«Вы смотрите на архитектуру, а архитектура смотрит на вас»

Алессандро Боссхард – о все возрастающей стандартизации жилых интерьеров, которой был посвящен курировавшийся им павильон Швейцарии на венецианской биеннале–2018. Его интервью было частью конференции «Архитектор будущего», проведенной Институтом «Стрелка» в партнерстве с ДОМ.РФ.

Мария Элькина

Беседовала:
Мария Элькина

mainImg
Алессандро Боссхард вместе с коллегами-кураторами павильона Швейцарии получил «Золотого льва» Венецианской биеннале-2018 за лучший национальный павильон.

Текст интервью предоставлен Институтом медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка».

Алессандро Боссхард:
Я сегодня расскажу о проекте, который мы делали для швейцарского павильона – Svizzera 240: House Tour. Надо сказать, что все это приключение началось с открытого конкурса, который инициировало правительство Швейцарии. Заявок было очень много – от больших и маленьких архитектурных бюро. Нам очень повезло: Швейцария выбрала скорее идею, а не какой-то впечатляющий проект. Мы хотели инициировать разговор об известной нам архитектуре, которая настолько нам знакома, что мы ее не замечаем, она невидима. Я сейчас имею в виду интерьеры современного жилья, современных квартир. Мне кажется, по всему миру эти интерьеры очень схожи, по крайней мере, на Западе. Чаще всего это стены, паркет на полу, окна.
Павильон Швейцарии, Золотой Лев биеннале 2018. Фотография Архи.ру

Проект основан на нашем постоянно идущем исследовании. Иными словами, мы не пытались придумать что-то однократное, какой-то один проект. Мы старались сформулировать вопросы, а не предложить готовые ответы. Отправной точкой для нас стала цитата […] 2002 года: «Интерьер редуцируется и стандартизуется до такой степени, что для архитекторов здесь уже просто нет работы. Нет никаких фотографий интерьеров, потому что все интерьеры одинаковые, все квартиры одинаковые. У них дешевые ступеньки, стены, двери и так далее. Неважно, социальное это жилье или, наоборот, жилье класса люкс. Следующим шагом будет то, что интерьер просто полностью исчезнет». На самом деле, [существует] так много различных норм, так много правил, что архитекторы просто не переосмысляют даже интерьеры зданий, которые они создают.
На прошлой неделе, например, мы в нашем архитектурном бюро обсуждали ближайший архитектурный конкурс, обсуждали нормы и правила. Мы все согласились с тем, что […] интерьерами больше занимается популярная культура и популярные журналы, чем архитекторы.



Важный вопрос: как небольшие изменения в интерьере могут полностью менять наше восприятие пространства (глубина пространства, диагонали, детали)? Например, оконный проем. Оконный проем открывает вид на ландшафт, как пространство все время перетекает из одной комнаты в другую, освещение, диагонали. Эта картинка мне лично очень нравится.
Что мы сделали? Мы взяли сотни картинок как архитектурный материал и создали конкретную репрезентацию стерильных, чистых квартир с белыми стенами. Мы хотели вывести на первый план этот невидимый интерьер. Мы не хотели развешивать картинки как таковые, а мы хотели сделать архитектурную репрезентацию в трехмерной модели, в которую вы можете даже зайти. Вы входите в павильон, все выглядит очень знакомо, как обычная квартира. Потом вы поворачиваетесь направо и по диагонали видите другое пространство, и постепенно все больше и больше понимаете, что все не так, как вы ожидаете, пропорции совершенно не те: какие-то комнаты очень маленькие, какие-то – очень большие, где-то пространство полностью изменено, пропорции вообще нарушены.
Павильон Швейцарии, Золотой Лев биеннале 2018. Фотография Архи.ру

Мы назвали свою работу экскурсией по дому (house tour), то есть это экскурсия по немеблированной квартире. Мы хотели фон вывести на первый план, вывести на первый план то, чего мы обычно не замечаем. Например, дверная ручка. Дверные ручки не должны были работать, они просто должны были выглядеть как дверная ручка, функционирование нас не так интересовало. Опять же, мы играли с пропорциями, то есть мы специально сделали эти ручки чуть меньше или чуть больше, чем обычно, совместно с производителями настоящих дверных ручек. Вот что интересно: даже если дверная ручка хотя бы чуть-чуть меньше, чем обычно, вы сразу чувствуете, что что-то не так. Выключатели, электрические розетки, они похожи на реальные, но они нерабочие. Из материалов нам нужна была обшивка. Видите, вот целый корабль с облицовочными материалами в Венеции.
Павильон Швейцарии, Золотой Лев биеннале 2018. Фотография Архи.ру

