Хани Рашид: «Новаторская архитектура необязательно должна быть дорогой и претенциозной»

Хани Рашид, сооснователь бюро Asymptote, рассказал Архи.ру о своих проектах для ЗИЛа, критическом отношении к конкурсам и возвращении архитекторам важной роли при создании городов и зданий.

Нина Фролова

Беседовала:
Нина Фролова

mainImg
0 Хани Рашид приезжал в Москву, чтобы прочесть лекцию «Московский опыт» в рамках летней программы Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка».


Хани Рашид на лекции в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute
zooming
Лекция Хани Рашида в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute



Архи.ру:
– В Москве всех очень интересует ваш будущий музей на ЗИЛе – филиал Эрмитажа. У нас еще нет ни одного многоэтажного музейного здания, да и в мире такие нечасто встречаются. Как вы планируете распределять выставочные залы по этажам, друг над другом или как-то иначе?

– Одной из ключевых идей в решении нашего проекта было то, что мы предложили новое отношение к тому, как смотреть на искусство, как воспринимать его. Для «традиционного» современного искусства в здании будут «обычные» галереи, с белыми стенами, ясным непрерывным пространством и т.д. Однако, одновременно там будут менее привычные пространства, сквозь которые будет двигаться посетитель и где художникам будет предложено создавать уникальные произведения и, возможно, проводить эксперименты. Также в музее запланированы пространства, пригодные для экспонирования очень крупных работ, возможно, высотой до 30 м, к примеру.
 
Филиал Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ
© Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture
Филиал Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ
© Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Если вы задумаетесь об истории музейной архитектуры и того, как люди с точки зрения истории и традиции смотрели на искусство в общественном пространстве, в таком контексте важно проанализировать более старые музеи. В XVIII – XIX веках отношения между зрителем и произведением искусства рассматривалось как нечто сакральное и во многих аспектах «галерейное» пространство в том виде, в котором оно существует сейчас, придерживается таких динамики и позиции. В то же время, этот тип зрительного опыта часто подвергался сомнению, наиболее значителен пример из середины XX столетия – знаменитый Музей Гуггенхайма Фрэнка Ллойда Райта в Нью-Йорке. В первую очередь, ротонда этого музея создала новые отношения между зрителем и искусством, где искусство не только можно было видеть в разных ракурсах и разных, уникальных перспективах, но и сами посетители музея были выставлены на показ и тем самым дополняли коллективное восприятие искусства. Далее, в Турбинном цехе Галереи Тейт Модерн в Лондоне специально заказанные для него крупномасштабные работы создавали «события», вовлекавшие посетителей [в свою орбиту], превращая таким образом опыт рассматривания искусства из пассивного в активный и даже интерактивный опыт и представление.
 
Филиал Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ
© Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture
Филиал Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ
© Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture
Филиал Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ
© Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Говоря конкретно об этом аспекте нашего проекта музея, мы стремились соединить опыт «смотрения» на искусство в четко спроектированных залах (с точно продуманным освещением и т.д.) со «случайными» действиями посетителей, которые также приглашаются к движению внутри разнообразных промежуточных архитектурных объемов и сквозь них, чтобы взглянуть на искусство уникальным образом – с разных точек зрения, которые способствуют совершенно новым прочтениям и, как я надеюсь, новому пониманию. Посредством планировки и функциональной программы музея, созданных таким образом – как «разъединяющие» или, возможно, даже «разрывающие» – возникает череда помещений и пустот, которые, если воспринимать их одно за другим, снижает или преуменьшает определенные «ожидания» по поводу того, как надо воспринимать музей современного искусства. К примеру, идея центрального атриума как авторитарная и четко определенная, которую установил нью-йоркский «Гуггенхайм» в середине прошлого века и дальше подчеркнул «Гуггенхайм» в Бильбао Фрэнка Гери, для проекта которого она – ключевая. Многие новые музеи сегодня используют атриум как путь, на котором расположены белые галереи-«коробки». Это для нас проблематично, по сути как способ переживания искусства – это клише, которое надо вновь поставить под сомнение.

zooming
Хани Рашид на лекции в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute



– В связи со всей территорией ЗИЛа существует проблема: это будет почти полностью новый район, а такая застройка нередко бывает безжизненной и искусственной. У вас есть немало проектов новых территорий для разных городов мира. Как можно в случае новой застройки предотвратить эту искусственность?

– Я согласен, что может быть сложным предотвратить этот синдром, если экономика и политика служат двигателями для таких проектов. Между тем, в случае ЗИЛа и автор генплана Юрий Григорян со своим бюро «Меганом», и наш клиент Андрей Молчанов и его «Группа ЛСР» очень заинтересованы в том, чтобы избежать такой проблемы. Они с самого начала попросили нас быть чуткими и вдумчивыми по отношению к территории ЗИЛа, включая ее здания, ее историю и наследие, в то время как нам одновременно были поручено спроектировать в этом контексте что-то новое, «освежающее» и мощное – как катализатор цельного развития этой территории. Это и есть наша цель.

