамента (его отметка здесь -4.10, а отметка позднего пола из кирпича в «косую елку» - -2.19). Как уже было отмечено выше, кирпичная кладка стены в нижней части имела два незначительных уширения, из которых верхнее соответствовало порогам порталов. На всех прослеженных участках стен четверика край этого уширения был сильно изношен, а следующий, находившийся под ним ряд кирпичей во многих местах сохранил явные следы пожара. Эта же картина была выявлена и в описываемом шурфе (отметка пожара -3.45). Кроме того, четырьмя рядами ниже на стене отпечатался слой строительства – белая полоса шириной 2-3 см (отметка -3.80). Но ни слоя пожара, ни строительного горизонта на зачищенном профиле, примыкающем к стене, не было. Практически на всю глубину шурфа, от уровня «промежуточного» пола до обреза фундамента, можно было наблюдать многочисленные напластования строительных засыпок. Более того, приблизительно на уровне пожара, отпечатавшемся на стене, находился мощный (ок. 30 см) слой известковой забутовки, содержащий различные строительные обломки. Все слои, включая «промежуточный» пол, сильно, до 30 см, просели к центру четверика.
Во время раскопок было найдено сравнительно немного фрагментов керамики, в т.ч. черепицы (как красной, так и черной). В комплексе вся она может быть датирована довольно широко, в пределах 16-17 вв., и, учитывая возможность попадания в многократно переотложенный грунт, серьезным фактором служить не может.
Но, пожалуй, самые интересные находки были сделаны на нижнем уровне, около обреза фундамента. Здесь располагалось белокаменное надгробие, верхняя сторона которого была практически стерта, но боковые грани прекрасно сохранили характернейшие для 17 в. жгутовый и арочный орнаменты. Надгробие было ориентировано по оси запад-восток и буквально «продавлено» по середине от просевшего грунта. Но, что самое главное, оно носило на лицевой поверхности следы пожара.
Надгробие находилось в южной части шурфа, на расстоянии ок. 25 см от западной стены (габариты его прослежены не были). Его перекрывал слой чистого песка, который в зазоре между надгробием и западной стеной перекрывал также древесные угольки, кем-то, вероятно, туда сметенные. Севернее надгробной плиты, но в одном с ней уровне (что очень важно), на этом же песке было устроено некое подобие пола, о котором следует рассказать особо. Это был «пол», выложенный из хаотично расположенных целых кирпичей, их обломков и обломков других белокаменных надгробий. Многие кирпичи имели следы выхоженности и пожара на своих сторонах, причем некоторые из них этой стороной были уложены вниз. Иные кирпичи были из кладки, а другие, в том числе выхоженные, вообще не имели следов раствора. Кирпичи были, в основном, мелкого формата – 3,5-4 х 11-11,5 х 23-23,5 см, но те из них, что имели следы раствора, были чуть крупнее, и, скорее, соответствовали средним кирпичам, использованным при строительстве храма 1519-1520 гг.
Еще ниже этого «пола», а также под надгробием, располагался слой темно-серого песка, содержащего обломки и целые кирпичи, не бывавшие в кладке. Их размеры также варьировались от малых до средних, идентичных размерам кирпичей в стенах храма.
Таким образом, этот небольшой шурф не позволил выяснить устройство пола древнего храма, а лишь поставил новые вопросы. Как исхоженное надгробие 17 в. оказалось на такой глубине? И почему рядом с целыми, не бывавшими в растворе кирпичами, сходными с теми, что использованы в 1519-1520 гг., мы находим кирпичи настолько мелкие, будто они вообще от другой постройки? И к какому времени относится содержащий эти кирпичи слой? На эти, и на многие другие вопросы ответы могли дать исследования в алтарной части.
Первый, и самый глубокий, шурф здесь был заложен у западной грани северного межапсидного простенка. Целью его закладки была проверка наличия между фундаментами простенка и северной опоры кирпичной арки, аналогичной арке, обнаруженной между южным простенком и южной опорой. Размер шурфа 130х70 см (длинная сторона примыкала к западной грани простенка). Общая глубина шурфа составила чуть более 1,5 м при самой низкой прослеженной отметке -5.00 м.
