А.Г. Раппапорт

Автор текста:
А.Г. Раппапорт

Заметки о природе и сущности архитектуры

0

Возвращаться к вопросу о природе и сущности архитектуры заставляет ее современный кризис. Его симптомы многоразличны: от бездуховности современных построек и уныния в архитектурных школах до падения внутреннего престижа профессии и программного отказа архитекторов от собственных притязаний и попыток возложить ответственность за принятие решений за клиента. Внешняя эффективность многих современных зданий не в силах скрыть их человеческую бессодержательность даже в сооружениях, которые числятся среди выдающихся современным дизайном.
Сбывается пророчество Гюго, обретающее новый смысл в редакции Маклюэна. Архитектура уступает место миру массовых коммуникаций. Пусть сегодня это уже не книга, а телевидение, компьютер - суть дела остается прежней; на место инертной земляной массы архитектуры приходит поток информации в быстро меняющейся среде.
Архитектура уходит в прошлое. Есть ли у архитектуры будущее? Этот вопрос в ХХ веке породил столь много амбициозных утопий, что тема оказалась скомпрометирована. Необходимо сначала вернуться к сущности и природе зодчества, в которых, как и в кризисе архитектуры, просматриваются два аспекта - практический и сугубо теоретический, философский.
Практически и природа и кризис архитектурной деятельности возвращают нас к потребностям человека в укрытии и символическим потребностям, которые доступны каждому и никак не связаны с профессионализмом. Такая позиция издавна была отправной точкой опоры в архитектурных теориях и с ее помощью пытались понять и восстановить природу и сущность архитектуры. Однако сегодня нет нужды возвращаться к проблеме "хижины" или пещеры. Сколь много ни говорили бы критики о "выпадении" архитектуры из сферы культуры, все реальные современные потребности в "укрытии" тотально опосредованы культурными мотивами, воплощенными в диалоге с "заказчиком" или "клиентом". Архитектура нашего времени потеряла того мецената, в котором жажда роскоши и исключительности счастливо сочеталась с почтением к традиции - аристократа и церковь. Буржуазия и социалистическая бюрократия не несут ответственности за то, что некогда стояло за архитектурой. Тоталитарная социалистическая архитектура, сохраняя видимость преемственности, на самом деле расстается с ней не менее безжалостно, чем буржуазная мода. Архитектура для народа остается лозунгом архитектурного авангарда, который к концу ХХ века утратил уверенность в себе. Расплата за жизнестроительные утопии начала века состоят, видимо, в том, что архитектура стала одной из отраслей наиболее эксплуатируемых рынком и рекламой. Власть и рынок перекидывают архитектуру из рук в руки, сопровождая эту игру соответствующей демагогией. Дело не в том, что сама культура распадается на две силы: силу власти и силу денег.
На этом фоне проблемы архитектурного самосознания могли бы потерять всякий смысл. Но это все же не так. В нем - последняя надежда архитектуры, ибо ни власть, ни рынок ее проблемы решать не станут.
Но внутрипрофессиональное состояние сознания само по себе находится в ситуации глубокого кризиса. Мучительно преодолевая свое ремесленное происхождение в условиях стремительной интеллектуализации всех сфер деятельности, архитектура стремится перейти от "вещи" к "знанию" и судорожно примеривает к себе чужие и чуждые ей методы и представления. Утрачивая и внешние и внутренние опоры, она стремится встать под защиту таких непотопляемых сфер культуры, как наука, техника, искусство. Растерянность, охватывающая ее при виде этих мощных покровителей, выражается в категориях "комплексность", "системность". Но ни все эти покровители вместе, ни каждый из них в отдельности не могут вернуть архитектуре чувство первородства. Подобно королю Лиру она напрасно напоминает им о родительских правах. Комплекс неполноценности и утрата духовного суверенитета не восстановимы на путях рационального анализа и обособления сфер она восстановима только посредством мифологического, целостного самополагания.
