Дэвид Левенталь. Kohn Pedersen Fox Associates (KPF). Интервью и текст Владимира Белоголовского

Учебные корпуса в Оксфордском университете. KPF

Компания Kohn Pedersen Fox Associates (KPF) была основана в 1976 году в Нью-Йорке. Фирма насчитывает более 500 архитекторов в Нью-Йорке, Лондоне и Шанхае с диверсифицированным портфелем проектов: небоскребы, музеи, университеты, банки, отели, выставочные комплексы и аэропорты по всему миру. Дэвид Левенталь пришел в KPF в 1979 году. Вместе с Ли Полисано, теперешним президентом компании, в 1989 году Дэвид основал лондонский офис KPF. Дэвид Левенталь создал ряд проектов, отмеченных международными наградами: учебные корпуса в Оксфордском университете и Лондонской школе экономики, Национальный морской музей в Гринвиче, здание Парламента и Национальный театр на Кипре, а также небоскребы в Северной Америке, Европе и на Ближнем Востоке. Эти проекты – пример экономичного использования энергоресурсов и стремления компании создавать экологичную архитектуру.
Сейчас KPF работает над тремя крупными проектами в Москве. В 2006 году компанию пригласили участвовать в конкурсе на проект нового административного комплекса Газпрома в Санкт-Петербурге. Однако идея строительства 400-метровой вертикали недалеко от исторического центра города встретила недоумение у Дэвида и его коллег. Отказ от участия в конкурсе на проектирование небоскреба там, где ему не место, стал вопросом морали и принципа для партнеров KPF. Наше интервью с Дэвидом состоялось в многоэтажном офисе компании в историческом здании Экономист-билдинг, штаб-квартире одноименного журнала на 57-й стрит на Манхэттене.

Вы поступили в Гарвардскую школу искусств, а закончили архитектурную. Что определило ваш выбор?

Я родился и вырос в Бостоне, а если вы живете в Бостоне, то от вас все ожидают поступления именно в Гарвард. На первых курсах я не мог определиться – учиться на музейного куратора или архитектора. Получив степень бакалавра, я решил попробовать себя и так, и этак. Отправившись в Нью-Йорк, я сперва определился в музей Метрополитен, а потом в офис Пьетро Белуши, известного американского архитектора итальянского происхождения. Выбрав архитектуру, я вернулся в Гарвард. Лучшим профессором для меня был Майкл МакКиннелл, фантастический учитель и автор Сити-Холла в Бостоне, которое я считаю лучшим зданием XX века в городе.

Как вы прослышали про KPF?

Я защитил диплом в 1978 году и опять поехал в Нью-Йорк, где натолкнулся на оригинальное новое здание телецентра компании ABC на 67-й улице. Я выяснил, что его автором была совсем тогда еще молодая фирма KPF. На собеседовании меня приняли основатели компании Юджин Кон и Уильям Педерсен. Им понравились мои работы и мы увлеченно обсуждали архитектуру Алвара Аалто. Но в то время компания не нанимала людей, и мне предложили наведаться еще раз через некоторое время. Девять месяцев я проработал в другой фирме. Там хранились уникальные рисунки-оригиналы Чарльза МакКима, одного из самых выдающихся американских архитекторов XIX века. Однажды профессор Колумбийского университета, прослышав про эти рисунки, попросил партнеров отдать их ему. Что они и сделали, показав свое равнодушие к архитектуре как искусству. Это был сигнал к моему уходу. Я позвонил в KPF и вот уже 30 лет спустя я все еще здесь.

Вам когда-нибудь хотелось основать свою собственную компанию?

Никогда! С самого начала в KPF я был окружен людьми с близкими мне взглядами. Мой голос был услышан, с моим мнением считались, и всегда, когда я оказываюсь один на один с клиентом, то могу говорить от лица компании. Я всегда мог сказать – “мы” и это для меня главное.

Давайте поговорим о небоскребах. Они по-прежнему остаются главным направлением компании?

Они лишь одно из наших направлений. Мы продолжаем работать над очень высокими и потрясающими небоскребами. К примеру, Всемирный финансовый центр в Шанхае в 101 этаж. Его основную форму образует пересечение квадратного в плане объема с двумя протяженными арками, сходящимися на самом верху в одну линию. Верхушка небоскреба выделяется огромным квадратным сквозным проемом для облегчения ветряных нагрузок. Здание уже близко к завершению и скоро станет новым образом в небе над Шанхаем. С другой стороны, мы не только проектируем башни-символы, а прежде всего создаем органичную городскую среду. Конечно же, небоскребы составляют большую часть этой среды. Для нас важно сознавать, какое влияние оказывают наши здания на городскую жизнь и особенно, каково жить и работать людям внутри этих зданий.

Над какими проектами вы работаете в России?

У нас три крупных проекта в Москве. Два объекта нам заказали и один проект делового комплекса мы выиграли в результате конкурса. Первый проект мы делаем для девелоперской компании Horus Capital. Второй называется – “Park-City” на огромной площади в 15 гектаров на берегу Москвы-реки рядом с гостиницей Украина. Мы разрабатываем генплан и несколько новых зданий. В обоих случаях нас пригласил американский концерн по развитию недвижимости Hines. Третий проект образуют несколько высотных офисных зданий вдоль Кутузовского проспекта для Альфа Банка и ЗАО «Интеко».

Что это за проекты?

Проект для компании Horus находится на Садовом кольце. Сперва мы спроектировали высотку, а когда мы ее представили, оказалось, что наш участок не предполагает высотное здание. Пришлось все начинать с нуля. Снаружи наш комплекс имеет строгий вид, а внутри кроется органичное пространство, напоминающее оазис. Динамично изогнутые стеклянные панели создают впечатление мощного энергетического взрыва. Холл комплекса открыт для посещения ресторанов и магазинов. