Стирание

В четверг (или в среду?) в Анфиладе Музея архитектуры открылась выставка Валерия Кошлякова Domus Maxima. Открытие началось с обсуждения возможности открывать выставку в кризисные времена вообще – но сама живопись, пожалуй, дает ответ на этот вопрос. Выставка очень красивая, ее даже можно понять как вариант истории архитектурной культуры, увиденной через призму личного взгляда художника.

mainImg
В <весеннее> время культурные институции разделились на три вида: одни пораженно умолкли и заявили о приостановке программ, другие, продолжая работу, пытаются как-то объяснить и мотивировать свое решение; и, наконец, третьи действуют ярко, весело и задорно, чем напоминают обертку от киндер-сюрприза, неизвестно как попавшую в сугроб.

Музей архитектуры отнес себя ко вторым: еще за несколько дней до открытия в социальных сетях появилось сообщение директора музея Елизаветы Лихачевой с объяснением, почему музей принял решение не отменять открытие. Главный аргумент – искусство: «как искусствовед и директор музея я считаю, что мы не можем, не имеем права отказываться от искусства <...> сейчас <...> продолжение деятельности учреждений культуры является слишком важным. Я считаю, что мы ни в коем случае не должны отказываться от открытий выставок, останавливать работу над новыми проектами». 

Речи во время открытия выставки, как следствие, во многом крутились вокруг того, почему она все-таки состоялась. Причем, по словам Елизаветы Лихачевой, сомнения в том, что выставка откроется, были еще в январе – из-за ковида – но если директор колебалась, то художник, Валерий Кошляков, не сомневался ни разу.
Валерий Кошляков ведет экскурсию по выставке. Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Помимо ценности искусства как такового и невозможности отказаться от него в кризисные времена, другим аргументом стал взгляд на выставку в ракурсе катастрофического мировидения. Несколько раз прозвучало слово «апокалиптический», а Елизавета Лихачева подчеркнула, что, во-первых, Валерий Кошляков переосмысляет наследие европейской культуры, а во-вторых, что русская культура, что бы кто ни думал – часть «западно-европейской христианской цивилизации, основанной на античности», а она уже давно переживает кризис, и то, что мы наблюдаем сейчас – лишь часть очень большого кризиса.

Что делает выставку актуальной. С этим сложно поспорить. 
Валерий Кошляков ведет экскурсию по выставке. Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Выставку готовили 3.5 года. Шестьдесят картин, большая часть из которых новые и написаны специально для выставки, и объекты, среди которых как созданные Кошляковым, так и objets trouvés, найденные не где-нибудь, а в Париже, – размещены в Анфиладе дома Талызиных на Воздвиженке и представляют собой внушительное живописно-архитектурное зрелище, своего рода цельную инсталляцию, претендующую не только на диалог с классицистическими пространствами анфилады, но и на статус некоего синтетического объекта, который никоим образом не исчерпывается подборкой станковой живописи. 

Поясню. Работы Кошлякова как правило большие, нередко составлены из нескольких холстов, и таких на выставке немало. Одна из них – вид и реконструкция храма победы над карфагенянами под Химерой в сицилийском Сераписе – останется на парадной лестнице музея, присоединившись к 15 работам, полученным еще в 2001 году при директоре Давиде Саркисяне после предшествующей выставки Валерия Кошлякова в МуАре; выставка проходила в 2001 в Аптекарском приказе и называлась «Выбор масштаба»; там тоже, помимо картин, были объекты.

Так вот, Кошляков выбирает большой масштаб, не без грусти констатируя, что в наше время фрески художникам заказывают крайне редко. А ведь фреска – тот жанр, в котором художник взаимодействует с архитектурой. 
Валерий Кошляков. Храм в честь битвы с карфагенянами под Химерой, Сицилия, Серапис. Полотно остается в коллекции Музея архитектуры. Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Выставку отчасти можно понять как вариант компенсации такой «фресковой недостаточности» современного искусства: часть работ не только велика, составлена из двух, трех, нескольких холстов и сопоставлена, таким образом, с масштабом залов парадной анфилады, с колоннами, с живописью плафонов – кроме того, во всех больших полотнах изображена архитектура: фасад, интерьер, панорама, воображаемый и настоящий вид на исторический город из окна современного здания.
Воображаемый вид на Париж, включая Центр Помпиду. Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру
Картина, проведенная за колонной, открывает парадоксальный ракурс взаимодействия выставки с интерьером. Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

В целом ряд изображений, осмысливших сейчас анфиладу музея, больше всего похож на какой-то личный вариант музейной экспозиции – той самой постоянной, о которой всё говорят, и которая пока не появилась, – но увиденной глазами Валерия Кошлякова и через призму характерной для него тематики и стилистики. Об этом прямо не говорится, но ощущение такое, что художник выстраивает перед нами собственную историю архитектуры, своего рода авторский цикл лекций, только не словами.

