Фото © Strelka Institute
Патрик Шумахер и Заха Хадид в спроектированном ими музее MAXXI в Риме. Изображение с сайта domusweb.it
Подтверждает наблюдения Аурели относительно скромности и важности этической составляющей недавнее вручение Притцкеровской премии. В этом году премию получил Шигеру Бан, известный добровольной работой для обездоленных в регионах, пострадавших от стихийных бедствий. Присуждение премии сопровождалось формулировкой «за инновационный дизайн и гуманитарную деятельность», что вызвало неоднозначную реакцию в архитектурной среде. Так, интересен отзыв на это событие представителя группировки «стархитекторов», партнера Захи Хадид по бюро Патрика Шумахера. На своей страничке в Facebook он задается следующим вопросом: "Означает ли это, что желающий заполучить Притцкер – или Нобелевскую премию в области физики – должен отныне включать благотворительную работу в свою деятельность?" И далее: «Боюсь, в случае, если произойдет сдвиг к политкорректности, такие иконоборцы-инноваторы, как Вольф Прикс и Питер Айзенман, потеряют шанс на признание». Симптоматично, что для Шумахера деятельность, направленная на общее благополучие, определяется как политкорректность, то есть нечто вынужденное. Выходит, иконоборцы должны избегать гуманитарной деятельности, в противном случае у них не останется времени (и средств) на иконоборчество. В целом, опасения Патрика понятны, поскольку напрямую связаны с коммерческими интересами «звезд»: если отныне всех амбициозных архитекторов заставят быть социально ответственными, что же произойдет со «стархитектурными» бюро? По всей видимости, ничего хорошего.
Занимая подобную позицию, архитектор расписывается в том, что не может создать ничего ценного в рамках новой посткризисной парадигмы. Да и ценности его не совсем ясны. Инновации без социального аспекта – всего лишь механизм выкачивания денег из потребителя. Иконоборцы-инноваторы испугались социальной составляющей – можно ли их в этом винить? Или же виновата система, с которой архитекторы давно смирились и более-менее успешно сосуществуют, а страх социального – следствие сложившегося статус-кво, которое готовы менять далеко не все?
Возвращаясь к манифесту Аурели – для автора важно отделить истинный аскетизм от фальшивого. Аурели, как человек наблюдательный, безошибочно отслеживает «перебежчиков», цинично бросившихся от эстетики к этике, как только последняя оказалась востребована. Он разоблачает напускной аскетизм в форме стилизации под простоту при огромных инвестициях, ложный аскетизм в виде политики строгой экономии во время кризиса, формальный аскетизм в качестве маркетинговой стратегии. Истинный аскетизм по Аурели – лишь тот, что ведет к самоорганизации и подразумевает добровольный отказ от всего лишнего с целью сосредоточения на своей жизни. В архитектуре это означает возвращение к принципам раннего модернизма, но без морализаторства на тему «меньше – значит больше», и с изобретением собственных правил игры.
С любезного разрешения Strelka Press публикуем пятую главу из книги Пьер-Витторио Аурели «Меньше – значит достаточно: об архитектуре и аскетизме» (М.: Strelka Press, 2014) об интерьере «уютном» и «аскетичном», Вальтере Беньямине и Ханнесе Мейере.