Архитектуре ведь скорее родственна не науке, а мифу в его романтическом понимании, реставрацией которого мы обязаны А.Лосеву. Но ничто в современной архитектурной практике не напоминает более мифотворчества. Последние лопнувшие на нашей памяти мифы, подвигнувшие архитектуру на подвиги, были мифами  техники и социализма. После того,  как они приказали долго жить, вся мифология оказалась в историческом архиве, а современная и будущая архитектура без этой мифологической подкладки остается в положении рыбы вытянутой из воды.
Она не только не может жить в такой ситуации, она даже крикнуть о своей гибели не может.

К истории понимания сущности архитектуры

Если рассматривать вопрос о сущности  архитектуры в историческом плане, то станет видно, что сам исторический взгляд есть способ отвлечения от сущности архитектуры как таковой в пользу исторически изменяющегося понимания этой сущности. Для профессионального сознания   непременным условием понимания специфики его предмета должна быть его историческая инвариантность: как бы не изменялась архитектура в ходе истории культуры, она должна оставаться архитектурой. Историку архитектура дана в "готовом" виде, он априори знает, что относится к архитектуре, а что - нет, это знание обеспечивает историку культурная и научная традиция. Архитектор познает границы своего предмета как-то иначе. Как же он может их знать?
Существуют два способа. Первый, который был и пожалуй остается  до настоящего времени основным - это нормативная заданность предмета определенным набором вещей или их типов (прототипов). Второй способ - теоретическая идеальная конструкция или модель. Иметь оба способа одновременно - излишне, отчего так называемая "теория" архитектуры, сложившаяся и функционировавшая в пору заданности предмета архитектуры через вещи и нормативно-ремесленные операции с ними (технику изготовления) - остается в области идеологического факультатива, хотя порой (как например у Альберти) вырастает до недостижимой вершины профессиональной мысли.
Знание, обнимающее все смысловое богатство вещи - есть миф этой вещи. Демифологизация вещи ведет к новой мифологии, мысль движется от мифа к мифологии, но путь этот не прост. Он состоит из этапов демифологизации, неизбежно частичных, неполных - к ремифологизации, причем предметность новой мифологии отличается от первоначального мифа так же, как искусство наделять земельные участки отличается от геометрии Лобачевского.
Чтобы понять как древняя архитектура осознавалась человеком, нужно противопоставить миф ремессленным, техническим нормам изготовления вещи, бывшим предметом "профессиональной" рефлексии. Под "сущность" архитектуры попадал не миф, границы которого не видны древнему сознанию, но его техническая составляющая, соответствующая границам профессии, изменившаяся по мере изменения объема и содержания профессиональных норм и знаний.
Исторически сущность архитектуры разд еляется в соответствии с развитием знаний. Измерительная техника обусловливает понимание архитектуры как системы пропорций: противопоставленные архитектурной типологии, они и давали начало представлению о "двойственной" сущности архитектуры.
Для интеграции исторически разделявшихся знаний однако выступают обычно знаменитые "триады", магический смысл которых не связан с ее методологической функцией - обобщения дифференцированных знаний и норм работы ремесленника.
Устойчивость витривианской триады ("польза", "прочность", "красота") свидетельствует сразу о двух консервативных тенденциях в развитии архитектурного мышления: о сохранении нормативно-ремесленного характера архитектуры вплоть до конца ХIХ века и об устойчивости оккультно-философских схем типа "триад" как средств методологической организации знаний и познавательной деятельности.
В средние века эта схематика обогащается более или менее произвольными символическими метафорами, которые, как заметил В.П.Зубов, часто присочиняются к готовой вещи. Но апостериорная символика может позднее играть конструктивную роль. Чем больше разнообразных технических средств находится в распоряжении ремесленника, тем больше требуется ему вторичных моделирующих систем: языков, мифологем, метафор.
Эта техническая метафорика и мифология остаются вторичными до тех пор, пока основное содержание вещи, мифа переживается некритически и не рефлектируется. Так, ювелир, гранящий бриллиант, знает как это делать, но не озабочен проблемой изготовления самого алмаза - последний дан ему "природой", дарован свыше. Зодчие, сооружавшие Стоунхендж, пирамиды, готические соборы, знали как формировать субстанции архитектурных масс и пространств, но не испытывали нужды в рефлексии самой этой субстанции. Потребность в такой рефлексии может возникнуть только тогда, когда совокупность технических средств изменит природу и смысл этой архитектурной субстанции, что и произошло в результате изобретения искусственных материалов в ХХ столетии.