Самый верхний, и достаточно мощный, пласт занимала известковая забутовка, включавшая в себя кирпичи из кладки стен древнего храма и обломки большемера. Под ней располагался слой пожара, перемешанный с грунтом. Он включал в себя типичные для 17-нач.18 вв. чернолощеную керамику, кусочки зеленой городчатой черепицы, слюду и прочие более мелкие фрагменты, имеющие такой же временной диапазон (36). Этим слоем пожара перекрывался пол из уже знакомого маломерного (3-4 х 11-11,5 х 23-23,5 см) кирпича на «плашку», уложенного в «косую елку» (37) на светло-желтом, чистом песке. Многие из этих кирпичей были уже буквально в порошкообразном состоянии. Пол был продавлен к середине апсиды, максимальная его отметка около грани простенка –3.60 м. Сама грань вертикально уходила вниз, на отметке –4.07 м уступом в 5-6 см переходя в бутовый фундамент, который также вертикально прослеживался до самого низа шурфа.
Таким образом, искомая арка обнаружена не была, но открылись некоторые другие подробности. Приблизительно на уровне обреза фундамента и чуть выше, на уровне его уширения с северной и южной сторон (макс. отметка –3.95) был обнаружен еще один пол, очень интересной конструкции. Он состоял из двух слоев кирпичей «на плашку», сложенных на глине (!), и сходных по размерам с кирпичами, примененными в кладке храма. Нижний слой был выложен «в елку» параллельно стенам, верхний – также «в елку», но диагонально. Среди использованных для этого пола кирпичей иногда попадались обгоревшие и бывшие в употреблении. Сверху этот пол покрывала известковая проливка. Как в промежутке между этим полом и полом из маломерного кирпича, так и значительно ниже, прослеживались различные слои подсыпок из песка, перемещенного грунта и известковых линз. Они включали в себя не бывавшие в кладке целые кирпичи и их обломки обоих типоразмеров, в т.ч. обгоревшие. Керамики было найдено мало, но она уверенно датировалась второй пол. 15- нач. 16 вв. Черепицы в этих слоях найдено не было.
Следующий шурф закладывался между западной гранью южного межапсидного простенка и южной опорой восточной стены четверика. Целью его закладки было уточнение конструкции пола древнего храма. Поскольку было известно, что между фундаментами простенка и опоры располагалась арка, необходимо было также выяснить причину ее устройства и соотношение с ней всех конструкций, найденных в предыдущем шурфе.
Верхние слои, состоящие из забутовки, слоя пожара и кирпичного пола на песке, повторились в точности. Но пол из маломерного кирпича вместе с песчаной прослойкой перекрывали собой остатки разобранной кирпичной стенки, которая должна была отделять южную апсиду от остальных алтарных частей. Ради этой перегородки толщиной в один кирпич, не перевязанной с межапсидным простенком, и была перекинута арка между фундаментами. Пять рядов кладки основания этой перегородки (явных следов развала которой не обнаружено) разделили шурф на две зоны – северную и южную. Основные слои в северной зоне соответствовали слоям, найденным в предыдущем шурфе, хотя и с некоторыми отличиями. Так, промежуточный, или, как мы будем его называть, «рабочий», пол состоял из одного ряда кирпичей, которые были уложены вдоль перегородки по системе параллельных рядов со смещением в швах. Следующее отличие состояло в том, что поверх этого пола, покрытого известковой проливкой, располагался строительный горизонт высотой в 5-6 см. И, наконец, внизу, в уровне самой арки, на отметке -4.48 м был обнаружен еще один слой пожара, которым перекрывался самый нижний строительный горизонт, связанный, видимо, уже с возведением фундаментов.
Картина в южной зоне отличалась от описанной выше только полным отсутствием «рабочего» пола, и чуть иными отметками основных строительных слоев, включая слой пожара.
Все конструкции, раскрытые в этом шурфе, имели довольно сильное проседание по отношению к частям, расположенным около межапсидного простенка. Так, максимально отмеченный уровень верхнего кирпичного пола составлял -3.54 м, а минимальный -3.72 м. Если принять среднюю первоначальную отметку пола около -3.50 м, то она корреспондируется с отметками слоя пожара на стенах четверика (ок. -3.45) и составляет разницу в два ряда кирпича по отношению к порогам порталов. Но являлся ли этот пол первоначальным?
