Современное движение в Тель-Авиве

ЮНЕСКО внесло Тель-Авив в список Всемирного наследия за его уникальный массив модернистской архитектуры. Публикуем рассказ и фоторепортаж об архитектурной истории этого города, формировавшейся последователями Гропиуса, Ле Корбюзье, Мендельсона, Мис ван дер Роэ.

По подсчетам ЮНЕСКО, в Тель-Авиве более 4000 модернистских построек начала 1930-х – 1950-х годов: это один из крупнейших массивов архитектуры этого времени в мире. Около половины из этих сооружений включено как объект «Белый город в Тель-Авиве – архитектура современного движения» в список Всемирного наследия. Исследователи ЮНЕСКО при этом разбили город на три сектора: Центр (A), бульвар Ротшильда (B) и район улицы Бялика (С_).

zooming — Схема зон ЮНЕСКО. Источник: maps.google.com и borderlandlevant

Кроме названия «Белый город», модернизм Тель-Авива также традиционно описывается термином «Баухауз», что подразумевает тесные связи этой архитектуры с принципами, преподававшимися в школе «Баухауз». Однако оба эти названия не слишком корректны, а активно употреблять их стали лишь в середине 1980-х. Несмотря на то, что зданий, отвечающих идеям «Баухауза», в городе не так много, Google выдает по соответствующему запросу больше картинок из Тель-Авива, чем из Дессау или откуда либо еще. А выпускник «Баухаза» Арье Шарон, один из самых «тель-авивских» архитекторов, указывал на то, что «Баухауз» стилем не является, и уже поэтому использование этого «ярлыка» ошибочно. Но такое определение прижилось, его подхватила газета New York Times, владельцы недвижимости, муниципалитет.

С названием «Белый город» – еще более сложная история. Шарон Ротбард в своей не так давно переведенной на русский язык книге «Белый город, черный город» приводит слова Жана Нувеля, своего преподавателя, приезжавшего в ноябре 1995 в Тель-Авив. «Мне говорили, этот город белый. Вы видите белое? Я – нет», – заметил Нувель, рассматривая панораму Тель-Авива с крыши. В результате, французский архитектор предложил включить оттенки белого в местные СНиПы, чтобы действительно «превратить город в симфонию в белых тонах».

Тель-Авив не белый. Его малоэтажная застройка дает мало тени, спрятаться от солнца негде, оно буквально давит и слепит – и так исчезает цвет, а город кажется белым. Ротбард утверждает, что поддерживают миф о белизне в политических целях: подчеркнутая европеизация города, его включение в число ведущих мировых столиц – список можно продолжать. Более подробно с точкой зрения Шарона Ротбарда можно познакомиться в его книге.

Как все начиналось

Тель-Авив – совсем молодой город для древней израильской земли. К началу XX века Палестина почти 400 лет находилась в составе Османской империи, поэтому в Первую мировую войну оказалась территорией противника Антанты и в этом качестве была атакована британской армией. Англичане вторглись в Палестину с юга и, разбив турок, оккупировали страну: к концу октября 1917 они взяли Беэр-Шеву, Газу и Яффу, а 11 декабря 1917 войска генерала Алленби вступили в Иерусалим. На Ближнем Востоке был установлен режим управления Великобританией по мандату Лиги Наций. Он продолжался с 1922 до 15 мая 1948.

После 1945 Великобритания оказалась вовлечена в обострившийся арабо-еврейский конфликт. В 1947 британское правительство заявило о своём желании отказаться от мандата на Палестину, аргументируя это тем, что оно не способно найти приемлемое решение для арабов и евреев. Созданная незадолго до того Организация Объединённых Наций на Второй сессии своей Генеральной ассамблеи 29 ноября 1947 приняла Резолюцию №181 о плане раздела Палестины на арабское и еврейское государства с предоставлением особого статуса району Иерусалима. За несколько часов до окончания действия мандата, на основании Плана раздела Палестины, было провозглашено Государство Израиль, и произошло это на бульваре Ротшильда в Тель-Авиве.