Наше здание для Музея современного и новейшего искусства Эрмитажа (Hermitage Modern Contemporary Museum) будет располагаться на Бульваре искусств, занимающем центральное положение в генплане Юрия Григоряна. Жизнь на ЗИЛе будет организована вокруг культуры, включая современное и новейшее искусство. [Существование] музея свидетельствует о том, что застройка этой территории действительно рассматривается как значительный культурный проект. Я думаю, что это на самом деле главная идея Андрея Молчанова – достичь этого на всей территории ЗИЛа. Новый музей, наряду с другими объектами культуры, которые запланированы для этой территории, спроектирован так, чтобы избежать возможной безжизненности и стерильности, которые характерны для некоторых новых районов.

Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture



– У вас будет еще одно здание на ЗИЛе, 150-метровый жилой небоскреб?

– Башня ЗИЛ – это очень элегантное произведение современной архитектуры, не похожее ни на одно другое здание в мире. Я думаю, оно станет уникальным дополнением к московскому ландшафту.
 
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

В обоих наших проектах для территории ЗИЛа мы изучили ее историю в отношении к российской современности (modernity) и истории искусства этого периода. Я сам восхищаюсь конструктивистами, особенно художником-конструктивистом Густавом Клуцисом. Клуцис создавал очень интересные «радиоораторы» и другие работы в начале XX столетия. На наш проект башни на ЗИЛе повлияли эти динамичные и сильные сооружения, а также живопись и другие произведения Владимира Татлина, Эль Лисицкого и некоторых других мастеров этого важного периода истории искусства и архитектуры в России.
 
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

И башня, и музей также созданы под влиянием самого ЗИЛа, его старых цехов, замечательной истории и наследия. Я много раз посмотрел невероятный фильм Дзиги Вертова «Человек с киноаппаратом», чтобы лучше понять чувства и эмоции, а также динамику и эстетику, которые можно извлечь из прежней энергии процесса сборки машин и великолепия этих заводов – особенно ЗИЛа.
 
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Наш проект музея был также вдохновлен русским конструктивизмом, особенно «проунами» Эль Лисицкого. Тем не менее, в обоих случаях – башни и музея – прямые цитаты и явно выраженное эстетическое сходство не очевидны и не предполагались. Это не постмодернистские проекты, и мы не ставим своей целью сделать эти работы похожими на здания эпохи конструктивизма, вообще здания прошлого. Скорее, мы стремимся пробудить дух – основу столь многих радикальных идей, которые конструктивисты выразили в своем мощном, революционном формальном подходе к по-настоящему динамической пространственности.
 
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Проект музея также вдохновлен несколько более неожиданными источниками, включая русскую пейзажную живопись XIX века. У прекрасных и одновременно «стойких» пейзажей этого времени – сильное внутреннее свечение и эффект атмосферы. Я хотел бы, чтобы это здание тоже вызывало эти ощущения – в сочетании с вдохновленными «проунами» внутренними объемами и пространственостью.
 
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Еще один важный аспект, который надо учитывать при обсуждении музея и башни – это сама градостроительная концепция Бульвара искусств, где главное внимание будет отдано учреждениям культуры, включая центр исполнительских искусств, театр кукол, большой «арт-парк» и другие проекты. Весь план для ЗИЛа – результат видения Андрея Молчанова, который действительно понимает, что строительство жилья требует более глубокого размышления о других аспектах человеческого измерения.
 
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Молчанов специально ездил в Нью-Йорк и Лос-Анджелес, а также в разные европейские города, чтобы пригласить «международных» архитекторов сделать проекты для ЗИЛа. Он попросил нас, в частности, создать нечто очень особенное и очень чуткое по отношению к истории Москвы и ЗИЛа.
 
zooming
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture

Я полагаю, что Молчанов хорошо понимает особенности ситуации, когда видные архитекторы из-за рубежа приглашаются поработать «локально» – что в таком случае мы будем особенно внимательны к особым свойствам места и города. Нас попросили спроектировать два очень сильных и привлекательных здания, расположенные рядом с другими хорошо продуманными зданиями, интересными проектами жилья и общественными пространствами. Я должен добавить, что это очень хорошо, что Юрий Григорян вместе с Андреем Молчановым решили сохранить в мастерплане некоторые из старых корпусов, что позволит некоторым особенностям первоначальной территории стать в нетронутом виде неотъемлемой частью новой истории ЗИЛа.

zooming
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture
Башня на территории бывшего завода ЗИЛ © Asymptote – Hani Rashid & Lise Anne Couture




– Вы проектируете для разных стран мира, при этом везде – свои традиции, свой уровень строительных технологий. Как вы работаете с этой разницей?

– На этот вопрос есть два ответа. С одной стороны, так как мой отец был родившимся в Египте и учившимся в Париже художником-абстракционистом, а моя мать была британкой, я, по сути, культурный «гибрид». Кроме того, мои родители покинули свои родные страны и переехали в Канаду, где я и вырос. То есть я рассматриваю себя как своего рода «культурного кочевника», так что независимо от того, где я работаю в плане места и культуры, у меня есть чувствительность к тому, что я мог бы назвать «ДНК» места. Ребенком я жил в стольких странах, и, как для наследника двух очень разных культур, для меня было необходимым развить эту чувствительность, это чутье просто как вопрос выживания и как средство для понимания того, где я нахожусь в конкретный момент времени.

