XII биеннале архитектуры; двор Арсенала. Фотографии Юлии Тарабариной
Смилян Радич + Марсела Корреа (Чили). Мальчик, спрятанный в рыбе. 2010. Из собственного описания авторов: «После землетрясения люди нуждаются в том, чтобы заново построить будущее, защищенное, ароматное, и мирное. ...это оболочка из натурального гранита, в которой проделаны дыры. Внутри – коробка из пахучего кедрового дерева. Убежище можно найти внутри.»
В противовес головоломному девизу ′beyond building′ своего предшественника, куратора 2008 года Аарона Бецки, который половина участников не смогла толком понять, а вторая половина проигнорировала, в этом году Кадзуйо Сэдзима предложила простой и доступный лозунг: «Люди встречаются в архитектуре», ни к чему особенно не обязывающий. Очевидно, что в нем объединились две вещи – архитектура, к которой, судя по всему, биеннале всерьез намерена вернуться, и плюс к архитектуре этакая тонкая социологическая нотка, для разнообразия. Нельзя же, в конце концов, совсем абсолютизировать основной предмет выставки, к нему следует что-то добавить. Архитектуру для чего-то, да строят, например для того, чтобы люди там встречались. Отсюда прямой путь к общественным зданиям, которые так хорошо украшают портфолио куратора. Помимо девиза, Сэдзима обозначила несколько дополнительных смыслов: в фокусе выставки реакция современной архитектуры на изменения, принесенные XXI веком, на информатизацию и глобализацию; границы, которые архитектура то ли обозначает, то ли стирает; и качество построенной архитектуры – добавляет в своем послании Паоло Баратта. Таким образом, после долгих поисков истины «на стороне» главная архитектурная выставка мира (а венецианская биеннале, безусловно, является таковой) собралась вернуться к своему основному предмету, руководимая мягкой и ненавязчивой женской рукой. В кураторской экспозиции в общей сложности 48 участников, среди которых не только архитекторы, но и инженерные фирмы.
Ensamble Studio. Балансирование: игра в равновесие. Задача - изменить пространство; диагональное вторжение нарушает первоначальную перспективу. Один большой двутавтр поставлен на другой...
В отношении главной кураторской экспозиции, которая на биеннале всегда устраивается в здании Кордери Арсенала, Сэдзима декларировала свободу участников, сказав в манифесте, что каждый участник будет «сам себе куратор» в рамках отведенного ему «независимого» фрагмента арсенального интерьера. Разнообразие лучше унифицирующей воли – утверждает куратор; словом, делайте, что хотите… Полная свобода; хотя, пройдясь по выставке, понимаешь, что это не совсем так.
И опирается на пружину. По углам - отдельные архитектурные проекты
Посетителя, входящего в первый зал кураторской части биеннале, встречает гигантское каменное сердце, рассеченное деревянным топором – топор при ближайшем рассмотрении оказывается убежищем с уходящей наверх трубой, метафорой трагедии недавнего чилийского землетрясения (подробный рассказ о восстановлении после бедствия можно найти дальше, на размещенной в пространстве Арсенала экспозиции чилийского павильона). Два года назад экспозицию Арсенала открывала веселенькая кино-видеоинсталляция; по контрасту с воспоминанием о ней каменное сердце – очень большое, грубо-шершавое и серьезное. Это какой-то великанский предмет, рядом с ним чувствуешь себя в пещере людоеда и настраиваешься, поневоле, серьезно. Столбы Арсенала начинают казаться колоннами романской базилики и вообще сходство этого знаменитого выставочного пространства с храмом как-то обостряется. Не исключено, что так и задумано.
Компания Транссолар Климаинжиниринг и архитектор Тецио Кондо. Cloudscapes (буквально «пейзажи из облаков» или точнее «облаказажи»). Зал №5. ...желание прикоснуться к облаку, пройти через облако – предмет многих наших фантазий. Инсталляция позволяет изучить облако сверху, снизу и внутри. Для чего в центре зала сооружена металлическая рампа высотой 4,3 метра. Инсталляция основана на использовании физического явления насыщенного воздуха, конденсации капель воды, имеющихся в пространстве. Атмосфера над облаком и под ним обладает разной освещенностью, влажностью и температурой. В данном случае вид – снизу
Сразу за каменным топором следует компактный кинозальчик с фильмом Вима Вендерса, его можно быстро пройти насквозь, чтобы познакомиться с еще более крупным предметом от мадридской Ensamble Studio и ее главы Антона Гарсия-Абриля. Пересекая под ряды колонн и перекрывая прямой путь, в пространстве зала покоятся два гигантских двутавра, похожих на рельсы и судя по серому цвету, скорее всего бетонных. Одна исполинская балка лежит на другой а ее свободный конец опирается на пружину ростом со среднего человека. Пружина, разумеется, по-настоящему ничего не поддерживает, с ней играют дети, но выглядит очень внушительно. Такое не назовешь «пружинкой»; и, если в самом первом зале масштаб размещенного там скульптурного предмета соответствовал размеру интерьера, то этот – кажется, великоват даже для арсенального интерьера, превосходит и даже немного подавляет его.