С одной стороны, отказ от каменной перегородки, если он все же имел место во время строительства, конечно, объяснить очень сложно. Ведь о существовании здесь придела упоминает не только летопись, но и вырубленное в южной стене дьяконника гнездо для тябла его иконостаса, а также выход на улицу, прорубленный позже. Можно лишь предположить изменение первоначального замысла и возведение в этом месте деревянной перегородки.
С другой стороны, все слои, включая пол из маломерного кирпича, носившего следы сильной изношенности, выглядели как выполненные единовременно. Дело в том, что во всех трех описанных шурфах кирпичи такого мелкого формата попадались бок о бок с чуть более крупными кирпичами, не бывшими в употреблении. К тому же, как уже отмечалось, размеры кирпичей, примененных в кладке, очень сильно варьируются. Во всех конструкциях, найденных нами, было заметно, что строители отбирали кирпичи разных типоразмеров для разных нужд. Так, самые тонкие кирпичи (ок. 4 см толщиной) были применены в обрамлении киота и в профилировке цоколя, а самые толстые (ок. 7 см) были отмечены в обрамлении ниш на архивольтах трифолиев. Стены храма также имели в средней части массив кладки из более мелких кирпичей, причем многие из них по своим размерам были чрезвычайно близки, буквально «примыкали» к кирпичам, использованным для пола. Все это служит косвенным свидетельством в пользу применения для этой цели специально отобранных, наиболее мелких, кирпичей.
Отмеченный на уровне фундамента слой пожара (отметка его на западной грани южного простенка –3,89) во многом объясняет большое количество найденных выше него обгоревших кирпичей, в т. ч. использованных для «рабочего» пола. По-видимому, этот пожар возник еще на стадии возведения стен алтаря, когда могли загореться строительные леса. Вероятно, там же находились и штабеля приготовленных кирпичей. В результате обгоревшие кирпичи, как уже не годные для кладки, было решено использовать по-иному. Обращает на себя внимание также то, что кирпичи в этом полу скреплены глиной. Может быть, это была своеобразная гидроизоляция?
Но основной, и последний, строительный горизонт располагался поверх этого «рабочего» пола (это подтвердилось и контрольной шурфовкой в восточной части центральной апсиды). Очевидно, что он был связан с подведением сводов и завершением общестроительных работ. После этого оставалось только произвести дополнительную подсыпку грунта и застелить последний, «чистовой», пол. Как раз для этого и мог быть использован специально отобранный маломерный кирпич. Однако, вопрос о кирпичной перегородке полностью решенным, конечно же, считать нельзя.
Все остальные исследования в алтарной части сводились к фрагментарной зачистке этого пола. Благодаря этому в центральной апсиде было найдено основание первоначального алтаря. Оно представляло собой выложенный кирпичом на известковом растворе прямоугольный «колодец» размером 85 х 81см. Кирпич размерами соответствовал усредненному стандарту – 6 х 12,5 х 25см, широко использованному при постройке храма. В одном месте была заметна поздняя вставка из большемера (9 х 15 х 30см). Кладка основания престола находилась на одном уровне с полом из маломерного кирпича, который плотно подступал к этому основанию со всех сторон. Заполнение «колодца» было хаотично, и состояло из обломков кирпича, грунта и фрагментов большого белого керамического сосуда – корчаги, условно датированного концом 16-17вв. Основание престола, как и окружавший его пол, перекрывались слоем пожара. По-видимому, к моменту пожара в конце 17в., старый каменный престол был уже заменен деревянным.
В дьяконнике никаких следов престола обнаружить не удалось. Так как мы можем утверждать, что в этом месте все-таки располагался придел, то престол, скорее всего, деревянный, просто не дошел до нас. Тем более, что на тот момент (1676г.) придела в дьяконнике, судя по всему, уже не было.
Что же касается ситуации, зафиксированной в четверике, то она объясняется следующим образом. Как мы уже знаем, в 1676г. произошел крупный пожар, слой которого сохранился в алтаре поверх пола из маломерного кирпича, а в четверике «отпечатался» на стенах. После этого в четверике производились какие-то работы, связанные с разборкой пола и выемкой грунта. Возможно, это было связано с проверкой состояния фундаментов перед серьезной надстройкой храма, а возможно и с перезахоронением останков, погребенных под полом – об этом свидетельствует найденная надгробная плита, а также фрагменты аналогичной плиты, отмеченные в юго-западном углу четверика. Их лицевые стороны были почти полностью стерты и несли на себе следы пожара. Тогда же, видимо, для удобства работы и был выложен временный «пол» из хаотично набранных кирпичей и обломков надгробий на песчаной прослойке.
