Государственная организация архитектурно-градостроительной деятельности в СССР (вопросы политической истории советского градостроительства)

Выполнено в рамках научно-исследовательской темы. «История государственной организации профессии архитектора в СССР (1917-1941 гг.)», Российская Академия Архитектуры и Строительных Наук (РААСН), 2007-2009. № 1.5.32.


До сих пор совершенно не раскрытой страницей истории советской архитектуры и градостроительства остается массив вопросов о том, какую роль сыграла в подготовке и осуществлении индустриализации в СССР общегосударственная организация системы массового архитектурно-градостроительного проектирования . Известно, что, начиная с 1926 г., в СССР интенсивно и целенаправленно создается структура проектных организаций государственного подчинения, основанная на превращении архитектора из творческой личности в дисциплинированного, послушного государственного служащего, готового безропотно осуществлять поточное проектирование военных и гражданских, промышленных и селитебных, инженерных и инфраструктурных объектов. Известно, что к 1930 г. советское правительство своими постановлениями совершенно официально (де юре) запретило всякую частную проектную практику (а еще раньше – исключило ее возможность де-факто). Известно, что в этот период проектное дело встраивается в единую  всесоюзную формируемую иерархическую структуру административно-командного подчинения.

Но абсолютно неизвестно, кто из архитекторов принимал участие в формировании этой структуры? Кто занимал в ней командные посты? Кто конкретно осуществлял организацию массовой коллективной архитектурной (градостроительной) проектной деятельности, обеспечивавшей проектной документацией гигантские строительные программы первой пятилетки? Кто готовил эту организационную реформу?  А ведь иностранный опыт организации проектных работ (прежде всего, немецкая и американская формы организации проектного дела – групповые и бригадные формы труда, вид проектной документации, степень унификации и стандартизации и т.п.) становится в конце 1920-х гг. объектом пристального внимания и серьезного изучения со стороны руководящих органов советской власти. Он исследуются специально уполномоченными для этой работы представителями советской архитектурной элиты, направляющимися в производственные командировки в США и Германию. В 1927 – 1928 гг. в Германии побывали – А. Розенберг, Н. Волков, Эль Лисицкий, Н. Богданов, А. Буров. Г. Вольфензон, В. Углов, Д. Аранович, В. Бабуров, И. Маца и др. В 1929 г. в Австрию, Венгрию, Чехословакию, Италию и Германию с целью изучения планировки и архитектуры городов командируется Г.Б. Красин и т. п. Какие результаты привезли эти люди, как они повлияли на формирование системы проектного дела в СССР?

Начиная с 1930-х гг. в целях формирования военно-промышленного комплекса создаются проектные институты промышленных наркоматов. Они разрабатывают проектную документацию не только для военных предприятий, но и выполняют огромный объем работ по проектному обеспечению строительства новых рабочих поселков при строящихся промышленных предприятиях. Сегодня проектирование гражданских объектов (поселков, жилища, объектов обслуживания) в рамках ведомственных проектных организаций периода первых пятилеток, остается абсолютно не раскрытой страницей истории советского градостроительства. И особенно, в стенах организаций, связанных с военной промышленностью. В советско-российской и в западной специальной литературе, показатели объема «военно-промышленного» освоения территорий сильно занижены в сравнении с показателями освоения территории «гражданской промышленностью». Какое количество поселений проектировалось и возводилось в системе ВСНХ, а затем Наркомтяжпрома? Какие организации разрабатывали проекты поселений при военно-промышленных предприятиях и объектах? Отличались ли эти проекты (и, в конечном счете, эти поселения) от создававшихся в стенах гражданских проектных организаций? Существовали ли какие-либо специфические нормы проектирования гражданских объектов для «негражданских» проектных институтов? Список этих проектных институтов, содержание их градостроительной деятельности, численность кадрового состава архитекторов-проектировщиков, особенности постановки и решения архитектурно-градостроительных задач – слагают еще один из неизученных на сегодняшний день фрагментов истории отечественной системы проектного дела.
Одна из самых загадочных тем в истории Советского Союза – градостроительство ГУЛАГ. Изучение огромного, практически не вскрытого, исторического материала о реальных процессах возведения силами заключенных заводов-гигантов и соцгородов при них, а также объектов транспортной инфраструктуры, заставляет совершенно по-новому взглянуть на привычные события индустриализации и архитектурно-градостроительного ее обеспечения. Учитывалось ли при разработке схемы расселения и конкретных градостроительных проектов использование контингентов принудительной рабочей силы? Какой процент подневольного труда был планово задействован в строительстве новых поселений, как проекты поселений предполагали его временное размещение, как влияло на планировочную структуру соцгородов расположение на их территории пунктов содержания заключенных? Учитывалось ли и планировалось ли это размещение в генеральных планах городов (или проектировщики о нем не подозревали) и т. п.?