Архитектурное мышление Нового времени в целом находится еще в рамках традиций, когда миф вещи еще остается, подобно айсбергу, погруженным в бессознательное, а видимая часть постепенно обрастает новыми метафорическими структурами, обретая богатую вторичную символику.
Такова, например, символика архитектурного сооружения как "организма" в трактате Альберти. Этот организм отчасти принадлежит природе сотворенной, объединяющей скалу, воду, ветер и живое существо, а отчасти к природе творящей, включающей отношение мастера к его творению.
Антропоморфизм архитектурного мышления сплавляет историю и современность, опираясь на идею организма человека с его достоинством. Архитектурная теория Альберти по сравнению с витрувианской -  не столько обобщение новых ремесленных и философских знаний, сколько прорыв к новому синтезу знаний и пластической интуиции, высокий уровень которого оказался практически недоступным для дальнейшей профессиональной традиции, сохранявшей ремесленный уровень и довольствовавшийся системой популярных образцов.
Академизм не достигает уровня индивидуального мышления Альберти.
Новый поворот в профессиональной рефлексии приносится романтизмом,  сумевшим заметить и подводную часть айсберга мифологической культуры.
Мифологические корни искусства архитектуры нащупывает не профессиональное сознание, а разошедшиеся в разные стороны наука и поэзия,  вырабатывая утопический проект возврата в дорефлексивное состояние путем иронического отчуждения собственного рационализма, или имитации внешних черт прошлого.
В поисках синтеза мысль вновь обращается к человеку - на этот раз к "гению", которому одному лишь быть может остался подвластен синтез знаний и мифологической интуиции, та органичность, которая для Альберти была еще просто философской категорией, а теперь требует экзальтации и становится чреватой революционными и утопическими проектами - от гордости сверхчеловека до крайнего пессимизма, от пафоса жизнестроительства до вынесения искусству и жизни смертельных приговоров.
 Рескин, Виолле-ле Дюк и Земпер пытались привить эти интенции к профессиональной архитектурной интуиции.
Джо Рескин делал это с помощью моральной проповеди. Виол-ле Дюк путем рационального анализа субстанции обнаружил зависимость форм от строительного материала. Готтфрид Земпер вписал тектонические принципы зодчества в контекст исторического и космического порядка, найдя новые связи между типологическими и художественными аспектами архитектуры.
Идеи этих мыслителей не были с достаточной полнотой воплощены в архитектурных проектах. Но с них начинается история архитектурных экспериментов, в которых весь объем архитектуры предстает перед мыслью и деятельностью как некое единое целое. С них начинается радикальный разрыв архитектурной деятельности с традицией.
Резкая грань между техническим и натуральным, предшествовавшая девятнадцатому столетию, исчезает. Ни естественные свойства материалов, ни естественные свойства человека или общества, которые прежде не могли быть предметом рефлексии и технического вмешательства более не сдерживают творческую фантазию. Она подходит к осознанию своих новых возможностей и ищет средства их реализации. Первые шаги на этом пути ведут фантазию в область утопии.

Сущность архитектуры в концепциях ХХ века

Трагическое расхождение знания и чувства в прошлом столетии рисовало пессимистические перспективы для их нового синтеза. Знание, логика казалась безусловно вытеснившей чувственные слои бытия. На этом, в частности, основана и гегелевская концепция безнадежной перспективы архитектуры. На этом же основана и марксистская теория отражения, оставляющая искусству и архитектуре роль иллюстратора идей.
В связи с этим творческая мысль ХХ века либо восставала против притязаний разума и науки, либо объявляла искусство не менее и даже быть может более разумным чем науку, частично возвращаясь к гностическим и оккультным идеям.
В архитектуре эти тенденции выразились в ХХ веке прежде всего в концепциях проектного толка, в которых синтез рационального познания и творческой воли открывал совершенно новые перспективы перестройки реальности.