Соответственно, все слои, расположенные ниже этого «пола», относились ко времени возведения первоначального храма. Слой строительства, отпечатавшийся на стене четырьмя рядами кирпича ниже слоя пожара, соответствовал прослойке, покрывающей «рабочий» пол в алтаре. Соседствовавшая со следами пожара на стене мощная забутовка являлась не чем иным, как продолжением подобной же забутовки, покрывавшей слой этого пожара в алтаре. Она фиксировала момент разборки завершения древнего храма и возведения нового, более низкого свода, произошедший после 1676г. Вероятнее всего, в результате этих же ремонтных работ и был повышен уровень пола в храме и растесаны вниз, до уровня этого пола, арочные проемы в верхней части его восточной стены.
Окруженный галереями почти со всех сторон и значительно надстроенный, храм 1519-1520гг. потерял тогда не только свой внешний облик, но и посвящение: в 18 веке в нем находился придел св. ап. Тимофея, упраздненный впоследствии.
Стены четверика были разобраны приблизительно до уровня постаментов малых барабанов, так что мы уже никогда точно не узнаем, какой характер имело трифолийное завершение храма, и как выглядели его барабаны. Соответственно, не может прояснить действительные очертания крещатого свода оставшаяся срубленная кладка на трех стенах четверика. С большим основанием можно предположить у Ильинского храма крещатый свод с горизонтальной шелыгой распалубок, как более ранний тип (38). Поэтому приходится прибегнуть к воспроизведению свода ближайшего сохранившегося памятника - церкви в с.Юркино (39). Что же касается формы завершения трифолия, то, по существу, здесь в равной степени можно было бы поместить как циркульное, так и килевидное очертание дуг центральной части.
В церкви Рождества Христова в Юркино центральная часть трифолия не сохранилась, но все последние варианты реконструкции храма (Л.А.Давид, В.В.Кавельмахер) приводятся с ее килевидным очертанием. Наибольшая вероятность именно такого очертания центральной части, видимо, обусловлена находкой под поздней кровлей восьми килевидных кокошников в основании барабана (40).
Кроме того, на рисунке церкви Благовещения на Старом Ваганькове, наиболее близкой храму Ильи Пророка в Торгу, возможно, изображены в упрощенном виде килевидные дуги центральной части трифолия и килевидные кокошники.
Все эти доводы позволили допустить условную графическую реконструкцию завершения храма Ильи Пророка аналогичной завершению ближайшей по типологии сохранившейся постройки - церкви Рождества Христова в Юркино. Главной его отличительной чертой, разумеется, помимо трехглавой композиции, должна была являться усложненная, сочная профилировка архивольтов трифолиев, которая вместе со значительным выносом лопаток придавала фасаду храма большую пластичность и выразительность. Источник цитирования здесь может быть назван без всяких сомнений – это Архангельский собор, роль которого в русском зодчестве тем самым становится еще шире. А композиция из трех световых барабанов еще больше «подтягивала» небольшой храм Ильи Пророка к «большим» соборным церквям. Хотя не стоит, наверное, забывать, что строился он как раз как соборный храм одноименного монастыря.
Таким образом, Ильинский храм 1519 – 1520 гг. являлся характернейшим представителем группы бесстолпных храмов с ярко выраженными ренессансными чертами. Временем своего строительства он замыкает одну важную группу памятников. Речь идет об одиннадцати каменных храмах, выстроенных в Москве Алевизом Фрязином в 1514 – 1518 гг. по заказу великого князя и богатых московских гостей. Особая типологическая близость церкви Ильи Пророка в Торгу и церкви Благовещения в Ваганькове заставляет предположить ее авторство если не Алевиза Фрязина, то, по крайней мере, мастера его круга. В этой связи смеем высказать догадку, что церковь Благовещения также когда-то могла иметь малые барабаны над апсидами и так же когда-то их утратила. Это могло произойти по одной известной причине: черепичная кровля со сложной конфигурацией не выдерживала местных климатических условий. В обоих храмах алтарная часть позже могла быть покрыта стропильной кровлей, тем более, что именно такая кровля различима на рисунке Благовещенской церкви. В итоге, эти памятники может роднить и некоторая общая судьба.
