Сдвиг по Хмельницкому. Рецения на книги Дмитрия Хмельницкого "Зодчий Сталин" и "Архитектура Сталина"

Выход книг Дмитрия Хмельницкого «Зодчий Сталин» и «Архитектура Сталина», я думаю, будь они опубликованы 20 лет назад, стал бы интеллектуальной сенсацией. Они не превосходят гениальной книги Владимира Паперного «Культура Два», но ее вообще не превзойти, Паперный – это как Шпенглер, он гораздо больше, чем про архитектуру. Но в списке литературы по предмету они, несомненно, теперь будут идти сразу за Паперным.
К сожалению, для интеллектуальной сенсации необходим проводящий интеллектуальный слой, а его теперь мало. В отсутствие этого слоя куда больше внимания привлекают безапелляционные оценки Хмельницкого, для которого любое произведение сталинской архитектуры – это не профессиональная работа, а гнусное охорашивание кокетливого палача. У нас так не принято. У нас принято обсуждать композицию, ордерное решение, реже – функцию, все это – отчасти вне исторического контекста. Из-за этого Хмельницкий вызывает ужасное раздражение и желание вообще объявить его книги бессмысленным злобствованием.
Я вовсе не согласен с Хмельницким в этих оценках. Я считаю, что он в принципе не видит постройки сталинского времени как произведения, и это действительно несколько обедняет его книги. Мне кажется, что ненависть к Сталину заслоняет от него здания – книги эти написаны так, как если бы анализ античной архитектуры определялся бы отношением к римским императорам, понятым по «Жизнеописаниям двенадцати цезарей» Светония. Хмельницкий готов даже за Шпеером признать некую свободу творчества и стремление к собственно профессиональным ценностям, а бедным Жолтовскому, Щусеву, Фомину он в этом отказывает, находя у них вымученные ужимки растленных рабов. Подчеркну, впрочем, что сам он категорически не согласен с такой оценкой своей позиции и считает свои тексты единственным существующим на русском языке профессиональным архитектурным анализом, – мы долго и бесплодно дискутировали на эту тему в интернете. Так что и тут возможны разные точки зрения. Почему я, несмотря на неприятие этой позиции, считаю книги этапными и даже блестящими? Дело вот в чем.

Наше архитектуроведение – область, интеллектуально не слишком богатая. Книга Паперного здесь высится как останкинская башня среди болота. По сути, единственный тип анализа, который у нас принят – это позитивистское изложение фактов с сильным привкусом панегирика. Все факты, которые панегирику противоречат, не излагаются. Эта провинциальность архитектуроведения особенно заметна рядом с другими областями.
На самом деле, в отношении сталинской культуры возможны следующие позиции. Во-первых, внешне объективистская советская, охарактеризованная выше, – так написан любой учебник советской литературы, так написаны все книги про сталинских архитекторов и все истории сталинской архитектуры. Во-вторых, страстно антисоветская, в рамках которой все, созданное в советское время, заражено чумой. В-третьих, отстраненно-структуралистская, когда весь материал рассматривается как репрезентация мифа. В-четвертых, агиографически антисоветская, в которой те или иные деятели культуры рассматриваются как героически противостоящие советской власти трагические жертвы истории.

Самое забавное, что каждая из них, сформировавшись в той или иной области знания, как бы и закрепила за ней соответствующую общекультурную оценку. Скажем, сталинское кино рассматривается прежде всего как репрезентация сталинского мифа. Исследования, анализирующие партийные директивы по этой тематике, доносы одних режиссеров, сценаристов и актеров на других, изучение деятельности партийных органов по соблюдению процентной нормы евреев в кинематографе – все это, насколько мне известно, глубоко не принято, даже оскорбительно. С другой стороны, и серьезный анализ творческих идей отдельных авторов (за исключением Сергея Эйзенштейна) здесь кажется неуместным, это индустрия мифа, а не личное творчество.

