Архсовет Москвы–35

Оперный театр-студия в Среднем Кисловском переулке

Проект оперного театра разработан компаниями «Центральные научно-реставрационные проектные мастерские» и «Архструктура» в рамках большого проекта реконструкции комплекса Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского. За концепцию планировки территории отвечал коллектив «Моспроекта-4». Участок авторам достался сложный – старый и тесный московский двор с частично выведенными из эксплуатации корпусами консерватории. Невысокие протяженные здания расположены строго по периметру почти квадратного двора, в центре которого приютилась еще одна двухэтажная постройка. Из-за нее из открытого дворового пространства остались лишь узкие коридоры по бокам и небольшая площадь перед центральным входом. Попасть же на территорию будущего театра можно только через тесную арку со стороны Среднего Кисловского переулка.

Под нужды театра отведена часть построек этого дворика, причем большинство из них на момент начала проектирования находилось в плачевном состоянии. Один из боковых корпусов в восточной части участка, являющийся вновь выявленным памятником культурного наследия, в проекте предлагается сохранить и реставрировать. Еще в 2003 он перестал использоваться по назначению из-за обрушения конструкций, но спустя десять лет был восстановлен силами консерватории. Центральный же объем, утративший свой исторический облик, решено разобрать и возвести заново в новых материалах, но в точном соответствии с ранее существовавшей постройкой. Над ним запроектирована двухэтажная «шайба», обернутая двухслойным фасадом из матового стекла с встроенной интерактивной светодиодной подсветкой. Эта надстройка призвана компенсировать дефицит площадей, вместив учебные студии, мастерские и репетиционные залы. Той же цели служит возникшая внушительная подземная часть.

Между собой боковой и центральный корпуса связаны общим атриумом. Атриум служит и центральным входом в театр, и распределительной, буферной зоной: все главные помещения располагаются вокруг него. В атриуме, ограниченном с двух сторон уличными фасадами зданий, устроена парадная лестница, ведущая глубоко вниз. Дело в том, что театральная сцена на 500 мест спрятана в подземной части. Спускаясь по лестнице, посетители смогут попасть на нужный им уровень – балкон, бельэтаж или партер. Зал оснащен современной сценой-трансформером, легко меняющей размеры и обеспечивающей почти мгновенную смену декораций.

По словам Евгении Муринец, представленный проект полностью соответствует ГПЗУ. Особую поддержку данной работе высказали и представители Департамента культурного наследия. При этом не удалось избежать долгого и противоречивого обсуждения. Началось оно с целой серии вопросов практически от каждого члена совета. Больше всего их взволновал единственный предусмотренный на территорию въезд через арку, что не соответствует ни градостроительным, ни пожарным нормам. Сергей Кузнецов обратил внимание на то, что боковой корпус очень тесно примыкает к зданию на соседнем участке, но при этом вместо логичной в такой ситуации брандмауэрной стены появляется огромное количество окон.

Неоднозначным показалось и решение надстройки, которая внешне выглядит как сценическая коробка, но таковой не является. Сергею Кузнецову это показалось нерациональным: зачем убирать сцену под землю, а наверху делать ее муляж? Авторы объяснили, что сцена не нуждается в естественном освещении, а, поскольку речь идет не просто о театре, а о театре-студии, то имеется целый перечень помещений – репетиционные залы, учебные студии, мастерские и др. – которым естественный свет необходим. Доводы архитекторов не убедили Алексея Воронцова, уверенного, что акцентировать таким образом верхнюю часть чисто утилитарного назначения не совсем правильно. Это обманет и запутает посетителя, который при подходе к театру решит, что именно вверху находится сцена. Образ надстройки стоит решить проще и чище – убежден Воронцов.

Андрей Гнездилов планировку и компоновку театра назвал «экзотичной»: зал в подвале, в объеме, похожем на колосниковую коробку – репетиционные залы, которые можно было бы вместить в любой другой объем, окна выходят не на улицу, а в коридор. «При том, что работа выполнена качественно и остроумно, не оставляет ощущение, что тебя все время пытаются обмануть, – поясняет Гнездилов. – Форма убедительная, но содержание ложное. И это заставляет меня очень критически отнестись к работе».