Всем известны Беломоро-Балтийский и Волго-Донской каналы – образцы принудительного осуществления планов индустриализации. Но абсолютно ничего неизвестно о том, какая инфраструктура (транспортная, жилая, хозяйственная и т. п.) создавалась вокруг них – на основе каких проектов она формировалась и кто разрабатывал эти проекты? Какое структурное изменение в характере освоения территорий предполагалось (и реально происходило) в результате возведение производственных и транспортных объектов первой пятилетки, какие идеи преобразования изначально пустующих территорий клались в основу стратегии возведения на них индустриальных объектов? Кто давал проектные задания, в каком виде? Кто предписывал, какие и где следует возводить промышленные (инженерно-технические) сооружения, кто персонально определял (или в рамках каких коллективов это прорабатывалось) объемы жилья различных типов, составы объектов обслуживания, плотность размещения сооружений на территории? Кто все это придумывал, прогнозировал, проектировал. Кто составлял программы на проектирование и почему они потом менялись?
Широко известны объемы капиталовложений в заводы-гиганты первой пятилетки; много сведений опубликовано о строительстве транспортных артерий – железных дорог, каналов; о возведении системы электрических станций – плотин на огромных реках. При этом совершенно неясным остается вопрос об объемах средств, направлявшихся на жилищное строительство. В силу каких причин строительство жилищ хронически отставало, принуждая людей вселяться, а потом долгое время ютиться в списанных товарных вагонах, засыпных палатках, шалашах, бараках, землянках? Неясным остается вопрос о расселенческом обеспечении этих строительных программ – как изначально планировалось размещение строителей и их семей, как определялась их дальнейшая судьба? Какие условия быта закладывались в проекты жилых поселений при новостройках? Как на стадии проекта дифференцировалась жилая среда в зависимости от квалификационного, служебного, административно-управленческого статуса людей, занятых на производстве?

В этой связи, до сих пор абсолютно неизученной остается тема «барачной индустрии». Кто проектировал бараки, как тип домостроений в соцгородах и соцпоселках? Какими нормами регулировалось это проектирование? Кто разрабатывал индустриальные методы возведения бараков, рассчитывал их конструктивные схемы, осуществлял экономию материалов и трудозатрат? В каком виде кварталы бараков и целые барачные поселки были представлены в генеральных планах соцгородов? Может быть тот факт, что уже в ходе первой пятилетки генплан «разделился» на два документа: а) детально спланированный и вычерченный центр и б) схема нарезки кварталов, без вычерчивания зданий; был определен тем, что в этих кварталах предполагалось вписывание типовых схем размещения бараков?
Сегодня мы знаем, что всего лишь одна советская проектная организация под названием Госпроектсрой-1 (созданная специально для освоения и реализации американского поточно-конвейерного способа проектирования промышленных предприятий и массового обучения ему советских архитекторов и инженеров) разработала проекты около 530 (по другим подсчетам – 570) индустриальных объектов первой пятилетки. Но абсолютно не известно, кто проектировал поселения при них (какого типа, по какому планировочному принципу, из каких видов жилищ, с какими составом объектов обслуживания т. п.). Не знаем, были ли они реализованы в соответствии с первоначальным замыслом (хотя знаем, что многие подвергались кардинальной переработке, причем архитекторы, исполнявшие задания по переработке проектов, зачастую, не ведали, зачем это нужно). Какие типы планировочной структур предусматривались в этих проектах?

Сегодня мы знаем о существовании крупной проектной организации, курировавшей проектирование Магнитогорского металлургического, Нижнетагильского вагоностроительного, Уральского машиностроительного, Кузнецкого и Криворожского металлургических, Златоустовского, Красноуральского медеплавильных комбинатов и других «военно-гражданских» заводов первой пятилетки. Это Гипромез, в проектное бюро которого входил сектор промышленных городов и поселков. Какую роль играл этот сектор в проектировании поселений при промышленных предприятиях? Как осуществлялся контроль над содержанием деятельности этого сектора? Какую роль в утверждения разработанных институтом проектов играл Совет Гипромеза (в составе 21 члена), пользовавшийся правом решающего голоса? Какую роль призваны были исполнять специалисты, назначенные на введенную в начале 1930-х гг. должность «главный инженер проектов», при которых в период первой пятилетки состояла группа иностранных консультантов? Какую роль играла «экономико-бытовая группа» – одна из двух групп сектора промышленных городов и поселков? Какие задачи выполняла архитектурно-планировочная группа (входившая в сектор наряду с «экономико-бытовой»)?
А ведь все эти вопросы приложимы к любой из советских проектных организаций. Как вообще было устроено и как функционировало особое советское учреждение – «проектный институт», который был единственной единицей огромной общегосударственной системы массового проектного дела в СССР и подобного которому не было в мировой практике?