Хронологическая рамка – от Древнего Египта до «современного посмодернизма», но это только формально так, а если смотреть на выставку глазами, как и следует, то границы периода будут где-то от готики до 1970-х, что тоже немало. С упором на Османовский Париж, в котором художник живет, церкви барокко, дворцы рококо (скорее бидермайера). 

Со смысловой рамкой несколько сложнее. Валерий Кошляков любит повторять, что он не современный художник, во время экскурсии по анфиладе повторил раза три – а в пресс-релизе музея написано, что он «один из основных современных русских художников». Экскурсию автор закончил в последнем зале дисклеймером в том смысле, что слова это не оружие художника, так что «все сказанное здесь можно забыть и стереть». Притом что до того говорил довольно много, точно и складно. Кроме того, если мы прочитаем пресс-релиз и текст о выставке в первом зале, а потом попробуем сопоставить их с увиденным, то возникают вопросы – описание как будто бы не точное, не во всем совпадает или, как минимум, не во всем стыкуется с тем, что показано. Это интересно, поскольку словесная, описательная часть на наших глазах «отслаивается», отказывается от роли последовательного пояснения – начиная с произнесенного художником отрицания: я художник, не искусствовед, слова – не моё, объяснить не могу, зачеркните и забудьте. 

Вообще расслоение реальности, стирание и рисование поверх, этакая дырчатость полупрозрачной материи – наверное, самая характерная особенность живописи Валерия Кошлякова. Он рисует монументальные купола и своды так, что они растворяются в кисейной декорации, в тумане линий, который не то чтобы нивелирует масштаб, но делает его легким для восприятия, позволяет, в отличие от живописи корпусной и пастозной, раствориться душой в этом бесконечном снятии, отрицации-утверждении – это дает и силу, хорошо ощутимую в пространстве залов: линии и формы легко преодолевают условные ограничения картинной плоскости и подчиняют интерьеры анфилады своей вязи, то пластично-объемной, то текуче-аморфной.
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Особенно сильно это ощущается в двух залах: центральном, посвященном барочном церквям и следующем за ним маленьком проходном, с двумя дворцовыми интерьерами, и дальше, в зале с рядом колонн, где одна картина становится даже десюдепортом. Архитектура из картин вступает в активный диалог с архитектурой залов, их живопись – с живописью, и в результате дает эффект присутствия то ли в мастерской художника, поскольку некоторые огромные полотна даже не повешены на стенах, а прислонены к ним, расставлены на дворцовых стульях.  То ли разрушенного дворца (полотно «Архитектурный натюрморт» изображает деконструкцию одного из пространств Леду с артефактами культуры-цивилизации, «хламом <...> высокохудожественного прошлого», наваленным на первом плане под разрушенными сводами), то ли разбомбленной церкви.  
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Подчеркнем, что в руинированности нет буквализма – если местами его и можно разглядеть, то очень точечно, да и то, вероятно, есть следствие воспаленности сознания смотрящего. Выставка не посвящена реальным руинам, как когда-то была посвящена венецианская фото-меланхолия Ильи Уткина. Ее тема – скорее руины классической культуры. По словам Валерия Кошлякова, который модернизм, очевидно, недолюбливает, в XX веке гений-архитектор, с одной стороны, выгнал всех каменщиков-ремесленников и остался один, а с другой стороны, он же, современный архитектор, «не занимается духом», – и это «болезнь модернизма»: «дело не в рюшечках, а в том, что человек не в состоянии осмыслить и полюбить километры стекла и бетона». Это с одной стороны. 

С другой стороны – и это особенно видно в центральном «храмовом» зале, который автор определяет как «месть пустых храмов» – барочная церковь взрывает сама себя. На пластичных и очень грамотно изображенных фасадах вырастают какие-то тучи, то опознаваемые как части картин, и это особенно красиво, то больше напоминающие налет Пожирателей смерти, с результатом которого Григорий Ревзин когда-то сравнил одно здание Захи Хадид.
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Собственно, в центральном зале и помещены остатки мебели, которую Кошляков нашел выброшенной в Париже – не откуда-нибудь, а из церкви. Насколько могу судить, это XIX век, остатки церковных скамеек, шкафов и кафедр, псевдоготических и псевдоренессансных. Такой продукции, если она не моложе начала XIX века, довольно много; в целом нет ничего удивительного в том, что ее выбросили. Резьба качественная, что еще больше убеждает в поздней датировке, и все элементы очень разломанные – как говорит сам художник, отреставрировать их было невозможно и он написал к этим вещам «задники». Так что, вероятно, сюрреалистические всплески разрушаемой формы храмовых фасадов и интерьеров – результат осмысления разломанности собранной здесь мебели. Живописный диалог со сломом.
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Весь зал как будто становится разломанной церковью – не такой руиной после советского запустения, с какими мы хорошо знакомы, поскольку многие колесили и колесят по архитектурным памятникам родины – а церкви, которую сломали / ломают сейчас, или она даже как-то сама себя, по меткому выражению художника, выворачивает наизнанку. Это довольно сильное впечатление и удивительно, что создано оно достаточно традиционными средствами, хотя станковыми их не назовешь. Неудивительно, что именно здесь Валерий Кошляков заговорил о фреске; хотя в большей степени это похоже не на фреску, а на гибрид алтарной картины /или скульптуры/ из католического храма и «архитектурной картины» его же фасада. Части европейской церкви здесь разбиты на калейдоскоп и распределены в пространстве каким-то новым способом, при этом между ними прорастают нити новых, но вполне ощутимых связей.
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