Но до этого исторического момента Тель-Авив успел появиться на свет и стать заметным городом Ближнего Востока – причем всего за несколько десятилетий. В 1909 к северо-востоку от древнего, на тот момент – преимущественно арабско-турецкого порта Яффа (Яффо) собрались шестьдесят еврейских семей и по жребию разделили на участки приобретенную ими землю. Эти поселенцы работали в самой Яффе, а рядом с ним хотели создать уютный жилой пригород для жизни – Ахузат-Байт. Там они возводили эклектичные особняки и другие постройки, которые можно и сейчас частично увидеть в районе рынка Кармель. Важно отметить, что и раньше вокруг Яффы появлялись еврейские кварталы: Неве Цедек – в 1887, Неве Шалом – в 1890. Таких кварталов к дате создания Ахузайт-Байта насчитывалось около десяти. Но именно основатели Ахузат-Байта хотели организовать для себя новое пространство, другую, отличную от Яффы, среду, задача которой была создать ивритскую культуру. Ключевым сооружением там стала гимназия «Герцлия», первое общественное здание нового города. Это точка, относительно которой весь город начинает разворачиваться к морю, поэтому многие постройки и улицы следуют треугольному плану. В 1950-х город сильно изменился, центр был смещен на север, а этот район оказался в упадке. Гимназию снесли, а ее новое здание возвели на улице Жаботински, ближе к реке Яркон. На старом же ее месте появился первый израильский небоскреб «Шалом Меир» (Šalom Meir).

Но вернемся к заре XX столетия, когда началась история Тель-Авива. Его название взяли у сионистского лидера и публициста Нахума Соколова: в 1903 он перевел с немецкого на иврит утопический роман основателя Всемирной сионистской организации Теодора Герцля «Альтнойланд» («Старая новая земля») под названием «Тель-Авив» («Холм весны/возрождения»), отсылающим к Книге пророка Иезекииля (3:15): «И пришел я к переселенным в Тел-Авив, живущим при реке Ховаре, и остановился там, где они жили, и провел среди них семь дней в изумлении».

Так Тель-Авив занял свое важнейшее место в истории: первый еврейский город в современном мире, первое сионистское городское поселение в Палестине.

План Геддеса

Тель-Авив быстро вырос из пригорода в самостоятельный город, и у него появляется первый мэр – Меир Дизенгоф, который лелеял надежду превратить вверенный ему город в мегаполис. В 1919 он встретился с шотландским социологом и градостроителем Патриком Геддесом и обсудил с ним план развития города на 40 тысяч человек. Однако у Дизенгофа планы были еще грандиознее: он рассчитывал, что Тель-Авив вырастет до 100 тысяч жителей.

Геддесу поручили разработку генплана Тель-Авива, который он основал на концепции «города-сада», так популярной в начале XX века. Территория возникающего города была поделена на множество участков односемейных домов. Геддес запланировал 60 публичных садов (половина из них была реализована), озеленение также рассредоточено вдоль улиц и по бульварам. Основная рекреационная зона – пляжный променад в длину всего вытянутого вдоль моря города. Геддес проектировал город как комплекс взаимодействующих компонентов, структурированных в иерархические системы. Он сравнил рост города с системами перемещения воды в листьях. При росте города его ткань не должна разрываться: для этого необходимо внедрить туда полюса притяжения, вокруг которых будут развиваться улицы – как кровеносные сосуды в организме человека. Например, красивые бульвары привлекут гуляющих людей, а на пересекающих их торговых улицах фланирующие горожане превратятся в покупателей.

План Патрика Геддеса утвердили в 1926, а в 1927 он был ратифицирован Центральным комитетом по городскому планированию Палестины (Central Committee for Urban Planning for Palestine).

Интернациональный стиль

В начале 1930-х в Тель-Авив прибывают из Европы архитекторы: выпускник «Баухауза» Арье Шарон (Arieh Sharon), бывший сотрудник Эриха Мендельсона Йозеф Нойфельд (Joseph Neufeld), ученик Ле Корбюзье Зеев Рехтер (Ze’ev Rechter), последователь Людвига Мис ван дер Роэ Рихард Кауфман (Richard Kaufmann) и другие. Многие из них объединяются и вырабатывают принципы объединения «Круг» и договариваются совместными усилиями продвигать в строящемся городе авангардную архитектуру – в противовес эклектике. Позже к группе присоединились и другие архитекторы, многие из которых эмигрировали из Германии из-за прихода к власти нацистов. Члены «Круга» каждый вечер собирались после работы в кафе и обсуждали городские проблемы, архитектуру, конкретные планы по продвижению своих идей.

Архитекторов «Круга» не устраивала утвержденная городская планировка Геддеса, они называли ее традиционалистской и устаревшей. Она мешала им воплотить свои идеи, поэтому они хотели устроить «архитектурный бунт» – преодолеть официальный генплан и строить только по принципам современного движения. Особенно их не удовлетворяли два момента: принцип деления территории города на участки и выравнивание домов по красной линии вдоль улиц.

В 1929 на пост городского инженера был назначен Яков Бен-Сира (Яков Шифман, Jacob Ben Sira, Yaacov Shiffman). Он был инициатором и исполнителем многих крупных проектов, впоследствии сформировавших современный Тель-Авив, и потому его называют «создателем» Белого города. Бен-Сира переработал генплан Геддеса, так как считалось, что он мешает городу развиваться, расширил город на север и объединил районы на юге и востоке, не входившие в план Геддеса. Он последовательно отстаивал и внедрял в Тель-Авиве интернациональный стиль.

Выпускник петербургского Института гражданских инженеров Александр Клейн в своем генплане для Хайфы тоже основывался на органических ассоциациях: город должен походить на сеть сосудов древесного листа. Выходя из дома, человек должен видеть зеленые пространства, необходимые для «душевной гигиены», которые пересекаются улицами каждые 600–700 метров. Клейн считал бульвары нефункциональными и бессмысленными: дети там не играют, а взрослые не гуляют. Впрочем, бульвары Тель-Авива доказали обратное: и бульвар Ротшильда, и Бен-Циона активно используются горожанами и бизнесом.

«Круг» активно пропагандировал свои идеи. Влиятельный французский журнал Architecture aujourd’hui посвятил новой палестинской архитектуре спецвыпуск к парижской Всемирной выставке 1937 года; об идеях и проектах членов «Круга» писал ставший их «голосом» архитектурный критик и историк Юлиус Позенер (Julius Posener). В результате, идея о необходимости застраивать Тель-Авив современной, прогрессивной архитектурой находит поддержку в обществе, и влияние ее настолько сильно, что даже соседи – арабская буржуазия – строят виллы в интернациональном стиле.

До 1930-х и начавшейся тогда модернистской «архитектурной атаки», по словам Геддеса, Тель-Авив представлял собой «мешанину, борьбу разных вкусов», то есть воплощение эклектики. Йозеф Нойфельд предложил выстроить весь город в одном – «органическом» – ключе. Однако не стоит понимать этот термин буквально. Органичность очень важна для иудейских архитекторов, так как она отсылает к совершенству – человеческому телу: нет большей рациональности, чем в чудесах творения, и самый рациональный рационализм – органический. Исследовательница Катрин Вейль-Рошан (Catherine Weill-Rochant) предполагает, что израильские архитекторы использовали слово «органический» вместо «рациональный», не имея в виду собственно органическую архитектуру (скажем, идеи Ф.Л.Райта). Для них модернистская архитектура и есть органическая, божественно идеальная. Функциональность архитектуры, отсутствие излишеств – это очень органично, именно так создан человек. Этот термин использовался повсеместно.

По большей части строилось коммерческое жилье. Первые социальные дома появляются ближе к 1950-м. Выпускник Баухауза Арье Шарон проектировал первое кооперативное жилье для рабочих: он убедил владельцев нескольких участков объединиться и построить кооперативные дома вместо частных. Там же предполагались бытовые учреждения: столовая, прачечная, детский сад. Проект Шарона вдохновлен зданием «Баухауза» в Дессау.

Архитекторы, используя наработки «Баухауза», меж тем далеко в своих экспериментах не заходили. У них было традиционное отношение к пространству: четкое разделение частного и общественного. В первую очередь это заметно по улицам. Несмотря на то, что здания отступают от красной линии, ограды либо зелень эту линию поддерживают. Парадные и дворовые пространства также трактуются привычно: уличный фасад проработан до деталей, а задний зачастую может отличаться отделкой и проработкой в худшую сторону, он строго утилитарен. Город по-прежнему состоит из улиц, площадей, бульваров, тупиков: никаких модернистских инноваций в планировке, синтаксис городского пространства остается классическим. Соблюдается человеческий масштаб, большинство домов – не выше трех этажей, как и задумывал Геддес. Эта архитектура не подавляет человека.

Анализ периодики того времени показывает, что современная архитектура не была рациональным результатом генплана, а, скорее, возводилась вопреки градостроителям и традиционным нормам. Сложившийся ансамбль модернистской застройки – это следствие напряженной борьбы между формировавшими город силами: городскими властями, градостроителями и архитекторами.