Евгений Асс, отметивший, что по многим параметрам авторы справились со своей задачей, тем не менее, высказал недоверие к решению превратить весь центральный объем исторического ансамбля во входной вестибюль с гардеробными. Не понравилось ему и решение с надстройкой. По его мнению, она не вступает в диалог с окружением, остается «чужаком» в этом маленьком и тихом московском дворике. Пространства внутри очень тесные, но нет интеграции нового строительства в городскую ткань при чрезвычайном градостроительном уплотнении – уверен Асс. Никак не артикулирован, по его мнению, и вход во двор: как зритель сможет найти театр, как он догадается, что он спрятался внутри двора? Ведь из переулка его не видно. Сравнить представленное решение Асс смог только с театром «Практика», где тоже приходится входить через «подворотни». Здесь с Ассом не согласились его коллеги. Сергей Кузнецов напомнил, что в современном мире довольно часто объекты культуры оказываются в крайне стесненных условиях, и в этом нет вины архитектора. Алексей Воронцов добавил, что такое расположение, наоборот, создает особую романтическую атмосферу, напоминая о европейских улочках и двориках: «Театры в Вероне или в Венеции тоже не сразу найдешь, однако это не делает их менее привлекательными для посетителей,» – прокомментировал Воронцов.

Поддержал проект и Сергей Чобан. По его мнению, он существует в сложных пограничных условиях. Но авторам, тем не менее, удается создать даже некое общественное пространство. Конечно, его нужно усилить за счет разнообразия функций, сделать больший акцент на зоне центрального входа: «это могло бы решить проблему его анонимности». Сносить центральное здание и строить его заново, по мнению Чобана – очень сомнительное предприятие. Куда честнее было бы построить новый и цельный театр без надстройки. Но, зная, что в охранной зоне закон позволяет действовать только в режиме регенерации, Чобан предложил представленный проект, выполненный, по его словам, чисто и аккуратно, поддержать, потому что в таких условиях это хорошее и оригинальное решение. Мысль Чобана подхватил Алексей Воронцов, предложивший в первом этаже предусмотреть общественную функцию – кафе с летней террасой или небольшой ресторан вместо технических помещений, что заметно оживило бы весь театральный комплекс.

Основной недостаток проекта, по мнению Владимира Плоткина – «отсутствие ощущения среды». Зал на 500 мест не слишком велик и вполне сомасштабен существующему пространству двора, но качество пространства в этом проекте не отмечено. Что же касается планировочного решения, то его Плоткин посчитал весьма остроумным и, в целом, проект поддержал. В итоге, с небольшим перевесом работу решено было одобрить, рекомендовав авторам учесть замечания: более тщательно продумать и организовать пространство двора, «успокоить» верхнюю надстройку и более разнообразно спланировать первый этаж.

Административно-офисное здание в Костомаровском переулке

Участок, выделенный под строительство офисного здания, разработанного «Группой АБВ», занимает угловое положение на пересечении Костомаровского переулка с Костомаровской набережной реки Яузы. Рядом проходит мост через реку, а на противоположном берегу, точно напротив рассматриваемого участка расположен Спасо-Андроников монастырь. При проектировании приходилось учитывать важность местоположения и многочисленные ограничения ландшафтно-визуального анализа с целью сохранения хорошего обзора монастыря со всех видовых точек. В результате, изначально простой объем, занявший вытянутый вдоль переулка прямоугольный участок, оказался многократно усечен и обрезан. Часть здания со стороны набережной пришлось понизить до 4 этажей, кроме того, сильно «обтесать» по бокам, из-за чего прямой торец превратился в острый угол, похожий на нос корабля, устремленный в сторону реки.

Основной объем здания, достигающий 34 метров в высоту, в торце со стороны реки тоже приобрел плавные, скругленные очертания. Он, словно стремясь скрыть свое присутствие, полностью стеклянный. Маленькая четырехэтажная часть заметно более материальна, и для нее предложено два варианта отделки. Первый – из темно-красного кирпича с металлическими вставками и белыми горизонтальными поясами из архбетона. Второй – из светлого натурального камня. Главный вход в здание организован со стороны переулка. На первом этаже устроен видовой ресторан.

