Ле Корбюзье в «Путешествии на Восток»: рождение архитектурного модернизма из духа классической традиции

Эссе Петра Завадовского о важности «Путешествия на Восток» для понимания истоков ключевых идей и тем творчества Ле Корбюзье, связи модернизма и античной классики.

Автор текста:
Пётр Завадовский

mainImg
0 Книга «Путешествие на Восток» занимает особое место в литературном творчестве Ле Корбюзье. Это один из наиболее ранних опубликованных текстов (вернее, это серия путевых заметок) молодого Шарля-Эдуара Жаннере-Гри, созданный за 10 лет до того, как он стал подписываться «Ле Корбюзье». И, одновременно, последняя книга Ле Корбюзье: ее рукопись датирована 17 июля 1965, чуть более месяца до (возможно, не случайной) смерти Ле Корбюзье в водах Средиземного моря 27 августа. Можно увидеть в этом только сентиментальность вспоминающего молодость старика. А можно – род творческого завещания великого архитектора, захотевшего обратить публичное внимание на нечто чрезвычайно для себя важное.

Книга написана молодым архитектором, еще вполне далеким от модернизма, составившего впоследствии славу Ле Корбюзье. В то же время, она документирует зарождение ряда идей, понятий и формальных тем, ставших принципиальными для Корбюзье-модерниста и, следовательно, для всей архитектуры «современного движения». Привычный нам образ «современной архитектуры», почерпнутый из книг ее теоретиков и пропагандистов, от Зигфрида Гидиона до Кеннета Фрэмптона, базируется на представлениях о преимущественной рациональности ее предпосылок, лишенных важного для предшествовавшей архитектурной традиции метафизического и исторического бэкграунда. Значение «Путешествия на Восток» заключается в документации существенного значения античного наследия и классической традиции для самого формирования дискурса архитектуры модернизма.

Свое «Путешествие на Восток» Шарль-Эдуар Жаннере-Гри предпринял в мае–октябре 1911 года в обществе своего друга, Огюста Клипстейна, после нескольких месяцев работы в бюро Петера Беренса в Берлине. Поездка началась в Вене, затем через Румынию и Болгарию друзья едут в Стамбул, где задерживаются на несколько недель. Потом – остановка в Афинах и возвращение через Сицилию и Италию. В поездке Корбюзье пишет путевые очерки, которые публикуются газете La Feuille d'Avis, которая и финансировала путешествие.

Книга обрывается, казалось бы, на середине: последние страницы посвящены впечатлениям от афинского Акрополя и Парфенона – последующие впечатления уже не имели того же значения. Напряженно-эмоциональный, почти интимный тон этих страниц выделяет их на фоне прочих текстов Корбюзье: они фиксируют, по замечанию Жака Люкана, «самое сильное архитектурное впечатление всей жизни» Ле Корбюзье[1].

Своеобразное, страстно-экспрессивное повествование описывает поворотный момент творческой эволюции Корбюзье. Озарение, потрясение, инициацию... Рождение заново творческой личности, оплодотворенной мощью афинских впечатлений. Текст фиксирует момент зарождения метафор и формальных тем, составивших каркас формально-образного языка Ле Корбюзье.

Русский перевод М.В. Предтеченского[2] оставляет желать много лучшего, поэтому, пока не появилось нового перевода, буду ссылаться на имеющийся, внеся в него ряд смысловых корректив, сделанных по английскому варианту текста.

1. Чистая призма

Фундаментальный для архитектуры модернизма концепт «чистой призмы» («le prisme pure») Корбюзье впервые открыто формулирует в 1929 в эскизе «Четыре композиции»[3]. В «Путешествии на Восток» мы наблюдаем момент зарождения призматических пристрастий Корбюзье и находим первоисточник этого понятия – Парфенон: «Именно здесь подтвердилась прямизна храмов , дикость ландшафта… Антаблемент своей жестокой прямолинейностью… Парфенон… его обращенный к морю куб господствует над окружением… странно возвышается скала с плоской вершиной, в правой стороне которой белеет куб. Парфенон и Акрополь!... Парфенон, единственный и квадратный… фасад, который, как блок гигантской мраморной призмы, обработан до самого верха с очевидной математической точностью и чистотой, какую привносит в свою работу механик… Все фронтоны отменены, кроме Парфенона, этой глыбы из другого мира»[4].

