Виталий Стадников: «Применение термина «шедевр» к самарской фабрике-кухне обосновано»

Виталий Стадников рассказал Архи.ру о проекте реставрации и приспособления памятника авангарда – здания фабрики-кухни в Самаре – под Средневолжский филиал ГЦСИ.

mainImg
Здание фабрики-кухни в Самаре было построено в 1930–1932 московским архитектором Екатериной Максимовой; в плане оно имеет очертания серпа и молота.
Архитектор, заместитель декана Высшей школы урбанистики ВШЭ Виталий Стадников занялся спасением этого памятника авангарда, когда тот оказался под угрозой сноса, и сейчас входит в авторский коллектив проекта его реставрации и приспособления под филиал ГЦСИ.

zooming
Фабрика-кухня в Самаре. Фото после реконструкции 1998-1999 годов. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
zooming
Фабрика-кухня в Самаре. Фото после реконструкции 1998-1999 годов. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым



– Злоключения здания фабрики-кухни начались, когда она перестала использоваться по назначению. Когда это произошло?

– Она использовалась до конца 1990-х годов как комбинат питания, где работали кулинария, ресторан «Север». Она принадлежала оборонному заводу, который располагается на границе центральной части Самары. Это старое предприятие, которое делало начинку патронов, а заодно – часы «Победа». Позже это предприятие полукриминальная контора под названием «Сок» выкупила из госсобственности, распилив на части, и фабрику-кухню тогда тоже сняли с государственного баланса. Она функционировала как совокупность ночных клубов и помещений под сдачу в аренду до 2008 года. Причем в 1998–1999 произошла ее очередная реконструкция.

Фабрика-кухня в Самаре. Вид в 1932-1944 годы. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 1997 года. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым



– То есть искажение?

– На самом деле, она искажалась практически с самого начала. Изначально это здание было конструктивистским, с множеством характерных элементов – огромными витражами, лестничными клетками, которые висели на изумительных, хорошо рассчитанных изящных бетонных конструкциях. А потом все это было заложено кирпичом, заштукатурено, приделаны руст, карниз. Было военное время, 1944 год, и отапливать все это было невозможно. Эта реконструкция была очень забавной: после нее в здании не опознавался вынужденный постконструктивизм, как это обычно бывало, когда на функциональное, аскетичное конструктивистское здание вдруг накладывали декорации. Такого постконструктивизма очень много по стране, когда видно, что здание задумывалось динамичное, острое, а его обрядили... А это здание переделано в такую классику, где авангардной генетики и дух простыл. Причем по сути это была достаточно интеллигентная, сдержанная классика, но к самому зданию подошли так, как будто это не претенциозный композиционный трюк – серп с молотом в плане, а просто коробка, классически отделанный параллелепипед. Но, вот незадача, он свернут циркульно, типа усадебного конюшенного двора.

zooming
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография сделана между 1944 и 1998 годами
Предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 2013 года
Предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 2013 года
Предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 2013 года
Предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 2013 года
Предоставлено Виталием Стадниковым



И в таком состоянии фабрика-кухня до конца 1990-х дожила без смены функций. Потом она превратилась в типичный для того времени Вавилон, где творилось все, что угодно. В подвале – сауна, наверху продавали вездеходы, итальянскую мебель, были культовый клуб «Сквозняк» и народный диско-караоке «Север», офис-центр. Все это было характерным образом декорировано гипсокартоном по деревянной обрешетке, очень рудиментарные ручные технологии, которые были гораздо более архаичными, чем те, по которым здание строилось в 1932 году. Парадокс – в этом. Когда его стали сейчас готовить к реставрации и эти наслоения начали разбирать, то вскрылась вся эта материальная культура 90-х годов. Это было очень интересно наблюдать, потому что я в конце 90-х только закончил институт и сам участвовал во множестве подобного рода проектов «колхозных» интерьерных работ. Я помню, как и кто делал эти интерьеры, а сейчас их уже начали разрушать, как отшелушивающийся слой, варварский нарост.

