А.Н. Селиванова

Автор текста:
А.Н. Селиванова

«Право на монументальность»: постконструктивизм в советской архитектуре

Доклад был прочитан на конференции MONUMENTALITA & MODERNITA (Санкт-Петербург, 29 июня - 7 июля 2011 г.)

0

«Ни одна эпоха не обладала в такой полной мере этим правом на монументальность, как наша. Ни одна эпоха не знала таких громадных просторов для творческого развития и такой глубокой всеобъемлющей героики, как наша эпоха» - с этими словами Д.Е. Аркина согласилось бы большинство западных архитекторов начала 1930-х. Корни, причины этого пафоса (ложного или истинного) в каждом отдельном случае – Франции, Германии, Италии, Великобритании, Бельгии, Голландии, СССР, США – были различны и обусловлены социо-культурными и политическими процессами, протекавшими в Европе и США с середины 1920-х годов. Важно то, что вся западная половина мира в этот момент без преувеличения была охвачена стремлением строить библейские Вавилонские башни, Родосские маяки, египетские и индейские пирамиды, Колизеи, Пантеоны, зиккураты невиданных масштабов, невероятной мощи и экспрессии. «Нас томит подлинная жажда больших пространств» - вероятно, эти искренние слова М.Я. Гинзбурга можно было услышать от всех. И дальше – объяснение этого феномена – «Может быть, если бы мы уже построили хотя бы несколько из тех громадных сооружений, которые стоят в порядке дня советской архитектуры, наша жажда была бы несколько утолена» . Отсутствие или затягивание реализации гигантских проектов (у нас - Дворца Советов, здания НКТП, Дворца Техники, у них - Лиги наций в Женеве, масштабных реконструкций Парижа, Милана, Рима, Берлина) морально давило, накапливалось в виде постоянного неудовлетворенного стремления выразить эту тягу к массивным формам и выплескивалось по каплям при строительстве общественных и жилых зданий.

Итак, новая представительная архитектура муниципалитетов, Министерств, Наркоматов, посольств, дворцов, Колониальных домов, распространилась на университеты, библиотеки, музеи, театры, а затем и интерьеры лайнеров, курорты, кинотеатры, школы, почтамты, универмаги, спускаясь до уровня обеспеченного обывателя. Несмотря на стилистические нюансы и широкий диапазон - от подлинной роскоши до дешевой бутафории, от торжественности до игры, независимо от фактических размеров, - монументальность оставалась основным приемом этой архитектуры. Новый язык для выражения монументальности был найден на пересечении новаторства и традиции, современного формообразования, методов проектирования и классического наследия. Так классика стала вновь востребована – она легитимизировала, утверждала власть. Обращение к наследию – к ордеру, пропорциям, ритму – означало обращение к порядку, к раз и навсегда установленным гармоническим законам архитектуры, к вечной красоте. О всеобщем стремлении к классике на Западе в 1930-е годы позже в своих дневниках писал Шпеер: «Во время краткого пребывания во Франции я осмотрел "Дворец Шайо" и "Дворец современного искусства", а также и еще незавершенный строительством "Музей общественного труда", спроектированный знаменитым Огюстом Перре. Я был удивлен, что и Франция в своих парадных зданиях также склоняется к неоклассицизму. Позднее было много разговоров, что стиль этот - верный признак зодчества тоталитарных государств. Это совершенно неверно. В гораздо большей мере - это печать эпохи, и ее можно проследить в Вашингтоне, Лондоне, Париже, а равно - и в Риме и Москве, и в наших проектах для Берлина». Неслучайно Шпеер подчеркивает глобальность этого стремления к классическим «корням» - долгие годы его связывали только с Германией, СССР и Италией, хотя очевиден всемирный процесс, прерванный Второй Мировой войной. 

Универсальность, общедоступность языка классики делало этот стиль «монументального ордера/порядка» (по термину, введенному историком архитектуры Франко Борси применительно к архитектуре 1929-1939 годов) интернациональным, несмотря на локальные особенности. Мы склонны относить к этой интернациональной стилистике архитектуру постконструктивизма: проекты 1930-х годов К.С. Алабяна, П.Ф. Алешина, Г.Б. Бархина, М.О. Барща, Д.Д. Булгакова, А.К. Бурова, братьев Весниных, В.Г. Гельфрейха, М.Я. Гинзбурга, братьев Голосовых, А.Н. Душкина, И.А. Звездина, Б.М. Иофана, В.П. Калмыкова, И.Ю. Каракиса, В.Д. Кокорина, Н.Д. Колли, Я.А. Корнфельда, А.Д. Крячкова, И.Г. Лангбарда, А.Я. Лангмана, Е.А. Левинсона, И.И. Леонидова, К.С. Мельникова, М.И. Мержанова, И.Н. Николаева, Г.К. Олтаржевского, И.Е. Рожина, З.М. Розенфельда, Л.В. Руднева, Н.А. Троцкого, И.А. Фомина, И.И. Фомина, Д.Ф. Фридмана, В.И. Фидмана, В.А. Щуко и многих других, менее известных архитекторов в СССР.

