Фернандо Ромеро опаздывал на интервью на сорок минут. Деваться некуда, надо ждать: «звезда» современной мексиканской архитектуры приезжает в Москву не каждый день, график, наверное, плотный. За это время я узнаю об истинной причине его визита. Договариваясь об интервью, сотрудники Ромеро дали понять, что основатель и руководитель бюро FR-EE (Fernando Romero EnterprisE) едет в Россию, чтобы продвигать свой масштабный проект нового аэропорта в Мехико, который его бюро разрабатывает совместно с Foster + Partners. И вдруг мне звонит знакомая из бюро коммуникаций «Конструктор» и сообщает, что цель приезда Ромеро в Москву на самом деле – куда более камерная история: семинар для участников конкурса ГК «Росатом» на павильон «Атомная энергия» на территории ВДНХ. Консорциум FR-EE и молодого российского бюро IND Architects оказался в числе шести команд, прошедших во 2-й тур конкурса.
Когда, наконец, Ромеро быстрой походкой заходит во двор Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», где мы договорились встретиться, на разговор остается от силы минут двадцать, и, в итоге, он превращается в некое подобие блиц-интервью господина Парвулеско из фильма Годара «На последнем дыхании» (Вопрос: Чего бы вы хотели достичь в жизни? Ответ: Стать бессмертным, а уж потом умереть).
Архи.ру:
– Насколько я понимаю, вы в России впервые. Какие впечатления, и что вас привело сюда?
Фернандо Ромеро:
– Всю свою жизнь я ждал возможности приехать в Москву. Вся моя семья здесь уже побывала, а у меня все не складывалось, хотя я даже какое-то время жил в Европе, совсем поблизости – в Париже и Роттердаме. Сейчас я прибыл из Лондона и просто поражен, насколько Москва близко: всего три с половиной часа лету. Очень рад наконец-то здесь оказаться, мои ожидания полностью оправдались. Всегда знал, что это место исключительной красоты и энергетики. Для меня это прямой контакт с культурой вашей страны, с которой я знакомился, изучая ее изобразительное искусство, архитектуру, литературу, музыку. Что касается меня лично как архитектора, то меня очень интересует возможность создать что-то на ВДНХ в сотрудничестве с местными архитекторами. Вчера мы посетили конкурсную площадку. Меня поразило качество и плотность пространства ВДНХ вечером. Поскольку мы были на территории комплекса в темное время суток, я впервые столкнулся с необходимостью придумывать что-то без возможности попутно делать наброски. Целую ночь не спал и все думал о проекте. Это особенное место во многих отношениях: здесь соседствуют красота и обыденное, виден контраст масштабов природы и выставочных павильонов. Для меня также немаловажно, что здесь нет проблемы сейсмической активности, что позволяет использовать в проекте самые разные конструкции.
Фернандо Ромеро. Фото: Ldelagarzagю Лицензия Creative Commons Attribution-Share Alike 4.0 International
FR-EE и IND Architects. Конкурсная концепция павильона «Атомной энергии» на ВДНХ в Москве. Изображение предоставлено Бюро коммуникаций «Конструктор»
FR-EE и IND Architects. Конкурсная концепция павильона «Атомной энергии» на ВДНХ в Москве. Изображение предоставлено Бюро коммуникаций «Конструктор»
– Что вы имеете в виду?
– К примеру, тут не проблема построить высокую башню, что было бы невозможно на многих сейсмически активных территориях [Очевидно, в первую очередь Ромеро имеет в виду Мехико, где последнее катастрофическое землетрясение произошло в 1985 – прим. Архи.ру]. Здесь можно поэкспериментировать с такой традиционной и любимой в России формой, как купол. Сама тема конкурса – атомная энергия – дает богатый образный материал: надо создать такую форму, которая говорила бы об истории освоения атома и потенциале ответственного использования этого эффективного способа выработки энергии. ВДНХ в этом смысле дает огромные возможности для проекта.
FR-EE и IND Architects. Конкурсная концепция павильона «Атомной энергии» на ВДНХ в Москве. Изображение предоставлено Бюро коммуникаций «Конструктор»
FR-EE и IND Architects. Конкурсная концепция павильона «Атомной энергии» на ВДНХ в Москве. Изображение предоставлено Бюро коммуникаций «Конструктор»
– Что убедило вас принять в участие в этом творческом состязании?
– Помимо самой темы конкурса, мне интересен город – своими жителями, историей архитектуры. Я хотел бы стать частью процессов, которые идут сейчас в Москве. Многие великие архитекторы ищут здесь решение разнообразных проблем [как раз за день до нашей встречи состоялось открытие нового здания Музея современного искусства «Гараж» в павильоне «Времена года», реконструкцией которого занимался Рем Колхаас, учитель Ромеро – прим. А.Б.]. Контекст проекта, описанный в задании конкурса, показался нам очень увлекательным. И вот мы вышли во второй тур, и теперь у нас есть два месяца на более детальную проработку первоначальной идеи. Семинар и посещение площадки дали нам новую пищу для размышлений. Наше здание учитывает окружение – генплан территории и взаимное расположение павильонов. Для нас очень важна такая архитектурная форма, как купол – мы видим в ее использовании развитие темы куполов московских церквей (Ромеро показывает в сторону храма Христа Спасителя на другом берегу Москвы-реки). Я хотел бы создать гибкое пространство, свободное от колонн, поэтому самонесущая конструкция купола интересна еще и с этой точки зрения.