Чуть в сторону – сталинский театр – те же, в принципе, люди и те же проблемы. Однако здесь принята агиографическая антисоветская позиция, и в основном вы прочитаете про то, как страдали от Сталина Михоэлс, Мейерхольд, Станиславский и Таиров, и какие творческие глубины в этом страдании открывались. Сталинская литература в этом смысле вообще изумительна – тут просто царствует ленинская теория двух культур. Половина этой литературы рассматривается как история подонков – напомню прекрасную книгу Григория Файнберга «Уголовная история советской литературы», а половина – как история великих поэтом и писателей (Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Пастернак, Зощенко, Бабель, Булгаков и т.д.) – так, будто две эти группы людей никогда не встречались, не печатались в одних журналах и не ходили к одним и тем же редакторам.

Причем от степени близости к вождю, от степени вовлеченности в советскую идеологию это зависит не так сильно, как кажется на первый взгляд. Скажем, музыка. Прокофьев и Шостакович – это не периферия сталинской музыки, а самая ее сердцевина, но тут царствует агиографический жанр, и последняя книга Соломона Волкова о Шостаковиче – тому яркое свидетельство. Диалог композитора Шостаковича со Сталиным – это, по Волкову, одно из величайших культурных событий ХХ века, один из апофеозов вечной драмы столкновения художника и царя. Не столь возвышенно, но в той же понятийной модели принято рассматривать диалог Пастернака со Сталиным, Мандельштама со Сталиным, Ахматовой со Сталиным (Яков Гордин) или Эйзенштейна со Сталиным (Вяч. Вс. Иванов). Но если кому-нибудь придет в голову проанализировать в тех же терминах диалог Константина Симонова со Сталиным или Григория Александрова со Сталиным, то сразу станет ясно, что тот, кому это могло прийти в голову – гнусный мерзавец, оправдывающий лагеря.

Не слишком это зависит и от художественного качества. Константин Федин при жизни считался одним из эталонов русской прозы, и, надо сказать, его стиль – действительно достижение, но это же ни в какие ворота не лезет – так прямо об этом и заявлять. С другой стороны, Валентин Катаев в своем личном поведении был, по-видимому, персонажем ничуть не лучше Федина, однако же не кто-нибудь, а сам Василий Аксенов всерьез разбирает его стиль, как будто никакого личного поведения не было. Искусствоведа, начавшего всерьез разбирать преломление традиций академизма и импрессионизма у художника Алексея Грицая, мало кто поймет. С другой стороны, аналогичный анализ творчества Ильи Машкова – единственно уместный способ писания об этом художнике, хотя его работы 30-х гг. демонстрируют сознание прямо-таки монструозное, и Грицай рядом с ним смотрится как серый обыватель рядом с людоедом.

Фигур двойственных у нас раз два и обчелся. Как бы ни славил Маяковский палачей, он все равно гений. Какие бы стихи ни писал Николай Тихонов – он все равно бездарный чиновник, вызывающий чувство брезгливости. Алексей Толстой и Михаил Шолохов написали произведения, без которых невозможна история русского романа. Это немного смущает, но в целом понятно, что они уголовники, и всерьез о них можно говорить только в том смысле, что «Тихий Дон» Шолохов украл у малоизвестного поручика Федора Крюкова. «Доктор Живаго» в плане собственно романного построения демонстрирует редкостную, прямо детскую беспомощность – но это, несомненно, главный русский роман ХХ века.

Перед нами – только вопрос традиции, устоявшихся в той или иной сфере репутаций, и я перечисляю все это только для того, чтобы стало понятно, насколько это условно. Но попытки их менять и рассматривать то или иное явление сталинской культуры под другим ракурсом – всегда скандал. Напомню свежие: легкая коррекция образа Пастернака в смысле его отношений с советской властью в недавней биографии Дмитрия Быкова (книге замечательной) и глубоко отвратительная книга Тамары Катаевой «Анти-Ахматова». В обеих книгах (при всем их различии) производится всего лишь сдвиг – человек из одной, принятой по отношению к нему парадигмы рассмотрения, переведен в соседнюю. Вопрос о дачах Симонова, несомненно, является одним из решающих для понимания его лирики, вопрос о даче Пастернака, полученной ведь тоже не от узников ГУЛАГа, поднимать глубоко бестактно. Стадии алкоголизма Фадеева, распад личности, динамика запоев, ночевки в мокрых штанах под забором в Переделкине – предмет вполне респектабельных литературоведческих размышлений, – без этого судьба романа «Тяжелая индустрия», разумеется, неясна. Катаева, позволившая себе написать о проблемах женской физиологии у пятидесятилетней Ахматовой, заслуживает только матерных характеристик.

