«Работа с деревом требует отличной подготовки, иначе ничего не выйдет»

Олави Копонен – участник прошедшего в московском Центральном доме архитектора фестиваля Nordic Wood, организованного проектом АРХИWOOD при поддержке Союза московских архитекторов (СМА), журнала «Проект Балтия», а также при партнерском участии HONKA, Посольства Королевства Норвегия в России, компании «Вельский лес» и агентства «Правила Общения».

Архи.ру: До того, как получить архитектурное образование, вы изучали политологию в СССР. Почему вы решили учиться в Москве? Вы были коммунистом?

Олави Копонен: Да, был – когда был молод. Я увлекся этим еще лет в 14–15, в 1960-е годы, когда по всей Европе усилилось левое движение, в первую очередь, студенческое. В Финляндии в 1970-е оно слилось с существовавшими партиями, часть участников ушла к социал-демократам, а самые радикальные примкнули к компартии. Я пробыл в Москве с 1979 по 1981 годы, когда учился в Институте общественных наук при ЦК КПСС – это была специальная партийная школа для коммунистов из западных стран.

Вы уже тогда хотели стать архитектором?

Нет, вначале я даже собирался остаться в СССР подольше, закончить Академию общественных наук при ЦК КПСС, но потом решил вернуться в Финляндию и поступить в архитектурный вуз. Я уже тогда занимался живописью и рисовал, в партийной школе написал большой портрет Отто Куусинена [крупный финский и советский политический деятель, участник международного коммунистического движения – прим. Архи.ру], а еще изобразил советских лидеров, играющих панк-рок – картинку для песенника, который выпустили в школе. Потом кто-то со стороны это увидел, и весь тираж конфисковали.

Неужели в партийной школе была такая либеральная атмосфера?

Да, например, наша преподавательница философии, у которой была докторская диссертация о культе личности и которая ходила в православную церковь, шутила: «С 1960-х они больше не казнят инакомыслящих, у них есть два варианта, куда их деть – сибирское отделение Академии наук и партийная школа». Другой преподаватель философии, который одновременно работал в школе КГБ, тоже придерживался весьма радикальных взглядов. Это были люди, которые хорошо представляли себе реальное положение вещей в стране, им не было нужды лгать. Например, перед возвращением в Финляндию у меня был долгий разговор с нашим профессором экономики. Это был уже немолодой человек, ведущий сотрудник Института СЭВ, советник А.Н. Косыгина [председателя Совмина СССР в 1964–80 – прим. Архи.ру], он сказал мне, что Советский Союз и все социалистические страны через несколько лет ждут большие изменения, революция крупнее, чем в 1917, и тогда им всем наступит конец. Он и подобные ему люди знали настоящие статистические данные и понимали, что все рушится.

Давайте теперь обратимся к архитектуре. В Финляндии вы строили из дерева небольшие дома, а во Франции – крупные общественные сооружения, школы, спорткомплексы. В чем причина такой разницы между вашей практикой в двух странах?

Сейчас я работаю почти исключительно во Франции, и переезд туда был вызван случаем. Большую парижскую выставку об «устойчивой» архитектуре «Жить экологично», куда вошел мой «идеальный» проект жилья нового типа для столичного пригорода Булонь-Бийанкур, весной 2010 показали в Гренобле, и после этого я получил оттуда предложение о сотрудничестве от Вероники Климин (Véronique Klimine), основательницы бюро R2K Architectes. Ей очень понравился мой проект, и, так как она знала, что раньше я не занимался общественными зданиями, она предложила мне поработать над такими проектами в партнерстве с ее мастерской. И в октябре 2010 я насовсем перебрался в Гренобль. Это альпийский регион, где много лесов. Сейчас бюро R2K Architectes уже 16 лет, и они постоянно строят из дерева, причем они были среди первых архитекторов, кто продвигал этот материал в общественных проектах.

Вероятно, разница между виллами – «объектами в ландшафте» и крупными, почти утилитарными сооружениями была очень большой …

Да, это совершенно другое явление. Они как минимум в 10 раз больше, чем привычный для меня масштаб. Во-вторых, с крупными проектами невозможно удержать в своих руках весь процесс, а до того я практически всегда работал один. В начале сотрудничества с R2K Architecte я был почти в отчаянии: оставляешь кому-нибудь проект утром, а днем ты уже не можешь его узнать. Сейчас, впрочем, стало легче. Кроме того, надо соблюдать более жесткий график.

В Финляндии тоже есть общественные здания из дерева. Но вы делали только проекты частных домов – это был ваш выбор?