В общем-то все, произведенное Валерием Кошляковым на этой выставке, можно, вероятно, понять как ряд акций деконструкции реальности классического, или традиционного искусства и составления из него новой реальности, как на плоскости, так и в пространстве. В этом смысле кажется, что не только модернизм взрывает традиционную культуру, но в большей мере это делает – во всяком случае, на выставке в Анфиладе – сам художник. И слова, что он не занимается современным искусством, начинают казаться либо лукавством, либо непрочитанной шифровкой. Потому что ну как – как раз именно им и занимается. Что не исключает прекрасного умения рисовать, владения формой и цветом. К слову сказать, в новых работах Кошлякова стало ощутимо больше цвета, местами живопись становится, по Набокову, «странной, прекрасной, а все же ядовитой», особенно в розовых и зеленых пятнах. 
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Помимо вывернутого наизнанку и собранного заново из фрагментов храма отмечу разного рода эксперименты со станковой картиной. Большие картины лишены рам и в своем стремлении к масштабу фрески набраны из нескольких частей. Маленькие – наоборот, заключены с рамы, в основном барочно-вычурного, музейного плана. Причем содержание такой картины – либо модернистская архитектура, либо абстракция, либо фрагмент классической картины, приближенный к абстракции. Краска повсеместно выходит на скульптурные завитушки рам, «осваивая» их своим выплеском. Получается гибрид дворцовой шпалерной развески, вполне уместной в Анфиладе, – и вполне современной инсталляции. Наверное, правильно будет определить это как инсталляцию на темы шпалерной развески как части классического интерьера. Она тоже, как и пластика барочных храмов, может подтолкнуть к мысли о зерне саморазрушения, которое заложено в классическом искусстве – ведь шпалерная развеска нивелирует самоценность станковой картины, сводя ее к пятну на стене. 
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Третий эксперимент – в зале «интерьеров». Живопись здесь – дворцовые интерьеры, скорее бидермайер, чем рококо, с завитушками, пепельно-перламутровых оттенков, амбиентная и акварельно-текучая, как всегда у Кошлякова. Они установлены одна напротив другой и – очень намеком – создают иллюзию расширения сравнительно небольшого пространства проходного зала справа и слева. Посередине каждой картины прикреплены две очень пошлые вещи: пейзаж, который сам Валерий Кошляков определил как «арбатский, но только из Парижа», и полированная стенка тумбочки с процарапанным на ней Тутанхомоном. Сам художник говорил в этом месте что-то о древней культуре и природе, я не очень услышала, но позволю себе предложить собственную интерпретацию. Предмет исследования Кошлякова – разложение классической, чтобы не сказать традиционной, культуры. Изображенные интерьеры выглядят как тени такой культуры, растворяющиеся, стекающие куда-то в небытие. Но тяга человека к прекрасному неистребима, и на смену утекшей классической культуре приходит пошлость дешевого пейзажа и фараона на полированной стенке. По-моему, месседж этого зала именно таков: он предлагает нам ужаснуться пропасти между лиричностью уходящего и топорностью сменяющего его кича. 
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Два последних зала, прямо как в учебнике, посвящены XX веку. Здесь «Храм Солцна», по словам художника, вечно не достроенный; клуб Зуева Ильи Голова – в отличие от «храма», он выглядит просто «портретом клуба», который нарисовали, чтобы заполнить чем-то пространство; и такой же «портрет», но театра Советской Армии, представителя, в противовес конструктивизму, здания с колоннадами. 