С другой стороны, так как мы проектировали и строили для разных городов и контекстов, у каждого проекта есть свои уникальные ограничения, обусловленные конкретным местом, «повесткой дня», программой, экономикой и т.д. Многие возможности, которые приносит каждое местоположение, уникальны, и их нам требуется «извлечь». Мы не из тех архитекторов, которые проектируют одинаковые проекты для разных мест по всему миру, невзирая на контекст. Скорее, мы проектируем здания, подогнанные к программе и бюджету, как в этом случае, не слишком экстравагантные или чрезмерные. Нашим намерением всегда было сделать наши работы сдержанными и одновременно интеллектуальными с особым вниманием к выбору строительных технологий и местных материалов. В то же время, мы утверждаем, что постройка должна быть очень передовой, поэтому мы ищем подход, который позволяет достичь высоких результатов. Еще один ключевой аспект – выбор команды проекта, что во многом похоже на создание оркестра: выбор правильных людей, компонентов, поиск правильных техник, средств и методов. Прекрасная команда, с которой сотрудничаешь во всех аспектах проектирования, определяет конечный успех дела, в какой бы точке планеты проект ни располагался [сопровождением обоих проектов Asymptote для ЗИЛа занимается бюро SPEECH – примечание Архи.ру].

Эти два наших московских проекта будут важны не только потому, что они неотъемлемая часть нынешней российской ситуации, но также и потому, что они будут новаторскими и уместными с точки зрения культуры, технологий и экономики. Мы надеемся, что они будут важны также и для местных жителей, что их будут воспринимать как актуальные и одухотворенные работы. Эти проекты Asymptote отдают должное архитектуре, делают это своей главной темой, и, чтобы достичь этого, они не должны быть дорогими или претенциозными. Для нас принять этот вызов – очень реалистичная цель, потому что, как видите, мы не из тех архитекторов, которых нанимают позолотить ванную комнату или танцевальный зал (смеется).

zooming
Хани Рашид на лекции в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute


– Как вы получили этот заказ? Вам его предложили, или был конкурс?

– Я познакомился с Андреем Молчановым в Москве прошлой зимой, и потом он попросил меня спроектировать башню для ЗИЛа (ZIL Gateway Tower). Когда мы показывали ему наше портфолио работ, его заинтересовал наш проект для конкурса на Музей Гуггенхайма в Хельсинки, и я полагаю, что, после переговоров с директором Государственного Эрмитажа Михаилом Пиотровским, нам предложили разработать проект филиала ГЭ в Москве, предназначенного для экспозиции современного и новейшего искусства. Я думаю, что и Молчанов, и Пиотровский знают, что, несмотря на то, что нас называют архитекторами-«звездами», мы не настаиваем на определенном стиле или догматическом подходе, скорее, верно обратное: мы всегда ищем свежий, новый угол зрения на каждую ситуацию. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, в течение многих лет у нас с Михаилом Пиотровским случались интереснейшие беседы о том, как можно проектировать новые музеи – уникально и убедительно. Итак, обстоятельства складывались в общую картину в течение долгого времени, но теперь мы очень заняты работой над двумя замечательными проектами в Москве – и польщены этим.

zooming
Лекция Хани Рашида в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute


– Как вы относитесь к конкурсам, особенно крупным международным, как недавний – на проект Музея Гуггенхайма в Хельсинки? Конкурсы обогащают архитектурную культуру, или архитекторы лишь тратят на них свое время?

– Архитектурные конкурсы как идея – очень важны и полезны для нашей профессии. Я сам совместно с Лиз-Анн Кутюр выиграл наш первый конкурс, когда мне было только 27 лет. Проект назывался «Ворота Лос-Анджелеса» (Los Angeles Gateway), это был международный конкурс. Заданием было создать мемориал нового монумента, увековечивающего иммиграцию в США из Тихоокеанского региона. Это было очень важным для нашей карьеры и для основания нашего бюро, Asymptote. Поэтому я думаю, что конкурсы, действительно, очень важны, особенно для молодых архитекторов. С другой стороны, сегодня конкурсы, как представляется, становятся все более эксплуатационными. Мне кажется, что «заказчики» (как вы здесь называете клиентов) все чаще устраивают конкурсы, чтобы просто получить идеи задешево – если вообще не бесплатно. Да, можно сказать, что мы, архитекторы – немного мазохисты, раз принимаем участие в таких конкурсах, даже если знаем, что возможный результат – лишь потеря денег и времени. Мы сами вложили огромный объем времени, энергии и ресурсов в конкурсы, но, тем не менее, и сегодня мы продолжаем в них участвовать: это странный аспект нашей профессии. В последние годы можно видеть еще больше злоупотреблений в этой системе использования архитекторов для «изучения» проблемы или «возможного» проекта: я ощущаю рост такой эксплуатации конкурсной идеи, когда архитекторы-участники остаются в итоге ни с чем. Это может быть, отчасти, из-за в очень быстрого и поверхностного распространения картинок, образов через Интернет за счет потери более глубокого уровня дискуссии.