По сути, то, что сделал Хмельницкий – это всего лишь перевод сталинских архитекторов из одной категории – скажем, близкой к композиторам, в другую, скажем, близкую к художникам соцреализма. Естественно, тут возникает скандальный эффект, и автор на него рассчитывал. Но я все время хочу подчеркнуть условность этих категорий. В конце концов, это личное дело автора, с кем ему интереснее вступать в диалог – великими художниками или мелкими подонками. Хмельницкий выбрал вторых. Но он сделал это совершенно открыто, вполне публицистически, так что если вы этой позиции не разделяете, ее очень легко отсечь.

Зато можно оценить то, как много видно из этой позиции. В советском архитектуроведении нет более глубокого анализа конкурса на Дворец Советов, чем в книге Хмельницкого, хотя, казалось бы, кто про это не писал! Он впервые внятно проанализировал истоки и динамику принятия постановления об излишествах в архитектуре. Его анализ позиции Весниных в 1930-е годы – это вообще открытие, ну или скорее открытие того, о чем не было принято говорить. Но уж во всяком случае, роль Альберта Кана в контексте истории советской архитектуры им открыта впервые. Нет ни одной книги, в которой сколько-нибудь внятно рассматривалась бы проблема интеллектуальной атмосферы в послевоенной архитектуре – Хмельницкий не закрыл тему, но он ее открыл, и это уже прорыв. Я не знаю более жесткого, глухого к любым возражением архитектуроведа, чем Дмитрий Хмельницкий, и опыт моего личного с ним общения поразительно непродуктивен. Тем не менее я готов петь ему здесь дифирамбы еще на три абзаца – его книга, на самом деле, попросту открывает сталинскую архитектуру как государственный процесс, вводит в эту проблематику фигуру заказчика, которая раньше там отсутствовала. Да, в этом введении я вижу перекос, Хмельницкий попросту считает Сталина не заказчиком, а единственным субъектом, архитектором сталинской архитектуры, что – явное упрощение. Но, согласитесь, история сталинской архитектуры, в которой такого заказчика, как товарищ Сталин, не было вовсе, а были только Жолтовский, Щусев и капители – это даже не перекос, это детский лепет. И Хмельницкий этот лепет прекратил.

Я даже готов приветствовать саму ситуацию сдвига из одной парадигмы рассмотрения в другую, поскольку при всей скандальности это означает: двигать-то можно. Куда – дело вкуса. Я лично предпочел бы рассмотреть сталинских архитекторов скорее в парадигме, близкой антисоветской агиографии поэтов и писателей. Мне кажется, что идеи власти, заказчика никогда не совпадают с идеями архитектора, тут всегда можно обнаружить зазор, надо только задаться вопросом о том, где и как его искать. Я лично их вижу во множестве. Но эта тема уже не имеет прямого отношения к книге Хмельницкого.

Дмитрий Хмельницкий. Зодчий Сталин. Архитектура Сталина. Рецензии Григория Ревзина и Дмитрия Петрова

