Жорж Хайнц на церемонии вручения V Международной архитектурной премии имени Якова Чернихова «Вызов времени». Фото предоставлено Фондом имени Якова Чернихова /ICIF/
– Я знаю, что Андрей Чернихов очень принципиален в своем подходе к выбору лауреатов – как премии имени Якова Чернихова, так и студенческих наград, которые присуждает его Фонд имени Якова Чернихова. Призерами должны быть настоящие новаторы. Расскажите, как шла работа жюри – очевидно, непросто?
– Прежде всего, я хотел бы сказать, что та работа, которой занимается Фонд имени Якова Чернихова – очень важна, потому что занятие гиперсовременной, авангардной архитектурой в наши дни – это доблесть, это позиция. Это не вопрос новой формы, это связано с изначальной ролью архитектуры – давать людям кров, и более того – привносить в их жизнь новаторство как образ будущего. Конечно, при этом нельзя забывать о художественном, техническом, социальном измерении архитектуры. Эти идеи и легли в основу политики фонда, который 30 лет назад занялся поддержкой студентов, присуждением грантов и т.д.
Эта деятельность нашла свою кульминацию около десяти лет назад в Международной премии имени Якова Чернихова. Ее цель – поддержка молодых архитекторов, которым непросто воплотить свои проекты в жизнь, найти заказчиков, обрести признание. Речь идет о развитии архитектуры как дисциплины.
Задача жюри – предугадать, что из сегодняшнего разнообразия идей и подходов станет «трендом» или ключевым направлением в будущем. Поэтому отбор проходит по очень строгим критериям, ведь в мире есть много очень талантливых архитекторов. Кто-то занимается порой невероятными по изобретательности проектами строительства социального жилья в очень сложных условиях, а другие – вопросами пространства, трактуя его совершенно по-новому. Поэтому выбор был очень непростым.
Для меня эта задача была особенно интересной, так как я очень давно связан с Фондом имени Якова Чернихова. Кроме того, я был председателем Международного форума молодых архитекторов. Я знаю много экспертов по всему миру, которые образуют своего рода сеть из талантливых и опытных архитекторов, большинство из которых также и преподает. Еще важно, что они не тенденциозны: их подход к профессии очень свободен, они не функционалисты и не постмодернисты, потому что премия имени Чернихова присуждается не за конкретный стиль – не за «нео-ничто» или «пост-всё».
Эти эксперты в этот раз номинировали более 70 участников. Жюри пришлось нелегко, так как по крайней мере десять лучших кандидатов были очень сильными профессионалами. На самом деле, мы должны были бы присудить 10 премий.
– Как же был выбран Анне Холтроп?
– Его работы очень интересные, необычные, соблазнительные. В них – смесь рациональности и фантазии, не такой уж далекой от архитектурных фантазий Якова Чернихова. В рисунках Холтропа геометрия превращается в природные формы. Это также очень чуткая архитектура, чуткая к материальности, к свету и тени – пространство в результате получается текучим, чувственным. Также важно, что его постройки – очень высокого качества.
Жорж Хайнц поздравляет лауреата, Анне Холтропа, на церемонии вручения V Международной архитектурной премии имени Якова Чернихова «Вызов времени». Фото предоставлено Фондом имени Якова Чернихова /ICIF/
– Вы говорите, что в современной архитектуре – два основных пути, формальные эксперименты и социальные проекты…
– Нет, я так не считаю. Путей не два, а много больше. И я не делаю различий между социальным и художественным. Настоящая цель архитектуры – сделать пространство для людей произведением искусства. С жильем это редко удается, чаще происходит с общественными зданиями, общественными пространствами. Это прекрасная задача – превратить жизнь людей в искусство, не правда ли? Сделать их жизнь лучше с помощью архитектурной «оболочки». Эта цель имеет гуманистическое измерение и касается каждого, и когда удается ее достичь, любой это может сразу понять. Кем бы ты ни был, если ты оказываешься в подобном месте, ты это ощущаешь, архитектура тогда воздействует на душу. Такая постройка хорошо продумана, удобна, она «работает» – и при этом в ней есть новые измерения, она прекрасна, и человек чувствует себя в ней хорошо. Это идеальная постройка, и не важно, квадратная она или круглая, красная или белая. Достичь такого – достойная, но и сложнейшая цель для архитекторов, особенно молодых. Будем надеяться, что они будут стремиться к ней, а не только мечтать попасть на обложку журнала и стать «звездой».
OMA. Музей современного искусства «Гараж» в Москве. Фото © Нина Фролова
– Вы сегодня целый день гуляли по Москве. Вам понравилось что-то из новых зданий, к примеру, «Гараж» Рема Колхаса? Как вам его фасад, среди российских архитекторов нет единого мнения – хорошо ли он выглядит, долго ли продержится.
– Да, «Гараж» мне очень понравился. Что до фасада, то я сделал такой же в одном своем здании еще в 1999. До того поликарбонат использовался лишь для лестничных клеток – чтобы дать им естественное освещение, и в промышленных сооружениях. Получилось красиво, это был в целом очень успешный проект.