Мы недавно приняли участие в крупном и важном конкурсе в Нью-Йорке, и – как безумно это ни звучало бы – заказчик в итоге решил не приглашать к сотрудничеству ни одного из 14 видных архитекторов и строительных консорциумов, которые участвовали в этом длившемся много месяцев процессе, а вместо этого без всяких объяснений выбрал вообще не участвовавшего в конкурсе архитектора. Я думаю, это пример злоупотребления, которое очень негативно влияет на нашу профессию.

Конкретно конкурс на Музей Гуггенхайма в Хельсинки, который вы упомянули, был еще одним ярким примером полной абсурдности текущего состояния конкурсной системы. В конце концов, насколько хороши или плохи победители (и я думаю, что эти победители вполне хороши, между прочим) – это не имеет никакого значения. Учитывая то, что на конкурс было подано почти 2000 проектов, только подумайте о том глобальном усилии, которое было приложено для их создания – это поразительно, когда думаешь об этом, и, в итоге, выбирать среди них лучший проект – это как искать иголку в стоге сена. Я уверен, что там были сотни интересных, провокационных работ, которые даже не прошли во второй тур, не говоря уже о призовых местах.

Часть проблемы – в том, что само архитектурное сообщество не способно в достаточной степени самоорганизоваться, чтобы потребовать, чтобы все конкурсы были адекватно оплаченными, правильно структурированными и профессионально организованными. Но, опять же, всегда где-то найдется архитектор, согласный поработать бесплатно или, сбив цену, обойти коллегу, поэтому, в итоге, нас всех жаль.

zooming
Хани Рашид на лекции в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute


– Вы давно и много преподаете в разных вузах. Ваш преподавательский метод менялся со временем?

– Я начал преподавать, когда я был очень молод, и к моменту, когда мне исполнилось 28 лет, я был профессором Колумбийского университета в Нью-Йорке. Это было время до Интернета и компьютеров, и, по большей части, мои студенты сооружали по моему заданию крупные экспериментальные инсталляции. Позже, в 1996, я стал одним из основателей Paperless Design Studios в Колумбийском университете: это была амбициозная программа, я начал преподавать, используя только цифровые средства и отказавшись от бумаги, карандашей и, по сути, всех инструментов, к которым мы так привыкли с момента возникновения нашей профессии. Это был очень радикальный ход в очень интересное время. С течением времени мой преподавательский метод изменился: я все больше интересовался городом как проблемой. Сейчас в венском Университете прикладных искусств я руковожу учебной лабораторией / отделением Deep Futures. Там с моими студентами мы изучаем влияние технологий, социально-экономических тенденций, среды, вычислительной техники, цифрового формообразования и т.д. на будущее нашей дисциплины и городов. Так мой подход менялся со временем из-за меняющейся ситуации с городами и жизнью в целом.

Когда я начал преподавать в конце 1980-х, существовала очень сильная архитектурная культура, много хорошей критики, полемики и очень много теории, которую можно было обсуждать и критиковать. В то же время, были и сухие и консервативные взгляды, архитекторы и теоретики, ориентированные на прошлое, и это сочетание порождало четкое чувство, что в архитектуре действительно необходимо радикальное мышление. Я в тот момент это ощущал так же, как дадаисты, конструктивисты, футуристы и сюрреалисты в свое время, когда современное им искусство казалось им ретроградным. В 1990-е были еще более «критические» моменты и тенденции, против которых нужно было выступать, в основном, наступление корпоративной культуры в нашей профессии. Причина постоянных перемен в преподавании – в том, что ты не успеваешь оглянуться – и это случается очень быстро в наши дни, возможно, даже слишком быстро – как любая радикальная позиция поглощается статус-кво. Поэтому необходимо постоянно быть очень внимательным, если ты занимаешься исследованием и изучением границ нашей профессии, как делаю я в своей преподавательской деятельности.

zooming
Лекция Хани Рашида в Институте «Стрелка» © Alex Nedorez / Strelka Institute



Сейчас я, возможно, наиболее заинтересован в том, как определить архитектора как по-настоящему ценную фигуру в нашем обществе, «вернуть» архитектора к тому, чтобы он был ценным участником размышления, представления и, что более важно, создания наших городов, городских пространств и зданий. Мы можем думать, что архитектор по-прежнему важен в этой формуле, однако в реальности мы очень сильно сдали позиции. Сегодня, когда дело доходит до создания, формирования нашей застроенной среды, чаще всего, экономисты, политики, технологи, инвесторы, «эксперты»-консультанты и т.д. формируют политику и принимают ключевые решения. К сожалению, архитектор соскользнул вниз по этой иерархической лестнице к позиции все большего бессилия. Сталкиваясь с этой реальностью, я, когда преподаю, задаю вопрос: как мы поддерживаем и обновляем базу знаний и навыков, необходимую для того, чтобы восстановить архитектора как ключевого игрока в общественном процессе формирования застроенной среды. Вопрос стоит так: как мы, архитекторы, превратимся в важных действующих лиц, а не будем просто «соисполнителем» или еще одним консультантом среди множества других.