Такое расширительное толкование проектирования позволяло архитектуре не только преодолевать свою отсталость, но и в скором будущем наверстать упущенное. Если в конце ХХ столетия архитектура казалась провинцией по сравнению с инженерией, историей и археологией, то теперь абстрактные модели и представления естествознания стали осмысляться проектным воображением как схемы будущего изменения предметного мира и мира человеческой деятельности, благодаря чему комплекс неполноценности перед историческим прошлым был вытеснен надеждами на творческое преобразование будущего принципиально недоступное ретроспективной науке.
Пассеизм и археологизм сменился футуризмом, историософия перерастала в футурологию, критика устремилась к жизнестроительству.
Таким образом, ХХ век оказался во власти мифа о будущем, затмевающим миф прошлого. Если в традиционной мифологии прошлое - золотой век, а будущее - царство мертвых, то ХХ объявил золотым веком именно будущее, а прошлое - царством мертвых. Естественно, что такой поворот менял статус мифологического субъекта. Им становился ужу не смертный человек, а бессмертный социум.
В ходе этой революции архитектура, будучи символом связи формы и субстанции в их перевоплощениях, в течение тысячелетий сохранявшая связи с загробным миром, через обряды захоронения превратилась в символ бессмертия, в виде прогрессирующей перспективы технических образов. На месте смертного, телесного человека оказалась "функция" как абстракция человеческой и социальной жизни, однородная с технической абстракцией и выражаемая на языке геометрических или типологических моделей. Жизнь функций в пространствах и стала сущностью архитектуры.
Идея порядка как основная идея космической мифологии воплощалась в принципе организации, а хтоническая идея субстанции логически претворялась в идею пространства, как универсальной стихии новой организационной жизни.
Мифологизация техники вела к развоплощению мира. Технический миф - в пределе миф чистого действия, чистого отношения цели и средства, лишенный той природной телесности, которой жила древняя мифология. Идеал технического действия - экономия, стремится привести всякое достижение цели к мгновенному эффекту. В архитектуре эта десубстантизация достигалась, разумеется, чисто символически.
Одним из таких символических результатов развоплощения была энергизация мирового мифа - сведение его к энергии или к деятельности, элиминировавшая не только инертные материалы, но и органические структуры, включая самого человека. Функционализм можно понимать как такую символическую систему,  в которой видимые субстанции материальных масс и человека последовательно вытеснены умозрительными образами энергий и деятельности, выраженными в понятии "функция".
Западный функционализм отличается от советского конструктивизма отношением ко времени. Функционализм  связан с современными техническими возможностями, в то время как конструктивизм ориентирован в будущее, в социалистическую утопию. Однако термин "конструктивизм" может быть понят и как  тектоническая символика,которая сама по себе двусмысленна. С одной стороны, в ней сохраняется геотектоника хтонических сил и стихий, то есть некая субстанциальная архаика, наследуемая из древнего понимания архитектуры. С другой стороны, в конструктивизме обнаруживается технический пафос власти человека над стихиями, примат организации, рационального конструирования.
Эти концепции, с одной стороны, вели к схематизму и формализму, лишали архитектурную плоть ее субстанциональной таинственности и выразительности, заставляя видеть в архитектуре схему, обеднявшую многообразие функциональных процессов до физических условий действия  и движения, а тектоническое многообразие до конструктивистской поэтики абстрактных элементов: стен, перегородок, проемов, опор и т.п.
Но формальная скудость конструктивизма и функционализма имела и скрытый метафорический символизм - имитацию машинных форм, данных в гипертрофированных масштабах. Социальный и метафорический смысл "мегамашины" приводил к изобразительной трактовке здания как механизма.
Впоследствии эта линия оказалась более существенной чем сам функционализм и конструктивизм в их социально-утопических фантазиях и привела к "хайтеку" семидесятых годов, имитирующему машину и использующему дизайнерские приемы формообразования.
Символика машинных форм позволила свести идеологию конструктивизма к языковой рефлексии архитектуры, а последняя -  к вторичной рефлексии архитектурного языка как грамматической структуры и писхологической маски, откуда возникла возможность не только конструктивистского, но и "деконструкционистского" направления в формотворчестве. Если тектонический подход рассматривает конструктивность позитивно, то деконструкция на первый план выдвигает условность языка и способность самой конструктивности быть лишь внешним изобразительным знаком, скрывающим подлинные мотивы творчества, что открывает возможность для игры в парадоксальные а-конструктивные и де-конструктивные схемы.
