Д.С. Хмельницкий

Автор текста:
Д.С. Хмельницкий

Жилища первых пятилеток на примере Новосибирска

Отрывок из книги, готовящейся к публикации

0

<…>Новосибирск, (до 1929 г – Новониколаевск,) был в 20-е  годы довольно большим и сложившимся естественным образом городом. В 1920 г. в нем проживало 67 тысяч человек, в 1926  - 120 тысяч[1].
Условия жизни и до начала индустриализации были тяжелыми. В 1922 г. на одного жителя Новониколаевска приходилось 0,8 квадратной сажени (3,8 кв.м) жилой площади[2].

«По данным Новониколаевского коммунхоза, в городе насчитывалось 8427 домовладений, в которых имелось 11863 жилые квартиры: 8598 из них состояли из одной комнаты, 1666 — из двух, 1058 — из трех и только 546 квартир имели 4 и более комнат. Одна комната с кухней имела среднюю населенность 6—8 человек. 99,9 процента жилищ были деревянными, без канализации и водопровода, с печным отоплением. Люди селились не только там, где можно было жить, но и там, где жить было нельзя: в подвалах без дневного света, землянках, банях, конюшнях, сараях, вагонах. К 1922 г. 27 626 вагонов на Сибирской железной дороге было занято под жилье и склады. Еще в 1920—1921 гг. на окраинах города усиленно строили землянки. Перевозились и сплавлялись из ближайших деревень дома и устанавливались на городских участках». К 1929 г – моменту ликвидации НЭПА – норма жилой площади  в городе выросла до 4,15 кв. м на человека (всего 599 тыс. кв. метров)[3].

В середине 20-х годов строились в основе дервянные двухэтажные дома с небольшими квартирами с общими кухнями.

«В Центральной части города на средства госучреждений и горсовета строились двухэтажные шестиквартирные дома. Они имели общие кухни и общий вход. Набор квартир состоял из двух однокомнатных, трех двухкомнатных и одной трехкомнатной. Площадь квартир была соответственно в 4,6 и 10 кв. сажен (от 18 до 45 м2). В зданиях были теплые санузлы, <…> В строительные сезоны 1925—1926 гг. были возведены 63 двухэтажных деревянных дома с кубатурой 22 тыс. м2 и населенностью в 6 тыс. человек»[4].

Последние данные означают, что дома заселялись по норме 3,7 кв. м. на человека, что делает маловероятным посемейное расселение.

«1926 г. горсовет построил 9 жилых домов с жилой площадью в 4050 м2; госучреждения возвели 10 домов с жилой площадью в 6690 м2; жилищная кооперация построила 24 дома с жилой площадью в 6200 м2. Индивидуальные застройщики возвели около 400 жилых зданий общей кубатурой в 200 тыс. м3. В 1927 г. жилищная кооперация построила 33 деревянных двухэтажных дома с 8—12 квартирами в каждом, с отдельными кухнями. Дома заселило 350 семей»[5].

Эти кооперативные дома явно заселялись посемейно, поскольку число семей более или менее соответствует числу квартир. К сожалению, С.Н. Баландин, автор книги «Новосибирск», их которой взяты приведенные данные, ничего не пишет о порядках заселения домов и о социальном положении новых жильцов. Поэтому о жилищной политике города в это время судить невозможно.

Построенный в 1927-1929 г. водопровод первоначально имел длину 51,7 км, к нему были подключены 140 домов и 23 водопроводные колонки.Суточный отпуск вожды на жителя составлял 13 л.[6]

С 1926 г. возводятся в Новосибирске и многоэтажные каменные дома. «Один из первых многоэтажных домов был построен на углу Красного проспекта и улицы Каинской по проекту инженера Бурлакова как «общежитие» (жилой дом) для служащих. Промбанка. Трехэтажный дом заключал в себе 18 квартир площадью в 55 м каждая, с «современным» инженерным оборудованием. Смета на строительство вылилась в 108 тыс. рублей при кубатуре дома около 5000 м3. Второй дом строился в 1927 г. на углу улиц Урицкого и Трудовой. Здание в 4 этажа имело железобетонные перекрытия и содержало в себе 25 трехкомнатных квартир с отдельными кухнями. Дом был оборудован водопроводом и центральным отоплением»[7].