Мы постепенно начали в павильоне собирать все элементы воедино. Видите, материала так много, что павильон сразу же стал захламленным, нам сначала даже было сложно начать строить. Вот окна. Мы попытались имитировать дневной свет. Внутри, когда вы ходите по этой квартире, вам кажется, что в окна струится настоящий дневной свет. На самом деле это жидкокристаллический монитор. Вот это фотография, когда ты стоишь перед этими двумя дверьми. Как мне кажется, ты становишься каким-то новым субъектом, туристом по домам, домашним туристом. Мы предлагаем исследовать знакомое окружение по-новому – это наше предложение. Вы открываете дверь, заходите через главную дверь, оказываетесь в прихожей, и дальше вы понимаете, что банальность повседневности как будто бы разрушается, и в какой-то момент вы перестаете вообще доверять чему-либо в этом павильоне.
Павильон Швейцарии, Золотой Лев биеннале 2018. Фотография Архи.ру

Этот проект, с одной стороны, про архитектуру. Вы смотрите на архитектуру, и архитектура смотрит на вас. Все элементы приобретают собственную идентичность: двери, окна. Они превращаются в персонажей, они смотрят на вас тоже. Иногда вам кажется, что вы ребенок или, наоборот, гигант. Пространство перетекает из одной комнаты в другую. Вот это текстура пола, она тоже разная. Видите, с одной стороны паркет сделан из очень больших досок, а с другой – очень маленькие паркетины. Что было удивительно, так это то, что люди меняли свое поведение, многие начинали смеяться. У людей была очень непосредственная телесная реакция. Это наш самый молодой посетитель. Это была единственная дверь, которую этот мальчик смог открыть. Мы очень обрадовались, когда это увидели.

Мария Элькина:
Большое спасибо, Алессандро, за эту чудесную историю. Еще раз поздравляем вас с победой. Мне кажется, это потрясающий проект во многих отношениях. У нас публичное интервью, поэтому я, наверное, задам глупый вопрос. Вы, наверное, уже знаете, что вопрос будет про «Алису в Стране чудес», потому что ваш павильон очень часто сравнивали с «Алисой в Стране чудес». Мы с вами договорились, что мы не будем лгать аудитории. Алессандро сказал, что на самом деле этот павильон никак не связан с Кэрроллом, вообще он хотел избежать этого сравнения. Мой первый вопрос: почему вы хотели избежать этого сравнения с «Алисой в Стране чудес»?

Алессандро Боссхард:
Мы хотели избежать этого, потому что мы не хотели, чтобы павильон воспринимали как шутку. Для нас это было серьезным исследованием. Это конкретная тема, которую мы здесь исследовали. Мы хотели сделать так, чтобы люди размышляли об этой теме.

Мария Элькина:
– То есть вы хотели, чтобы люди серьезно относились к вашему проекту?

Алессандро Боссхард:
– Да. Я думаю, что магия как раз в этом и состоит.
Павильон Швейцарии, Золотой Лев биеннале 2018. Фотография Архи.ру

Мария Элькина:
Магия этого проекта, как мне кажется, в том, что он был хорош не только для «Инстаграма», но это также был чувственный опыт. Это было не только про картинку, а про то, что можно было попробовать пройти через большую дверь, через маленькую дверь. Мне кажется, вы показали абсурдность нашей нормальности. Возникает вопрос: нормально ли то, что мы воспринимаем как нормальное? Как вам кажется, что в этом стандартном интерьере ненормального? В каком-то смысле этот интерьер нормальный, потому что он стандартный. Что в нем можно изменить, какие вопросы можно задать, как вам кажется? Это вопрос, может быть, про сантиметры. Это же не только про какие-то стандарты – какой высоты должен быть потолок и так далее, а скорее вопрос про пространство, про то, как должна выглядеть гостиная и другие комнаты.
Павильон Швейцарии, Золотой Лев биеннале 2018. Фотография Архи.ру