Более интересен последний, овальный зал. Первый, слева от входа, объект здесь назван «Вилла радости», но, ведя экскурсию, автор назвал этим именем весь зал. Словесное авторское описание тут оказалось особенно сбивчивым: художник сначала признался, что хотел поместить в этом зале нечто мещанское, модернизм-постмодернизм, а получилось другое, «некий выдох», после всего пафосного, что было в предыдущих залах. В самом торце – окно, перед ним объект: журнальный столик с заостренными ножками из 1960-х и журналами, не настоящими, а с нарисованными кистью обложками. Среди картин – несколько отчетливо модернистских вилл, пара многоэтажек лаконичной архитектуры и картина с «двумя архитекторами» на фоне модернистской застройки, которые, по словам Кошлякова, «идут и беседуют о форме».
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Если не слушать, а смотреть, то овальный зал выглядит как резюме оттепели, мечты о легком и лучшем, выраженной в журналах шестидесятых, изображенных, не настоящих – а это значит, что они тоже своего картины (ну хорошо, объекты, но это дела не меняет). Возможно, намеком на «мещанство», вскользь упомянутое Кошляковым, служат статуэтки, диваны, машины, виллы – но ощущаются они как места о лучшей жизни и новой архитектуре из журналов. В зале, тут автор прав, действительно легко как-то дышится, то ли из-за небольшого масштаба, то ли из-за белизны, то ли из этой, подернутой пылью половины столетия мечты – но заметим, да, в этом изложении именно буржуазной, не советской, французской какой-то жизни. Из раннего цветного кино. 
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Если оценивать высказывание целиком, то я бы вернулась к высказанной вначале идее, что Валерий Кошляков развернул в Анфиладе свой личный учебник по истории архитектурной культуры, этакий очерк с отступлениями, резюме через призму ностальгического пассеизма. Любопытно, что ругая модернизм и современное искусство, он включил в свой «учебник» культуру авангарда и модернизма – они уже тоже памятники и часть истории, их тоже заволакивает патина краски, названия журналов читаются едва-едва, хотя стилистика очевидна. 
Domus Maxima. Выставка Валерия Кошлякова в Анфиладе Музея архитектуры, 2022
Фотография: Архи.ру

Основой, объединяющей все эти разные части культурной жизни человечества – как кажется, не целиком принятые художником, хотя он и включил их в повестку, – становится, не побоюсь этого слова, история: все они отошли в «архив» Кошлякова и подверглись некоему живописному обобщению, были включены в общую платформу, составленную из слоев, стираемых, но живучих.

Невольно напрашивается аналогия с принудительным стиранием, произведенным многими изданиями исходя из исторических обстоятельств, ровно вчера. Оно делает выставку Валерия Кошлякова не просто актуальной в ее апокалиптичности – своего рода живописным аналогом «здания культуры», о котором говорил Изя Кацман, – но еще и просто-таки пророческой и очень акутальной. 