 В этих и подобных домах несомненно должна была жить городская правящая элита.

В 1926 г. в Новосибирске было учтено 17,3 тыс.  жилых строений с общей площадью 477 тыс кв. м. (при населении 120 тыс. человек).

По данным переписи жилого фонда 1932 г. в Новосибирске было учтено 24 044 жилых строения. Из них 96,3% одноэтажных и 2,9% двухэтажных.

Трехэтажных – 26 штук (0,1%) и четырехэтажных – 24 (0,1%).

Каменных, бетонных и железобетонных  домов было 246 штук (1%  от всего количества) и на них приходилось 8,6% жилой площади города. «Дервянных рубленных»  было 19, 5 тыс. штук (81,2% от общего  числа, , 78,6%  жилой площади), засыпных и из других суррогатов – 4258 штук (17,8% от общего числа, 12,8 % общей площади) [8].

В 1936 г. жилых зданий в Новосибирске насчитывалось 25 тыс., и их общая площадь составляла 1 млн. кв. м., население – 340 000[9].

Вычисляемая по этим данным средняя норма жилья в 1936 г. – меньше 3 кв. м на человека.

К сожалению, по приведенным выше данным советских публикаций совершенно невозможно судить о структуре, типологии и распределении жилья в Новосибирске  времен первых пятилеток. После 1929 г. исчезает конкретность и статистика.

Тем не менее, очевидно, что с 1929 по 1936 г. норма расселения упала с 4,15 кв. м на чловека до 3 кв. м. и ниже.

Это означет, что массовое жилье представляло собой в эти годы по большей части рубленые и засыпные общие бараки. Под «жилыми домами из суррогатов» имеются в виду, скорее всего, землянки.

«За вторую пятилетку в Новосибирске введено в эксплуатацию 450 тыс. м2 жилой площади, за 3 года третьей пятилетки — более 400 тыс. м2, а к 1940 г. весь жилой фонд города достигал 1 млн. 440 тыс. м2 (против 598,9 тыс. м2 в 1930 г.), то есть увеличился почти в 2,5 раза, хотя еще по-прежнему в городе преобладали одноэтажные деревянные дома, лишенные инженерного благоустройства»[10].

Таким образом, с 1933 по 1941 г. в Новосибирске было по официальным данным построено 850 тыс. кв. м. жилья. Население за это время увеличилось на 220 тыс. чел. Если считать, что в новое жилье селились только новые жители города,  то на одного человека приходилось 3, 8 кв. метра площади. Это все официальные данные, которые как и вся советская статистика вряд ли достоверны, так что реальные цифры, скорее всего еще ниже.

Очевидно, что квартиры в каменных домах, предназначавшихся для  начальства заселялись посемейно, то есть по норме, как миниму втрое большей, чем в среднем по городу (9 кв. м. на человека, а скорее всего - больше). Если в 1932 г., как приведено выше, жилая площадь в каменных домах составляла 8,6%  от общей, то жило в них максимум от 2 до 3% населения Новосибирска, то есть самый высший слой.

Эта система строительства и распределения жилья выдерживалась все тридцатые годы, судя по тому, что к 1 января 1941 г. жилой фонд Новосибирска составил 1 млн. 480 тыс кв. м. при населении в 450 тыс. человек[11]. То есть, на человека в начале 1941 г. приходись приблизительно те же три квадратных метра, что и в 1936 г.