Алессандро Боссхард:
Да, мы хотели поставить очень много вопросов в связи с этим проектом. Для меня первый и самый главный вопрос: почему архитекторы не занимаются интерьером, а просто делают такой чистый, в каком-то смысле стерильный план? Мне кажется, с определенной точки зрения это очень простой путь. […] когда ты заходишь внутрь, и ты понимаешь, что в этом пространстве очень много маленьких изобретений, которые на плане не увидишь, как будто бы композиция реальности совсем другая, а не та, что на плане, она более живая. В нашем проекте мы много размышляли о репрезентации, о всех этих деталях и о том, как они живут вместе. Если говорить об архитекторах будущего, я думаю, что это тоже очень важный и очень актуальный вопрос. Мы наблюдаем, что мир архитектуры – это основание, фундамент для наших идей. Нам важно раскапывать этот потенциал и видеть в нем будущее.

Мария Элькина:
Да, все верно, я с этим согласна. Мы много обсуждаем в России, например, жилые ячейки и типовую застройку. Мне кажется, эти стандартные коробки, жилые ячейки, модернистские здания определяют нашу жизнь. Они появились сто лет назад, когда в России был жилищный кризис, и нужно было предоставить большому количеству людей кров. Архитекторы и политики решили разместить людей в этих коробках, потому что коробки было дешевле всего построить, но это было лучше, чем ничего. В этих коробках была душевая, кухня и так далее.
Если говорить про эту типовую застройку, мы до сих пор ее переосмысляем. Мне кажется, это проблема, актуальная для очень многих стран. Я не знаю ничего про Швейцарию. Как вы думаете, в Швейцарии каждый человек может позволить себе индивидуальное жилье?

Алессандро Боссхард:
Это действительно гигантская проблема. Я все же думаю, что если мы просто придумаем какую-то новую типологию, то через пару лет начнутся те же самые проблемы. Когда вы работаете с этими деталями, с этими тонкими моментами, нельзя их просто слепо копировать, это невозможно. Мне кажется, из-за желания копировать, штамповать рождается проблема.

Мария Элькина:
Как вам кажется, это вообще возможно? Я пока не задаю вопрос «как», потому что вы награду получили всего пару месяцев назад. Как вам кажется, возможно ли какую-то индивидуальность добавить типовой застройке? Может ли стандартное жилье быть индивидуальным?

Алессандро Боссхард:
Во-первых, я думаю, что имеет смысл выпускать каталог разных деталей, разной отделки, которые можно сочетать между собой по-разному. Тогда уже у нас есть намного больше вариантов.

Мария Элькина:
Сколько стоили дверные ручки? Сколько стоила дверная ручка для вашего павильона?

Алессандро Боссхард:
Нам повезло, мы нашли очень хорошего спонсора, поэтому для компании-производителя этих ручек это было такое приключение. Это было непросто сделать, но для нас это было недорого.

Мария Элькина:
Мы с вами договорились, что мы будем разговаривать сейчас очень искренне, напрямую, как будто мы сидим в баре, а не на сцене. У всех этих проектов очень долгая своя история, например, у этих типовых дверных ручек. Это продукты массового производства, поэтому они очень дешевые. Что, если вы хотите избежать отделки массового производства и объектов массового производства? Может быть, нужно поменять массовое производство? Как быть?

Алессандро Боссхард:
Можно начать с цвета, например. Все белое – это наше представление об интерьере по умолчанию. Это представление, которое появилось какое-то время назад. Оно проявлено во всех моделях, во всех картинках, чертежах. Это белое и черное, все белое и черное в наших интерьерах. Например, если вы захотите сделать желтые стены, возможно, они понравятся не всем, а только одному человеку из ста. Возможно, новые технологии нам действительно помогут, но при этом, мне кажется, мы не должны слепо полагаться только на новые технологии. Я думаю, что роль архитектора состоит в том, чтобы реагировать на меняющуюся реальность строительства.

Мария Элькина:
А на что конкретно полагаться? Архитекторы нас спасут?