В СССР кооперативная, частная, коллективная формы возведения и эксплуатации жилищ кардинально отличались (в отношении прав собственности и распоряжения) от своих западных аналогов. Советское государство контролировало все эти формы и. фактически, было единственным полновластным «хозяином» всей муниципализированной городской недвижимости и единственным официальным застройщиком новой. И оно формировало и постоянно совершенствовало общегосударственную систему архитектурно-градостроительного проектирования.

Огромную роль в устройстве и непосредственной деятельности общегосударственной системы проектного дела играло НКВД. Начиная с 1921 г. высшая власть уполномочивает Главное управление коммунального хозяйства НКВД (ГУКХ НКВД) исполнять роль распорядителя государственной недвижимости, возлагая на него эксплуатацию жилого фонда существующих городов, а также создание и управление инфраструктурой населенных мест городского типа. Ему же поручается не только возведение, но и проектирование населенных мест социально нового вида – «советских рабочих поселков», а затем «социалистических городов». А также формирование, собственно, методологии градостроительного проектирования: разработка норм, формулирование «правил» проектирования. А поскольку никаких иных форм собственности на жилище, кроме государственной, в СССР, фактически, не существует, постольку ГУКХ НКВД выступает главным «субъектом» владения и распоряжения городской недвижимостью, постоянно борясь за власть с другим столь же мощным «проектировщиком», застройщиком и распорядителем государственной недвижимости – ВСНХ .

Сколько и каких проектных мастерских было в составе ГУКХ НКВД (и других подразделений НКВД, осуществлявших градостроительное проектирование)? Проекты каких городов они создали? Какие нормы градостроительного проектирования и исходя из каких принципов разрабатывали? Проектировали ли они поселения при новых военно-промышленных предприятиях, или этим занимались так называемые «шарашки» в системе ГУЛАГ? Существовали ли в системе ГУЛАг архитектурно-градостроительные «шарашки»? Кто разрабатывал типовые проекты лагерей для заключенных, кто осуществлял «привязку» их по месту в границах генпланов будущих городов?  Деятельность каких градостроительных проектных организаций никогда не освещалась в открытой печати и почему – чем они занимались?

Как согласовывалась деятельность гражданских и ведомственных (не находившихся в ведении НКВД) проектных организаций? Каким образом происходило согласование решений по размещению промышленных предприятий, трудовых лагерей и поселений для вольнонаемных? И какова, в этой связи, была процедура исполнения градостроительных работ (кто и по какому признаку указывал на места расположения новых производств и задавал, тем самым, места проектирования поселений, какой вид проектирования являлся первоочередным – промышленное проектирование или проектирование населенного места (как они согласовывались)? В какой форме перемещалась проектная информация от ведомственных к гражданским проектным институтам и наоборот?

Казалось бы, что эти вопросы и сама эта тема несут узко исторический характер. И не имеют никакого отношения к современности. Увы, это не так. И не следует думать, что идея наличия государственной системы проектного дела осталась лишь в прошлом. Российское государство сегодня стоит перед необходимостью сформировать свое отношение к  проектному комплексу, хотя бы в той его части, которая выполняет (и будет исполнять во все более расширяющемся масштабе) государственные заказы. Ситуация сегодня такова, что вне зависимости от того нравится нам это или нет, формирование организационно-управленческой структуры, подобной по своим задачам советской общегосударственной системе проектного дела (т.е. способной, координировать и объединять для воплощения общенациональных программ, усилия проектных структур сегодняшних государственных экстерриториальных производственных «ведомств» между собой и с местными региональными проектными организациями) станет в ближайшем будущем неизбежным. Потому, что без этого окажется невозможным осуществление практических мер государственного протекционизма определенным видам расселенческих структур, типам планировочной организации поселений, типологии жилищ, видам инфраструктуры и проч. Всего того проектного обеспечения, без которого невозможна реализация общенациональных программ.