Фабрику-кухню тогда исказили довольно сильно, пробили перекрытия. Вернее, в 1940-е годы перекрытия были убраны в одном секторе, чтобы сделать двухсветный спортивный зал, где мяч должен был летать по радиусу. Но, поскольку там достаточно большой радиус, зал функционировал. А потом его вновь разделили на два яруса в конце 1990-х, при этой самопальной реконструкции. Обшили все здание белым сайдингом, крышу сделали очень иссине-синей. Все стало «аккуратно».

До 2008 здание так и стояло, а потом хозяева решили его продать, и новым владельцем стала компания «Кловер Групп», подразделение «Росгосстрах Недвижимость». Она хотела построить на месте фабрики-кухни 30-этажный дом. Оно хоть и преподносилось как выявленный памятник, по документам никаким памятником не являлось, т.к. постановлениями этот статус не подтверждался. Но местный Минкульт не хотел упускать шанс предоставить услуги владельцам, поэтому они навязали девелоперам охранные обязательства, фактически позволяющие снос при условии «воссоздания» фасадов. То есть внизу должна была быть стилобатная часть в виде серпа и молота, и за ним вырастала бы 30-этажная башня. Мне все это стало известно от разработчиков эскизного проекта, весьма уважаемой московской фирмы. И мы пригласили занимающихся сохранением наследия англичан – московского корреспондента The Times и со-основательницу MAPS Клементину Сесил, потом – председателя SAVE Britain's Heritage Маркуса Бинни. И благодаря им пошел очень серьезный звон. Мы тогда провели массовые акции – совсем не затратные, но крайне успешные. Собрали пресс-конференцию, провели архитектурный велодень, куда пришло много людей, в том числе масса журналистов.

Из этого получился отличный инфоповод, и в тот же день на нас вышли хозяева здания, стали вести переговоры: предложили издать книгу о конструктивизме, о Самаре, а «баню» – снести. Они не могли понять, что связались с энтузиастами. Причем эти «кловер-групповцы» оказались довольно цивилизованными девелоперами, они пытались все решить полюбовно. Но после того, как они пообщались с Натальей Душкиной, они поняли, что договориться не удастся. А я тогда пытался выработать конструктивную позицию: делайте свой 30-этажный дом на этом участке, но так, чтобы здание фабрики-кухни отремонтировать и приспособить под коммерческие функции – фуд-корт или еще что-либо. В тот момент я был уверен в своей правоте, но сейчас я понимаю, что я был не прав – как любой архитектор, больной архитектуроцентризмом. Который мечтает о золотом компромиссе, когда он и этические моменты соблюдает, и коммерческие. Так не вышло.

Фабрика-кухня в Самаре. Фото начала 2010-х годов. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым


Владельцы увидели выход в том, чтобы здание обрушилось само. Для ускорения процесса они оторвали крышу, чтобы внутрь текла вода, и без отопления оно простояло пять лет, с 2008 по 2013. Оно не рухнуло, потому что это железобетон. Мы с помощью прокуратуры заставили местный Минкульт написать реставрационное задание, всякие предписания, которые Минкульт должен был вручить хозяевам, но не вручил. Потом мы сами сделали историко-культурную экспертизу по всем правилам. Ее долго не принимал Минкульт Самарской области, по понятным причинам. А потом сменилась губернская власть, и я попал на должность главного архитектора города. И получилось так, что новому губернатору фабрика-кухня, точней, земля под ней, не была так интересна, по этому объекту у него не было обязательств. И тут к истории подключился Александр Хинштейн как депутат Госдумы от Самары. Он занялся комплексной программой реставрации города, когда берется архитектурный памятник за архитектурным памятником. И история с фабрикой-кухней ему особенно понравилась, потому что это самый крупный объект, по которому он смог добиться от властей финансирования. Уникально то, что он смог договориться со всеми, выступил как гениальный медиатор, потому что здание находилось не в муниципальной или областной собственности – оно было у коммерческой структуры, и потому оно было практически никак не защищено юридически, рычагов давления на владельцев не было. Но при всем при этом удалось договориться с собственниками, которые не знали, куда этот актив деть, об обмене этого актива на другой, не нужный области – какой-то недострой. В результате, все остались довольны. А область просто передала фабрику-кухню в федеральную собственность – непосредственно Государственному центру современного искусства как пользователю. Параллельно мы с помощью коллег пытались придумать ей новую функцию, которая могла бы к Чемпионату мира по футболу подойти, допустим, центр русского авангарда. Но, как я понимаю, было принято решение отдать ее единственно возможному мощному пользователю – ГЦСИ и, соответственно, было решено создать еще один филиал ГЦСИ – в Самаре.