Облако сверху. Верхние части колонн не охвачены паром
От такого поступательного роста невольно думаешь – Боже мой, что же будет дальше. Но дальше мы попадаем в облако («натуральной величины» – как сказано в кураторском манифесте), сооруженное совместно японским архитектором Тецуо Кондо и инженером Матиасом Шулером из германской компании Transsolar, специализирующейся на климат-инжинириге (зная специфику компании, несложно догадаться, почему именно облако; климат-контроль прокрался в Арсенал и устроил в нем свою погоду…). Зал заполнен белесым туманом, который через отверстия в стене нагнетают специальные установки. Туман стелется на уровне галерей, а посередине сооружена винтовая конструкция, поднимаясь по которой, можно пройти сквозь облако и посмотреть на него сверху. Облако стелется слоистыми клочьями, наверху душновато, как в бане, но эффект замечательный. Правда, москвичи испытали на себе подобный эффект не далее чем в августе с приходом в город дыма; в Арсенале, впрочем, это облако погуще, вроде бы, безопасно.
Студия Мумбаи (Индия). Work-place (Рабочее место). Пространство, созданное интерактивным процессом, в котором идеи исследуются посредством моделей, макетов, эскизов и рисунков...
Куратор интерпретирует совместное произведение своего соотечественника и немецкого инженера так: оно подталкивает нас к новому осмыслению пространства, хотя бы потому, что границы облака размыты. Границы, и правда, размыты, хотя и заключены в рамки зала. Погрузиться в туман забавно; но невозможно не вспомнить, что облака уже делали – прежде всего, знаменитые архитекторы-художники Элизабет Диллер и Рикардо Скофидио. Возможно, поэтому куратор в своем послании деликатно замечает: не все инсталляции оригинальны с точки зрения стиля, зато многие представляют собой вершину современных технологий.
R&Sie(n), Франция (Франсуа Рош и Стефани Лаво). Thebuildingwhichneverdies. Здание которое никогда не умирает
Индийская студия Мумбаи заставила следующий большой зал обрывками деревянных макетов, и подвесила к потолку классические трехлопастные вентиляторы, превратив его в «мастерскую» – правда, для такого большого пространства вещей все-таки маловато, полноценной иллюзии артистических завалов не возникает; получилось, по сравнению с первыми инсталляциями, мелковато, но уютно.
Марк Пильмотт + Тони Фреттон Аркитектс (Соединенное Королевство / Нидерланды). Из экспликации: ...цель этой инсталляции в том, чтобы показать архитектуре и искусству, которые уделяют основное внимание настоящему, понимание того, что на них влияет прошлое, ассоциации и фантазия. Это собрание объектов и пространств, с которыми Марк Пильмотт и Тони Фреттон работали долгое время. Они представлены как части пространства, одновременно городского и интерьерного (имеется в виду пространство Кордери, в котором выставлена инсталляция - ЮТ), нечто среднее между piazza и salone grande...
R&Sie(n), парижское архитектурное бюро Франсуа Роша и Стефани Лаво, два года назад показавшее в Итальянском павильоне белые макеты бионических зданий-скульптур, выпустило одного из своих причудливых существ в зал Арсенала, превратив его в стол на лапах-ножках. С одной стороны этот марсианский зверь он покрыт стеклянными наростами, светящимися зеленоватым светом, с противоположного конца прорастают мониторы, посередине над кусочком какого-то разноцветного псевдоминерала попискивает прибор, похожий на счетчик Гейгера. В экспликации авторы поминают «Сталкера» Тарковского и рассуждают о границах достижений цивилизации – вероятно, эта инсталляция должна отвечать на тезис куратора о «границах». Потому что в отличие от соседей на пространство она не воздействует никак; она скорее показывает нам экзотического обитателя, поселившегося внутри.