Показательно, что разрушение конструктивистской утопии в деконструкционизме нисколько не снижает эстетической ценности игры с конструктивными основами архитектурного языка, а еще более обостряет их, выражая, в конечном итоге, все ту же ценность техники, как власти человека над всеми естественными отношениями.
В деконструкционизме еще яснее обнаруживается ницшеанский мотив конструктивизма и функционализма - воля к власти. Техническая власть, символом которой является конструктивный парадокс, выражающий всесилие человека над субстанцией показал, что человек всесилен и над самим собой, а превращение его в сверхчеловека своего рода триумфальное самоуничтожение или даже самоубийство.

01 Января 2006

А.Г. Раппапорт

Автор текста:

А.Г. Раппапорт
Похожие статьи
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Неизвестный проект Ивана Леонидова: Институт статистики,...
Публикуем исследование архитектора Петра Завадовского, обнаружившего неизвестную работу Ивана Леонидова в коллекции парижского Центра Помпиду: проект Института статистики существенно дополняет представления о творческой эволюции Леонидова.
Ключевое слово: «телеработа»
Архитекторы, профильные СМИ и вузы по всему миру реагируют на ситуацию пандемии, пытаясь обезопасить сотрудников и студентов, сохранив учебный и рабочий процесс. Говорим с руководителями нескольких московских бюро об их планах удаленной работы, а также рассказываем, как реагируют на эпидемию архитекторы мира.
Чандигарх: фрагменты модернистской утопии
Публикуем фотографии и эссе Роберто Конте об архитектуре Чандигарха – от прославленного Капитолия Ле Корбюзье до менее известных жилых домов, кинотеатров, вузовских корпусов авторства его соратников и последователей.
Идентичность в типовом
Архитекторы из бюро VISOTA ищут алгоритм приспособления типовых домов культуры, чтобы превратить их в общественные центры шаговой доступности: с устойчивой финансовой программой, актуальным наполнением и сохраненной самобытностью.
Технологии и материалы
МАФы «Хоббики»: от чугунных до умных
«Хоббика» производит малые архитектурные формы с 2008 года. Директор компании Максим Артеменко рассказал Архи.ру о пути от гаража до металло- и деревообрабатывающего цехов, сотрудничестве с архитекторами, а также о последних трендах. Все популярнее становятся авторские и крупные формы – беседки и навесы, а на подходе скамейки и урны, собирающие статистику.
Кирпичная перспектива
Компания «КИРИЛЛ» представит на «АРХ Москве» стенд с инсталляциями из ригельных кирпичей Кирово-Чепецкого завода, как размышление на главную тему фестиваля
Временно постоянное
Американское бюро Ennead Architects завершило реставрацию купола собора Иоанна Богослова в Нью-Йорке. Уникальная конструкция получила защитную оболочку из меди.
Проект Knauf Ceiling Solutions – знаменитая израильская клиника...
Команда Knauf Ceiling Solutions предложила для филиала клиники «Хадасса» в Москве неизменно функциональные и одновременно с тем разнообразные потолочные системы. Каждая из них даёт исчерпывающий ответ на конкретный запрос прогрессивного медицинского учреждения, а в комплексе они помогают сформировать оптимальные интерьеры, в которых комфортно всем: и персоналу, и пациентам.
От радиоприемников до фасадов музея: изобретателю...
В XX веке HPL-пластик совершил революцию в дизайне! С Formica работают звездные архитектурные бюро Фрэнка Гери, Бернара Чуми, Рафаэля Виньоли, Захи Хадид, Нормана Фостера, а каждый сезон появляются новые поверхности, декоры, задающие тренды в оформлении частных и общественных интерьеров.
Изящная и легкая
Технология 3D-печати, разработанная в Мичиганском университете, позволила уменьшить вес бетонной конструкции на 72%, сохранив ее прочность.