Если архитектурное сообщество не будет сегодня ставить и решать на государственном уровне вопросы о целесообразности формирования в современных условиях тех или иных типов пространственно-планировочных структур, типов жилищ и видов сооружений инфраструктуры, и, что самое главное, не будет само определять устройство общегосударственной системы проектного дела (или предлагать разумные ей альтернативы); то завтра оно рискует вновь оказаться лишь в роли послушного исполнителя, утратив возможность влияния на подобные организационные решения. Возможно, в этом случае, возникшая система вновь утеряет всякое гуманитарное содержание своих действий и дух созидательного творчества.

 

20 Октября 2008

Похожие статьи
Вопрос сорока процентов: изучаем рейтинг от «Движение.ру»
Рейтингование архитектурных бюро – явление достаточно частое, когда-то Григорий Ревзин писал, что у архитекторов премий едва ли не больше, чем у любой другой творческой специальности. И вот, вышел рейтинг, который рассматривает деловые качества генпроектных компаний. Топ-50 генпроектировщиков многоквартирного жилья по РФ. С оценкой финансов и стабильности. Полезный рыночный инструмент, крепкая работа. Но есть одна загвоздка: не следует ему использовать слово «архитектура» в своем описании. Мы поговорили с автором методики, проанализировали положение о рейтинге и даже советы кое-какие даем... А как же, интересно.
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Технологии и материалы
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Сейчас на главной
Точки роста
Дипломные проекты выпускников кафедры советской и современной зарубежной архитектуры МАРХИ традиционно охватывают широкий спектр тем. В этом году среди них – исследование ансамблей набережных в Москве, творчество авангардиста Виктора Калмыкова, анализ послевоенного социального жилья в Лондоне и феномен цифровых плоскостей в городе.
Угол натяжения струн
Дом Музыки, спроектированный Владимиром Плоткиным и архитекторами ТПО «Резерв», напоминает арфу, а при взгляде сверху еще и басовый ключ. Но если бы все было так просто. В архитектуре зданий комплекса соседствуют два вида образности: решетчатый, прозрачный и проницаемый язык «классического» модернизма и объемно-скульптурные ленты, любимые неомодернизмом нашего времени. Как все устроено, где катарсис, а где оси построения, где проект похож на ЦКЗ Зарядье, а где не очень – читайте в нашем тексте.
Огонь в скале
В конкурс на проект здания Национального музея архитектуры и дизайна в Хельсинки было подано 624 заявки. Принять участие удалось и российскому бюро Rhizome: команда предложила «оболочку» в виде скального массива, общественное пространство на кровле и конструктивную схему, которая сочетает железобетон и клееную древесину.
Лечебный трилистник
Модульная стальная конструкция больница в Ханчжоу по проекту Архитектурного института Чжэцзянского университета (UAD) позволила сократить время и бюджет строительства. «Футуристический» замысел авторов при этом не пострадал.
Деревянный пролет
Компания «Норвекс НЛК» и проектная группа «Поле дизайн» построили пешеходный мост через судоходный канал в коттеджном поселке Ленинградской области. Мост выполнен из гнутой древесины и не имеет опор в воде, благодаря чему органично вписывается в ландшафт береговой линии.
АрхиWOOD-16: со вкусом к жизни
В этом году премия получила рекордное количество заявок: одних только загородных домов в длинном списке было 44. Однако вновь обошлось без яркого гран-при, было учреждено лишь два специальных приза в небольших номинациях. Отмеченные наградами проекты – все до одного, от усадьбы до вышки сотовой связи – говорят о желании отдыха, эскапизма и радости: уехать от большого города, смотреть на воду и деревья, сделать что-то руками и никуда не торопиться.
True-ля-ля в квадрате
Сетевые рестораны обычно – не самая креативная типология. Но ESENINS design studio опровергает эту точку зрения интерьером уже четвертого кафе сети True Cost, в котором архитекторы вновь находят оригинальное прочтение ее дизайн-кода.
По волнам памяти
Говорят, в советское время выпускники архитектурных вузов могли спроектировать завод или целый микрорайон, но почти ничего не знали о планировке частного дома. Сегодня все иначе: не потому, что студенты стали лучше разбираться в индивидуальном жилье, а потому что промышленные объекты их мало интересуют. Их основная миссия – работа с наследием: переосмысление руин, реновация заброшенных фабрик, фестивали в опустевших деревнях, проекты, связанные с памятью места. В этой подборке – самые интересные дипломы выпускников НИУ ВШЭ.
Свет в пустоте