Со своими студентами и в своем бюро я часто использую термин «пространственная инженерия» как средство работы с этой дилеммой, и я использую этот термин, чтобы попытаться определить, что в реальности есть наше экспертное знание. В конце концов, я действительно считаю, что «инженерная пространственность» – в центре знаний и умений архитектора. Если подумать, есть художники, бескомпромиссно работающие в чистой пространственности, это их главный интерес и забота, в противоположной части спектра есть инженеры – строители, конструкторы, механики, специалисты по акустике и другим сферам, все они заняты реальностью воплощения проекта в жизнь. По моей идее, архитекторы находятся между этими двумя крайностями, в самом центре. Учитывая это все, в Вене мы исследуем нашу дисциплину с этой, возможно, странной, но важной точки зрения, где идея «архитектора» должна быть серьезно модернизирована, чтобы занять позицию этого посреднического и перекрывающего многие сферы экспертного опыта.

14 Сентября 2015

Нина Фролова

Беседовала:

Нина Фролова
Пресса: Московский опыт
Лекция основателя нью-йоркского архитектурного бюро Asymptote Хани Рашида о проектах в Москве и сочетании культурных отсылок с инновациями. Лекция состоялась на территории Института «Стрелка» в сентябре 2015 года. Одно из зданий — 150-метровая башня на территории бывшего завода ЗИЛ — было одобрено Москомархитектуры в марте 2017 года и должно быть закончено в этом году. Хани Рашид объясняет, как здание впишется в городской пейзаж и рассказывает о сочетании истории и технологических нововведений. Помимо московских проектов, архитектор рассказал о процессе создания гостиницы Yas Marina в Абу-Даби и Мультимедийного музея речной культуры.
Пресса: Московский опыт
Лекция основателя нью-йоркского архитектурного бюро Asymptote Хани Рашида о проектах в Москве и сочетании культурных отсылок с инновациями. Лекция состоялась на территории Института «Стрелка» в сентябре 2015 года. Одно из зданий — 150-метровая башня на территории бывшего завода ЗИЛ — было одобрено Москомархитектуры в марте 2017 года и должно быть закончено в этом году. Хани Рашид объясняет, как здание впишется в городской пейзаж и рассказывает о сочетании истории и технологических нововведений. Помимо московских проектов, архитектор рассказал о процессе создания гостиницы Yas Marina в Абу-Даби и Мультимедийного музея речной культуры.
Пресса: «Гусеница» на ЗИЛе: парк с голландской начинкой
Пруд, террасы, картинные галереи и утопающие в зелени благоустроенные набережные появятся на месте складов в северной части бывшего завода им. Лихачева (ЗИЛ) - между будущими ул. Лисицкого и Архитектора Леонидова. Парк откроют этой осенью.
Пресса: Пять мостов построят на территории ЗИЛа
Три пешеходных и два автомобильных моста через Москву-реку к Варшавскому шоссе и проспекту Андропова построят в рамках развития территории бывшего завода им. Лихачева (ЗИЛ), сообщила в пятницу председатель Москомархитектуры Юлиана Княжевская.
Место лучших автомобилей
Проект реконструкции модельного цеха ЗИЛа под дилерский центр для Mercedes-Benz и Audi уникален даже для легендарного комплекса. Цех планируется восстановить с использованием элементов разобранного здания 1930-х. Он станет частью «ворот ЗИЛа», заметных на Третьем кольце. И к тому же – единственный из всех, в какой-то степени сохранит «автомобильную» функцию.
Пресса: На территории ЗИЛа утвержден проект здания с пятью...
Москомархитектура согласовала архитектурно-градостроительное решение очередной жемчужины в застройке Центрального бульвара ЗИЛа — 20-этажного многофункционального комплекса, проект которого на основе концепции всемирно известного голландского бюро Neutelings Riedijk разработало российское бюро «Проект Меганом».
Комета ЗИЛ
Два первых лота жилого комплекса ЗилАрт, спроектированные Сергеем Скуратовым, совмещают контекстуальный сюжет, апеллирующий к истории завода, с эмоциональной, артистической насыщенностью фактуры и деталей. Не зря они служат урбанистической заставкой – городским «фасадом» первой очереди комплекса.
Пресса: Итоги 2016 года в архитектуре
В гостях у Сергея Стиллавина главный архитектор Москвы Сергей Стиллавин. Разговор был посвящён парку "Зарядье" и особенностям проекта, подготовке к ЧМ 2018 на территории ОК "Лужники" и реконструкции промзоны ЗИЛ.
Пресса: Девять зданий вдоль центрального бульвара ЗИЛа сносить...
«Группа ЛСР», победившая в конкурсе на развитие 65 га территорий бывшего завода им. Лихачева, не будет сносить девять зданий вдоль центрального бульвара ЗИЛа, построенных по проекту архитекторов-конструктивистов братьев Весниных.
Пресса: Трубы ТЭЦ на ЗИЛе будут выпускать цветной дым
В здании старой ТЭЦ, расположенной рядом с бывшим заводом ЗИЛ предлагается создать арт-центр, заявил "Интерфаксу" руководитель архитектурного бюро "Проект Меганом" Юрий Григорян.