С другой стороны, я семь лет проработал с Ремом Колхасом. Я был ГАПом в его бюро с 1985 по 1992-й, и потом еще пять лет участвовал в проектах OMA. Когда я пришел в мастерскую Рема, я занял место Захи Хадид, она как раз тогда уволилась, и всего у Колхаса работало 13 человек, причем из них четверо не были архитекторами. То есть тогда было девять архитекторов, а теперь – 700 или около того.
Что мне нравится в Колхасе и его бюро, так это их способность делать эксцентричные вещи, первыми использовать тот или иной прием – а потом весь мир начинает делать то же самое. Причем люди этого не замечают: чем больше у нас воспоминаний, тем больше мы забываем. Можно сказать, что все современные «иконы» были изобретены в бюро Рема. При этом они способны как на «безумные» проекты, так и на очень простые.
– Простые, как «Гараж»?
– Да, однако тут есть и сюрреалистический подход. Ты находишь остов, скелет здания и превращаешь его в нечто необыкновенное. Старое здание, этот советский ресторан, напоминающий cadavre exquis, игру сюрреалистов, когда они сочиняли фразы по одному слову или рисовали на листе по очереди, не зная, что написали или изобразили до них на этом листке их товарищи, превращен теперь в очень строгий, почти анонимный проект. Как будто архитекторы OMA решили, что могут не особенно показывать себя, потому что они и так лучшие. Красивая оболочка, впускающая свет внутрь, так как главное здесь – искусство, не архитектура. Это музей как инструмент, в отличие от выставляющих сами себя музеев Фрэнка Гери, Даниэля Либескинда и т.д. – хотя они и могут быть выдающейся архитектурой.
В «Гараже», напротив, можно показывать что угодно – огромные работы Панамаренко, миниатюры или пейзажи XVIII века: он подходит для всего. При этом раскрыта история здания, а оранжевый цвет гардероба напоминает: «Эй, я голландец!»
Жорж Хайнц. Реконструкция доков Мальро в Страбурге © Heintz-Kehr Architectes
Жорж Хайнц. Реконструкция доков Мальро в Страбурге © Heintz-Kehr Architectes
– Вы педагог с большим опытом. Как и что следует преподавать в архитектурных вузах, чтобы студенты осознали цель профессии, ее перспективы, социальную ответственность?
– Возможно, вы будете разочарованы, но я не верю в методологию в архитектуре. Единственное, чему стоит научиться – это любви. Главное в архитектуре – это люди, и поэтому мы должны научиться любить людей. Это нужно, чтобы улучшить их будущее, проектируя для них лучшие здания. Поэтому архитектура – это о любви, а не о технике или деньгах. Когда пространство вызывает у вас сильные чувства, это не потому, что оно выстроено из мрамора, оно может быть бумажным. И это не вопрос сложности, оно может быть просто кубом. Также архитектура – о щедрости, она не привилегия необыкновенных заказов с необыкновенными бюджетами. Ты можешь почувствовать, как будто покинул Землю, в самой маленькой пещерке или часовне в мире – потому что архитектура тронула тебя за душу. А кто создал это пространство – уже не важно: знаменитый или неизвестный архитектор, инженер-кораблестроитель, самоучка…
Я преподаю уже около тридцати лет, и главное, что объединяет моих студентов – энергия, направленная на изменение жизни – их собственной и окружающих – с помощью своего таланта архитектора и щедрости, а также свободы: ведь без свободы не может быть любви.
Общественно-культурный центр в Страсбурге. 2013 © Heintz-Kehr Architectes. Фото © Philippe Ruault
Однако архитектору также важно быть хорошо образованным, иметь высокий уровень общей культуры, а у молодого поколения – большая проблема с историей. Они хотят все получать немедленно, а архитектура – это cosa mentale («умственная вещь», определение искусства, данное Леонардо да Винчи – прим. Архи.ру), это интеллектуальная работа, связанная с историей, искусствами, антропологией, технологиями – от древнейших до самых современных. Я полностью согласен с прекрасными словами Адольфа Лооса «Архитектор – это каменщик, который выучил латынь», то есть он должен быть очень простым и очень образованным одновременно. История очень важна, к примеру, потому, что понятие общественного пространства появилось одновременно с понятием демократии: в середине первого тысячелетия до нашей эры. Человек смог оспаривать слова правителя, смог дискутировать, возникла новая ситуация – и новый мир. И вместо цитадели тирана главным местом стала площадь – агора, форум. Так урбанизм следует за философией, политикой – за словами.
Речной шлюз в Ниффере. 2011 © Heintz-Kehr Architectes. Фото © Alain Villa
Речной шлюз в Ниффере. 2011 © Heintz-Kehr Architectes. Фото © Alain Villa
Зал собраний в деревне Унспак (Эльзас). 2012 © Heintz-Kehr Architectes
Зал собраний в деревне Унспак (Эльзас). 2012 © Heintz-Kehr Architectes
Зал собраний в деревне Киррвиллер (Эльзас). 2015 © Heintz-Kehr Architectes
Зал собраний в деревне Киррвиллер (Эльзас). 2015 © Heintz-Kehr Architectes
Детский сад в Бенфельде (Эльзас). 2006 © Heintz-Kehr Architectes