Фабрика-кухня в Самаре. Фото начала 2010-х годов. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фото начала 2010-х годов. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
Фабрика-кухня в Самаре. Фото начала 2010-х годов. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым



– То есть филиал создали, только получив здание?

– Филиал создали под здание. У ГЦСИ есть Поволжский филиал в Нижнем Новгороде, и было представительство Поволжского филиала в Самаре без помещения. Но было принято решение о создании Средневолжского филиала в Самаре. И здание фабрики-кухни крупнее, чем нижегородский Арсенал: Арсенал – 6 770 м2, а это – 8278 м2. Владимир Мединский оказал помощь как министр культуры. В первую очередь, благодаря его поддержке все и произошло, потому что он воспринял это как имиджевый проект и сделал заявления в Самаре вместе с губернатором Самарской области о выделении средств на реставрацию и приспособление здания фабрики-кухни под филиал ГЦСИ. В рамках этой программы уже разработан проект.

– А кто входит в авторский коллектив этого проекта, помимо вас и директора ГЦСИ Михаила Миндлина?

– Конкурс выиграли Центральные научно-реставрационные проектные мастерские Минкультуры РФ, главный архитектор проекта реставрации – Ирина Калугина с очень достойной командой, а они уже сочли возможным привлечь к разработке проекта ряд самарских активистов. Мы в рамках этого проекта делали раздел проекта приспособления, ровно как бюро Евгения Асса делало проект приспособления для Арсенала.

– Насколько здание фабрики-кухни сейчас не аутентично? Много ли там утеряно?

– Это вопрос реставрационной этики, и он довольно сложный по отношению к зданиям с наслоениями, которые сами могут являться предметом охраны. В данной ситуации реставрационный предмет охраны изначально описывал ценностные характеристики первоначального здания – с конструктивистским обликом, того, что появилось в 1932 по проекту архитектора Екатерины Максимовой и просуществовало до 1944. Благодаря тому, что экспертом Борисом Евгеньевичем Пастернаком был корректно описан предмет охраны – несущие конструкции, сохранившиеся витражи, конструктивистский облик в целом – это дало возможность идти самым мягким путем, путем ремонта, реставрации и приспособления, а не реконструкции, что и не применимо к объекту культурного наследия, но весьма распространено. Тем не менее, с самого начала у многих возникал соблазн реконструкции – особенно у представителей администрации, но не у заказчика, не у ГЦСИ, потому что ГЦСИ – очень цивилизованная организация, о таком заказчике можно только мечтать. Получается, все наслоения 1940–90х годов уходят, а проект реставрации заточен на расчистку части 1932 года, на выемку более поздних кирпичных заполнений, открытие проемов, усиление бетонных конструкций, которые в некоторой степени утратили несущую способность, но не на замену их, а именно на усиление современными методами – армированной оклейкой, и так далее.

Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 1938 года. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
zooming
Фабрика-кухня в Самаре. Фотография 1938 года. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым



– Здание, по сути, полностью сохранилось? Нет полностью утраченных секторов, более поздних перекрытий?

– Есть сектор, о котором я уже говорил: где были снесены перекрытия для устройства второго света, а в конце 1990-х их сделали заново. Там перекрытия восстановят по первоначальному проекту. В целом, несмотря на очень серьезные внешние изменения здания, его конструктивная основа осталась довольно целостной. Это показывает крайне качественную технологическую схему, которая изначально была принята архитектором Максимовой. Чем больше я узнавал это здание, работал с ним, участвовал в процессе проектирования, тем больше осознавал, что применение термина «шедевр» к нему обосновано. Это притом, что в самом начале разговоры о шедевре были нашей безусловной спекуляцией ради спасения фабрики-кухни – чтобы внедрить в мозги населению субъективное видение этого памятника. Но, в результате, я полностью убедился, что это правда. Я и наша команда не испытывали ни единой сложности с приспособлением этого сооружения к новым функциям – выставочным и не только. Это будет культурный комплекс с библиотекой, гостиницей и мастерскими для художников, медиатекой, несколькими мультимедийными залами, кинозалами, центром детского творчества, большим рестораном и несколькими кафе. Все это без особенных проблем чудесным образом поместилось в это сооружение без всякого расширения.