Марк Пильмотт + Тони Фреттон. Помимо белого автомобиля, в том же зале неподалеку от входа размещена деревянная чаша на ножке, в которую вставлена алюминиевая (?) миска с водой; сверху на чашу светит прожектор, который создает вокруг ее тени радужный нимб-ореол. Если смотреть на тень, то чаша кажется головой. Очень эффектно
Зато очень эффектен зал Олафура Элиассона: в темноте к потолку подвешены три шланга, которые разбрасывают вокруг причудливо извивающиеся струи воды, различимые в нервных вспышках стробоскопического света. Экзотический душ завораживает, но с трудом поддается фотографированию. Надо сказать, что слова Сэдзимы о том, что многие образы будут не новы, чистая правда – первые похожий душ Элиассон сделал аж в 1996 году.
Ханс Ульрих Обрист (Швейцария). Интервью сейчас. Кадзуо Седзима пригласила Ханса Ульриха Обриста для того, чтобы проинтервьюировать всех участников биеннале в качестве новой версии его продолжающегося Проекта Интервью. Обрист называет это «портретом выставки» и предлагает участникам рассмотреть различные аспекты ответов, данных авторами экспозиций на предложенную куратором тему «Люди встречаются в архитектуре»
Дальше – опять свет, деревянный каркас плоского купола от китайского бюро с французским названием Аматор (что значит любитель). И правда, эти плашки как будто бы любители скручивали между собой болтами; но сама по себе возможность пересечь границу купола там, где ее обычно пересечь невозможно и буквально «войти в купол» – довольно-таки любопытна (опять границы).
Олафур Элиассон. Пространство вашего мгновения. Мгновение в пространстве между двумя секундами. Зазор между прошлым и будущим не вполне настоящее, та часть настоящего которая есть пустота. Эта пустота кажется статичной, замороженной во времени... Не то, чтобы все понятно, но красиво, несмотря на то, что в сущности это трубки с водой и вспышки света
К этой череде надо добавить музыкальный зал Жанет Кардиф, где по кругу расставлены динамики, а в центре имеются стулья для слушания получающейся (объемной? архитектурной?) музыки. И комплект будет полным. Вот только комплект чего?
Amateur Architecture Studio (Китай). Распад купола. ...это очень светлая архитектура, форма которой напоминает купола западных зданий. Но принцип его конструкции заимствован из традиционной китайской архитектуры. Он не нуждается в основании, поэтому конструкция не может повредить почве, на которой она установлена. В ней немного частей и она не сложна. Ее легко собирать и разбирать, в этом процессе могут принимать в том числе и люди, далекие от архитектуры...
Обещанной архитектуры в нем, на первый взгляд, как будто бы мало. То есть традиционные макеты и планшеты в общей череде, конечно же, встречаются: самые заметный русскому глазу здесь конкурсный проект здания Пермского музея от Валерио Ольджати, самый заметный глазу вообще – проект Тайчжунской оперы от Тойо Ито. Это здание, похожее на маленький фрагмент, вырезанный из очень большого термитника (Китай все-таки), представлено с скрупулезной подробностью и снабжено полной документацией, лежащей на столах в виде толстенных альбомов на языке автора. Но столь подробно показанный проект – исключение и, возможно, следствие декларированной куратором свободы. Экспозицию Арсенала формируют инсталляции, причем, сделанные далеко не всегда архитекторами, а, как видим, инженерами и, чаще, художниками, профессионально и хорошо работающими в этом жанре. Вот например Олафур Элиассон – в его портфолио много хороших и разных, как правило масштабных инсталляций (есть там, к слову сказать, и несколько «облаков», Дилер и Скофидио не единственные в данном жанре). Матиас Шулер – инженер. То есть кураторская выставка в Арсенале ни в коей мере не стала выставкой архитекторов.
Валерио Ольджати (Швейцария). Персональная экспозиция в зале №14. В центре макет проекта Пермской галереи
Это не означает, что в ней нет архитектуры. Мне кажется, что, будучи автором музейных пространств, Кадзуо Сэдзима превратила в архитектуру собственно всю выставку в целом: не оформила ее как дизайнер и даже не сочинила как куратор, а построила, объединив большинство инсталляций в цепочку, в которой каждый участник предлагает свой способ художественного осмысления пространства Арсенала. Главным экспонатом стал, таким образом, сам Арсенал. А надо сказать отношение к этому выставочному пространству парадоксальное – его все очень любят, но устраивая в нем выставки, мало обращают на него внимания, просто размещая внутри нечто. От такого пренебрежения Арсенал, вероятно, обижается, выглядит мрачно и давит на зрителей масштабом. А ведь он хорош сами по себе, и приятно, что новый куратор это заметила.