В свете всего сказанного, храм Ильи Пророка можно было бы условно назвать «двенадцатой постройкой Алевиза Фрязина». Но в широком понимании он замыкает эпоху 1510-х годов, когда шел активный процесс усвоения русскими мастерами опыта итальянских зодчих и открывает другую эпоху, когда начиналось творческое осмысление этого опыта.
Примечания.
1. Несмотря на встречающийся в ряде летописей подзаголовок “Заложены быша…” велика вероятность закладки в 1514 г. лишь нескольких из перечисленных храмов. Выголов В.П. К вопросу о постройках и личности Алевиза Фрязина. в сб. Древнерусское искусство. Исследования и атрибуции. Спб.,1997, с. 234-244.
2. ПСРЛ т.8 СПб., 1859, с.254-255.
3. Реставрационные работы, как и подробнейшие исследования на памятнике производились под руководством Б.П.Дедушенко. Благодаря этим исследованиям здание впервые было определено как постройка XVIв.
4. Снегирев И.М. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества Составитель Мартынов А.А. Год IV, М., 1853, с.98, вкладыш между с.96 и 97.
5. Выголов В.П., указ. соч., с.234.
6. Коршунов В.Ф. «Древнейший храм Китай-города» в журн. «Держава» №1(8) 1997г., с.100-103.
7. МИАС, ч.1, М., 1884, с.375-377.
8. ПСРЛ, т.ХХХ, М., 1965, с.144.
9. Там же, с.145.
10. Хавский П. Семисотлетие Москвы 1147-1847. М., 1847, с.14-15.
11. МИАС, ч.1, М., 1884, с.375; Хавский П., указ. соч., с.14-15.
12. Переписные книги города Москвы, сост. в 1738-1742гг (с приложением переписной книги 1626г.) т.1, М., 1881, с.13.
13. Савкин К., Лазарева Н. “К истории Новгородского подворья в Китай-городе” в журн. “Архитектурный вестник” №1(46) 1999г., с.58 - 60.
14. Вероятнее всего, композиция этого придела напоминала такие известные московские храмы, как церковь Воскресения в Гончарах 1649г. и церковь Рождества в Путинках 1652г.
15. Макарий (Миролюбов) архиепископ Донской и Новочеркасский. Описание Новгородского архиерейского дома. Сочинение архимандрита Макария. СПб., 1857, с.65, 120-126.
16. Там же, с.376.
17. МИАС, ч.2, М., 1891, с.565.
18. Савкин К., Лазарева Н., указ. соч.
19. Коршунов В.Ф. указ. соч. с.102.
20. Единственная публикация на эту тему, носящая, скорее, предварительный характер - Мосунов Ю.П. «Натурные исследования древнего храма на Ильинке» в журн. «Архитектура и строительство Москвы» №4 1998г., с.26-29.
21. Инженерные работы с июня 1999г. проводились под руководством Г.Б.Бессонова. Архитектурную часть в1999-2000гг. выполнял В.Ф.Коршунов.
22. Все исследовательские работы с октября 1997г. проводились автором поначалу в составе мастерской «Конев и партнеры», а с августа 1999г уже самостоятельно. Многие замечательные открытия в этот период были сделаны при активном участии Г.С.Евдокимова, Д.Е.Яковлева и Е.И.Рузаевой, которым автор выражает глубочайшую признательность.
23. Высказанная нами ранее гипотеза (см. Мосунов Ю.П., указ. соч., с.27) об их позднем происхождении не получила подтверждения.
24. Если не считать размеров четверика южного придела Никитского собора (3,38 х 4,75м), все храмы с крещатым сводом перв. пол. - сер. XVI в. имеют размеры от 5,7 х 5,7м (юркинская церковь) до 8,2 х 8,1м (церковь Антипия на Колымажном дворе).
25. Наружная перемычка окна на южном фасаде восстановлена неверно. Ее завершение расположено на один ряд кирпича выше необходимого уровня.
26. Воссозданная перемычка этой ниши не соответствует форме ее плана, что весьма сомнительно.
27. Ильенкова Н.В. Собор Рождественского монастыря в Москве. Исследование и реставрация. В кн. Охрана и реставрация памятников архитектуры. Опыт работы мастерской №13. М., 1981, с.84.