7 правил уличной мебели
В чем польза и важность уличной мебели? Достаточно ли сделать ее красивой, чтобы люди чувствовали себя комфортно? Разбираемся в теме вместе с компанией «Хоббика» – ведущим производителем мафов для городского благоустройства
Свет для будущих поколений
Компания SWG | Светодиодное освещение оборудовала специализированную учебную лабораторию при Московском государственном строительном университете и запустила совместную с вузом программу обучения профессионалов интерьерного освещения.
Благородный металл
Сегодня парадные лобби жилых комплексов – это отдельное произведение дизайнерского искусства. Рассказываем, как в их оформлении используется продукция компании HÖGER – производителя уникальных интерьерных деталей из металла
Компания Hilti усиливает локальное производство
Øglaend System, подразделение группы компаний Hilti, производит кабеленесущие системы, которые можно использовать на объектах любой сложности: от нефтяных платформ до торговых центров. Генеральный директор Дмитрий Клименко рассказал Архи.ру о расширении производства в Санкт-Петербурге и запуске новых линеек для фасадных систем Hilti.
Скрафтить площадку
На примере игровых комплексов «Хоббики» – лидера в производстве уличной мебели – рассказываем, в чем преимущества крафтового подхода к оборудованию детских площадок
Приглашение на танец
Компания «Новые Горизонты» разработала несколько серий игровых комплексов, которые можно адаптировать под особенности той или иной площадки. Рассказываем о гибкости решений на примере комплекса «Танцующие домики».
Формула надежности. Инновационная фасадная система...
В компании HILTI нашли оригинальное решение для повышения надежности фасадов, в особенности с большими относами облицовки от несущего основания. Пилоны, пилястры и каннелюры теперь можно выполнять без существенного увеличения бюджета, но не в ущерб прочности и надежности
МасТТех: успехи 2022 года
Кроме каталога готовой продукции, холдинг МасТТех и конструкторское бюро предприятия предлагают разработку уникальных решений. Срок создания и внедрения составляет 4-5 недель – самый короткий на рынке светопрозрачных конструкций!
ROCKWOOL: высокий стандарт на всех континентах
Использование изоляционных материалов компании ROCKWOOL при строительстве зданий и сооружений по всему миру является показателем их качества и надежности.
Как применяется каменная вата в знаковых объектах для решения нетривиальных задач – читайте в нашем обзоре.
Сейчас на главной
Образцовая адаптация
В Новосибирске завершилось строительство школы, проект которой имеет шансы стать новым стандартом для образовательных учреждений. Бюро SVESMI и компания Брусника начали с проработки технического задания, отвечающего современным педагогическим практикам, а затем предложили оптимальную планировку, универсальные помещения и сдержанный, но выразительный облик в духе амстердамского объединения.
Пресса: Архитектура под санкциями: что стало с проектами ушедших...
За последний год многие именитые архитектурные бюро заявили о приостановке деятельности в России. По большинству из проектов иностранные архитекторы выполнили основную часть работы, но некоторым пришлось искать замену.
Микроблагоустройство
Пять проектов, которые меняют городские пространства малыми средствами: студенческий дворик, пандус для любителей шведской ходьбы, площадь рек, дворик с птицами и асфальтовый памп.
Нейрокапром или как сделать плохо специально
Преподаватели и студенты кафедры средового дизайна РАНХиГС провели эксперимент с нейросетью Stable Diffusion, пытаясь воспроизвести вернакулярную архитектуру, советский модернизм и капром. Результаты интересные: чем более обыденна архитектура, тем реальнее ее «слепки», а вот капром искусственному интеллекту пока что не по зубам. Предлагаем убедиться.
Здание на все случаи жизни
В Амстердамском научном парке открылся корпус офисов и лабораторий Matrix ONE по проекту MVRDV. Он рассчитан на будущие изменения функции, минимальное потребление ресурсов, а в конце срока службы – на вторичное использование его компонентов.
Пресса: Черная, кубическая, на воде: в Казани обсуждают новый...
Страсти вокруг Соборной мечети продолжают кипеть в Казани. После того, как недавно стало известно о перемене места для строительства грандиозного сооружения, внезапно возник и новый проект мечети, представленный на выставке в Москве. Как заявили столичные архитекторы - авторы проекта, на котором мечеть представлена в виде стоящего на воде черного параллелепипеда, их творение уже одобрил глава Татарстана Рустам Минниханов.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Арх Москва 2023: впечатления
Арх Москва, как никогда большая, завершила свою работу. Темой этого года стали «Перспективы», которые многие участники связали с цифровым ренессансом. Во время работы выставки мы активно освещали ее в социальных сетях, а теперь собрали все наблюдения в одном материале.