С началом войны положение резко ухудшилось. В Новосибирск было эвакуировано множество предприятий, к 1943 г. население выросло до 600 тыс человек, а норма жилплощади упала до 2 кв. м на человека[12].
Но война сама по себе служила оправданием тяжелого положения с жильем и в описании жилищного строительства в Новосибирске снова появляется конкретика, а также такие слова как «землянки» и «бараки»:

«Нового каменного строительства со второй половины 1941 г. не велось, заканчивались лишь начатые до войны здания. К концу 1942г. в городе оставались незаконченными каменные дома, начатые до войны, с общей жилой площадью в 50 тыс. м2. Но уже в 1942 г. наметился переход к более «культурным» видам упрощенных некапитальных жилых построек. Землянок и полуземлянок уже не строили. Наибольший процент застройки в 1942 г. приходится на деревянное брусчатое и рубленое двухэтажное (23%) и каркасно-засыпное барачное и квартирное одноэтажное строительство (47%). 20% жилой площади из всей введенной в строй было получено за счет приспособления чердачных пространств существующих жилых домов»[13],

Можно предположить, что картина нового строительства во время войны, его структура и типология мало чем отличалась от того, что происходило до войны. Разве что, набивать в бараки стали плотнее.

Как пишет С.Н. Баландин, «Реконструкция чердачного пространства (при высоких сибирских крышах), учитывая наличие крыши, основания для пола и подготовленных коммуникаций — отопления, воды, канализации и электричества, сводилась к обшивке стен и потолков, утеплению их, настилке полов, установке окон,' дверей, переносных плит и других нагревательных приборов <…> В короткий период четырех месяцев (сентябрь — декабрь) были приспособлены чердаки свыше 140 существующих деревянных и каменных домов с высокими тесовыми и этернитовыми крышами, что дало 50 000 м2 сухой и теплой жилой площади»[14].

Не такое уж простое дело превращение в жилье не предназначенных для этого чердаков даже если все коммуникации действительно имеются, что в данном случае могло касаться только считанного количества центральных зданий. Легко представить себе,  как выглядели приспособенные под жилье чердаки бараков без окон и коммуникаций.

Динамика изменения нормы жилплощади на одного человека в Новониколаевске-Новосибирске в 20-30-е годы выглядит следующим образом:

1922 г. – 3,8 кв.м./чел.
1929 г. – 4,15 кв. м./чел.
1936 г. – 2, 9 кв.м./чел.
1941 г. – 3,2 кв.м./чел.
1942 г. – 2,0 кв.м./чел.

Здесь ясно видно небольшое увеличение нормы жилья во время НЭПа, и резкое падение обеспеченности жильем до физически возможного минимума после начала индустриализации.

Всего с 1928 г. по 1941 население Новосибирска увеличилось на 315 тыс. человек (1928 г. – 135,5 тыс.; 1941 – 450 тыс.) За это время было построено 881 тыс кв. м. жилья (1928 г. – 599 тыс. кв. м.; январь 1941 – 1480 тыс.кв.м.)
На одного нового жителя Новосибирска таким образом в предвоенные годы приходится 2,8 кв. м. жилья. Можно предположить, что этот уровень обеспеченности жильем и этот характер расселения был типичным для всей страны. 

***

Проделанные выше расчеты осованы на опубликованной в советской прессе информации о сроительстве жилья. Учитывая обычную для советской отчетной статистики «туфту», можно предположить, что действительное  обеспечение населения жильем было еще ниже.

Реальное представление о жизни в Новосибирске 1932-33 г. можно получить из книги немецкого архитектора Рудольфа Волтерса «Специалист в Сибири», который год работал в Новосибирске:

«В Новосибирске около 200 000 жителей, хотя, возможно, на сто тысяч больше или меньше. Никто не знает этого точно. Город на сегодня значительнейший транспортный узел Сибири. <…>Все правительственные и промышленные управления сибирского края сосредоточены в Новосибирске» <…> Моя гостиница находится на главной улице  – Красном проспекте. Улица замощена булыжником, тротуары с обеих сторон сделаны из толстых досок. В центре бульвар – песчаная дорожка зажатая между кривыми березами.