28. Церковь стала известна в 1870-е годы после статьи о ней о. Леонида (Кавелина). Введение памятника в научный оборот осуществлено Л.А.Давидом. Итог его многолетней работы - Церковь Рождества в Юркино. Реставрация и исследования памятников культуры. М., 1982, вып.II, с.56-64. Последний вариант реконструкции и датировки - Кавельмахер В.В, К вопросу о времени и обстоятельствах постройки церкви Рождества Христова в Юркино. Памятники культуры. Новые открытия. М., 1996, с.420-435.
29. То есть на полкирпича, или около 12см.
30. Это был кирпичный вариант ренессансного антаблемента с архитравом из двух полочек и, видимо, четвертного вала, гладкого фриза в два ряда кирпича и карниза, от которого сохранились нижние части - полочка и четвертной вал.
31. Из научного наследия Л.А. Давида. В сб. Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. IV, М., 2001, с.12.
32. Это была выполненная в кирпиче аттическая база, состоявшая из полочки, валика, каблучка, большого вала из кирпича «на ребро» и полки из двух кирпичных рядов – обычного и «на ребро». Кирпичи с формой каблучка были специально отформованы и имели толщину 4,5-5см.
33. Этот ремонт, по-видимому, был связан с пристройкой к югу от храма нового каменного придела в середине 17 века, на что указывают сходные размеры кирпича, примененного в обоих случаях – 6,5-7 х 13-13,5 х 26-27см.
34. Особенность последнего состояла в том, что после его возведения оставшиеся штрабы от опалубки были сразу заложены кирпичами, и они еще раз подчеркнули его форму.
35. Возможно, близкая по времени к Ильинскому храму, церковь Иоанна Предтечи на Городище в г. Коломне имеет некоторые отличия: глухие малые барабаны там расставлены по углам четверика. Более точно композицию храма Ильи Пророка повторяла церковь Сретения в Кремле, выстроенная в 1560-е гг.
36. По замечанию Л.А.Беляева, осмотревшего находки, «густой семнадцатый век».
37. Рисунок этого пола представлял собой, скорее, нечто среднее между «косой елкой» и диагональными рядами со смещением в швах.
38. Баталов А.Л. Московское каменное зодчество конца XVI века. М., 1996, с.169.
39. Имеется в виду воспроизведение только его общих параметров, но не характерной выкладки рукавов его креста двойными сводами, о чем по отношению к церкви Ильи мы не располагаем какими-либо данными.
40. Действительно, на всех дошедших до наших дней памятниках начала XVI в. килевидная и циркульная формы в кокошниках и заверешении трифолия вместе не встречаются.
Дополнение А.Можаева
В разговорах о храме Ильи Пророка всё внимание, конечно же, концетрируется на удивительной находке - храме начала 16 века. Между тем, здесь было обнаружено множество интереснейших деталей, относящихся к перестройкам 17-19 столетий. Эти находки являются свидетелями необыкновенно богатой строительной истории памятнипка и явно заслуживают отдельного рассмотрения. Приводим краткий перечень выявленных артефактов.
Ко второму строительному периоду относится возведение придела с южной стороны храма, скорее всего это первая половина XVII века. Хотя на данном этапе сложно представить его первоначальный облик, очевидно, что это было очень интересное сооружение. Размерами в плане придел почти не уступал храму и также имел три апсиды, образуя, таким образом, довольно необычный комплекс. Аналоги позволяют предположить, что его завершение было двухшатровым, как у соседней церкви Косьмы и Дамиана в Старых Панех. Натурными исследованиями обнаружены следующие фрагменты окончательно разобранного в конце XVIII века придела:
- остатки апсиды с двумя алтарными нишами, примыкающей к южной апсиде основного храма. В одной из ниш хорошо сохранились отверстия от гвоздей, поддерживавших деревянную полку;
- фрагменты двух поперечных стен с остатками арочных проемов - одна отделяла основное пространство придепа от алтаря, другая - от нартекса.
- фрагмент западной наружной стены, продолжающей плоскость западного фасада храма с сохранившимся дверным откосом;
- фрагменты свода придела в уровне второго этажа, использованные при строительстве галереи в XVII веке.
Одновременно с устройством придела, видимо, был заложен вход в южную апсиду храма, так как его расположение никак не согласуется с конструкцией придела.