Парадигматичность Акрополя и Парфенона для Корбюзье проявилась в его написанном в 1918 натюрморте «Камин» («La Cheminee»), который сам Корбюзье считал своей «первой картиной». На полке камина выставлена композиция из гипсового куба и пары книг, условно воспроизводящая Парфенон с Эрехтейоном на плато Акрополя (илл.1).

Все это заставляет видеть в Парфеноне прототип всех «чистых призм» Корбюзье – от ранних призматических вилл до небоскреба ООН, «Марсельской жилой единицы» и Секретариата в Чандигархе. Другая особенность Парфенона, отмеченная Корбюзье – его руинированность, вынуждающая зрителя восполнять в уме утраченные части и таким образом лишь подчеркивающая его «идеальность». Возможно, именно к Парфенону восходит и намеренная незавершенность, «руинированность», свойственная ряду «призм» Корбюзье, например, виллам Савой и Шодхан.

zooming
Илл.1. Акрополь с Парфеноном и схематическое воспроизведение той же композиции в «первой картине» Ле Корбюзье – «Камин» (1918).
Предоставлено Петром Завадовским



2. Машина «Парфенон». Броненосец «Акрополь»

В «Путешествии на Восток» Корбюзье впервые прибегает к сравнению здания с машиной. «Парфенон, эта ужасная машина, размалывает и подавляет все вокруг.» Дальнейшее повествование дает понять, о какой именно машине идет речь: «И у моего левого плеча, словно броневая обшивка, возникла громадная мнимая стена из живых каннелюр колонн, причем гутты мутул были похожи на заклепки»[5].
Затем снова упоминаются «заклепки», а мрамор еще раз сравнивается с «новенькой бронзой». Наконец, следует впечатляющая картина закатного Акрополя, описанного как трагедия охваченного пожаром броненосца: «Затухающий свет сгущается в массу цвета свернувшейся крови над… Акрополем с его Храмом – бесстрастным штурманом, который ведет [корабль] вдоль своих продольных сторон. …Его колонны, погруженные в тень, поддерживают темный фронтон, но блики света прорываются между ними как пламя из иллюминаторов горящего корабля»[6]. Позднее Корбюзье уточнит и модернизирует метафору, заменив «новенькую бронзу» на «полированную сталь»[7].
Мы видим здесь совместное зарождение двух важнейших тем Корбюзье – «дома-машины» и «дома-корабля». Причем смысл, изначально вкладывавшийся Корбюзье в метафору «здания–машины», которую мы привыкли воспринимать как манифестацию утилитаризма, обнаруживает свою исходно эстетическую природу. Машина впервые выступает у Корбюзье как метафора высшей степени эстетического совершенства, «механическому» воздействию которого сопротивляться невозможно.
Первая и подлинная «машина» Корбюзье – это «Parthenon, cette machine terrible» («Парфенон, эта ужасная машина», 1911)[8], позднее, в 1923, названный также «machine à emouvoir» («машиной для эмоций»)[9]. Таким образом, «Une maison est une machine à demeurer» («дом – это машина для проживания») 1921 года (позднее измененная на «machine à habiter», «машину для жилья), оказывается лишь позднейшей переработкой этой метафоры.

Илл.2. Слева: корабль-скала Акрополя со штурманом- Парфеноном на вершине. Внизу – французский броненосец первой мировой войны. Справа – Парфенон в последних лучах заката, Ф.Э. Черч, 1871 год
Предоставлено Петром Завадовским



3. Плато Акрополя – палуба, «toit-terrasse»

Корбюзье описывает плато Акрополя следующим образом: «Только храм, небо и вымощенная плитами площадь, истерзанная веками грабежей и насилия. И больше ничего от внешней жизни здесь не проявлялось… другой мир, ...тот самый, который захватывает человека и возвышает его над этим миром… Там ничего не известно о сегодняшнем дне, там живут в другом времени... Внезапно обернувшись, я охватил взглядом с этого места, когда-то доступного лишь богам и жрецам, все море и Пелопоннес. …Отвесный склон холма и возвышение храма над плитами Пропилей скрывает от глаз все признаки современной жизни. Вдруг пропадают две тысячи лет, и вас охватывает страстное поэтическое чувство»[10]. Корбюзье всячески подчеркивает идеальный, «иномирный» и «иновременной» характер изолированной сцены, той каминной доски из его первого натюрморта, на которой и происходит «точная и мудрая игра форм, соединенных в солнечном свете». Знаменитая дефиниция, без сомнения рожденная впечатлением от Акрополя.