Предваряя обсуждение, Сергей Кузнецов пояснил, что такой небольшой объект неслучайно вынесен на рассмотрение совета. Здесь крайне важно его место в городе – знаковое и с градостроительной точки зрения, и в связи с ответственным соседством с монастырем, и ввиду общегородской задачи формирования фронта набережных. По мнению главного архитектора, представленный проект – качественный и хорошо проработанный – выглядит слишком функциональным. «Такая архитектура могла бы быть уместной в любой другой точке Москвы, но здесь она кажется слишком простой. Объем обрезали в соответствии с высотными и видовыми ограничениями, не добавив ничего своего,» – прокомментировал Кузнецов, высказав общее недоверие к подобным методам проектирования, когда архитектурный образ и силуэт здания формируются только нормами инсоляции и разрешенными высотными параметрами.

Андрей Гнездилов согласился с суждением главного архитектора, добавив, что с самого начала проектирования был знаком с проектом и с горечью наблюдал, как «традиционные способы ландшафтно-визуального анализа приводят к появлению таких угловатых, неловких объемов». В результате, по мнению Гнездилова, пытаясь не навредить монастырю, новое здание, наоборот, начинает с ним спорить. «Здесь нужно нетривиальное авторское решение, трюк,» – уверен Гнездилов. Похожего мнения придерживается и Михаил Посохин, убежденный, что в таком знаковом месте надо лучше работать над архитектурным образом.

Владимир Плоткин коллег не поддержал, вспомнив, что и сам в своей практике очень часто оказывается в ситуации, когда архитектуру определяют ограничения и соседство с каким-нибудь «сакральным» объектом. Тогда и город, и заказчик требуют от архитектора сделать скромную, незаметную, как можно более контекстуальную архитектуру. Это всегда очень сложно. Именно поэтому архитектор не стал давать авторам таких смелых советов, как предыдущие выступающие. По его мнению, авторы сделали очень аккуратный объем, но угловое положение на открытом пространстве волей-неволей делает его доминирующим, здание невозможно спрятать. Поэтому авторам стоит тщательней продумать качественные решения: «возможно, высокое качество реализации вытянет весь объем». Еще Плоткин посоветовал попробовать решить здание в одном материале. «Здание достаточно маленькое, но при этом имеет двухчастную композицию, подчеркнутую использованием разных материалов. Вероятно, целиком решенное, скажем, в натуральном камне, оно выглядело бы более цельным» – порекомендовал Плоткин. Авторы, в свою очередь, показали один из первоначальных вариантов, где офисный центр сделан полностью стеклянным. Вариант членам совета понравился.

Но тут в дискуссию включился Сергей Чобан. Он, отказавшись всерьез рассматривать изрубленный ограничениями объем, обратился к совету с предложением о возможном пересмотре высотных отметок. По его убеждению, фронт набережной должен быть сознательно сформирован более крупным и важным объектом, тем более, что существующие соседние дома значительно выше и масштабнее, чем рассматриваемый. Фасад, выходящий на набережную, необходимо хорошо проработать. Сейчас же вся форма здания кажется Чобану неубедительной и должна быть пересмотрена, иначе город получит еще одну градостроительную ошибку. Сергей Кузнецов тут же адресовал вопрос представителям ландшафтно-визуального анализа, и оказалось, что возможность для пересмотра имеется, просто изначально ставилась задача сформировать понижение в сторону реки с учетом перспективной застройки территории завода «Серп и Молот».

Евгений Асс добавил, что, помимо пересмотра всей объемно-пространственной композиции с учетом вновь выявившихся возможностей, стоит подумать над акцентированием угла. Кроме того, участок, с которым Асс много работал вместе со студентами МАРШа, должен рассматриваться не только с точки зрения соседства с монастырем. Объект должен быть и частью перспективной линии при взгляде с моста, и единым целым с застройкой набережной. Но делать объем «такой странной формы, чтобы историки в будущем ломали голову над тем, что же с ним могло случиться», по убеждению Асса, ни в коем случае нельзя.

Итог обсуждению подвел Сергей Кузнецов. В целом, он выразил уважение к проделанной работе и уверенность в высокой квалификации ее авторов, оказавшихся в ловушке. Им он предложил подумать над альтернативными вариантами – либо, по предложению Плоткина, слегка упростить объем и решить его в одном материале, либо, по предложению Чобана, целиком пересмотреть форму. Оба варианта будут рассмотрены в рабочем порядке.