Алессандро Боссхард:

Мне кажется, что нам не нужно искать универсальных ответов. Я думаю, что иногда нужно просто оставлять вопрос открытым. Для нас выставка была про то, что мы поднимаем этот вопрос. Мы просто хотим, чтобы люди осознавали то, в каких условиях мы живем.

Мария Элькина:
Задам простой вопрос. Как вам кажется, какова оптимальная высота потолка?

Алессандро Боссхард:
Мне кажется, два сорок – это примерно та цифра, с которой согласились все страны. Это тот компромисс, которого добилась строительная индустрия и человеческое тело. При этом цель строительной индустрии состоит в том, чтобы понизить потолки и сделать их как можно ниже, а люди хотят потолки как можно выше. Я бы, конечно, сделал потолок выше, чем два сорок. Мне кажется, есть магия в том, что потолки могут быть разной высоты, что в каждом проекте могут быть свои индивидуальные показатели.

Мария Элькина:
Как вам кажется, как высота потолков влияет на нашу жизнь? Если высота потолка два сорок, то мы чувствуем себя более ограниченными, а если четыре пятьдесят, то более свободными?

Алессандро Боссхард:
Мне кажется, это очень интересно. Мы были один раз в шоу-руме, где можно было менять высоту потолка. Там прямо чувствуешь: опустишь потолок на десять сантиметров – и ощущение очень депрессивное. Даже десять сантиметров – это очень много. Мне кажется, важно, чтобы было пространство для индивидуальности для каждого отдельного человека. Невозможно жить в белых коробках, это просто ужасно. Если сравнить современную архитектуру со старыми монастырями, там пространства были очень разнообразными.

Мария Элькина:
Да, это правда, просто они не могли ввести никаких стандартов. Например, у вас есть своя комната, пространство, где вы можете закрыться и побыть в одиночестве. Пятьдесят лет назад это было невозможно. Как это на нас влияет? Как вы думаете, это хорошо или плохо? Давайте я сформулирую вопрос более прямо. Сколько квадратных метров на человека нужно, как вам кажется?

Алессандро Боссхард:
Мне кажется, дело не в квадратных метрах, а в том, какие пространства существуют, как они сочетаются друг с другом, но тенденция такова, что квадратных метров все больше, больше и больше. Скоро мы будем объединять пространства, как, например, туалет с ванной объединили. Мне кажется, мы будем жить в общих квартирах с соседями.

Мария Элькина:
Как вам кажется, надо будет остановиться в какой-то момент?

Алессандро Боссхард:
Да, конечно. Пространство, в котором мы живем, оно ограничено, особенно в наше время. Разумеется, что бесконечно мы не будем расползаться.

Мария Элькина:
Вопрос Алессандро, который он предложил переадресовать в зал: когда каждый будет жить в помещении размером примерно в сто метров, может быть, он будет хуже относиться к окружающим или просто меньше нуждаться в общении с ними?

Из зала:
– Добрый вечер! Меня зовут Илья. Да, действительно, я готов ответить, потому что у меня есть опыт проживания в одиночку в очень большом пространстве с точки зрения квадратного метража в течение четырех лет. Да, это очень влияет на поведение. Я гораздо острее ощущаю свои личные границы, и действительно становится сложнее кого-то пускать внутрь. Я гораздо острее реагирую на любые посягательства на мое пространство, и на коммуникативные навыки это влияет скорее негативно.

Мария Элькина:
Перед тем как мы услышим следующее мнение – мне кажется, это очень интересная дискуссия – я вам расскажу про мнение криминалистов: совершенно противоположное. Они изучают социальную среду в квартирах-студиях на окраинах больших городов в Петербурге. Они совершенно ясно нам говорят, какая там ситуация складывается. Молодой человек или молодая девушка покупает квартиру-студию. Она в этот момент, скорее всего, только начинает работать. Потом она знакомится с кем-то, они заводят семью и рожают ребенка. Получается, что они втроем живут в этой студии. Когда в городских условиях на небольшом количестве квадратных метров людей много, обстановка ухудшается. Они становятся раздражительными, они становятся агрессивными, причем даже в том случае, если это очень хорошие и образованные люди. Небольшое количество квадратных метров и тесный контакт влияют на нас в городских условиях плохо. Видите, крайности не очень хороши. Еще у кого-то есть мнение в связи с этим? Мнений пока нет, но мне кажется, что это на самом деле вообще очень интересный вопрос.
Правительство прописывает, что у нас будет восемнадцать квадратных метров на человека, потом тридцать два квадратных метра на человека, а потом тридцать пять, а как это вообще повлияет на нас как на цивилизацию, мы редко думаем, хотя, несомненно, повлияет на то, будем ли мы жениться, как часто мы будем общаться с друзьями, так сказать, на все совершенно наши привычки. Алессандро, у вас появился свой ответ на вопрос о том, какое количество личного пространства кажется вам идеальным?