Этот идеализированный «иной мир», высоко вознесенный над миром обычных людей, предназначен для высших существ. Подобно плато Акрополя, «когда-то доступного лишь богам и жрецам», идеализированный ландшафт террасы виллы Савой «доступен» ницшеанским сверхсуществам нового, «модерного» мира. Эта метафора, вполне очевидная клиентуре Корбюзье (банкирам, промышленникам и политикам), несомненно льстила им, поднимая в собственных глазах.

Вспомнив о броненосце «Акрополь», мы увидим, что эта сцена одновременно является и палубой. Позднее, в комментариях к проекту парижского пентхауза Шарля Бастеги (1929), Корбюзье пишет о стремлении создать «сенсационное ощущение простора, как на океанском лайнере»[11]. Мы вряд ли ошибемся, увидев в излюбленном Корбюзье квадратном мощении «крыш-террас» эхо «вымощенной плитами площади» Акрополя. (илл.3)

Илл.3. Эскиз Корбюзье террасы виллы Савой, совмещенный с фото целлы Парфенона. Коллаж автора статьи.
Предоставлено Петром Завадовским


Обращаясь к марсельской «Единице», формальному манифесту послевоенного творчества Корбюзье, можно оценить многослойность ее античной адресности: призматическое многоэтажное «тело», само по себе являясь эхом призмы Парфенона, предстает сложной метафорой «плывущего» в волнистом пейзаже гор «океанского лайнера», и в то же время «скалы Акрополя» – цоколя, несущего ансамбль храмов. Один из которых, гимнастический зал, имеет форму перевернутой лодки.

Более того, мне кажется, что рисуя перспективную аксонометрию кровли «Единицы», Корбюзье имел перед глазами эту перспективную «птичку» Акрополя.(илл.5)

Илл.4. Перспективы с птичьего полета афинского Акрополя и «Жилой единицы» в Марселе.
Предоставлено Петром Завадовским



5. Взаимоотношение с окружением: борьба, победа и господство. Ницшеанство и модернизм

Наряду с Марксом и Фрейдом, властителем дум Европы рубежа XIX–XX столетий был Фридрих Ницше. Не будет преувеличением назвать его духовным отцом европейского радикализма, наложившим печать своего внеморального активизма на все революционные явления своей эпохи, как в политике, так и в искусстве. Разумеется, юный Шарль-Эдуард Жаннере-Гри не мог пройти мимо идей Ницше, особенно соблазнительных в его возрасте. Сохранился экземпляр «Так говорит Зарастустра» с пометками Корбюзье, прочитанный им в Париже в 1908[12]. Это увлечение не было ни случайным, ни преходящим. Работа в берлинской мастерской Петера Беренса, где царил культ Ницше, могла только укрепить Корбюзье в его пристрастии. Ницше сохранял значение для Корбюзье вплоть до позднего периода творчества: его следы вполне явственны в послевоенной «Поэме прямого угла». В «Путешествии на Восток», предпринятым сразу из мастерской Беренса, Корбюзье отправился пылким ницшеанцем. И Акрополь увидел и описал сквозь призму идей и образов Фридриха Ницше.

Акрополь и Парфенон представлены Корбюзье как чужеродные захватчики, овладевшие враждебным им ландшафтом . Их господство описывается как непрерывная кровавая борьба, оставляющая на теле ландшафта раны («гора Пендели… с развороченной мраморной раной на склоне»). При этом «Акрополь с храмами на его вершине» – единственное ценное в окружающем ландшафте – «жемчужина», составляющая смысл существования «раковины», без жемчужины теряющей ценность и значение.

Они властвуют над изнасилованным окружением именно так, как мечтал Ницше: «В архитектурном произведении должна воплощаться гордость, победа над тяжестью, воля к власти; архитектура есть нечто вроде красноречия власти в формах, то убеждающего, даже льстящего, то исключительно повелевающего. Высшее чувство власти и уверенности выражается в том, что имеет великий стиль. Власть, которой уже не нужны доказательства; которая пренебрегает тем, чтобы нравиться; которая с трудом отвечает; которая не чувствует вокруг себя ни одного свидетеля; которая живет без сознания того, что существует противоречие ей, которая отдыхает в себе, фаталистичная»[13].