ЦНРПМ Минкультуры РФ. Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
ЦНРПМ Минкультуры РФ. Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ
© ЦНРПМ Минкультуры РФ / Предоставлено Виталием Стадниковым



– Понятно, что промышленные сооружения легко приспособляются под художественные, выставочные цели, это давно стало общим местом. Но чаще всего это совсем другой пром, это цеха.

– В данном случае это не пром. Это хоть и фабрика, но фабрика-кухня, нечто специфическое.

– Я это и хочу сказать, с цехом – легче, как мне кажется.

– Это не цех, который представляет из себя просто каркасную коробку…

– …показывай, что хочешь. А здесь такой сложный план, много окон, что для изобразительного искусства может быть вредно. Верхний свет, предпочитаемый для выставочных залов, тут не предусмотрен. И все же приспособлять было легко?

– Меня и заказчиков не волновало, что там нет верхнего света, это компенсируется с помощью искусственного освещения. Естественный свет из окон будет изнутри заслонен экранами.

ЦНРПМ Минкультуры РФ. Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
ЦНРПМ Минкультуры РФ. Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым



– А эти «циркумференции», округлые формы? Или оттого, что это такое просторное здание, кривые линии плана уже ни на что не влияют?

– У нас будут не очень большие зрительные залы, на 100–200 человек, и они вполне вписываются в корпус 14-метровой ширины. Благодаря сложной композиции сооружения там есть циркульный внутренний двор, который превосходно подходит для проведения различных акций на открытом воздухе в теплое время года. Там можно и делать проекции на фасады, и организовывать дискуссии – это будет такой форум. И еще есть хоздвор – большое многофункциональное пространство, а перед фасадами – целый сквер. Здание стоит в свободном окружении, его можно наблюдать как арт-объект со всех сторон. Хотя с высоты человеческого роста никогда не поймешь, что это тот самый серп и молот, и это было главной претензией у скептиков, недолюбливателей русского авангарда. Потому что с самого начала у людей возникали вопросы – почему именно это здание так защищают, разве мало в городе других проблем? Может, лучше старикам повысить пенсии или ямы на дорогах засыпать? Но надо лишь вспомнить слова Маркуса Бинни, создателя организаций охраны наследия SAVE Britain's Heritage и SAVE Europe's Heritage: если кому-то нужно спасти здание, оно будет спасено.

– Он в России мало бывал.

– Я сам совсем не был уверен в 2012-м, что у фабрики-кухни есть хоть какие-то шансы на спасение. Потому что пять лет холодного использования, целенаправленного уничтожения должны были привести к тому, что она развалится.

– А что там за конструкция? Ведь это такая острая тема, что русский авангард построен из плохих материалов и потому мало «ремонтопригоден». А тут, если я верно поняла, здание очень качественно построено.

– Нет, нельзя сказать, что очень качественно. Видно по зданию, что оно делалось из того, что было, и кем попало. Только первый из трех секторов циркульной части у серпа, который возводился в 1930 году, был построен строго по проекту, с большими пролетами, почти 11-метровыми ригелями. А последующие части получили дополнительный шаг очень толстых кирпичных опор. Все это делалось из подручных материалов. Железобетон первой части, насколько я понимаю, был более правильно сделан технологически. А дальше это набиралось кое-как. Например, перекрытия между подвалом и первым этажом во входном секторе набраны из каких-то тавровых ригелей, рельсов, то есть там части вообще не железобетонные. Кое где колонны второго этажа не попадают в проекцию нижестоящих! Было использовано много кирпича из разобранного монастыря. Утверждают, что и из разобранного кафедрального собора – тоже, но этому нет подтверждения. Кроме того, использовался в изобилии силикатный кирпич – там все намешано. Но, поскольку конструктив – преимущественно железобетонный, и деревянных перекрытий там нет, там только кровли деревянные, благодаря этому здание и устояло. Равно как и Наркомфин до сих пор не упал, потому что он железобетонный. Несмотря на то, что проведенная по заказу первых частных владельцев техническая экспертиза фабрики-кухни показала чуть ли не 98% износа сооружения, в рамках проекта реставрации была проведена новая экспертиза – теперь не под снос, а для реставрации. И она показала, что здание в состоянии удовлетворительном, пригодном для мягких методов восстановления несущей способности. Момент целеполагания – ключевой в отношении памятника.