Культурный центр «Чжанбэйский мираж», расположенный среди полей северо-востока Китая, превращен бюро Puri Lighting Design в гигантскую световую инсталляцию.
Как старинный Тобольск становится порталом в будущее
За последнее десятилетие архитектурное бюро Wowhaus подготовило концепции развития для ряда российских городов – Выксы, Тулы, Нижнекамска. На этом фоне мастер-план Тобольска выделяется своим масштабом – охваченная преобразованиями территория превышает 220 км² – и сложностью.
Шепот песка
Бюро HAAST спроектировало многофункциональный спа-комплекс в Алматы, чтобы воплотить мечту заказчицы о пространстве, оказывающем терапевтический и расслабляющий эффект благодаря дизайну интерьера.
Петербург vs Рим
Центр Петербурга, как известно, священен, – но мало кто всерьез знает, где он начинается и заканчивается. Речь не о формальном признаке «от Обводного канала до Большой Невки», а о «вайбе», соответствующем центру города. Реализовав квартал «Невской ратуши» – по проекту, победившему в международном конкурсе – Евгений Герасимов и Сергей Чобан создали на его территории «образ центра». Причем не столько петербургского, сколько общемирового. Это ново, такого в Питере давно не было... Изучаем атмосферу, вспоминаем прообразы, в том числе раздумываем о том, кто и когда назвал Петербург новым Римом. Не зря, получается, идея-то живет.
Внимание на угол
Комплекс 5Tracks по проекту Shift Architecture & Urbanism и Powerhouse Company в нидерландском городе Бреда соединяет крытые общественные пространства с жильем и офисами, заполняя лакуну рядом с главным вокзалом.
На волне
Проект преобразования речного порта и набережной в Чебоксарах, разработанный архитектурным бюро АТРИУМ, затрагивает одну из ключевых территорий города. Набережная превращается в Речной бульвар – многофункциональное, комфортное и выразительное пространство для работы и отдыха. Авторы предлагают создать новую связь с главной площадью города – Красной, а также возвести несколько жилых башен, вдохновленных формой национального женского головного убора и способных стать ярким акцентом волжской панорамы.
«Пламенеющий» бетон
Новый театр во французском Бове по проекту бюро AJC напоминает о разных эпохах в истории города, от Средневековья до послевоенного восстановления.
Пятое измерение МАРХИ
Анонсирован проект нового корпуса МАРХИ, спроектированный Сергеем Кузнецовым и Иваном Грековым, соавторами по зданию кластера Ломоносова МГУ. Он включает недовосстановленный в 2008 году каретный сарай и смелые, крупные, зеркальные консоли. Ширина – не больше 10 метров, главное назначение художественная школа.
Дом, в котором
Музей искусств Санкт-Петербурга XX-XXI веков открыл выставку «Фрагменты эпох» в парадных залах своего нового здания – особняка купца Ивана Алафузова на набережной канала Грибоедова. Рассказываем, почему сюда стоит заглянуть тем, кто хочет проникнуться духом Петербурга.
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Заряд энергии
Бюро CNTR спроектировало для нового спортивного кластера на окраине Екатеринбурга автозаправочную станцию, сумев превратить небольшой объект в локальную доминанту: что-то вроде въездного знака, который рассказывает об окружающей территории и задает тон. А кроме того – демонстрирует разнообразные архитектурные приемы. Даже неподготолвенный зритель, приехав заправить машину, почувствует движение и статику, игру с массой, сочетание пятна и линии.
За каменной стеной
Концепция фондохранилища Староладожского историко-архитектурного и археологического музея-заповедника сочетает элементы архитектуры домонгольской Руси с современными приемами и материалами. Проект бюро Архиоптерикс стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области».
Рисовать как Баженов
В Московском архитектурном институте прошел IV Творческий конкурс академического рисунка. В эпоху тотальной компьютеризации умение рисовать считается редким и ценным навыком, и МАРХИ по праву гордится тем, что учит своих студентов этому важному ремеслу.
Больше солнца и воздуха
Бюро KIDZ удается создавать кафе с уникальной атмосферой и настроением, благодаря которым они становятся популярными. И благодаря классному дизайну запускаются целые сети, как это произошло в Нальчике, где к уже двум существующим кофейням Balance Coffee добавилась третья.
Мачта связи
Компания «Норвекс Арт» спроектировала и построила в городе Сокол вышку сотовой связи из клееной древесины. Она легче по весу, а также дешевле и экологичнее в производстве, чем металлическая.
На римских развалинах
Бюро Ofis реконструировало виллу 1920-х годов в центре Любляны, наглядно продемонстрировав многослойный и противоречивый характер застройки словенской столицы.
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.