Тойо Ито (Япония). Здание столичной оперы в Тайчжуне, Тайвань
В таком случае кураторская экспозиция не столько выставляет архитектуру, сколько – сама ею является. И проход по выставке становится не чтением, не созерцанием и не рассматриванием, а – погружением в архитектуру (так погружают в иностранный язык). А участники экспозиции, «якобы свободные» художники и инженеры, стали для Сэдзимы средствами архитектурного осмысления пространства Арсенала. Что, кстати сказать, верно, если мы вспомним о том, что архитектура главное искусство, а остальные когда-то ей подчинялись. Вот куратор из SANAA и подчинила себе их всех, но очень, очень ненавязчиво. Она не расставила экспозицию в интерьере, а наполнила пространство содержанием. Интерьер Арсенала, как будто бы, ответил ей взаимностью, включился в роль «главного экспоната» и стал более приятен. Во всяком случае, теперь его хочется разглядывать и длинный проход по Арсеналу на этот раз не столь утомителен, как был два года назад.
Здание оперы в Тайчжуне, деталь
Возможно, это из-за того, что в нем много пустот и не очень много содержания – сплошная форма, да и та невесомая, японская-синтоистская: свет, темнота (переплетающиеся внутри как инь и янь), камень, облако, вода, звук. Можно даже, наверное, сказать, что Сэдзима устроила в Арсенале ряд воспроизведений уже известных инсталляций, использовав их как средство для работы архитектора с трудноуловимыми стихиями, уловления неуловимого, блика, тени, – вещей, в которых так сильна японская культура. Это стоит почувствовать, находясь в Арсенале.
Жанет Кардиф (Канада). Песнопение на 40 голосов. Использовано песнопение, сочиненное Томасом Таллисом около 1570 года - Spem in alium nunquam habui (ни на кого не уповаю помимо тебя, Господи...)
Как цельное произведение и размышление на тему основных стихий, выставка воспринимается хорошо. Слов, правда, немного недостает; есть ключевые – такие как пространство и граница, о которых Сэдзима говорит постоянно, в том числе и на вчерашней пресс-конференции. Все другие слова собраны в «строго отведенных местах»; в Арсенале есть зал интервью, заставленный стульями и мониторами с наушниками – любители слов могут наслаждаться речами там очень долго, список говорящих занимает целую стену.
Словом, кураторскую выставку в Арсенале кажется правильным воспринимать как еще одно архитектурное произведение SANAA.
В остальном знакомая многим структура выставки осталась неизменной. Кураторская экспозиция в Арсенале, в бывшем «павильоне Италии», переименованном в Palazzo Espozicione (Дворец выставок); выставки национальных павильонов в Джардини и «параллельная программа» в городе. Нынешняя биеннале до некоторой степени юбилейная – со времени проведения первой архитектурной выставки из цикла биеннале в Венеции прошло 35 лет. Отсюда – юбилейные мероприятия и воспоминания о прошлых биеннале. В Колонном зале палаццо Юстиниан (дворца, в котором находится штаб-квартира оргкомитета биеннале) вчера открылась выставка, посвященная истории последних 11 лет венецианской биеннале, своего рода отчет о достижениях венецианского выставочного хозяйства; там же открыта выставка LUMA, представляющая «архитектурную программу новой культурной модели» Фрэнка Гери.
Другой частью юбилейной программы биеннале станут «архитектурные субботы» – как говорится в пресс-релизе организаторов, в течение трех месяцев по субботам в Венеции будут проходить встречи с важными деятелями прошлых выставок, в том числе – кураторами прежних биеннале Витторио Греготти (Vittorio Gregotti, 1975, 1976, 1978), Паоло Портогезе (Paolo Portoghesi; 1980, 1982, 1992), Франческоо Даль Ко (Francesco Dal Co; 1988, 1991), Хансом Холляйном (Hans Hollein, 1996), Массимилиано Фуксасом (Massimiliano Fuksas, 2000), Дайаном Суджиком (Deyan Sudjic, 2002), Куртом Фостером (Kurt W. Forster, 2004), Ричардом Бердеттом (Richard Burdett, 2006), Аароном Бецки (Aaron Betsky, 2008).
Мы планируем постепенно публиковать более подробные отчеты о выставках и событиях биеннале. Выставка продлится до 21 ноября.
