– Какой вопрос, комментарий или идеи Вам запомнились?
– Это именно вопрос о том, нужна ли сегодня архитектору философия и философская культура. Ответ ясен – для того, чтобы обслуживать требования заказчика и удовлетворять нормам муниципального бюрократического контроля – не нужна. А тем, кто видит в архитектуре сферу осмысления земной жизни и смерти, мгновения настоящего и широту прошлого – крайне необходима.
Но мой ответ на этот вопрос прозвучал в пустоте, так как вся современная система архитектурного образования ориентирована не на смысл жизни и смерти, а на гигиену, комфорт и моду.
То есть на массовый промышленный дизайн.
Изменить эти ориентиры не может ни один оригинальный архитектор, ни теоретик, ни философ. Поэтому я считаю, что грядущее изменение в осмыслении планетарной архитектуры и планетарной цивилизации может произойти только как чудо, как воля Высшего разума.
Я связываю этот поворот и с переосмыслением планетарной судьбы человечества и возможным рождением культа Земли как нашей планеты, не возлагая особых надежд на космическое сознание. Наше, внутреннее становится для меня синонимом Земного.
Нам остается только либо ждать и готовить себя к такой метаморфозе, либо забыть о ней и делать свои повседневные дела, не особенно задумываясь о смыслах жизни и смерти.
Поэтому, возвращаясь к расхожей триаде Витрувия «польза-прочность-красота», я вижу в ней только тривиальное непрофессиональное содержание, которое под действием иных магических категорий, таких как, например, «вера–надежда–любовь» в моей теоретической схеме и превращается в триаду «субстанции–нормы и масштаба».
Но выяснение смыслов этой триады требует коренной перестройки профессионального мышления и разделения программ архитектурного образования, дизайнерская часть которого не имеет дела с бессмертием, а архитектурная только в нем и находит свое оправдание.