18 Октября 2008

Похожие статьи
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Технологии и материалы
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Сейчас на главной
Магия закулисья
Интерьер ресторана «Сайар» от бюро Merilo Design, расположенного в здании театра имени Галиасгара Камала, поражает воображение феерическим разнообразием и качеством реализации различных элементов, тем и приемов, перефразирующих на современный лад мотивы татарской культуры и образы театра.
Развитие ландшафта
ЖК «Альпен» спроектирован TOBE architects для вытянутого участка, выходящего к реке Охта. Архитекторы предложили террасированную форму, несколько серых оттенков, а также выступающие за плоскость стены эркеры и балконы – по замыслу все это отыгрывает образ горного массива, который естественным образом сочетается с рекой.
Времени действительно нет?
С 22 июля по 5 октября 2025 года в Аптекарском приказе в Музее архитектуры работает выставка «Времени нет» – совместный проект МУАР и сообщества ЦЕХ, куда входят архитектурные бюро Saga, ХОРА и NOWADAYS office. ЦЕХ собрал двадцать одного участника, предложил им изучить цифровой каталог Музея архитектуры, выбрать оттуда документы или произведения искусства и на основе или в диалоге с ними создать оригинальные работы.
Вожу с собой
Дом Voyager, сделанный Lab House из морского контейнера и поставленный на шасси, можно прицепить к грузовому автомобилю и увезти в красивое место. Дом автономен, а внутри есть все, необходимое для комфортной жизни. Площадь значительно расширяет складная терраса.
Звёздный путь
Большие архитектурные фестивали отмеряют, так или иначе, историю постсоветской действительности. Архстояние, определенно, среди них, а юбилейное – особенно. Оно получилось крупным, системным высказыванием, во многом благодаря силе воли куратора этого года Василия Бычкова. Можно его даже понять, в целом, как большой объект, сооруженный, при участии многих коллег, в том числе архитекторов-звезд, в лесу арт-парка Никола-Ленивец – авторства инициатора и бессменного организатора Арх Москвы. Изучаем слои смыслов, виды высказываний – в этот раз они лучше, чем раньше, раскладываются «по полочкам».
Арка, гранит, 90-е
В Петербурге подвели итоги конкурса на концепцию вестибюля станции метро «Лиговский проспект-2», который станет частью узла Высокоскоростной железнодорожной магистрали. Показываем концепции всех финалистов, чуть подробнее останавливаемся на призерах и пытаемся понять, почему выбор жюри оказался именно таким.
Масштаб и драйв
Реконструкция интерьеров главного корпуса РУДН по проекту бюро HAAST – еще один пример переформатирования памятника советского модернизма в соответствии с современными представлениями об эстетике, комфорте и функциях, которые должны присутствовать в успешной и не чуждой инновациям образовательной институции.
Универсальный игрок
Офисный комплекс, выстроенный на 80% из древесины по проекту бюро ALTA на окраине Рена, стал «посредником» между сельским ландшафтом и насыщенной городской средой.
Лес вместо ленты
Studio Rostovskii разработала концепцию загородного комплекса, в котором гостям предлагают отключиться от городской суеты в буквальном смысле: мобильная связь блокируется почти на всей территории и перестает отвлекать от общения и созерцания. Коттеджи и другие постройки с отделкой из термолиственницы и кортеновской стали учитывают рельеф и ландшафт и также помогают разглядеть красоту вокруг.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Город как сюжет
Подход Сергея Скуратова к крупным участкам хочется определить как «тотальный дизайн-код» – он в равной степени внимателен к общей композиции и деталям; а также настроен на то, чтобы абсолютно всё было продумано и подчинено авторской воле. Ренессансный, если подумать, подход, титанический труд, требующий завидной воли и упорства. Ну, и результат – заметные произведения. Рассматриваем возрожденный проект центральной части жилого района «Седьмое небо» в Казани, структуру, продуманную до «градиента акцентности» (sic!) фасадов. А также «литературную» идею и даже авторские сомнения в ней.
Графский парк
Проектное бюро М4 благоустроило Милютинский парк в Алупке. Архитекторы мягко подчеркнули богатство ландшафта с помощью авторских МАФов, а также добавили яркий акцент – бетонные лепестки, очерчивающие сцену с амфитеатром.
Верная функция
Подбирая новую функцию для бывшей детской больницы конца XIX века в Иваново, бюро BOMAR и заказчик отказались от надежных офисов в пользу преемственности: в конечном итоге здание превратилось в детский образовательный центр. Стратегия оказалась верной: арендодатели нашлись быстро, а история объекта культурного наследия продолжилась.
Сад надежды на свободу
В Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале в октябре открыли Сад арестантского корпуса: там, где с XVIII века до оттепели была тюрьма. Авторы архитектуры – NOῨD Короткий метр, ландшафта – бюро МОХ. Садов на самом деле не один, а два разных. Очень разных. Пытаемся разобраться, правильно ли они воздействуют не эмоции посетителя и заодно показываем красоту июньского цветения рудеральных растений.
Восставший в пепле
Словенское бюро Ofis восстановило из руин историческое шале Адольфа Мура начала XX века на берегу Бохиньского озера. Его основной объем выполнен из дерева, карбонизированного по традиционной технологии.
Со-общение
В Ruarts Foundation – выставка «Сообщение» с подзаголовском «Другая история фотографии». Она тут изложена честно, «от дагеротипов» до нейронок, – как развитие, так и разрывы исторической ленты подчеркнуты дизайном экспозиции от Константина Ларина и Арсения Бекешко. А вот акценты, как водится, расставлены так, чтобы хронологию «остранить» и превратить в выставку, которая сама по себе произведение.
Упрощение для гармонии
По проекту alexey podkidyshev studio в центральной части Грозного началась реновация Музея Чеченской Республики. Новая планировочная структура сделает музей удобнее, а фасадная система и работа с объемом позволит сбалансировать ансамбль со зданием драматического театра. Благоустройством прилегающих территорий занимается TGNK landscape.
Южный остров
Клубный дом «Моретта» строится по проекту бюро Archivista в одном из особенно зеленых районов Сочи. Команда вписала в сложный рельеф не только жилые корпуса, но и детский сад, двухуровневый паркинг, коммерческие помещения, а также благоустройство и новые пешеходны маршруты, которые делают среду района более комфортной. Статус резиденций подчеркивают дорогие облицовочные материалы, моллированное стекло и лаконичные формы.
Светлое подземелье
На Центральном вокзале в Амстердаме открылся новый терминал для пассажиров, отправляющихся в Лондон поездами Eurostar. Авторы проекта – ZJA Architects & Engineers и Superimpose Architecture.
Метро как искусство. Деконструкция
В Музее Москвы до 24 августа 2025 года работает выставка «Высоко под землей», посвященная 90-летию московского метро. Столичная подземка – больше, чем транспорт, это гигантский арт-объект, который мы ежедневно не замечаем. Главный трюк экспозиции – заставить увидеть в утилитарном самостоятельное искусство. Метро предстает как результат одержимости деталями, как коллективный труд тысяч людей, как место, где технологии скрываются за красотой.
Лаконичный образ времени
Жилой комплекс «Тайм Сквер», построенный на северном краю Петербурга, на вид лаконичнее и эффективнее, нежели его сосед и предшественник, ЖК New time. Тем не менее, рука архитектора очень даже чувствуется: темы «черного и белого», «внутри и снаружи», а, главное, «съедающей» массу пластинчатости фасадов – разыграны как по нотам. Тут вспоминаешь и классический модернизм, и так называемый «постконструктивизм».
Пей. Твори. Исследуй
Российские архитекторы уверенно расширяют географию своих проектов. Например, бюро KIDZ уже реализовало несколько проектов в Дубае и, судя по всему, не собирается останавливаться. Представляем еще одно их кафе, спроектированное для сети PIMS. В компактном пространстве авторы смогли собрать все свои фирменные приемы: сочетание контрастных материалов, нетривиальную колористику и авторские предметы мебели, создав запоминающийся микс архаики и hi-tech.
Серебряный ларец
Бюро figura A преобразило бывший бизнес-центр, построенный в начале 2000-х годов и приспособленный под апартаменты. Существующий каркас для навесного фасада подновили, а хризотилцементные панели заменили на алюминиевые листы с брашировкой, которая обеспечила световой градиент. Шахматный узор дополнили эллипсы трех размеров.
Новая жизнь в карьере
Общественный центр по проекту Snøhetta – первое завершенное здание нового района в бывшем карьере недалеко от Гётеборга; продажи квартир здесь еще даже не начались.
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Белый берег
По проекту бюро ISAEV Architects в небольшом башкирском городе Агидель благоустроен городской пляж на реке Белая. Площадь со сценой, инфраструктура для отдыха на свежем воздухе и безбарьерная среда сделали место точкой притяжения, которая предлагает разнообразный досуг – от мангала до вейкборда.
Лина Бо Барди и «ГЭС-2»: реконструкция
В Доме культуры «ГЭС-2» с 11 июля по 19 октября работает первая в России масштабная выставка, посвященная Лине Бо Барди (1914-1992) – бразильскому архитектору итальянского происхождения. «Если бы стены стали водой» – не столько ретроспектива, сколько попытка оживить дух Бо Барди на московской сцене, где ее идеи об общем для всех горожан пространстве и гибкости архитектурных решений звучат особенно актуально.