Когда я пришел к руководителю фирмы, делавшей экспертизу «под снос» для бывших владельцев, Генриху Иосифовичу Вайнгартену, известному множеством «сносных» экспертиз по Самаре, то он прямо сказал, чувствуя возможность второй серии работ, что ничего невозможного нет, если есть задача сохранить, будут предложены методы.

Так сказал и руководитель конструкторских работ проекта реставрации из «ИГИТ» Игорь Демкин, который занимался и комбинатом «Правда»: «Нет, – говорит, – ничего невозможного для человека с высшим образованием». Если есть цель его сохранить – это всегда можно сделать, существует лишь вопрос желания. Можно сделать оклеечную арматуру, инъекции бетона и бог знает, что еще. Более того, никто так и не посчитал реальное соотношение затрат между сносом и новым строительством, с одной стороны, и такого рода мягкими работами по сохранению аутентичной основы сооружения, с другой. То есть необязательно, что эти дорогие реставрационные технологии дороже, чем снос и имитация памятника с нуля. Я уверен, никто не оценивал это профессионально и методически беспристрастно. Тем более, какое сравнение может быть между оригиналом и подделкой?

– Но так часто об этом говорят.

– У меня полная уверенность в том, что говорят так, только зная «нужный» ответ. В моей практике так было всегда. Идея, что снести и построить – дешевле, чем отремонтировать и отреставрировать, это просто стереотип, и его нужно менять практикой. Я надеюсь, что фабрика-кухня станет таким прецедентом.

– Получается, что примерный бюджет уже определен?

– Бюджет не является секретом. С самого начала было заявлено, что должны выделить около 400 миллионов рублей из федерального бюджета на все работы. Для восстановления «коробки» этого достаточно, но для музея с оборудованием, увы, нет.

– Проект сделан, а когда начнутся работы?

– Я думаю, что они начнутся уже в этом году. Сейчас уже выбрана организация-подрядчик. Посмотрим, что это за организация. Я уверен, что будет нелегко.
Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ
© ЦНРПМ Минкультуры РФ / Предоставлено Виталием Стадниковым
ЦНРПМ Минкультуры РФ. Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым
ЦНРПМ Минкультуры РФ. Проект реставрации и приспособления фабрики-кухни в Самаре под Средневолжский филиал ГЦСИ. Изображение предоставлено Виталием Стадниковым