Наиболее значительные изменеия в облике храма произошли в конце XVII века, после того как церковь была передана подворью Новгородского митрополита. Над древним храмом надстраивается новый, превышающий его размерами с востока и юга, с трех сторон возводятся галереи. Интересно, что придел был сохранен под южной галереей верхней церкви. До наших дней в полной мере дошел четверик XVII века (без завершения). Галереи разобраны в XIX столетии.
Натурными исследованиями обнаружены следующие фрагменты этого периода:
- на западном фасаде - следы примыкания свода галереи;
- остатки арок южной галереи в составе стены первого этажа;
- с трех сторон церкви на галерею выходили кирпичные порталы, причем обращенный на задний двор северный - был значительно меньше остальных. Фрагменты их срубленного декора в разной степени сохранности обнаружены на всех трех фасадах. Откосы западной двери видны также и в интерьере церкви;
- южная апсида храма XVII века во второй половине XIX переделана в лестничную клетку. Здесь найдены заложенная алтарная ниша и остатки скругления апсиды;
- на северном фасаде сохранился декоративный пояс, в виде плинтуса огибавший четверик на уровне пола галереи. Здесь же обнаружена лопатка, и такая же - под штукатуркой между апсидами;
- на восточном фасаде открыт фрагмент венчающего поребрика;
- восьмигранное основание позднего барабана при ближайшем рассмотрении оказалось остатком квадратного основания барабана конца XVII века, со срубленными углами.
Пока трудно представить облик храма этого периода - оконные проемы везде растесаны, наличники утрачены, в интерьере остался лишь один откос окна западного фасада. Фрагменты галерей также не дают возможности реконструкции их вида.
На протяжении XVIII - середины XIX века храм неоднократно перестраивался, его стены представляют собой наслоения многочисленных разновременных кладок. Храм был окружен пристройками преимущественно торгового назначения, их остатки сохраняются в подвале и первом этаже примыкающих к храму корпусов. По архивным данным, к середине XVIII века над двухэтажным строением по улице появляется надвратная колокольня, небольшая звонница существовала также над северным фасадом церкви. Вероятно, в 1720-1730 годах окна храма приобретают скромные барочные наличники, старый барабан заменяется существующим ныне, по осям четверика устраиваются круглые закомары (позднее переложены). После 1829 года у северного фасада возводится ампирная колокольня (старая разобрана в конце XVIII века) с лестницей в верхний храм и примыкающими двухэтажными лавками. Эта колокольня сохраняется внутри корпуса 1864 года, особенно интересен ее подвал необычной круглой формы. Верхний ярус колокольни 1859 года во время пристройки Теплых рядов оказался под их кровлей, где и сейчас частично сохраняется: деревянные балки для крепления колоколов, часть винтовой лестницы с железной дверью. Исследованиями обнаружены также фрагменты вышеуказанных лавок (в первом этаже северной пристройки) с широкими арочными проемами. Поверхность стен покрыта штукатурным рустом. В середине XIX века колокольня надстраивается еще одним ярусом, разобранным в советское время. Тогда же барабан храма украшен несохранившимися приставными колоннами, на которые встала более массивная голова с вычурным основанием креста.
Ко времени строительства Теплых торговых рядов все строения на участке, за исключением храма и колокольни, разбираются, однако при возведении новых корпусов были использованы отдельные их части.
- при сносе западного корпуса Теплых рядов была обнаружена торцевая стена двухэтажного корпуса конца 17 века, со следами примыкания сводов и заложенными стенными нишами. Рядом могли сохраняться и какие-то части продольных стен, но специальных исследований на этот счет не проводилось. Позже этот фрагмент был распилен на части и собран вновь на новом месте, выше и восточнее изначального.
- в котловане, образовавшемся после сноса “метростроевского” корпуса открылись фрагменты построек подворья, стоявших по линии Ильинки. Вероятно, это были части двухэтажного корпуса 17 века (обломок свода указывал на то, что в подвале существовали более значительные части древней постройки) и фундаментная стена торгового корпуса конца 18 века, чья аркада была как бы отражением Гостиного двора по другую сторону улицы. Продолжение этой стены наблюдается и в торце подвала церковного корпуса. Теоретически, в подвалах северной части “метростроя” могли сохраняться части стен митрополичьих палат 16 века, но никаких исследований перед сносом не проводилось.
- в западной части подвала корпуса, снесенного в 2007 году, пока что ещё имеются стены построек Певческой слободы, скорее всего, 18 века. Подвал должен быть ликвидирован в ближайшее время.