Неподалеку от гостиницы обрамляют проспект новые большие кирпичные дома – правительственное здание, банк, и недостроенный гигантский театр, на сцене которого могла бы целиком уместиться шарлоттенбургская Опера. Застройка улицы то высокая, то низкая, все еще не готово. <…> Красной проспект замощен, но он закрыт для перевозки грузов. По параллельной улице, то есть по обычной, полностью заезженной грунтовой дороге, тянут маленькие лошадки тяжело груженые телеги через город. <…> Кроме еще двух или трех замощенных улиц, в городе имеются только песчаные дороги, которые в основном идут параллельно Красному проспекту или пересекают его под прямым углом. Всюду одна и та же картина. Дороги глубоко врезаны в песчаную пустыню. Ямы и борозды делают их почти непроезжими. <…> Чем дальше от центра, тем хуже становятся дороги и дома. Дороги в конечном счете просто исчезают. Обзор становится шире.<…> Вокруг море деревянных хижин и землянок –насколько хватает глаз. Дикая мешанина без улиц и дорог. Невероятно широко простирается вокруг город – гигантская убогая деревня.<…> На главной улице есть несколько маленьких лавок. Перед входами стоят часовые, вооруженные винтовками с примкнутымии штыками. Встречается много военных в хорошей униформе и начищенных сапогах. Колонны депортируемых, эскортируемые солдатами – обычное зрелище на улице.<…>

В жилье тоже выражались классовые различия <…> Самыми роскошными жилищами Новосибирска были две современные трехкомнатные квартиры, которые занимали генерал, командующий Сибирской армией, и шеф ГПУ. Отдельные двухкомнатные квартиры занимали только высшие чиновники и партийцы, так же как немногие женатые иностранные специалисты. Русские инженеры, если они были женаты, имели одну комнату, с очень большой семьей – две. Две или больше таких семьи делили между собой одну кухню. Неженатый не имел никакой возможности получить комнату для себя одного. Как живут мелкие служащие и рабочие, я не хочу описывать. Мне никто не поверит, если я скажу, что холостые рабочие живут по 20-30 человек в одной комнате в казармах или бараках, многие семьи делят одну комнату....»[15].

Иерархии жилья соответствовала иерархия в питании[16] и здравоохранении.
Эпидемия сыпного тифа зимой-весной 1933, которую подробно описывает Волтерс, была вызвана отсутствием коммунальных благ:   «Только в апреле, когда холода пошли на убыль, люди сняли тяжелые меха и снова начали мыться, эпидемия отступила»[17].

Из рассказа Волтерса вырисовывается ведомственная структура тогдашнего градостроительства. Поселки, вроде тех, которые проектировал сам Волтерс, совершенно автономны и рассчитаны на самостоятельное существование. Это не просто градостроительная автономность, опирающаяся на развитую инфраструктуру и позволяющая людям удовлетворять свои потребности не покидая поселка. Это нечто обратное, основанное на полном отсутствии структуры общественного обслуживания и на физической невозможности жителей удовлетворять свои потребности вне поселка и вне предприятия.
Такой градостроительный подход отражал структуру сталинского государства 30-х годов. Страна была экономически поделена между ведомствами-наркоматами, крупнейшим и важнейшим из которых в тот момент был Наркомтяжпром – Наркомат тяжелой промышленности. Каждое ведомство, пользуясь выделенными ему централизованно ресурсами, обеспечивало своих сотрудников едой, жильем, лечением и прочими средствами существования. Система общественного обслуживания, рассчитанная на всех, была почти полностью и сознательно уничтожена, так что человек, не приписанный к какому-либо ведомству, автоматически терял возможность прожить. Горизонтальных общественных связей между элементами государственной структуры не существовало. Вся система управлялась и снабжалась строго из центра. Возможность свободного выбора работы, места жительства и передвижений была сознательно сведена к минимуму.  Волтерс подробно описывает механизмы удержания людей на предприятиях и механизмы принудительного выталкивания лишнего персонала на лежавшие в необжитых местах новые промышленные предприятия. Рассказывая о том, как он рассчитывал по государственным нормам число жителей проектировавшихся им практически на пустом месте поселков на 10 и 25 тысяч жителей, он не задается вопросом (точнее, не задает этого вопроса в книге) откуда они могли там взяться. Но упоминания о том, что многие его коллеги по работе были ссыльными, а колонны депортируемых крестьян на улицах находились в порядке вещей, говорят сами за себя. <…>