10 Ноября 2015

Другой Вхутемас
В московском Музее архитектуры имени А. В. Щусева открыта выставка к столетию Вхутемаса: кураторы предлагают посмотреть на его архитектурный факультет как на собрание педагогов разнообразных взглядов, не ограничиваясь только авангардными направлениями.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
Неизвестный проект Ивана Леонидова: Институт статистики,...
Публикуем исследование архитектора Петра Завадовского, обнаружившего неизвестную работу Ивана Леонидова в коллекции парижского Центра Помпиду: проект Института статистики существенно дополняет представления о творческой эволюции Леонидова.
«Если проанализировать их сходство, становится ясно:...
Кураторы выставки о Джузеппе Терраньи и Илье Голосове в московском Музее архитектуры Анна Вяземцева и Алессандро Де Маджистрис – о том, как миф о копировании домом «Новокомум» в Комо композиции клуба имени Зуева скрывает под собой важные сюжеты об архитектуре, политике, обмене идеями в довоенной и даже послевоенной Европе.
«Ничего не надо сносить!»
В конце лета на организованной DOM publishers дискуссии фотографы и исследователи Денис Есаков и Наталья Меликова, архитектурный критик Лара Копылова и историк архитектуры Анна Гусева обсудили проблему применения понятия «памятник» к зданиям XX века и их сохранение. Публикуем текст их беседы.
Фасады «Правды»
Конкурс на концепцию фасадного решения Центра городской культуры «Правда» в комплексе памятника авангарда – комбината «Правда» в Москве, вызвал много споров. Чтобы прояснить ситуацию, мы взяли комментарии у организаторов конкурса и экспертов в сфере сохранения наследия и градостроительства.
Клуб имени Зуева
Клуб имени Зуева в Москве, знаменитая постройка Ильи Голосова – в фотографиях Дениса Есакова с комментарием историка архитектуры Сергея Куликова.
Реставрация клуба имени Русакова
Реставрация клуба имени Русакова в Москве, знаменитой постройки Константина Мельникова – в фотографиях Дениса Есакова с комментарием Николая Васильева, Генерального секретаря DOCOMOMO Россия.
Технологии и материалы
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Сейчас на главной
Свет в пустоте
Культурный центр «Чжанбэйский мираж», расположенный среди полей северо-востока Китая, превращен бюро Puri Lighting Design в гигантскую световую инсталляцию.
Как старинный Тобольск становится порталом в будущее
За последнее десятилетие архитектурное бюро Wowhaus подготовило концепции развития для ряда российских городов – Выксы, Тулы, Нижнекамска. На этом фоне мастер-план Тобольска выделяется своим масштабом – охваченная преобразованиями территория превышает 220 километров – и сложностью.
Шепот песка
Бюро HAAST спроектировало многофункциональный спа-комплекс в Алматы, чтобы воплотить мечту заказчицы о пространстве, оказывающем терапевтический и расслабляющий эффект благодаря дизайну интерьера.
Петербург vs Рим
Центр Петербурга, как известно, священен, – но мало кто всерьез знает, где он начинается и заканчивается. Речь не о формальном признаке «от Обводного канала до Большой Невки», а о «вайбе», соответствующем центру города. Реализовав квартал «Невской ратуши» – по проекту, победившему в международном конкурсе – Евгений Герасимов и Сергей Чобан создали на его территории «образ центра». Причем не столько петербургского, сколько общемирового. Это ново, такого в Питере давно не было... Изучаем атмосферу, вспоминаем прообразы, в том числе раздумываем о том, кто и когда назвал Петербург новым Римом. Не зря, получается, идея-то живет.
Внимание на угол
Комплекс 5Tracks по проекту Shift Architecture & Urbanism и Powerhouse Company в нидерландском городе Бреда соединяет крытые общественные пространства с жильем и офисами, заполняя лакуну рядом с главным вокзалом.
На волне
Проект преобразования речного порта и набережной в Чебоксарах, разработанный архитектурным бюро АТРИУМ, затрагивает одну из ключевых территорий города. Набережная превращается в Речной бульвар – многофункциональное, комфортное и выразительное пространство для работы и отдыха. Авторы предлагают создать новую связь с главной площадью города – Красной, а также возвести несколько жилых башен, вдохновленных формой национального женского головного убора и способных стать ярким акцентом волжской панорамы.
«Пламенеющий» бетон
Новый театр во французском Бове по проекту бюро AJC напоминает о разных эпохах в истории города, от Средневековья до послевоенного восстановления.
Пятое измерение МАРХИ
Анонсирован проект нового корпуса МАРХИ, спроектированный Сергеем Кузнецовым и Иваном Грековым, соавторами по зданию кластера Ломоносова МГУ. Он включает недовосстановленный в 2008 году каретный сарай и смелые, крупные, зеркальные консоли. Ширина – не больше 10 метров, главное назначение художественная школа.