Красота Парфенона – это продукт «веков грабежей и насилия», но также и сегодняшний источник перманентного насилия, над ландшафтом и зрителем, визуального и эстетического: «Все проникнуто духом сверхчеловеческой неизбежности. Парфенон, эта ужасная машина, размалывает и подавляет все вокруг. Уже издали <…> его обращенный к морю куб господствует над окружением». Эта властная красота подчиняет себе, вынуждает к беспрекословному повиновению: «Но почему вкус, а скорее сердце… ведет нас даже против желания на Акрополь, к подножию его храмов?.. Парфенон… Его гигантское явление ошеломило меня с поистине кровавой жестокостью… Сначала – восхищение, преклонение, потом – подавленность. …Я иду между чудовищных колонн и антаблементов, мне больше неприятно сюда ходить. …Это роковое искусство, от которого не убежишь. Ледяное, как огромная неколебимая правда»[14].

Поражает настойчивость, с которой Корбюзье пишет о крови: красный Парфенон, появляющийся с «кровавой жестокостью», являющийся результатом «веков грабежей и насилия», «размалывает и подавляет все вокруг», нанося рваные раны Пентеликону, а затем в сумерках «цвета свернувшейся крови» уводит пылающий броненосец «Акрополь» в сторону «Пирея и моря»[15].

Ницшеанцем Корбюзье останется до конца жизни, как о том свидетельствует «Поэма прямого угла», отдельные места которой трудно понять без учета параллельных мест у Ницше. Именно в борьбе и столкновении противоположностей Корбюзье видел смысл существования и источник красоты. В 1947 он так говорил о борьбе и о себе как борце: «Порой я прихожу в отчаяние. Люди столь глупы, что я готов сдохнуть. Всю мою жизнь люди хотели смять меня. Сначала они называли меня грязным инженером, потом – живописцем, который старается стать архитектором. Затем – архитектором, который пытается писать картины. Сначала коммунистом, потом – фашистом. К счастью, у меня всегда была железная воля. Робкий в молодости, я заставлял себя пересекать рубиконы. Je suis un type boxeur»[16].

Одним из материальных свидетельств ницшеанства позднего Корбюзье является рисунок (1952), подаренный Корбюзье Лусиу Коста: звезда, над ней – облако, еще выше – окровавленный меч. Ниже попись: «mon blazon» («мой герб»). Девиз к гербу, придуманному Корбюзье для себя гласит: «La vie est sans pitié» – «Жизнь безжалостна». Тот же рисунок, но без девиза, украшает «иконостас» «Поэмы прямого угла». Теперь и сам «прямой угол» в трактовке Корбюзье кажется мне символом ницшеанского волевого радикализма.


6. «Promenade Architecturale» и «Disordre apparent»
Для того, чтобы еще более приблизиться к дефиниции архитектурного идеала Корбюзье, необходимо выйти за рамки «Путешествия на Восток» и обратиться к книге 1923 года «К архитектуре», в которой впечатления 1911-го получили дальнейшее развитие. К ним восходит базовая для композиционного мышления Корбюзье концепция, выраженная в понятиях «архитектурного променада» и «кажущегося беспорядка». Оба понятия описывают одно явление: равновесно-асимметричный градостроительный ансамбль поздней античной классики рубежа V и IV столетий до н.э.

Концепция «архитектурного променада» имеет свой первоисточник в «Истории архитектуры» Огюста Шуази, который в ходе анализа ансамбля Акрополя предположил, что асимметрия расположения составляющих его сооружений не случайна, а преследует цель формирования в восприятии посетителя серии гармоничных «кадров», чередование которых драматургически продумано. Концепция Шуази предлагала альтернативу осевой координации и симметрии, наиболее характерных для современной ему академической практики. Она предполагала сочетание строгой симметрии внутренней организации элементов сооружения с живописностью их взаиморасположения, обусловленного требованиями ландшафта. Шуази находил аналогию такой схеме в дереве, крона которого живописна, а каждый из листьев – симметричен. Новым в подходе Шуази стал учет динамической компоненты восприятия, позднее легшей в основу организации видеоряда пионерами кинематографии, в частности, Сергеем Эйзенштейном.

Третье из «Трех напоминаний господам архитекторам» , впервые опубликованное в третьем номере «Эспри Нуво»[17], проиллюстрировано заимствованной у Шуази[18] схемой Акрополя с обозначением маршрута посетителя святынь и описанием последовательности его впечатлений. Собственно, именно эта умышленная асимметрия и была определена Корбюзье как «le désordre apparent» («кажущийся беспорядок»). Начав с осевых построений традиционно-академического толка, Корбюзье большую часть своей карьеры совмещал оба композиционных принципа, постепенно отдавая предпочтение живописному, который стал преобладающим в послевоенный период его творчества.

Ноу-хау самого Корбюзье является идея применения ландшафтной концепции «архитектурного променада» в организации интерьера. Практическим выражением идеи «свободного плана» стало превращение интерьера в метафору ландшафта.