Примечания:

1.  Баландин С.Н. Новосибирск. 1978, с.56.
2.  Там же, с.56
3.  Там же, с.63.
4.  Там же, с.63
5.  Там же.
6.  Там  же, с. 69.
7.  Там же, 82.
8.  Социалистическая реконструкция гор. Новосибирска. Москва, 1936, c. 74-75
9.  «В 1922 г. было 110000 жителей, в 1931 г. —180000, в 1932 г 230000, в 1934 г.-300000, в 1935 г. (конец) 340000, т. е. город по численности населения вырос более чем в четыре раза против дореволюционного Новосибирска 1916 г. (79 930 человек)». Там же, с. 71.
10.  Баландин С.Н. Новосибирск. 1978, с. 116.
11.  Баландин С.Н. Новосибирск. 1978, с. 121.
12.  Там же.
13.  Там же, с. 124.
14.  Там же.
15.  Волтерс, Рудольф. Специалист в Сибири. Новосибирск, 2008, с.???
16.  «Особенно отчетливо разница в обеспечении продуктами проявлялась во время обеда. Почти все русские ели в столовых на предприятиях, поскольку только немногие семьи имели возможность готовить пищу дома, и к тому же самостоятельно приготовленный обед стоил гораздо дороже, чем готовая еда на работе. В нашем управлении было три столовых. Одна предназначалась для рабочих и низших служащих. Еда этих людей была очень плохой и стоила 1,50 рубля при месячном заработке от 80 до 150 рублей. Для среднего уровня, более высоких служащих и для инженеров с заработком от 200 до 500 рублей имелась еще одна столовая, в которой первое блюдо стоило один рубль, второе – два рубля и простой десерт тоже один рубль. В третью столовую нашего управления имели доступ высшие служащие, начиная с руководителей отделов, с заработком от 600 до 900 рублей и партийцы. Обед здесь был относительно хорошим и обильным, состоял из супа, мясного или рыбного блюда и десерта, но стоил только 2,50 рубля. В этой последней столовой, где столы были накрыты скатертями и прислуживали чисто одетые девушки, получил право есть и я. Большинство инженеров и техников нашего управления вообще не знали о существовании этого закрытого заведения. Зайти в эту столовую, как и в две других можно было только по предъявлении соответствующего удостоверения. Контроль был очень строгим. Только один единственный доступный всем ресторан имелся в большом городе Новосибирске; государственный, так называемый «коммерческий», в котором обед стоил от 10 до 20 рублей. Здесь ели, как правило, только товарищи, которые какими-то темными путями зарабатывали много денег и находящиеся в командировках чиновники». Волтерс, Рудольф. Специалист в Сибири. Новосибирск, 2008, с. 76-78.
17.  Там же, с. 183

Жилой дом общества политкаторжан по улице Фрунзе, дом 8 в Центральном районе г. Новосибирска. Построен в 1933 году. Архитектор Б.А. Гордеев. Фото: arx.novosibdom.ru
Жилой комбинат кооператива «Кузбассуголь». Новосибирск, Красный проспект, 49, 51; улица Державина, 4, 6, 8, 10; улица Советская, 38. Архитекторы: Б.А. Гордеев, Д.М. Агеев, Б.А. Биткин. 1931-33 гг. Фото: arx.novosibdom.ru

02 Октября 2010

Д.С. Хмельницкий

Автор текста:

Д.С. Хмельницкий
Похожие статьи
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Неизвестный проект Ивана Леонидова: Институт статистики,...
Публикуем исследование архитектора Петра Завадовского, обнаружившего неизвестную работу Ивана Леонидова в коллекции парижского Центра Помпиду: проект Института статистики существенно дополняет представления о творческой эволюции Леонидова.
Ключевое слово: «телеработа»
Архитекторы, профильные СМИ и вузы по всему миру реагируют на ситуацию пандемии, пытаясь обезопасить сотрудников и студентов, сохранив учебный и рабочий процесс. Говорим с руководителями нескольких московских бюро об их планах удаленной работы, а также рассказываем, как реагируют на эпидемию архитекторы мира.
Чандигарх: фрагменты модернистской утопии
Публикуем фотографии и эссе Роберто Конте об архитектуре Чандигарха – от прославленного Капитолия Ле Корбюзье до менее известных жилых домов, кинотеатров, вузовских корпусов авторства его соратников и последователей.
Идентичность в типовом
Архитекторы из бюро VISOTA ищут алгоритм приспособления типовых домов культуры, чтобы превратить их в общественные центры шаговой доступности: с устойчивой финансовой программой, актуальным наполнением и сохраненной самобытностью.
Технологии и материалы
Свет для будущих поколений
Компания SWG | Светодиодное освещение оборудовала специализированную учебную лабораторию при Московском государственном строительном университете и запустила совместную с вузом программу обучения профессионалов интерьерного освещения.
Благородный металл
Сегодня парадные лобби жилых комплексов – это отдельное произведение дизайнерского искусства. Рассказываем, как в их оформлении используется продукция компании HÖGER – производителя уникальных интерьерных деталей из металла
Компания Hilti усиливает локальное производство
Øglaend System, подразделение группы компаний Hilti, производит кабеленесущие системы, которые можно использовать на объектах любой сложности: от нефтяных платформ до торговых центров. Генеральный директор Дмитрий Клименко рассказал Архи.ру о расширении производства в Санкт-Петербурге и запуске новых линеек для фасадных систем Hilti.
Скрафтить площадку
На примере игровых комплексов «Хоббики» – лидера в производстве уличной мебели – рассказываем, в чем преимущества крафтового подхода к оборудованию детских площадок
Приглашение на танец
Компания «Новые Горизонты» разработала несколько серий игровых комплексов, которые можно адаптировать под особенности той или иной площадки. Рассказываем о гибкости решений на примере комплекса «Танцующие домики».
Формула надежности. Инновационная фасадная система...
В компании HILTI нашли оригинальное решение для повышения надежности фасадов, в особенности с большими относами облицовки от несущего основания. Пилоны, пилястры и каннелюры теперь можно выполнять без существенного увеличения бюджета, но не в ущерб прочности и надежности
МасТТех: успехи 2022 года
Кроме каталога готовой продукции, холдинг МасТТех и конструкторское бюро предприятия предлагают разработку уникальных решений. Срок создания и внедрения составляет 4-5 недель – самый короткий на рынке светопрозрачных конструкций!
ROCKWOOL: высокий стандарт на всех континентах
Использование изоляционных материалов компании ROCKWOOL при строительстве зданий и сооружений по всему миру является показателем их качества и надежности.
Как применяется каменная вата в знаковых объектах для решения нетривиальных задач – читайте в нашем обзоре.
Кирпичное узорочье
Один из самых влиятельных и узнаваемых стилей в русской архитектуре – Узорочье XVII века – до сих пор не исчерпало своей вдохновляющей силы для тех, кто работает с кирпичом
NEVA HAUS – узорчатые шкатулки на Неве
Отличительной особенностью комплекса NEVA HAUS являются необычные фасады из кирпича: кирпич от «ЛСР. Стеновые» стал материалом, который подчеркивает индивидуальность каждого из корпусов нового комплекса, делая его уникальным.
Керамические блоки Porotherm – 20 лет в России