05 Марта 2022

Похожие статьи
Словоформы
Архитекторы ATRIUM любят амбициозные задачи, вот и тридцатилетие бюро отмечают выставкой, смело играя со словарем в слова. Они погружают свои проекты и – важнее – многочисленные объекты, в некий собственный глоссарий, как в поток. Течешь тут, как по венам чистого искусства, то и дело касаясь, то вертикального города, то образовательных пространств, на которых архитекторы собаку съели, то идентичности места. Но больше всего подкупает то, что Вера Бутко и Антон Надточий утверждают, в том числе своей выставкой: архитектура – это прежде всего искусство, искусство работы с формой и пространством.
Прибытие на склад
Градсовет Петербурга рассмотрел терминал высокоскоростной железнодорожной магистрали, который начнут строить уже в этом году на подступах к Московскому вокзалу. Несмотря на то, что проект одобрен большинством голосов, эксперты были далеки от восторга: архитектура показалась им компромиссной, а транспортные решения – недальновидными.
Офис vs галерея
Градсовет Петербурга рассмотрел проект многоэтажной галереи на Выборгской набережной и нашел, что она скорее будет использоваться как офисное здание, которому не хватит парковочных мест. Критику также вызвала арка главного входа и отсутствие реакции на соседнее здание мануфактуры, построенное по проекту Василия Косякова.
Монастырь вместо вокзала?
В Твери много лет разрушается Речной вокзал, произведение специфического ответвления архитектуры 1930-х – легкое, градостроительно значимое здание-акцент на берегу реки. В 2017 году его центральная часть обрушилась, затем появились планы переноса вокзала для восстановления Отроча монастыря – а сейчас его собираются снять с госохраны, лишить статуса регионального ОКН. Остался один день, чтобы написать возражение. Поучаствуете?
Как-то вечером патриции
Репортаж с Архстояния 2024. Сегодня знаменитый никола-ленивецкий архитектурный фестиваль начал свою работу. Мы поискали на нем архитектуру, немного наскребли. Но музыки, тусковки и общения со зрителями заметно больше. Самая интересная новость из вчерашних: следующее Архстояние будет курировать Василий Бычков, основатель и директор Экспо-Парка, проводящего Арх Москву. Кажется, мы стали свидетелями большой коллаборации.
Митьки в арбузе
В петербургском «Манеже» открылась выставка художников «Пушкинской-10» – не заметить ее невозможно благодаря яркому дизайну, которым занималась студия «Витрувий и сыновья». Тот случай, когда архитектура перетянула на себя одеяло и встала вровень с художественным высказыванием. Хотя казалось бы – подумаешь, контейнеры и горошек.
Архитектор в городе
Прошлись по современной Москве с проектом «Прогулки с архитектором» – от ЖК LUCKY до Можайского вала. Это долго и подробно, но интересно и познавательно. Рассказываем и показываем, гуляли 4 часа.
Конкурс в Коммунарке: нюансы
Институт Генплана и группа «Самолет» провели семинар для будущих участников конкурса на концепцию района в АДЦ «Коммунарка». Выяснились некоторые детали, которые будут полезны будущим участникам. Рассказываем.
Три шоу
МАРШ опять показывает, как надо душевно и атмосферно обходиться с макетами и с материями: физическими от картона до металла – и смысловыми, от вопроса уместности в контексте до разнообразных ракурсов архитектурных философий.
Рассвет и сумерки утопии
Осталось всего 3 дня, чтобы посмотреть выставку «Работать и жить» в центре «Зотов», и она этого достойна. В ней много материала из разных источников, куча разделов, показывающих мечты и реалии советской предвоенной утопии с разных сторон, а дизайн заставляет совершенно иначе взглянуть на «цвета конструктивизма».
Архитектура в дизайне
Британка была, кажется, первой, кто в Москве вместо скучных планшетов стал превращать показ студенческих работ с настоящей выставкой, с дизайном и объектами. Одновременно выставка – и день открытых дверей, растянутый во времени. Рассказываем, показываем.
Книга в будущем
Выставка, посвященная архитектуре вокзалов и городов БАМа, – первое историко-архитектурное исследование темы. Значительное: все же 47 поселков, и пока, хотя и впечатляющее, не вполне завершенное. Хочется, чтобы авторы его продолжили.
Нео в кубе
Поиски «нового русского стиля» – такой версии локализма, которая была бы местной, но современной, все активнее в разных областях. Выставка «Природа предмета» в ГТГ резюмирует поиски 43 дизайнеров, в основном за 2022–2024 годы, но включает и три объекта студии ТАФ Александра Ермолаева. Шаг вперед – цифровые растения «с характером».
Цвет и музыка; и белый камень
В палатах Василия Нарышкина на Маросейке открылось выставочное пространство музея AZ, специализирующегося в равной мере на искусстве «второго авангарда» и совриске. Тут несколько тем: первые этажи клубного дома в памятнике XVII века стали общественными, теперь можно попасть во двор, плюс дизайн галереи от [MISH]studio, плюс выставка, совмещенная с концертами авангардной музыки 1960-х. Разбираемся.
Арахноид совриска
Ткачество, вязание, вышивание – древнейшие профессии, за которыми прочно закреплена репутация мирных, домашних, женских, уютных, в общем, безопасных. Выставка в Ruarts Foundation показывает, что это вовсе не так, умело оперируя парадоксальным напряжением, которое возникает между традиционной техникой и тематикой совриска.
Нюансированная альтернатива
Как срифмовать квадрат и пространство? А легко, но только для этого надо срифмовать всё вообще: сплести, как в самонапряженной фигуре, найти свою оптику... Пожалуй, новая выставка в ГЭС-2 все это делает, предлагая новый ракурс взгляда на историю искусства за 150 лет, снабженный надеждой на бесконечную множественность миров / и историй искусства. Как это получается и как этому помогает выставочный дизайн Евгения Асса – читайте в нашем материале.