Немаловажный момент: тогда Палестиной управляли британцы, поэтому они и принимали все решения. Однако власти Тель-Авива смогли добиться того, что крупные решения (на уровне генплана) утверждали английские чиновники, а решения на уровне районов, улиц, зданий принимались уже без их участия. Это и дало возможность авангардным архитекторам воплощать свои идеи.

ЮНЕСКО

Последующие 40 лет интернациональный стиль Тель-Авива «зарастал бытом»: балконы застеклялись, поддерживающие дома колонны на уровне первых этажей закрывались кирпичными стенами, светлый цвет фасадов темнел от времени и т.д. Белый город ветшал; однако в 1984 историк и архитектор Микаэль Левин (Michael Levin) организовал посвященную ему выставку в Тель-Авиве. Был поднят вопрос о сохранении и реконструкции «наследия Баухауза». В 1994 архитектор Ница Смук (Nitza Metzger-Szmuk), главный архитектор-реставратор при муниципалитете, подхватила идею Белого города. Она идентифицировала постройки 1930-х годов, чтобы составить список зданий, которые следует сохранить, наметила реставрационный план для Тель-Авива, где обозначила периметр Белого города, а летом 1994 организовала фестиваль «Баухауз в Тель-Авиве», куда съехались видные архитекторы из разных стран, а по всему городу проходили архитектурные, художественные и дизайнерские выставки. Смук составила и подала заявку о включении Белого города в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, что и произошло в 2003.

Первая реакция последовала от владельцев недвижимости: цены на квадратный метр в домах в «стиле Баухауза» взлетели до небес. В рекламных проспектах появились слоганы: «роскошные апартаменты в стиле Баухауза». Газета New York Times назвала Белый город «крупнейшим музеем Баухауза под открытым небом». Тель-Авив начинает воспринимать эти постройки как ценное наследие и как средство привлечения инвестиции. С тех пор были многочисленные исследования и публикации, реставрационные проекты. А плакаты, развешенные по городу, гласят: «Жители Тель-Авива гуляют, задрав головы… И теперь весь мир знает, почему!»

Площадь Зины Дизенгоф
Архитектор Женя Авербух (Genia Averbuch), 1934

Площадь названа в честь жены первого мэра Тель-Авива Зины Дизенгоф. Ее планировка, заложенная в плане Геддеса – круг с фонтаном в центре, служащий перекрестком трех улиц – Дизенгоф, Райнер и Пинскер, автомобили пущены по ее периметру, в то время как задуманная под ней парковка не была реализована. Площадь окружают фасады в едином, интернациональном стиле.
В 1978 площадь была реконструирована по проекту архитектора Цви Лишера (Tsvi Lissar), чтобы решить проблемы с транспортными пробками: ее поверхность приподняли, пустив автомобильные потоки под площадью. А пешеходы поднимаются туда с прилегающих улиц по лестницам и пандусам.
В 1986 на площади установили кинетический фонтан Якова Агама (Yaacov Agam), состоящий из нескольких огромных движущихся шестеренок. Части скульптуры приводились в движение движущимися под музыку потоками воды. Сам фонтан подсвечивался цветными прожекторами, и из его сердцевины в ритме музыки из газовых горелок вырывались языки пламени. Такое шоу устраивалось несколько раз в день.
В XXI веке был поднят вопрос о возвращении площади первоначального вида, так как ранее популярное место отдыха и прогулок горожан после реконструкции 1978 года стало лишь транзитным пространством. Реставрацией площади занялись в конце 2016 года.

Дом Рейсфельда
Улица Ха-Яркон, 96
Архитектор Пинхас Бижонский (Pinchas Bijonsky), 1935
Авторы реконструкции – бюро Amnon Bar Or Architects и Bar Orian Architects, 2009

Один из немногих домов в Тель-Авиве, где есть внутренний двор: у него три крыла, два из которых выходят на улицу Ха-Яркон и формируют этот двор. Крылья имеют закругленную форму, что было в 1930-е типовым решением для многих тель-авивских построек. В 2009 здание было отреставрировано, а над основным объемом надстроили четыре этажа офисов.