С 2023 года Wienerberger отказывается от зонтичного бренда в России и сосредотачивает свои усилия на развитии бренда Porotherm. О перспективах рынка и особенностях строительства из керамических блоков в интервью Архи.ру рассказал генеральный директор ООО «Винербергер Кирпич» и «Винербергер Куркачи» Николай Троицкий
Латунный трек
Компания ЦЕНТРСВЕТ активно развивает свою премиальную трековую систему освещения AUROOM, полностью выполненную из благородной латуни.
Живая сталь для архитектуры
Компания «Северсталь» запустила производство атмосферостойкой стали под брендом Forcera. Рассказываем о российском аналоге кортена и расспрашиваем архитекторов: Сергея Скуратова, Сергея Чобана и других – о востребованности и возможностях окисленного металла как такового. Приводим примеры: с ним и сложно, и интересно.
Нестандартные решения для HoReCa и их реализация в проектах...
Каким бы изысканным ни был интерьер в отеле или ресторане, вся обстановка в прямом смысле слова померкнет, если освещение организовано неграмотно или использованы некачественные источники света. Решения от бренда Arlight полностью соответствуют этим требованиям.
Инновации Baumit для защиты фасадов
Австрийский бренд Baumit, эксперт в области фасадных систем, штукатурок и красок, предлагает комплексные системы фасадной теплоизоляции, сочетающие технологичность и широкие дизайнерские возможности
Optima – красота акустики
Акустические панели Armstrong Optima от Knauf Ceiling Solutions – эстетика, функциональность и широкие возможности использования.
Кирпичный модернизм
​Старший научный сотрудник Музея архитектуры им. А.В. Щусева, искусствовед Марк Акопян – о том, как тысячелетняя строительная история кирпича в XX веке обрела новое измерение благодаря модернизму. Публикуем тезисы выступления в рамках семинара «Городские кварталы», организованного компанией «КИРИЛЛ» и Кирово-Чепецким кирпичным заводом
Сейчас на главной
Звездчатый полиэдр
В пригороде Парижа открылся новый корпус медицинского факультета Университетского госпиталя Кремлен-Бисетр. Архитектор Жан-Филипп Паргад выбрал для здания необычную многогранную форму и ленточные фасады из белого алюминия.
Каменная рубашка
Градсовет Петербурга рассмотрел корректировку фасадов дома «Студии 44» на углу Карповки и Каменноостровского проспекта. Проекту исполнилось 10 лет, строительство в самом разгаре, а эксперты обсуждали изменение окон, кровли, материала облицовки и некоторые другие детали – например, перпендикулярность курдонеров.
Архсовет Москвы – 79
Архсовет Москвы поддержал проект ЖК «Обручев» от группы KAMEN Ивана Грекова. Две жилые башни высотой 159.3 и 199.3 м, общей площадью 127 978.5 м2 и расчетным числом жителей порядка 2000 человек, расположены на юго-западе Москвы между метро Беляево и Новаторской, по адресу Обручева, 30А. Заказчик – Группа ЛСР.
Концептуальный максимализм
Спортивный клуб Gympa создавался по заветам lagom и agile, то есть он минималистичный и гибкий, но в то же время уютный и эффективный. Главная изюминка места – зал с кварцевым песком и освещением, настроенным под циркадные ритмы.
Алмазный палимпсест
Римское бюро Labics завершило реконструкцию значимого ренессансного памятника Палаццо деи-Диаманти в Ферраре. Дворец получил удобные, современные выставочные пространства, комфортные общественные зоны и четко организованную структуру.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Архитектура ДК
В «Манеже» до 2 апреля работает выставка «Дом культуры СССР». Один из кураторов, Ксения Кокорина, рассказывает о значимых проектах прошлого столетия.
Акулы и лава
Бюро MERA Makers придумало и построило игровой комплекс для детского сада в Сарове. Восемь модулей из фанеры и цветного оргстекла, придуманных после обсуждения с детьми, соединяются в остров, который предлагает разные сценарии игры и богатый сенсорный опыт.
Резервуар для искусства
В музейном квартале Бангалора, столицы Южной Индии, открылось новое здание музея MAP – Музея изобразительного искусства и фотографии. Основа фондов – коллекция предпринимателя Абхишека Поддара, он же заказчик архитектурного проекта, авторы здания – местное архбюро Mathew and Ghosh Architects.