Атака цвета
На выставке «Конструкторы науки» проекты зданий институтов и научных городков РАН – в основном модернистские, но есть и до-, и пост- – погружены в атмосферу романтизированной науки очень глубоко: во многом это заслуга яркого экспозиционного дизайна NZ Group, – выставка стала цветным аттракционном, где атмосфера не менее значима, чем история архитектуры.
Город палимпсест
Довольно интересно рассматривать известные проекты в процессе их жизни. «Городу набережных» Максима Атаянца сейчас – 15 лет от замысла и 9 лет от завершения строительства. Заехали посмотреть: к качеству много вопросов, но, что интересно – архитектурные решения по-прежнему неплохо «держат» комплекс. Смотрите картинки.
Орел шестого легиона
С сегодняшнего дня в ГМИИ открыта выставка, посвященная Риму. В основном это коллекция гравюр и античной пластики Максима Атаянца – очень большая, внушительная коллекция, дополненная, как хороший букет, вещами из музейного хранения. Как она скомпонована и зачем туда идти – в нашем материале.
Кампус за день
Кто-то в теремочке живет? Рассказываем о том, чем занимались участники хакатона Института Генплана на стенде МКА на Арх Москве. Кто выиграл приз и почему, и что можно сделать с территорией маленького вуза на краю Москвы.
Зубцами к Неве
Градсовет Петербурга рассмотрел проект жилого комплекса на Матисовом острове, предложенный бюро Intercolumnium. Эксперты отметили ряд проблем, которые касаются композиции, фасадов и сценария жизни в окружении промышленных предприятий.
НИИФИЛ <аретова>
Борис Бернаскони в ММОМА показывает, как устаревшее слово НИИ делает куратора по-настоящему главным на выставке, как подчинить живопись архитектуре и еще рассказывает, что творчество – это только придумывание нового. Разбираемся в масштабе новаций.
Константинов: путь к архитектуре
До 26 мая включительно не поздно успеть на распределенную по двум площадкам выставку Александра Константинова, доктора математики и художника-концептуалиста, автора объектов, причем очень крупных, городского и ландшафтного масштаба. Выставка – в Западном крыле ГТГ, два восстановленных объекта – в ГЭС-2. Автор экспозиции в ГТГ – Евгений Асс.
Памятный круг
В Петербурге крупный конкурс: 12 местных бюро борются за право проектировать мемориальный комплекс Ленинградской битвы. Мы сходили на выставку, где представлены эскизы, и поймали дежавю – там многое напоминает о несостоявшемся музее блокады.
Степь полна красоты и воли
Задачей выставки «Дикое поле» в Историческом музее было уйти от археологического перечисления ценных вещей и создать образ степи и кочевника, разнонаправленный и эмоциональный. То есть художественный. Для ее решения важным оказалось включение произведений современного искусства. Одно из таких произведений – сценография пространства выставки от студии ЧАРТ.
Птица земная и небесная
В Музее архитектуры новая выставка об архитекторе-реставраторе Алексее Хамцове. Он известен своими панорамами ансамблей с птичьего полета. Но и модернизм научился рисовать – почти так, как и XVII век. Был членом партии, консервировал руины Сталинграда и Брестской крепости как памятники ВОВ. Идеальный советский реставратор.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Технологии и материалы
Sydney Prime: «Ласточкин хвост» из кирпича
Жилой комплекс Sydney Prime является новой достопримечательностью речного фронта Большого Сити и подчеркивает свою роль эффектным решением фасадов. Авторский подход к использованию уникальной палитры кирпича в навесных фасадных системах раскрывает его богатый потенциал для современной архитектуры.
Возрождение лесной обители. Как восстанавливали старинный...
Во Владимирской области возрожден из руин памятник церковного зодчества начала XIX века – Смоленская церковь на Веретьевском погосте. Реставрационные работы на каменном храме проводились с использованием материалов компании Baumit.
Урбанистика здоровья: спорт в проектах благоустройства
Уличные спортивные зоны являются неотъемлемой частью современной урбанистической среды и призваны, как и благоустройство в целом, стимулировать жителей больше времени проводить на улице и вести здоровый образ жизни. Компания «Новалур» предлагает комплексные решения в области уличного спорта и также является производителем линейки уличных тренажеров с регулируемой нагрузкой, подходящих максимально широкому кругу пользователей.
​Архитектура света: решения для медиафасадов в...
Медиафасады – это инновационное направление, объединяющее традиционные архитектурные формы с цифровыми технологиями. Они позволяют создавать интерактивные здания, реагирующие на окружающую среду, движение пешеходов или даже социальные медиа. Российская компания RGC представляет технологию, интегрирующую медиа непосредственно в стеклопакеты.
Как уменьшить запотолочное пространство для коммуникаций?
Повысить уровень потолка за счет сокращения запотолочного пространства – вполне законное желание девелопера, архитектора и дизайнера. Но этому активно сопротивляются инженеры. Сегодня мы расскажем о красивом и нестандартном решении этой проблемы.
Холст из стекла
Открытие нового корпуса Третьяковской галереи на Кадашевской набережной в мае 2024 года ознаменовало не только расширение знаменитого музея, но и знаковое событие в области использования архитектурного стекла с применением технологии печати. О том, как инновационное остекление расширило границы музейной архитектуры – в нашем материале.
От эскиза до «Дракона»: творческая кухня «Новых Горизонтов»