Стремление к формам, близким к образам Э.-Л. Булле, К.-Н. Леду, и древней восточной архитектуры в проектах почтамтов, универмагов, школ, жилых домов, летних павильонов, не говоря о конкурсных проектах Дворца Советов, Наркомтяжпрома и других знаковых правительственных объектов, достигла своего пика к 1935-1936 годам, вызвав вскоре отторжение и критику «ложно понятой монументальности». Все это время в профессиональной прессе уделялось большое внимание проектам «монументального ордера» за рубежом.

Монументальность, массивность, пластическая насыщенность, симметричность и устремленность вверх – все эти характеристики новорожденного стиля должны были в первую очередь быть отражены вслед за Дворцом Советов в представительных сооружениях наркоматов, республиканских домов правительств, райсоветах и т.д. В этих проектах постконструктивизм ближе всего приблизился к своим западным аналогам – проектам «монументального ордера» - Муниципалитетов и правительственных сооружений в США, Италии, Германии, Франции.

Категории устойчивости, массивности, монументальности, идеологической выверенности, нарративности выходили здесь на первый план. Именно эти здания должны были выполнять роль визитной карточки страны, республики, города, района, поэтому к их проектированию нужно было подходить со всей ответственностью. Игривость ар деко, демократизм и простота авангарда, нежелательные исторические аллюзии неоклассики по отдельности были здесь нежелательны, хотя коктейль из всех этих элементов стал популярным рецептом.

Далеко не всегда монументальность достигалась за счет огромных размеров. Даже дизайну кафе и киосков, стремившихся к большей репрезентативности (ведь даже им предназначалась роль небольших «храмов» советской торговли, символов наступившего достатка и изобилия), автозаправкам и трамвайным остановкам придавались монументальные формы за счет крупных нерасчлененных масс, мягких закруглений большого радиуса, тонких лопаток, подчеркивающих мощь стены. Еще П. Беренс, один из западных предтеч монументального стиля 1930-х годов отмечал, что монументальность отнюдь не заключается в пространственном величии. Произведения искусства относительно скромных размеров (лампы, вазы) могут быть монументальными, и, наоборот, скульптура величиной с дом может казаться декоративной статуэткой. Монументальность – скорее выразитель наиболее важных для общества символов, источник силы и славы . Наблюдая за этими монументализированными, «скульптурными» магазинами, станциями техобслуживания автомобилей, парковыми павильонами некоторые архитекторы не могли удержаться от едкой иронии. Так, под впечатлением от увиденного на майской архитектурной выставке 1934 года на улице Горького, Я.А. Корнфельд отмечал, что «потребность в монументальности стала настолько преувеличенной, что скоро общественные уборные будут украшать статуями, и тогда монументальность уже вообще не будет восприниматься» .

Среди важнейших категорий, которыми оперировали советские архитекторы 1930-х годов, стремясь к искомой монументальности, первой следует назвать устойчивость. Новая архитектура противопоставлялась нестабильности, динамизму, легкости авангарда, подчеркивалась тектоничность, а связь с землей утрировалась. Само собой, новым положительным значением наполнилось ранее нейтральное понятие архитектурной массы. Говоря об этапах работы над проектом гостиницы Моссовета, искусствовед А.И. Некрасов показывает, как в советской архитектуре ведется «борьба за массу как элемент архитектурной выразительности» - «место «спичечек» заняли уже солидные призмы» . Сооружения все больше «зарастали» материей, избавляясь от нежелательного наследия авангарда – пространственного расположения объемов, воздуха под и внутри архитектурной формы. Итак, здание 1930-х годов должно было быть монолитным, цельным, как бы вырезанным из одного куска камня. Архитекторы, чтобы охарактеризовать эти формы, часто употребляли слово «чеканный», «отчеканить» - пытаясь выразить эту плотность и спаянность новых форм. (А.В. Луначарский: «Здание должно быть насквозь отчеканено» ). 