Ферма в каждый дом
На воркшопе Архитектура+FOODTECH архитектурная лаборатория SA lab вместе студентами придумала новый тип вертикальных ферм и прошла путь от концепции до реализации. Прототип напечатан на 3D-принтере из переработанного пластика и выращивает 136 растений.
Школа хвойных пород
Для проекта средней школы Port Marianne в Монпелье архитекторы местного бюро A+Architecture выбрали особый безопасный для экологии бетон в сочетании с конструкциями из местной Севеннской ели и эффектной отделкой из Дугласовой пихты.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Совместный досуг
Центр «Поле» выполняет роль третьего места в спальном районе Москвы. На площади меньше 30 квадратных метров студия дизайна D создала пространство, где дети и взрослые могут проводить время вместе: играть, работать, встречаться с друзьями, заниматься спортом и творчеством.
Сады и искусство
Петербургское ландшафтное бюро МОХ открыло в Москве представительство, напоминающее арт-галерею: пространство формата white box служит фоном для цветочных композиций, объектов искусства и дизайна
Белые одежды
Парижский архитектор Жан-Пьер Лотт спроектировал и построил для Университета Страсбурга новый учебный корпус Le Studium, который задуман прежде всего как так называемое «третье место».
Пресса: Самые важные архитектурные утраты Петербурга за последние...
«Cобака.ru» попросила архитектурного критика и автора телеграм-канала «Город, говори» Марию Элькину, основателя архитектурного бюро «Хвоя» Георгия Снежкина, искусствоведа и автора телеграм-канала «Русский камамбер» Александра Семенова, архитектора-градопланировщика бюро MLA+ Даниила Веретенникова и члена градостроительного совета города, руководителя архитектурного бюро «Студии 44» Никиту Явейна выделить главные городские утраты и возможные в скором времени потери, начиная с нулевых, и рассказывает историю этих мест.
Три из четырех
Рассказываем об итогах прошлогоднего конкурса на оформление четырех станций метро в Казани. Победителей трое – публикуем их проекты. Для последней станции проект выбрать не удалось.
Дворец воды
Дворец водных видов спорта строился в Екатеринбурге в рамках подготовки к Универсиаде-2023. Комплекс включает три бассейна, рассчитан на 5000 зрителей, соответствует требованиям FISU и предполагает интенсивное использование вне крупных спортивных мероприятий.
Мечта о танце
Пекинское бюро MAD превратит старый склад в бывшем порту Роттердама в Центр танцевального искусства с амфитеатром под открытым небом.
Пресса: Юлий Борисов: «Успех не в компромиссе, а в гармонии»
В интервью «Строительному Еженедельнику» Юлий Борисов признается, что не любит использовать слово «компромисс», так как оно предполагает, что кто-то из участников процесса остается неудовлетворенным.
Многоликий
В интерьере ресторана Cult в Калининграде архитектор Дарья Белецкая разворачивает историю, родившуюся из размышлений о тревожности. Ощутить равновесие и спокойствие помогает созерцание полуторатонного валуна, мерцание воды, маски, отсылающие к «Тысячеликому герою» Джозефа Кэмпбелла и общая атмосфера полумрака и тишины.
Мост-аттракцион
Пешеходный мост по проекту архитектора Томаса Рэндалла-Пейджа и конструктора Тима Лукаса в историческом лондонском доке перекатывается «вверх ногами» с помощью двух ручных лебедок, чтобы пропускать проходящие суда.
Дом учителя
В Нинбо в родном доме ведущего экономиста КНР Дун Фужэна открылся музей. Авторы реконструкции – пекинское бюро WIT Design & Research.
Медная корона
Дом, построенный по проекту мастерской Михаила Мамошина рядом с новой сценой Малого драматического театра, прячется во дворах, но вопреки этому, а может и благодаря, интерпретирует традиционную застройку конца XIX века более смело, чем это принято в Петербурге.
Куб в оазисе
Еврейский культурный центр Сочи расположится в доступной части города и станет центром общественной жизни: помимо синагоги он вместит образовательный центр, кошерный ресторан и музей, рядом появится благоустроенный сквер.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.