Пресса: Реконструкция советских промзон — угроза для памятников...
Бывший автозавод ЗИЛ — последний в числе объектов, подлежащих капитальной реконструкции в рамках общегородского проекта, который направлен на преобразование заброшенных промышленных районов. Однако активисты беспокоятся, что находящиеся там уникальные памятники промышленной архитектуры находятся под угрозой.
Пресса: На ЗИЛе построят жилые дома по проектам Сергея Скуратова
Москомархитектура согласовала проекты двух жилых комплексов, спроектированных бюро Сергея Скуратова для района «ЗИЛАРТ», сообщил главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов. Дома расположены во фронте, выходящем к набережной Москвы-реки.
Пресса: Что происходит с бывшим Заводом имени Лихачева
Над превращением ЗИЛа в новый лучший район Москвы работает супергруппа главных архитекторов России, а Хани Рашид построит здесь филиал Эрмитажа. Маленькая деталь: 30 тысяч человек должны купить здесь квартиры, чтобы проект состоялся. «Афиша» сделала огромный репортаж о том, что происходит на ЗИЛе.
Технологии и материалы
Напольные покрытия для здоровых помещений
Компания «Tarkett» – мировой лидер в производстве напольных покрытий – одной из первых перестроила свой бизнес в соответствии с зелеными стандартами и экономикой замкнутого цикла. Рассказываем о продукции Tarkett, безопасной для человека и природы
Алюминий в историческом городе
Алюминий – современный материал с большим потенциалом для реконструкции и новой архитектуры в контексте исторической застройки: он легкий, прочный, а еще умеет имитировать другие поверхности – например, более дорогую и меняющую со временем цвет медь. Предлагаем несколько удачных примеров из мировой и российской практики.
Новые тренды вентилируемых фасадов от компании SIBALUX
В рамках Art-Techno форума 2023 компания SIBALUX представила уникальную технологию цифровой печати тематических фасадов и новые цветовые решения в коллекциях METAL, BRUSH и RUSTY. А также познакомила проектировщиков с комплексным подходом в реализации объектов, который обеспечивает полное соответствие фасада – проекту.
Евгений Циулин: «Мы взяли формат легко читаемой брошюры...
Segezha Group – компания, которая не только производит CLT-панели, но и активно продвигает ценности деревянного домостроения, – выпустила несколько брошюр-руководств для инженеров и архитекторов по проектированию деревянных зданий. Беседуем с руководителем проектного направления о принципах работы с деревом, его пожароустойчивости, об уникальных проектах из дерева и первом доме под Вологдой, а также о новых проектах Segezha на Крайнем Севере.
Как на картине
Скамейка – будничный предмет, который нередко встречается на полотнах художников. На нем, бывает, сидят поэты и композиторы, но чаще обычные люди: читают книги, беседуют, надевают коньки или играют в шахматы. Мы сопоставили картины с ассортиментом компании «Хоббика», нашли много сходств, а также выяснили, что жизнь на скамейках за сто лет изменилась не так уж сильно.
Микрорайон
«Новая Елизаветка»:
новая жизнь краснодарского...
Формат загородной жизни сегодня востребован как никогда раньше. Проект «Новая Елизаветка» от ГК «ИНСИТИ» в Прикубанском округе Краснодара – это полноценный микрорайон столицы Кубани, в котором сочетаются преимущества жизни в городе и за городом.
Cтудия дизайна Dulux: жизнь в новом цвете
Цвет в архитектуре имеет значение. И, выбирая цвета, архитекторы прежде всего думают об эстетике, но, когда дело доходит до выбора краски для конкретных задач, то тут необходимо подумать и о практической стороне дела – защите материала, влагостойкости, истираемости. Cтудия дизайна Dulux была создана специально для профессионалов – дизайнеров и архитекторов, чтобы помочь им сделать правильный выбор.
Проба на вечность: в Екатеринбурге возвели мемориал...
32 тонны атмосферостойкой стали Forcera производства «Северстали» были использованы для монументальной стелы «Город трудовой доблести», торжественно открытой в центре Екатеринбурга в рамках III Всероссийского форума городов трудовой доблести «Рубежи победы»
15 лет «МасТТех»: итоги и перспективы
Сегодня системы Masttech известны среди ведущих девелоперов России. Компания активно сотрудничает с архитектурными мастерскими и проектными институтами: «СПИЧ», «Атриум», «Олимпроект», «ТПО Резерв», «Моспроект» и другими, а все системы остекления Masttech сертифицированы и прошли испытания в НИИСФ РААСН
Ресторан MUME – китайская слива расцвела
в «Башне...
Муме, или мейхуа, – это дикая китайская слива, цветение которой с древних времен художники запечатлевали на гравюрах, а поэты – в хокку. Сегодня на одном из верхних этажей «Башни Федерации» в Москве-Сити можно найти еще одно произведение искусства, которое создано в честь этого прекрасного явления, – ресторан китайской кухни MUME.