Алессандро Боссхард:
Я бы сказал, что, если нам удастся создать структуры, которые будут довольно гибкими и позволят людям по-разному жить в домах, я имею в виду гибкость на уровне в том числе ролевых моделей, стилей жизни, мне кажется, это будет очень важно. Это будет намного лучше, чем создавать какую-то жесткую структуру, намного лучше, чем создавать жилье или здания под конкретный тип использования.

Мария Элькина:
Я думаю, что это связано также с вопросом о том, как наши интерьеры провоцируют коммуникацию. В Швейцарии всегда была очень хорошая архитектурная школа, и очень много известных архитекторов было взращено в Швейцарии. Хочу вас спросить: как так получилось, что в такой маленькой стране появилось так много профессионалов? Или, может быть, так получилось как раз из-за того, что эта страна такая маленькая?

Алессандро Боссхард:
Мне кажется, что тут тоже вопрос конкуренции. Жилье в основном спонсируется государством. Это всегда открытый прием заявок, открытый конкурс. Очень многие архитекторы принимают участие в этих конкурсах. Швейцарцы, как мне кажется, очень ориентированы на качество архитектуры. Для них это важно. Еще мы очень часто переезжаем с одной квартиры на другую в течение нашей жизни. У нас очень часто нет своего собственного жилья, мы арендуем квартиры. Это тоже влияет. Я думаю, что это связано вот еще с чем. В Швейцарии, мне кажется, мы так и не вышли из эпохи модернизма. В каком-то смысле мы до сих пор эксплуатируем идеи модернизма. Поэтому, я думаю, в Швейцарии так много появилось проектов, связанных с коллективным жильем, с квартирами нового типа.

Мария Элькина:
То есть вам кажется, что виноват Ле Корбюзье?

Алессандро Боссхард:
Нет, нет, нет. Не только Ле Корбюзье. Я просто хочу сказать, что мы продолжаем эту же линию.

Мария Элькина:
Мне кажется, что все началось задолго до модернизма. В Швейцарии начали появляться выдающиеся архитекторы. Некоторые из архитекторов, которые сейчас работают в Петербурге, родились в Швейцарии. Они говорят на итальянском, итальянский их первый язык, но они из Швейцарии. Как вы относитесь к Ле Корбюзье, кстати говоря?

Алессандро Боссхард:
Сложный вопрос.

Мария Элькина:
Ну почему сложный? Давай просто честно ответим.

Алессандро Боссхард:
Что сказать? Мне очень нравятся работы Ле Корбюзье. В первую очередь я ценю пластичность его работ.

Мария Элькина:
Я имею в виду, что работы Ле Корбюзье до сих пор много обсуждаются. Кто-то говорит, что он был выдающимся архитектором, а кто-то говорит, что он сильно навредил нам. Вы на чьей стороне?

Алессандро Боссхард:
Я не хочу отвечать на этот вопрос.

Мария Элькина:
Алессандро не хочет выражать свое отношение к Ле Корбюзье. У нас почти уже не осталось времени. Может быть, кто-то в зале хочет задать вопросы?

Из зала:
– Здравствуйте! Меня зовут Александра. Алессандро, я была в вашем павильоне, который вы курировали. После того как мы вышли из вашего павильона, я посмотрела видео со всеми кураторами венецианской биеннале и с вами тоже, и никто из вас не произнес слова «масштаб пространства». Мой вопрос такой: это намеренно, потому что вам кажется, что масштаб – это понятие, которое не имеет ничего общего с вашим павильоном, или это просто так очевидно, что вы стараетесь поднять какие-то другие вопросы?