Компания «Новые Горизонты», отметившая в 2024 году свое 25-летие, прошла путь от дистрибьютора известного финского производителя Lappset до разработчика собственных линеек детского игрового оборудования. За четверть века они эволюционировали от импортера до инновационного проектировщика и производителя, способного воплощать самые смелые идеи в реальность.
​Палитра вашего путешествия
Конкурс авторских палитр для интерьера «Время, место и цвет» в самом разгаре. Его проводит дизайнер, декоратор и преподаватель Виктория Малышева в партнерстве с брендом красок Dulux. Виктория рассказала об идее конкурса и собственных палитрах.
От плоскости к объему: революция в остеклении с помощью...
Моллирование стекла – технология, расширяющая границы архитектурного проектирования и позволяющая создавать сложные геометрические формы в остеклении зданий. Этот метод обработки стекла открывает новые возможности для реализации нестандартных архитектурных решений, сочетая эстетику и функциональность.
Девять правил работы с инженерами
Проектная компания «Траст инжиниринг», работающая с известными архитектурными бюро на знаковых объектах, составила топ-9 правил взаимодействия архитекторов и инженеров, чтобы снизить трудозатраты обеих команд.
Амфитеатры, уличное искусство и единение с природой
В сентябре 2023 года в Воронеже завершилось строительство крупнейшей в России школы вместимостью 2860 человек. Проект был возведен в знак дружбы между Россией и Республикой Беларусь и получил название «Содружество». Чем уникально новое учебное заведение, рассказали архитекторы проектного института «Гипрокоммундортранс» и специалист компании КНАУФ, поставлявшей на объект свои отделочные материалы.
Быстрее на 30%: СОД Sarex как инструмент эффективного...
Руководители бюро «МС Архитектс» рассказывают о том, как и почему перешли на российскую среду общих данных, которая позволила наладить совместную работу с девелоперами и строительными подрядчиками. Внедрение Sarex привело к сокращению сроков проектирования на 30%, эффективному решению спорных вопросов и избавлению от проблем человеческого фактора.
Византийская кладка Херсонеса
В историко-археологическом парке Херсонес Таврический воссоздается исторический квартал. В нем разместятся туристические объекты, ремесленные мастерские, музейные пространства. Здания будут иметь аутентичные фасады, воспроизводящие древнюю византийскую кладку Херсонеса. Их выполняет компания «ОртОст-Фасад».
Алюминий в многоэтажном строительстве
Ключевым параметром в проектировании многоэтажных зданий является соотношение прочности и небольшого веса конструкций. Именно эти характеристики сделали алюминий самым популярным материалом при возведении небоскребов. Вместе с «АФК Лидер» – лидером рынка в производстве алюминиевых панелей и кассет – разбираемся в технических преимуществах материала для высотного строительства.
A BOOK – уникальная палитра потолочных решений
Рассказываем о потолочных решениях Knauf Ceiling Solutions из проектного каталога A BOOK, которые были реализованы преимущественно в России и могут послужить отправной точкой для новых дизайнерских идей в работе с потолком как гибким конструктором.
Городские швы и архитектурный фастфуд
Вышел очередной эпизод GMKTalks in the Show – ютуб-проекта о российском девелопменте. В «Архитительном выпуске» разбираются, кто главный: архитектор или застройщик, говорят о работе с историческим контекстом, формировании идентичности города или, наоборот, нарушении этой идентичности.
Сейчас на главной
Чикагские лауреаты 2024
Премия The International Architecture Awards отметила сразу семь российских проектов – четыре из них стали победителями в различных номинациях, еще три удостоились почетного упоминания. Рассказываем о каждом.
Идеализация цилиндра
Студенческое общежитие Hoso в городе Порту по проекту местного бюро OODA удалось построить всего за 14 месяцев, причем на монтаж каждого из этажей уходило по неделе.
Искусство без барьеров
Бюро Олега Клодта обновило интерьеры инклюзивного пространства Третьяковской галереи. В «Добром музее» учтены потребности посетителей с различными ограничениями, а также создана дружественная атмосфера, располагающая к общению и раскрытию творческого потенциала.
Инфраструктурный луг
По замыслу архитекторов C.F. Møller, ливневые воды в датском городе Раннерс собирают и очищают на заболоченной территории у реки, одновременно играющей роль заповедника и рекреационной зоны.
Холм как монумент
Памятником экономических и политических перемен, начавшихся в КНР в конце 1970-х, стали музей и парк в Шэньчжэне по проекту бюро Urbanus.
Деревня у вулкана
Отель недалеко от Петропавловска-Камчатского по проекту бюро Fantalis: фасады из термодревесины, пять типов планировок, панорамные окна с видами на сопки и березовую рощу.
Искусство под холмами
Арт-лаборатории Хампи по проекту Sameep Padora & Associates – комплекс мастерских и жилья для художников в индийском штате Карнатака.
Площадь–набережная–сквер
Так распределились места среди команд летней студенческий практики Института Генплана. Все они работали над реальными площадками для города Пятигорска. Авторы изучили местность, организовали очный хакатон и провели значительные исследования.
Новосибирский счет
Какие качества приносят зданиям и проектам победу на профессиональном смотрах-конкурсах? Как выделить один проект среди других неординарных претендентов? Нужно ли участвовать в смотрах-конкурсах? Ответы на эти и другие вопросы дают результаты рейтинга «Золотая капитель», итоги которого были подведены в конце августа в Новосибирске.
Luzhniki Collection: новый образ Хамовников