FR-EE и IND Architects. Конкурсная концепция павильона «Атомной энергии» на ВДНХ в Москве. Изображение предоставлено Бюро коммуникаций «Конструктор»
FR-EE и IND Architects. Конкурсная концепция павильона «Атомной энергии» на ВДНХ в Москве. Изображение предоставлено Бюро коммуникаций «Конструктор»
– В международных СМИ можно встретить публикации о том, что Мексика становится новой архитектурной «меккой»: сюда тянутся европейские архитекторы, ее столица становится полигоном для экспериментов. Если раньше туристов влекли пирамиды ацтеков и песчаные пляжи, то сейчас они едут в Мексику за впечатлениями от современной архитектуры и дизайна… Вы как-то сказали, что архитектура – это всегда отражение положения в экономике и политике страны. Как человек, который видит ситуацию изнутри, расскажите, как произошел этот переворот?
– Я всегда был очень критически настроен к современной мексиканской архитектуре. Начиная с 1980-х годов, на местной сцене преобладали постмодернисты, которые в 1970-е уезжали учиться в европейские университеты, возвращались и делали «декорационную», коммерческую архитектуру. По-настоящему великая архитектура была у Мексики в период модернизма – это был удивительный исторический момент с точки зрения творческой активности, социальных преобразований, национального богатства, который позволил стране создать архитектурные шедевры.
Музей «Сумайя». Фото: Yannick Wegner. Предоставлено FREE Fernando Romero
Когда я был студентом, я всегда хотел поехать в Европу, которую воспринимал как «эпицентр» модернизма, и я отправился туда, чтобы удостовериться, что хочу посвятить архитектуре свою жизнь. В конце концов, я проработал несколько лет в бюро OMA Рема Колхааса, а потом вернулся домой. Это был 2000-й год, который стал в Мексике началом периода демократизации: впервые в Конгрессе не было господства одной партии. Сейчас, я думаю, наступил интересный исторический момент, но мы находимся лишь в начале периода обновления. Наше правительство посылает своей финансовой и монетарной политикой очень положительные сигналы международному рынку, а также реализует программу реформ, которые позволят решить сложные проблемы в сфере образования, налогов, приватизации, конкуренции между крупными корпорациями.
Музей «Сумайя». Фото: Rafael Gamo. Предоставлено FREE Fernando Romero
Хотя у нас много социальных вызовов, особенно тех, что связаны с наркокартелями, с экономической точки зрения Мексика находится в сравнительно неплохом положении, поэтому девелоперы могут реализовывать новые проекты. Это, в свою очередь, дает возможность работать молодым архитекторам. Так что количество новых проектов достаточное, хотя я бы не стал утверждать ничего про качество. Есть хорошие проекты, которые делают интересные европейские архитекторы. Возможно, в следующие 15–20 лет мы увидим архитекторов, которые своими проектами постараются внести вклад в решение социальных проблем – бедности, расслоения общества, напряженности в разных частях страны, связанной с безопасностью и наркоторговлей. Проблем много. Но, в то же время, нам есть на что опереться – на нашу богатую историю и культуру, биоразнообразие, природные ресурсы.
FR-EE и Foster + Partners. Новый международный аэропорт Мехико © Foster + Partners
– Какую роль вы видите для себя как архитектора в этом смысле?
– Меня живо интересует пограничная зона между Мексикой и США: она уникальна и масштабами миграционных потоков, и проблемами, которые вызваны контрастом двух культур. Многие мексиканцы, стремясь пересечь границу в поисках работы и лучше доли, погибают в пустыне. Мы постоянно работаем над проектами, которые затрагивают гуманитарное измерение этого пространства [к примеру, в середине 2000-х бюро FR-EE разработало проект «Музея границы» в мексиканском городе Матаморос, на правом берегу реки Рио Гранде, которая служит административной границей с США – прим. А.Б.]. Кроме того, я все больше увлекаюсь темой инфраструктуры, которая очень важна для социального развития: ее создание требует новых рабочих мест, двигает вперед экономику, повышает связность территории. Сейчас мы совместно с бюро Нормана Фостера работаем над проектом аэропорта для мексиканской столицы, одного из крупнейших ныне строящихся в мире [его площадь составит 470 000 м2 – прим. Архи.ру]. Мехико ждал этого проекта 30 лет, и теперь он наконец-то стал возможным благодаря тому, что правительство готово к идее долгосрочных инвестиций. Занимаясь подготовкой проекта, мы смогли увидеть все аэропорты нашего региона. Судя по всему, в ближайшие пятнадцать лет странам Латинской Америки придется модернизировать свои воздушные гавани, и мы ожидаем, что в регионе появится 10–15 новых аэропортов. Инфраструктура вообще – это одна из самых интересных сфер для нашего бюро именно в связи с теми положительными изменениями, которые она способна произвести.