Нет, у меня просто не было возможности заниматься чем-то другим. Я пытался переломить ситуацию, но ничего не выходило. Я приобрел авторитет, я получал награды, я получил эту почетную должность «профессор-художник» (Artist Professor), но реальные проекты я получить не мог.

Какова сейчас ситуация во французском деревянном строительстве?

В последние годы во Франции строится много государственных объектов из дерева – по инициативе властей. В стране высокая безработица, поэтому в лесистых районах – в горах, а также в Бретани и Нормандии – политики таким образом поддерживают местную лесозаготовительную промышленность. Мы реализовали в ноябре 2012 проект группы из 5 школ в Лимей-Бреванне близ Парижа, и построить эти школы из дерева хотел именно местный мэр, человек, кстати, коммунистических взглядов. Существуют специальные государственные субсидии для сооружений из дерева, потому что они примерно на 20% дороже, чем бетонные. Дороги именно крупные, многоэтажные сооружения, т. к. достигнуть требуемых акустических и других стандартов в дереве труднее.

А живы ли там традиционные методы деревянной архитектуры?

Во Франции строительство из дерева тесно связано с германской традицией. Например, инженеры-специалисты по дереву, которые всегда с нами работают, в большинстве своем учились в Швейцарии. Это выражается в предпочтении определенных типов врубки и т. д., это сильно отличается от скандинавской традиции. В то же время, шведские и финские деревообрабатывающие компании – Stora Enso, UPM, Metsä – успешно работают во Франции.

Такие строения скорее можно назвать «деревянным хай-теком», а виллы в Финляндии вы строили согласно национальным традициям?

На самом деле, никакого хай-тека нет: есть технологичные материалы типа CLT (клеенная древесина с перекрестным расположением слоев) и клеено-ламинированного бруса (gluelam beam), но все остальное в деревянной архитектуре – лоу-тек. Мне повезло, что я строил все свои виллы с одним и тем же инженером, очень практичным человеком, не любящим сложных приемов. Я ему сразу сказал, что нужна самая простая конструкция, чтобы я мог построить дом самостоятельно. До вуза я работал плотником, и первые дома я возвел своими руками. Причем долгое время я сам был своим основным заказчиком, но сегодня могу сказать, что большинство вилл я все же построил для других.

Вилла Langbo. Фото © Jussi Tiainen

Вилла Langbo. План. Предоставлено Олави Копоненом

На круглом столе Nordic Wood архитектурный критик Лара Копылова подняла вопрос об уровне мастерства, необходимом для строителя деревянного дома. Так как вы прекрасно знакомы с практической стороной дела, что вы можете сказать на эту тему?

Разница в мастерстве заметна и при работе с бетоном, к примеру, между Францией и Германией она огромна. Немцы добиваются большой точности, а во Франции это просто катастрофа. В Финляндии же, когда работают с бетоном, не делают никаких допусков, 5 см максимум. Но при работе с деревом ты обязательно должен быть отлично подготовлен, иначе ничего не выйдет. Кроме того, необходимо очень хорошо организовать строительную площадку, потому что все деревянные материалы нужно надежно защищать от влаги и т. д., иначе их придется выбросить. И это одна из причин нежелания строительных компаний работать с деревом, потому что к такой аккуратности они не привыкли. Но во Франции в последние годы крупнейшие компании поглощают маленькие, специализирующиеся на дереве, чтобы взять их ноу-хау. Ведь иначе им не выжить: по всему Евросоюзу эко-нормативы становятся все более жесткими, подсчитывается углеродный след строительства объекта, а за дерево при этом дают льготы. Поэтому если хочешь строить из бетона – «покупай» это право, используя дерево.

Какие архитекторы, работающие с деревом, повлияли на ваше творчество?

Когда я учился, мне были интересны работы австралийского архитектора Глена Мерката, также назову Сверре Фена, хотя оба они не так много построили из дерева. Кроме того, я постоянно смотрел каталоги норвежской премии за деревянную архитектуру Treprisen. А для меня самого выбор дерева как материала был самим собой разумеющимся: я знал плотницкое дело и был уверен, что смогу спроектировать и построить дом сам, с нуля.

Олави Копонен (Olavi Koponen) родился в Туусниеми в 1951, изучал политологию в Москве (1979–81), закончил Технический университет Тампере (1983–1993). С 1986 работает как архитектор. Представлял Финляндию на Венецианской биеннале архитектуры в 2004 и 2006 и получил Finnish Wood Award (национальную премию в области деревянного строительства) в 2007. С 2010 работает во Франции в составе бюро R2K Architectes.

За помощь в проведении интервью благодарим журнал «Проект Балтия» и лично Владимира Фролова и Александру Аникину.