Илл.5. Схема плана Акрополя Огюста Шуази иллюстрирует эссе Корбюзье «План» в L′Esprit Nouveau №3 p.462. Подпись: «Афинский Акрополь. Кажущийся беспорядок («le désordre apparent») плана может обмануть только профана. Симметрия здесь не буквальна. Она определяется знаменитым пейзажем, который простирается от Пирея до горы Пентеликон. План рассчитан на далекие виды: оси следуют долине, а чередование угловых видов демонстрируют мастерство великого сценографа.»
Предоставлено Петром Завадовским


7. Парфенон и вилла Савой. Архитектурный идеал модернизма

Попробуем сформулировать «модернистский идеал» на основе описаний Корбюзье Парфенона и рассмотренной сквозь призму этого описания виллы Савой – на мой вкус, одного из наиболее концептуально-завершенных воплощений восходящей к прототипу Парфенона «чистой призмы».

I. Противопоставленность окружению.
Парфенон оторван от земли высотой скалы Акрополя.
Связь с землей виллы Савой подчеркнуто ослаблена. Она касается земли редкими тонкими колоннами и производит впечатление временно приземлившейся. Подобно тому, как Парфенон верхом на Акрополе, по впечатлению Корбюзье, может отплыть «в сторону моря».
Модернистский объект чужероден окружению, демонстративно слабо с ним связан и сущностно ему безразличен; он может без ущерба для своего содержания быть перенесен в любое другое место.

II. Идеальная призма.

Белая коробка виллы Савой ближе всего приближается к идеалу «чистой призмы», демонстрируя ряд родовых признаков своего прототипа – Парфенона. Наружная оболочка виллы симметрична по всем фасадам и воспроизводит схему периптера: тонкие «пилоти» скрывают стеклянную «целлу» и несут «антаблемент» второго этажа. Элементы асимметрии, как и в Парфеноне, являются следствием руинированности – на этот раз умышленной и вполне уместной в классицистическом «folie». Незастекленные проемы террасы и прорывающиеся вверх криволинейные формы экранов солярия, проявляющие вовне асимметрию внутренней планировки, контрастно обостряют симметричную завершенность внешней призматической оболочки. (илл.6)

Илл.6. «Чистая призма» и ее прототип: Парфенон и вилла Савой в Пуасси.
Предоставлено Петром Завадовским


III. Микрокосм вместо макрокосма.

Акрополь в описании Корбюзье – кровожадный и разрушительный властелин своего ландшафта, который формирует на своей вершине идеальный микрокосм «для своих» – «богов и жрецов».
Подобным образом и вилла Савой заключает в себе, на своей террасе и крыше, объединенных пандусами и лестницами, маленький идеализированный квази-античный мирок. Замысловатость «архитектурной прогулки» виллы Савой сопоставима с пандусами Пропилей. Таким образом, метафорическая программа виллы усложняется: в призматической оболочке Парфенона размещен архитектурный ландшафт Пропилей.
Модернистский объект, разрушая внешнюю среду, стремится воссоздать внутри себя ее суррогат (илл.7).

Илл.7 Интерьерный ландшафт с маршрутом «архитектурного променада». Пропилеи и вилла Савой.
Предоставлено Петром Завадовским


При всем этом, подобный модернистский объект мог бы быть приемлем, оставайся он тем, чем был задуман – уникальным монументальным акцентом. Если бы не еще одна идея, пропагандировавшаяся Корбюзье – идея типового объекта и серийности. Собственно, здесь модернизм повторяет парадокс ницшеанства. Ницше в паре мест указывает на близость идеалу своего «сверхчеловека» Чезаре Борджа и Наполеона, прямо предлагая макивеллианского «Князя» в качестве примера для подражания масовому «индивиду» своего времени.

Подобным образом и Корбюзье предложил для массового воспроизведения уникальный монументальный прототип. Что стало верным рецептом переживаемой нами сегодня социальной и средовой катастрофы: городов, застроенных зданиями, демонстрирующими друг другу средний палец, населенных социопатами, увлеченными тем же. Заведомо несчастными от расхождения амбиций с реальностью.