Дом Полищука («Дом-Cлон»)
Площадь Маген Давид, угол улиц Алленби и Нахалат Биньямин
Архитекторы Шломо Лясковский (Salomon Liaskowsky), Яков Оренштейн (Jacov Orenstein), 1934

Благодаря расположению на площади Маген Давид, где пересекаются четыре улицы, дом Полищука служит городским ориентиром. Абрис здания в форме буквы V и его ленточные окна с карнизами подчеркивают центр здания. Вместе с железобетонной перголой на крыше они формируют единое композиционные решение, ритм которого акцентирует угол со стороны площади. Форма дома отражает влияние схожих «угловых» построек Эриха Мендельсона. Она также перекликается с «Бейт Адар», первым офисным центром в Тель-Авиве.

Дом Хавойника
Улица Монтефиори, 1
Архитектор Исаак Шварц (Isaac Schwarz), 1920-е
Авторы реконструкции – бюро Amnon Bar Or Architects, 2011

Первым архитектором дома был Иехуда Магидович (Yehuda Magidovitch), а Исаак Шварц создал окончательный вариант проекта.
Историческое трехэтажное здание, остроугольный треугольник в плане, располагалось напротив заднего фасада гимназии «Герцлия». К началу 1990-х дом почти полностью развалился, разделив судьбу всего района, а в процессе получил новых мощных железобетонных «соседей». Но здание было реконструировано, став символом неоднозначности закона о сохранении и современном воплощении образа Белого города.
В новом проекте добавлены еще три этажа с ленточными окнами, перенесены лестничные узлы, пристроен объем для шахты лифта, а главный фасад выпрямлен по контуру участка. Все это создало несоответствие между новой и старой частями дома Хавойника. Для решения проблемы на фасаде поместили пару ложных балконов на уровне четвертого этажа.
Здание не занимает весь угол участка между улицами Монтефиори и Ха-Шахар, и свободное место вмещает зеленый садик, который очень важен в этой плотной городской среде. Угол разворота дома, давший эту возможность, – результат изменения направления улицы в сторону моря согласно плану Геддеса.

Дом Шимона Леви («Дом-Корабль»)
Улица Леванда, 56
1934–35

Здание с треугольным планом соединяет три улицы: Леванда, Ха-Масгер и Ха-Ракевет. Оно построено на холме Гиват-Марко над долиной реки Аялон в северо-восточном углу района Неве Шаанан: это место достаточно далеко от центра Тель-Авива, где в основном сосредоточены постройки Белого города.
Угловой фасад подчеркивает разворот Ха-Ракевет, по которой проходила железная дорога Яффа – Иерусалим, в сторону моря. Изначально проект включал в себя три этажа, но в процессе строительства высота увеличилась до шести. Это дало возможность использовать крышу здания как наблюдательный пункт для подразделений Хаганы; этажность и расположение участка позволяли контролировать значительную территорию вокруг. Контур здания – очень узкий и сравнительно длинный. Вертикальность также подчеркивается выделением объема лестничной клетки снаружи. Суженный объем верхнего этажа подчеркивает высоту дома и вместе с динамичным расположением балконов создает образ стремительного корабля.

Дом Шалем
Улица Рош Пина, 28
1933–1936

Холм Марко, где стоит дом, укреплен террасами с подпорными стенками, что создает эффектный рельеф, где, кроме дома Шалем, расположились еще два здания в интернациональном стиле: «Бейт Сарно» и «Бейт Калмаро».
Композиция дома с закругляющейся подпорной стенкой под торцевым фасадом вместе с выделенными объемами балконов перекликается со стоящим рядом домом «Бейт Хаония».
Исторически эта часть района Неве Шаанан – сосредоточение «складок» физического и социального пространства. Холм Марко был выкуплен у арабов деревни Абуль Джибан, за муниципальной границей Тель-Авива, и не был охвачен планом Геддеса. Рядом с холмом возвышался железнодорожный мост, по которому поезда шли из Яффы на север, в Тель-Авив, а потом возвращались обратно на юг и разворачивались в сторону Иерусалима. Внизу открывалась долина Аялон с рекой, наполнявшейся зимой водой с холмов Самарии. Это место и сегодня сохраняет свой пограничный характер, хотя в наши дни он воплощается в гораздо менее поэтичной форме.

Текст: Денис Есаков, Михаил Богомольный.
Фотографии: Денис Есаков

16 Июня 2017

Авторы текста:
Денис Есаков, Михаил Богомольный

Авторы текста:
Денис Есаков, Михаил Богомольный

Похожие статьи