Алессандро Боссхард:
Отличный вопрос. Мы не употребляли это слово намеренно, потому что в самом начале мы размышляли: это должен быть проект про масштаб или, наоборот, масштаб и искажение масштаба – это только инструмент для того, чтобы вывести на передний план нашу главную тему. Поэтому мы постарались избежать термина «масштаб», когда рассказывали про этот проект, но, разумеется, понятно, что мы здесь работаем с масштабом, это очевидно.

Мария Элькина:
Как вам кажется, есть ли еще что-то, что еще не раскрыто в архитектуре интерьеров? Так как мы говорим [на конференции] о будущем образования, как вам кажется, есть ли еще какие-то вопросы, которые нужно обсудить?

Алессандро Боссхард:
Еще сотни вопросов нужно задать. Нам кажется, важно задавать какую-то тему и в этой теме формулировать собственные вопросы, создавать собственные проекты. Мы не хотим говорить просто о стандартизации, о нормах и так далее. Наш следующий проект, возможно, будет совершенно другим.

Мария Элькина:
То есть вы отвечаете на эти вопросы через исследование? Вы думаете, что для того, чтобы задать правильный вопрос, нужно провести исследование, то есть это такой академический подход?

Алессандро Боссхард:
Да, это была наша стратегия. Начинаете с исследования и затем формулируете свой собственный проект, нащупываете собственный проект.

08 Октября 2018

Мария Элькина

Беседовала:

Мария Элькина
«Седрик Прайс придумывал архитектуру, которая может...
Саманта Хардингхэм – о британском архитекторе-визионере послевоенных десятилетий Седрике Прайсе и его самом важном проекте – Дворце развлечений. Ее лекция была частью конференции «Архитектор будущего», проведенной Институтом «Стрелка» в партнерстве с ДОМ.РФ.
Никита Явейн: «Мы работаем над архитектурой потоков»
Венецианская биеннале длится полгода, до 25 ноября, так что думаю не поздно поговорить и о российском павильоне. Мы выбрали две его экспозиции для более пристального рассмотрения и беседуем с почетным, как оказалось, железнодорожником Никитой Явейном.
Биеннале: истории
Девять проектов и павильонов с сюжетами – не обязательно историческими, но содержательными. В том числе павильоны Венеции про архивы и Латвии про жилье.
Бремя выбора
Проект CITIZENSTUDIO в павильоне России на венецианской биеннале архитектуры посвящен будущему – но не столько железных дорог, которые, очевидно, ждет транформация, – сколько в принципе будущему городов. Фактически, он ставит проблему выбора.
Соль воды
В Венеции одновременно с архитектурной биеннале открылась выставка «Renzo Piano. Progetti d’acqua». Проекты знаменитого итальянца за последние 48 лет погрузили в арт-пространство бывших соляных складов. И какими бы яркими и самобытными не были экспозиции участников биеннале в Джардини и Арсенале, по силе подачи и воздействия на зрителя Ренцо Пьяно, пожалуй, затмил их всех.
Лев республики и пустота
Тема биеннале архитектуры – свободное пространство и могло показаться, что награды дали за пустое место. Некоторые награды и впрямь вызывали традиционный вопрос: за что, Господи?
За гранью физического
В этом году посетители Венецианской архитектурной биеннале помимо «физического» русского павильона смогут посетить виртуальный.
Британский «остров» и брутализм в Венеции
Павильон Великобритании на 16-й венецианской архитектурной биеннале останется пустым, зато приобретет смотровую платформу на крыше, в то время как музей Виктории и Альберта привезет в Арсенал 8-тонную часть сносимого лондонского жилого массива «Робин Гуд Гарденс».
Опытные педагоги
Кураторами XVI архитектурной биеннале в Венеции станут основательницы ирландского бюро Grafton Шелли МакНамара и Ивонн Фаррелл.
Технологии и материалы
Игры в домике
На примере крытых игровых комплексов от компании «Новые Горизонты» рассказываем, как создать пространство для подвижных игр и приключений внутри общественных зданий, а также трансформировать с его помощью устаревшие функциональные решения.
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Сейчас на главной
Башни в детинце
Жилой комплекс в Уфе, построенный по проекту PRSPKT.Architects, объединяет два масштаба: башни маркируют возвышенность и въезд в город, а малоэтажные корпуса соотнесены с контекстом и историей места, которое когда-то было обнесено крепостными стенами.
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.