INFINITY SYSTEM
Световая система с механическим (запатентованным) немагнитным фиксатором светильника в треке, позволяет устанавливать новые светильники в будущем, в отличие от других систем, для которых невозможно обновить светильники через несколько лет.
Блеск металла
Декор из металла популярен в интерьерном дизайне благодаря уникальному сочетанию цвета, идеальной поверхности и тактильных ощущений. Рассказываем о продукции Homapal, ведущего мирового производителя металлизированных HPL пластиков
Эстетика порождает этику
От восприятия человека, не обладающего специальными познаниями в области строительства и ремонта, могут быть скрыты определяющее детали интерьера, но общее эстетическое восприятие позволит различить шаблонный проект от оригинального.
Малые, но большие
К малым архитектурным формам относятся в том числе достаточно крупные объекты: беседки, перголы, въездные знаки и контейнерные площадки – без них сложно представить современный парк или двор жилого комплекса. В ассортименте компании «Хоббика» представлено большое разнообразие крупноформатных МАФ, предлагаем краткий обзор-навигатор.
Стоит ли экономить на фасадном материале?
Почему практика удешевления фасадного материала в процессе стройки приводит к перерасходу бюджета, какие контраргументы в споре с заказчиком может привести архитектор, и на чем реально можно сэкономить в отношении фасадов, рассказывает исполнительный директор компании «КИРИЛЛ» Дмитрий Самылин.
Микрорайон «Любимово» в Краснодаре: город в городе
Микрорайон «Любимово» в Краснодаре от компании «ИНСИТИ» стал первым опытом проектирования и строительства отдельного микрорайона с развитой инфраструктурой – социальной и транспортной, не только для столицы Кубани, но и для всего юга России.
Сталь Forcera: благородная патина
Атмосферостойкая сталь – одновременно изысканный и брутальный материал, моментально превращающий объект в иконическое здание-скульптуру. Компания «Северсталь» представляет видеокейс уникального спорткомплекса в ЖК Veren Village, где использовалась атмосферостойкая сталь Forcera
Кирпичные постройки – это часть культурного кода...
Лидер кирпичиной отрасли, компания «КИРИЛЛ», примет участие в Международном форуме РЕБУС 2023: «Экономика строительства в историческом центре» в Казани. Накануне выступления мы поговорили с исполнительным директором компании Дмитрием Самылиным об особенностях применения кирпича в сфере реставраций и реконструкций
Сейчас на главной
Геотектонические структуры
Штаб-квартира нефтегазовой компании Eni под Миланом по проекту Morphosis вдохновлена геологическими формациями, которые обеспечивают ее существование.
Согретый камень
Жилой комплекс в Зеленогорске архитектурное бюро «Маяк» интерпретирует как россыпь камней. Нестандартный абрис пятиугольных в плане домов не только помог с образной частью проекта, но и во многом облегчил работу с плотностью застройки и инсоляцией квартир.
Антихрупкость
SA lab и Gonzo:Research&Art создали для Первой архитектурной биеннале в метавселенной Fragile Pavilion. Объект демонстрирует возможности архитектуры в цифровом мире и представляет коллекцию звуков и историй, которые необходимо взять с собой из прошлого в будущее.
Четвертая четверть
Бюро Benthem Crouwel Architects и OVA выиграли конкурс на последний незастроенный сектор вокруг площади Победы (Витезне Намнести) в Праге.
Галерея для курьера
Что думают профессионалы об интерьерах мест общего пользования в современных жилых комплексах? Вместе с выпускниками Geometrium School мы рассмотрели пять проектов: от ар-деко во всем его блеске до сдержанного северного минимализма.
Уэс Андерсон в Волынщино
Студенты Британской высшей школы дизайна разработали под руководством Елены Бабкиной и Полины Лонтани эскизный проект интерьера спа-отеля в усадьбе Василия Долгорукова-Крымского в деревне Волынщино. В основе концепции – цвет как средство терапии и эстетика фильмов Уэса Андерсона.
Бамбуковый листопад
В китайском уезде Аньцзи началось строительство масштабного Центра культуры и искусства по проекту бюро MAD. Его архитектура отражает специфику уезда, славящегося бамбуковыми рощами и плантациями белого чая.
На все времена
Модульная технология, соединенная с конструктивом из клееной древесины, позволяет бюро Rhizome создавать гостиницы, которые быстро возводятся, нравятся посетителям и получают высокие отценки от архитектурного сообщества: на прошлой неделе новый отель «Времена года. Игора» взял сразу три премии. Рассказываем об этом проекте подробнее.
Все наоборот