Изучаем фасадные и объемные решения одного из крупных и громких проектов, реализуемых на берегу Москвы-реки между спортивными аренами Лужников и сталинской классикой Хамовников – Luzhniki Collection. Слово «коллекция» в его названии присутствует вполне справедливо: тут и коллекция авторов, и коллекция тем, в том числе вычитанная в морфологии окружающих районов.
Кирпичная энергетика
В Вантаа под Хельсинки бюро Kivinen Rusanen Architects построило новый корпус электроподстанции: его фактурные кирпичные фасады ведут диалог с соседним историческим зданием.
Кора из кирпича
Для проекта клубного дома, расположенного среди сосен престижного подмосковного района, бюро «А.Лен» поработало с фасадами. Сочетание разных видов кирпича и кладки соотносится с объемно-пластическими решениями дома, а также усложняется включением окрашенных под дерево фрагментов и металлической «лессировки».
Молодежный апдейт
Торговому центру начала 2000-х в Гуанчжоу возвращена актуальность в ходе реконструкции по проекту местного бюро Atelier cnS.
Словоформы
Архитекторы ATRIUM любят амбициозные задачи, вот и тридцатилетие бюро отмечают выставкой, смело играя со словарем в слова. Они погружают свои проекты и – важнее – многочисленные объекты, в некий собственный глоссарий, как в поток. Течешь тут, как по венам чистого искусства, то и дело касаясь, то вертикального города, то образовательных пространств, на которых архитекторы собаку съели, то идентичности места. Но больше всего подкупает то, что Вера Бутко и Антон Надточий утверждают, в том числе своей выставкой: архитектура – это прежде всего искусство, искусство работы с формой и пространством.
Бермудский треугольник
Дом в Чебоксарах, спроектированный бюро House and Flat, умещается на маленьком треугольном участке. Его площадь – 86 м2, план вписан в трапецию, а ширина одной из стен – всего полтора метра. Найти форму помог опыт японских архитекторов.
Сны на Вуоксе
Еще один ландшафтный отель в карельских лесах от бюро Rhizome, в котором немедленно хочется забронировать номер. Башня и «кабины» разместились на берегу Вуоксы, прямо на гранитных валунах, среди берез и сосен – архитекторы чествуют каждый кусочек природы и включают его в опыт путешественника.
Гайя
На самом деле никакая, конечно, не Гайя, а Гея, по имени богини земли – так называлась парфюмерно-экологическая инсталляция архитекторов бюро KOSMOS на прошлогодней биеннале дизайна в Цюрихе. Парфюмеры разработали для нее запах тающего льда, и о чем же это нам говорит?
В атмосфере поля
Завтра, в субботу, еще можно посмотреть проекты студии МАРШ Атмосфēры: полē. Они созданы под кураторством Александры Боевой и Андрея Фомичёва, и на выставке итоговых проектов 2023/2024 года именно эту студию нам представили как одну из самых сильных. Показываем три избранные работы.
Изумрудная шкатулка
Бюро MDVA спроектировало для парка в Барнауле павильон, внутри которого располагается трехчастная театральная сцена с амфитеатром. Внешний контур строения формируют аркады из деревянных ламелей, а тентовый навес защищает зрителей от непогоды.
Гибкость и острота современности
Роскошные, текучие, большие кокошники и спиральные бочки-колонны как из цветной жевательной резинки: в Москве, кажется, нет других таких особняков стиля нео-рюс модерна. А Теремок на Малой Калужской, ранее, как кажется, малоизвестный, «заиграл» и стал заметен после реставрации для офиса «архитектурной экосистемы». Видно, что Юлий Борисов и архитекторы UNK вложили всю душу и в поиск нового офиса, и в его приведение в современный вид. Рассматриваем парадоксы истории особняка и его пластического решения. Спойлер: тут встречаются две современности, обе прямо на острие «лезвия актуального».
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Палубы и кессоны
Архитектурная мастерская Антона Литовского спроектировала дом-палубу: линейное устройство позволяет ему отгородиться от соседей протяженным глухим фасадом, а со стороны сада – раскрыться проницаемыми объемами разной конфигурации, объединяет которые кессонированный потолок.
«Устойчивая» мода
Бюро gmp реконструировало сразу четыре небольших здания в историческом квартале Шанхая под модный кластер ICCF Group. Проект стал результатом более чем десятилетнего сотрудничества двух компаний.
Сады на высоте
Бюро HENN выиграло конкурс на проект вертикальной фермы, совмещенной с офисным зданием, в новом районе на месте промзоны на юго-востоке Берлина.
В ожидании леса
Здание ресепшен курортного комплекса в Ленинградской области имеет сложную конфигурацию и конструктив. Архитекторы мастерской Kalinkahaus использовали несколько видов материалов на основе древесины: CLT-панели, LVL брус и фермы из клееной балки.
Семейное древо
По проекту команды Алексея Полищука в Ленинградской области построен дом, в котором бок о бок живут четыре семьи. Архитекторы предложили систему из автономных жилых блоков и общих пространств, а также объединили требования дизайн-кода поселка с пожеланиями заказчика: за лаконичными фасадами из планкена и фибробетона прячется интерьер, характерный для традиционного деревянного дома.
В основе – ромб
Арт-павильон в новом жилом районе Нанкина по проекту местного бюро azLa напоминает о 3-тысячелетней истории и столичном статусе этого мегаполиса.
Первая московская
«Качество образования во многом зависит от качества образовательной среды» – этот постулат последнего десятилетия Сергей Скуратов реализовал в проекте Первой московской гимназии на Ростовской набережной в Хамовниках. Здание легко встраивается в непростое городское окружение, откликаясь и на пешеходный поток горожан, и на тихий переулок; умело использует перепад высот; учитывает современные тенденции работы с образовательными пространствами. Рассматриваем.