Белый верх, черный низ
Тотан Кузембаев показывает на Арх Москве юбилейную выставку в честь своего 70-летия. Она состоит из графических работ на стендах форме латинской цифры X и, как солнечные часы, отсчитывает время. Публикуем текст Андрея Иванова – давнего исследователя творчества Тотана, – с авторским взглядом на выставку.
Рельеф как логотип
В основе проекта выставочного павильона для Чунцина – абрис стрелки Янцзы и Цзялинцзян – рек, на которых стоит город.
Пресса: Синхронизация таланта и реальности: топ-30 самых успешных...
Оценивать и описывать архитектурные бюро с точки зрения бизнеса оказалось непросто, но увлекательно. Исследовательская команда F Research погрузилась в изучение критериев успеха в индустрии и сбор данных. Результатом стал ренкинг — топ-30 самых успешных архитектурных бюро столицы.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Школы замкнутого цикла
Архитекторы OMA разработали деревянную модульную систему для сборных школьных зданий в Амстердаме: это позволит оперативно ликвидировать недостачу образовательных учреждений, оставшись при этом в рамках экономики замкнутого цикла.
Тезисы Арх Москвы
За спецпроект Арх Москвы «Тезисы» в этом году отвечает бюро GAFA. Посетителей ждут восемь архитектурных инсталляций, которые раскроют основную тему выставки «Перспективы» под новым углом. Кураторы срежиссировали интересные коллаборации и обещают «огненный идеологический коктейль».
Terra incognita
Гостиничный комплекс на 800 номеров, спроектированный Гинзбург Архитектс, предлагает Анапе фрагмент упорядоченной городской среды, сохраняющей курортный дух. Авторы уходят от традиционных белых фасадов, обращаясь к античному периоду истории места и даже архаике, находя вдохновение в цвете красной глины и простых, но легких формах.
Ковчег культуры
В качестве источников вдохновения для проекта культурного центра L’Arche в городке Вильрю парижское бюро K architectures выбрало Колизей и легендарную виллу Малапарте на острове Капри.
На работе как дома
Бывший магазин строительных товаров в Барселоне превратился в коворкинг «домашнего» формата по проекту Daniel Modòl urbanism+architecture.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Что приготовила Арх Москва
Главная архитектурная выставка столицы в этом году пройдет в Гостином дворе с 24 по 27 мая. Рассказываем о том, что нового ждет посетителей и чем можно будет заняться. Онлайн-трансляции в этот раз не планируется, поэтому всем рекомендуем поприсутствовать лично.
У подножия гор
Для высотного комплекса Upside Towers бюро GAFA подготовило проект благоустройства, который преследует три основные цели: подарить жителям небоскребов ощущение природного изобилия, соответствовать амбициям будущего «дублера Сити», а также скрыть вид на утилитарную площадку подстанции.
Сложные условия
Архитекторы KCAP выиграли конкурс на проект жилого комплекса под Цюрихом. Речь шла о непростом окружении: промзонах и шоссе, а также заходящих на посадку самолетах.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
В тон птичьего оперения
Работая над фасадами среднеэтажного жилого района в Одинцовском городском округе, архитекторы компании GENPRO скорректировали целый ряд особенностей объемно-пространственного построения, доставшихся им без права изменения, «декоративными» средствами, прежде всего, орнаментальной кирпичной кладкой, в том числе глазурованного кирпича и ритмом окон. А отправной точкой в поиске колористики послужило оперение подмосковных птиц.
Келья для кофе
Намеренно аскетичная и умиротворяющая кофейня в Новороссийске с наливными полами, мебелью из бетона и разнообразными вариантами освещения: от имитации восхода до бликов воды.
«Пражский дневник»
По приглашению Пражского института планирования и развития архитектурный фотограф Иван Баан неделю снимал чешскую столицу – часто с неожиданных ракурсов. Получившаяся серия сейчас составила выставку.