Дом, в котором
Музей искусств Санкт-Петербурга XX-XXI веков открыл выставку «Фрагменты эпох» в парадных залах своего нового здания – особняка купца Ивана Алафузова на набережной канала Грибоедова. Рассказываем, почему сюда стоит заглянуть тем, кто хочет проникнуться духом Петербурга.
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Заряд энергии
Бюро CNTR спроектировало для нового спортивного кластера на окраине Екатеринбурга автозаправочную станцию, сумев превратить небольшой объект в локальную доминанту: что-то вроде въездного знака, который рассказывает об окружающей территории и задает тон. А кроме того – демонстрирует разнообразные архитектурные приемы. Даже неподготолвенный зритель, приехав заправить машину, почувствует движение и статику, игру с массой, сочетание пятна и линии.
За каменной стеной
Концепция фондохранилища Староладожского историко-архитектурного и археологического музея-заповедника сочетает элементы архитектуры домонгольской Руси с современными приемами и материалами. Проект бюро Архиоптерикс стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области».
Рисовать как Баженов
В Московском архитектурном институте прошел IV Творческий конкурс академического рисунка. В эпоху тотальной компьютеризации умение рисовать считается редким и ценным навыком, и МАРХИ по праву гордится тем, что учит своих студентов этому важному ремеслу.
Больше солнца и воздуха
Бюро KIDZ удается создавать кафе с уникальной атмосферой и настроением, благодаря которым они становятся популярными. И благодаря классному дизайну запускаются целые сети, как это произошло в Нальчике, где к уже двум существующим кофейням Balance Coffee добавилась третья.
Мачта связи
Компания «Норвекс Арт» спроектировала и построила в городе Сокол вышку сотовой связи из клееной древесины. Она легче по весу, а также дешевле и экологичнее в производстве, чем металлическая.
На римских развалинах
Бюро Ofis реконструировало виллу 1920-х годов в центре Любляны, наглядно продемонстрировав многослойный и противоречивый характер застройки словенской столицы.
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.
Город древний, но пока еще несколько запущенный
Город Касимов Рязанской области – русско-татарский, тут до 1681 года (!) существовало ханство, впрочем, под общим руководством московских князей... Сейчас это туристический город с памятниками XVI–XVIII и далее веков, но небольшой. Задачей летнего практикума Института Генплана было предложить Касимову изменения, способные увеличить туристический поток и быть полезными жителям. Получилось много разных идей: от пешеходных маршрутов до переноса автовокзала.
Осторожно отмыто
В издательстве «Подписные издания» выходит книга Ксюши Сидориной – со-основательницы сообщества волонтеров-реставраторов Гэнгъ, которое с 2019 года отмывает и скоблит парадные Петербурга, открывая жильцам исторических домов сокровища: печи, мозаики, витражи. А еще – плитку. Именно плитка стала «цементом» книги, соединившим все – исторический экскурс, способы поиска ценных экземпляров, «каталог» парадных, а также опыт «партизанской» реставрации. О книге рассказывает редактор издательства Артем Макоян.
Кубок чемпионов
Небоскреб Bell на 1-й улице Ямского поля, 12 на первый взгляд строг и лаконичен, хотя скромным его назвать никак не возможно. Экономная стереометрия построена на работе с формой, близкой к овалу – а это одна из излюбленных тем архитекторов UNK. Обтекаемая поверхность основной формы с металлическими ламелями дважды посечена стеклянными срезами, графически демонстрируя суть исходной формы: ее простоту и одновременно сложность. К тому же здесь решены десятки сложнейших инженерных головоломок.
Полуцифровая среда
В Иннополисе под Казанью открылся первый 4-звездочный отель, спроектированный бюро MAD Architects. Интерьеры отеля сочетают элегантность и иронию, технологичность и комфорт, напоминая декорации компьютерной игры или фантастического фильма о недалеком будущем.
Y-школа
По проекту «БалтИнвест-Проект» в Гатчине построена школа на 800 учеников. Лучевая планировка позволила разделить младшую и старшую школы, а также спортивный блок, обеспечив помещения большим количество естественного света. На многослойны фасадах оштукатуренные поверхности сочетаются с навесными элементами разных цветов и фактур.
Тропа к центру Земли
Посетительский центр в Национальном парке ледника Снайфедльсйёкюдль в Исландии, спроектированный бюро Arkis, служит также смотровой платформой и пропускает через себя пешеходную тропу.