Мало премий вместо многих, вручение в первый день а не в последний, проекции вместо планшетов, деревья внутри, а объекты на улице – обновление фестиваля Архитектон пошло, как будто бы, по надежному пути переворачивания всех традиций профессионального цеха – ну или хотя бы тех, что подвернулись под руку. Придраться, конечно же, есть к чему, но ощущение свежее и импровизационное. Так, чего доброго, и Москву начнут учить. Мы рассказывали об элементах фестиваля частями в телеграме, теперь рассматриваем все целиком.
«Собор спорта»
В Бордо завершено строительство спортивного центра UCPA по проекту бюро NP2F. Это сооружение предлагает горожанам компромиссный вариант между занятиями спортом в помещении и на открытом воздухе.
Архивуд-14: строить мосты
В этом сезоне жюри не стало присуждать гран-при: судя по тому, что в шорт-лист попало несколько работ, не успевших добраться до премии в предыдущие годы, а лучшим домом признали бесспорно прекрасную, но серийную модель, – «урожай» построек из дерева в 2023 был не слишком обильным. Зато среди финалистов много необычных типологий и свою долю признания получили проекты реставрации и ревитализации. Знакомим со всеми финалистами.
Торжество хорошего вкуса
Объявлены финалисты Премии Стерлинга-2023, главной архитектурной награды Великобритании. Несмотря на социальную нагрузку и различие в функции, все здания объединяет эстетическая выверенность.
Катарсис в Инчхоне
Шесть рукопожатий доведут до Кореи: заявка бюро Klauzura дошла до финала конкурса на концепцию музейного парка в Инчхоне, не в последнюю очередь – благодаря тому, что удалось найти местного архитектора, участие которого по условиям было необходимо.
Китайская симфония
Строительство китайского центра «Парк Хуамин» стало долгой историей, которая завершилась относительно недавно. Здание соседствует с традиционным китайским садом, но оно очень современно, лаконично и технологично, а простые по форме, но эффектные белые ламели обещают когда-нибудь включиться как медиафасад. А еще этот комплекс по-настоящему многофункционален, в его объеме увязаны разные типы жилых помещений, офисы, большой фитнес, конференц-залы и рестораны. В нем можно с комфортом проводить международные форумы, выходя наружу только для того, чтобы прогуляться. Рассматриваем подробно.
Новое сердце
Архитекторы UNStudio выиграли конкурс на проект жилой и офисной башен в Дюссельдорфе, дополненных общественным центром.
Лиственница с елкой
Микродом для семьи архитектора Кати Сванидзе с видом на луг и лес, незапланированной елкой на террасе, а также артефактами, добытыми в Переславле-Залесском.
Ансамбль индивидуальностей
Стартовало строительство первой очереди многофункционального комплекса INDY Towers на улице Куусинена по проекту архитектурного бюро «Остоженка». Проект открывает новые ракурсы сходства между колонной и небоскребом, изучаем нюансы и переклички.
Семь видений
Студия дизайна Елены Крыловой, которая работала над пространствами Mriya Resort&spa, оформила интерьеры пятизвездочного отеля, расположенного в границах старых кварталов Еревана. Национальный колорит авторы объединяют с современными технологиями: в атриуме, например, проходят цирковые и театральные представления.
Красный камень
Фасад коворкинга в индийском городе Пуна закрыт ящиками с растениями, выполненными из местного охристо-красного песчаника. Авторы проекта – PMA madhushala.
Башня-петля
У пролива Дарданеллы-Чанаккале в Турции открылась для публики телебашня по проекту бюро IND [Inter.National.Design] и Powerhouse Company. Она задумана не только как техническое, но и как общественное сооружение.
Море, дюны, кортен
Мария Яско спроектировала для комплекса Nordic Spa, одной из самых популярных туристических локаций Калининградской области, винную гостиную. Новый объект развивает стилистику, заданную предыдущими авторами, а также привносит новые веяния: прежде всего, монооболочку из кортеновской стали.
Кофе в консерватории
Команда архитекторов переосмыслила кафе в Екатеринбурге с двадцатилетней историей, которое работает в одном из самых старых зданий города. Сводчатые залы дополнила винтажная мебель, мозаичное панно из колотой плитки, а также более продуманные посадочные места.
Дом для дизайна
Новый интерьер и экспозиция Музея прикладных искусств в Брно созданы силами лучших чешских дизайнеров, причем только из местных материалов.
Дом с головокружением
Студия ELASTICOFarm реконструировала для молодого шеф-повара дом 1970-х годов в пригороде Турина Камбьяно. Свой проект архитекторы назвали «Дыра с домом вокруг».
Фонтанная площадь в Пущино
Сегодняшние проекты благоустройства нередко затрагивают исторические районы городов, внося ноту современности в традиционную застройку. Недавно открытая Фонтанная площадь в подмосковном Пущино, научном центре, или как сейчас принято говорить наукограде, – пример возрождения городских традиций через архитектуру в чисто модернистской среде