Сверхэкспрессивные монументальные здания новой эпохи напоминают отвлеченные упражнения на выявление массы и веса, предлагаемые Н.А. Ладовским в 1925-1929 годах во ВХУТЕМАСе-ВХУТЕИНе. Вылепленные из скульптурного пластилина кубические призмы с нюансной моделировкой (подсечки, ступени, грани, полуцилиндры, накладные «экраны» и т.д.) для динамичных двадцатых были лишь одним из абстрактных заданий по дисциплине «Пространство». В тридцатые же, вопреки официально отрицаемой образовательной ценности заданий ВХУТЕМАСа, этот опыт для вчерашних студентов оказался чрезвычайно полезен.
Очевидно, что в данный период лучшей архитектурной формой должен был стать куб – наиболее устойчивый объем, символ покоя и порядка. Недаром возник интерес к мастабам Древнего Египта, восточным Мавзолеям, проектам Леду и Булле. С вниманием относились и к современной зарубежной архитектуре, двигавшейся в том же монументальном направлении – итальянская, французская и американская архитектура 1930-х годов представляла большое количество соответствующих примеров. Стоит отметить, что проекции сторон куба – квадраты – заполняют и поверхности стен, превращаясь в оконные проемы (очерченные выступающими рамками), вентиляционные отверстия на чердаках, декоративные элементы, рельефные вставки, кессоннированную «клетку» на фасадах. Использование «квадратных» мотивов в 1932-1936 годах стало настолько повсеместным явлением, что, несмотря на подчеркивание «разнообразия» представленных в витринах Тверской улицы в мае 1934 года архитектурных проектов, искусствовед А.И. Михайлов среди «стандартных элементов» назвал «знаменитые квадратные окна, которые служат тому же монументализму» .

Таким образом, помимо своей формы и композиции масса, монументальность сооружения выражалась и собственной поверхностью, оболочкой. Стена, в тридцатые трактованная как внешняя поверхность монолитной формы, получает особое значение, становится ценной как пластика скульптуры, и перестает быть, как в 1920-е, лишь только инструментом для организации пространства. Поэтому отныне ее стремятся покрыть фресками и барельефами, ее обрабатывают и оформляют, «пробивают» в ней отверстия и ниши – практически как в монолите. В дискуссии о синтезе искусств Н.М. Чернышев, выступая от имени монументальной секции МОССХ, говорил, что «под монументальностью нужно понимать (…) «одухотворение» самой стены…» .

Однако диктовавшиеся сверху условия, требовавшие, по сути, именно строительства декорированных симметричных простых объемов, призм (что вскоре и было реализовано), в 1932-1936 годах все еще не были безоговорочными. Наряду с уже создававшимися домами-«комодами», в большинстве проектов рассматриваемого периода можно обнаружить баланс между монументальностью и динамикой, ассиметричные и сложно расчлененные пространственные решения. Массивность, требуемая «квадратность» и центричность, симметрия для таких мастеров, как Голосов, Фомин, Гинзбург, братья Веснины, Фридман, Руднев были не догмами, а темами для вариаций, игрой. В ответ на вышеупомнятутые декларации советских искусствоведов, критикующих асимметрические композиции, как «разрушающие своей динамикой монументальность целого» создавались именно динамичные и одновременно монументальные сооружения, как, к примеру, подчеркнуто асимметричная военная академия Фрунзе и здание Наркомвоенмора Л.В. Руднева и В.О.Мунца, Библиотека им. Ленина В.А. Щуко и В.Г. Гельфрейха, гаражи Мельникова, электроподстанция метрополитена Д.Ф. Фридмана, дом иноспециалистов НКТП Д.Д. Булгакова, кинотеатры В.П. Калмыкова и бесчисленное количество выразительных по пластике жилых домов и общественных сооружений по всей стране. 

Несмотря на весьма краткий период существования стилистики 1932-1936 годов, условно определяемой как «постконструктивизм», за это время было создано множество проектов, не уступающих по своим архитектурным качествам самым достойным образцам ар деко и «монументального ордера» в Европе и США. Эти памятники, чаще всего незаслуженно незамеченные, традиционно заслоненные в исследованиях наследием авангарда и послевоенной сталинской неоклассикой, традиционно относимые к маргинальным явлениям в истории отечественной архитектуры, требуют особого внимания и глубокого искусствоведческого анализа.
Челябинск, кинотеатр им. Пушкина. Архитектор: Я.Корифельд, 1935 г. Фото: kraeved74.ru
Л.Руднев, В. Мунц. Военная академия РККА им. Фрунзе в Москве. 1938 г.

29 Февраля 2012

А.Н. Селиванова

Автор текста:

А.Н. Селиванова
Похожие статьи
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?