См. также: Завадовский П. Рождение архитектуры модернизма из духа античности // Проект Байкал №17(66), 2021. Стр. 118–125. https://doi.org/10.51461/projectbaikal.66.1728

[1] Jaques Lucan, Le Corbusier, une encyclopédie, CGP, Paris,1988, p. 20.
[2] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, Стройиздат. Москва. 1991, стр. 103–114.
[3] Le Corbusier, L'Oeuvre Complète, vol.1. 1910–1929, p. 189.
[4] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, стр. 103.
[5] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, стр. 107.
[6] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, стр. 112.
[7] L'Esprit Nouveau 1923 №16, p. 1916.
[8] L'Esprit Nouveau 1923 №16, p. 1911.
[9] L'Esprit Nouveau 1921 №8, p. 847.
[10] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, стр.107.
[11] Jaques Lucan, ibid., р. 24–25.
[12] Charles Jencks, Le Corbusier and Tragic View of Architecture, Penguin Books Ltd, London, 1987, pp. 11–13 и далее.
[13] Ф.Ницше, Падение кумиров, Азбука, СПб., 2015, стр. 79.
[14] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, стр.113.
[15] Ле Корбюзье, Путешествие на Восток, стр.112.
[16] Geoffrey T. Hellman, "Profiles: From Within to Without," New Yorker Magazine, 26.04,1947. Цитата по Charles Jencks, Le Corbusier and Tragic View of Architecture, Penguin Books Ltd, London, 1987 , p. 18.
[17] L'Esprit Nouveau, 1920 №3, p. 462.
[18] О. Шуази, История Архитектуры, т. 1, Москва, 1906, стр.358–360.

02 Февраля 2021

Автор текста:

Пётр Завадовский
«Любимый пациент»
В Берлине открывается после реконструкции и реставрации по проекту David Chipperfield Architects Новая национальная галерея – позднее творение Людвига Мис ван дер Роэ.
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Наследие модернизма: Artek и ресторан Savoy
Ресторан Savoy в Хельсинки с интерьерами авторства Алвара и Айно Аалто вновь открыл свои двери после тщательной реставрации и реконструкции. Savoy был обновлен лондонской студией Studioilse в сотрудничестве с финским мебельным брендом Artek, Городским музеем Хельсинки и Фондом Алвара Аалто.
Чандигарх: фрагменты модернистской утопии
Публикуем фотографии и эссе Роберто Конте об архитектуре Чандигарха – от прославленного Капитолия Ле Корбюзье до менее известных жилых домов, кинотеатров, вузовских корпусов авторства его соратников и последователей.
«Единорог в лесу»
Почему, в отличие от произведений известных художников и автографов писателей, дом, спроектированный Ф.Л. Райтом или Тадао Андо, выгодно продать очень сложно? В нем неудобно жить или недвижимость от знаменитых архитекторов переоценена?
Технологии и материалы
Типовое, но не шаблонное
Стилистически органичный дизайн потолка московского метрополитена из комбинации типовых декоративных и технических элементов, которые уже неоднократно использовались в других дизайн проектах. Стандартизированные варианты упорядочивают пространство, при этом проектировщикам удалось достигнуть неповторимого аутентичного шарма подземки.
МАФы «Хоббики»: от чугунных до умных
«Хоббика» производит малые архитектурные формы с 2008 года. Директор компании Максим Артеменко рассказал Архи.ру о пути от гаража до металло- и деревообрабатывающего цехов, сотрудничестве с архитекторами, а также о последних трендах. Все популярнее становятся авторские и крупные формы – беседки и навесы, а на подходе скамейки и урны, собирающие статистику.
Кирпичная перспектива
Компания «КИРИЛЛ» представит на «АРХ Москве» стенд с инсталляциями из ригельных кирпичей Кирово-Чепецкого завода, как размышление на главную тему фестиваля
Временно постоянное
Американское бюро Ennead Architects завершило реставрацию купола собора Иоанна Богослова в Нью-Йорке. Уникальная конструкция получила защитную оболочку из меди.
Проект Knauf Ceiling Solutions – знаменитая израильская клиника...
Команда Knauf Ceiling Solutions предложила для филиала клиники «Хадасса» в Москве неизменно функциональные и одновременно с тем разнообразные потолочные системы. Каждая из них даёт исчерпывающий ответ на конкретный запрос прогрессивного медицинского учреждения, а в комплексе они помогают сформировать оптимальные интерьеры, в которых комфортно всем: и персоналу, и пациентам.
От радиоприемников до фасадов музея: изобретателю...
В XX веке HPL-пластик совершил революцию в дизайне! С Formica работают звездные архитектурные бюро Фрэнка Гери, Бернара Чуми, Рафаэля Виньоли, Захи Хадид, Нормана Фостера, а каждый сезон появляются новые поверхности, декоры, задающие тренды в оформлении частных и общественных интерьеров.
Изящная и легкая
Технология 3D-печати, разработанная в Мичиганском университете, позволила уменьшить вес бетонной конструкции на 72%, сохранив ее прочность.
7 правил уличной мебели
В чем польза и важность уличной мебели? Достаточно ли сделать ее красивой, чтобы люди чувствовали себя комфортно? Разбираемся в теме вместе с компанией «Хоббика» – ведущим производителем мафов для городского благоустройства
Свет для будущих поколений
Компания SWG | Светодиодное освещение оборудовала специализированную учебную лабораторию при Московском государственном строительном университете и запустила совместную с вузом программу обучения профессионалов интерьерного освещения.
Благородный металл
Сегодня парадные лобби жилых комплексов – это отдельное произведение дизайнерского искусства. Рассказываем, как в их оформлении используется продукция компании HÖGER – производителя уникальных интерьерных деталей из металла
Компания Hilti усиливает локальное производство
Øglaend System, подразделение группы компаний Hilti, производит кабеленесущие системы, которые можно использовать на объектах любой сложности: от нефтяных платформ до торговых центров. Генеральный директор Дмитрий Клименко рассказал Архи.ру о расширении производства в Санкт-Петербурге и запуске новых линеек для фасадных систем Hilti.
Скрафтить площадку
На примере игровых комплексов «Хоббики» – лидера в производстве уличной мебели – рассказываем, в чем преимущества крафтового подхода к оборудованию детских площадок
Приглашение на танец
Компания «Новые Горизонты» разработала несколько серий игровых комплексов, которые можно адаптировать под особенности той или иной площадки. Рассказываем о гибкости решений на примере комплекса «Танцующие домики».
Формула надежности. Инновационная фасадная система...
В компании HILTI нашли оригинальное решение для повышения надежности фасадов, в особенности с большими относами облицовки от несущего основания. Пилоны, пилястры и каннелюры теперь можно выполнять без существенного увеличения бюджета, но не в ущерб прочности и надежности
МасТТех: успехи 2022 года
Кроме каталога готовой продукции, холдинг МасТТех и конструкторское бюро предприятия предлагают разработку уникальных решений. Срок создания и внедрения составляет 4-5 недель – самый короткий на рынке светопрозрачных конструкций!
Сейчас на главной
Шпайхеры на Преголи
В Калининграде завершилось строительство жилого комплекса «Рыбная деревня 2». Рассказываем о трансформации проекта от конкурсного эскиза до реализации.
Гараж-гараж
Вчера в Москве перезентовали проект Юрия Григоряна, посвященный приспособлению грузового гаража на Новорязанской улице, построенного по проекту Константина Мельникова, для Музея транспорта Москвы. Он предполагает реставрацию памятника, новый подземный этаж и новый вход, парк. Реализация, надо сказать, уже идет полным ходом.
За общим столом
В Лондоне открывается 22-й по счету летний павильон галереи «Серпентайн». В этот раз он посвящен еде – и всем остальным ресурсам.
Дома у озера
Согласован проект жилого комплекса, спроектированного DNK ag в Казани. Он малоэтажный, секции решены как отдельные объемы, объединенные стилобатом. Все как любят DNK: деликатно и как-то даже лирично, особенно там, где двор выходит к озеру.
Аграрные истории
LUO studio реконструировало Шаянский музей рапса: из скромного учреждения при заводе он трансформировался в современное выставочное пространство, не потерявшее связь с локальными традициями.
Александру Скокану 80 лет
Сегодня, 4 июня, исполняется 80 лет Александру Скокану, партнеру-основателю бюро «Остоженка», автору, который участвовал и в поисках НЭРа, и в становлении постсоветской архитектуры. Публикуем поздравление от Карена Бальяна – и присоединяемся к нему.
Арх Москва: награды 2023
Вспоминаем Арх Москву, публикуем список награжденных, кое-что комментируем, кое о чем рассуждаем. Обсуждаем, в том числе со специалистом по мусульманской архитектуре, разрыв шаблона, организованный на выставке АБ «Цимайло, Ляшенко и Партнеры». Ну, и заодно предлагаем небольшой фоторепортаж.
Полземли
В центре Милана в галерее Antonia Jannone Disegni di Architettura открылась выставка акварелей и макетов Стивена Холла. Экспозиция визуализирует размышления мастера об ответственности архитектурного процесса перед природой.
Дом на вырост
Дом для старта самостоятельной жизни подростка построили в Ленинградской области рядом со «взрослым» коттеджем. Команда проекта постаралась сделать его вневременным и органичным окружению – кусочку леса с высокими соснами и черничниками.
Образцовая адаптация
В Новосибирске завершилось строительство школы, проект которой имеет шансы стать новым стандартом для образовательных учреждений. Бюро SVESMI и компания Брусника начали с проработки технического задания, отвечающего современным педагогическим практикам, а затем предложили оптимальную планировку, универсальные помещения и сдержанный, но выразительный облик в духе амстердамского объединения.
Пресса: Архитектура под санкциями: что стало с проектами ушедших...
За последний год многие именитые архитектурные бюро заявили о приостановке деятельности в России. По большинству из проектов иностранные архитекторы выполнили основную часть работы, но некоторым пришлось искать замену.
Микроблагоустройство
Пять проектов, которые меняют городские пространства малыми средствами: студенческий дворик, пандус для любителей шведской ходьбы, площадь рек, дворик с птицами и асфальтовый памп.
Нейрокапром или как сделать плохо специально
Преподаватели и студенты кафедры средового дизайна РАНХиГС провели эксперимент с нейросетью Stable Diffusion, пытаясь воспроизвести вернакулярную архитектуру, советский модернизм и капром. Результаты интересные: чем более обыденна архитектура, тем реальнее ее «слепки», а вот капром искусственному интеллекту пока что не по зубам. Предлагаем убедиться.
Здание на все случаи жизни
В Амстердамском научном парке открылся корпус офисов и лабораторий Matrix ONE по проекту MVRDV. Он рассчитан на будущие изменения функции, минимальное потребление ресурсов, а в конце срока службы – на вторичное использование его компонентов.
Пресса: Черная, кубическая, на воде: в Казани обсуждают новый...
Страсти вокруг Соборной мечети продолжают кипеть в Казани. После того, как недавно стало известно о перемене места для строительства грандиозного сооружения, внезапно возник и новый проект мечети, представленный на выставке в Москве. Как заявили столичные архитекторы - авторы проекта, на котором мечеть представлена в виде стоящего на воде черного параллелепипеда, их творение уже одобрил глава Татарстана Рустам Минниханов.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Арх Москва 2023: впечатления
Арх Москва, как никогда большая, завершила свою работу. Темой этого года стали «Перспективы», которые многие участники связали с цифровым ренессансом. Во время работы выставки мы активно освещали ее в социальных сетях, а теперь собрали все наблюдения в одном материале.
Белый верх, черный низ
Тотан Кузембаев показывает на Арх Москве юбилейную выставку в честь своего 70-летия. Она состоит из графических работ на стендах форме латинской цифры X и, как солнечные часы, отсчитывает время. Публикуем текст Андрея Иванова – давнего исследователя творчества Тотана, – с авторским взглядом на выставку.
Рельеф как логотип
В основе проекта выставочного павильона для Чунцина – абрис стрелки Янцзы и Цзялинцзян – рек, на которых стоит город.
Пресса: Синхронизация таланта и реальности: топ-30 самых успешных...
Оценивать и описывать архитектурные бюро с точки зрения бизнеса оказалось непросто, но увлекательно. Исследовательская команда F Research погрузилась в изучение критериев успеха в индустрии и сбор данных. Результатом стал ренкинг — топ-30 самых успешных архитектурных бюро столицы.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Школы замкнутого цикла
Архитекторы OMA разработали деревянную модульную систему для сборных школьных зданий в Амстердаме: это позволит оперативно ликвидировать недостачу образовательных учреждений, оставшись при этом в рамках экономики замкнутого цикла.
Тезисы Арх Москвы
За спецпроект Арх Москвы «Тезисы» в этом году отвечает бюро GAFA. Посетителей ждут восемь архитектурных инсталляций, которые раскроют основную тему выставки «Перспективы» под новым углом. Кураторы срежиссировали интересные коллаборации и обещают «огненный идеологический коктейль».
Terra incognita
Гостиничный комплекс на 800 номеров, спроектированный Гинзбург Архитектс, предлагает Анапе фрагмент упорядоченной городской среды, сохраняющей курортный дух. Авторы уходят от традиционных белых фасадов, обращаясь к античному периоду истории места и даже архаике, находя вдохновение в цвете красной глины и простых, но легких формах.
Ковчег культуры
В качестве источников вдохновения для проекта культурного центра L’Arche в городке Вильрю парижское бюро K architectures выбрало Колизей и легендарную виллу Малапарте на острове Капри.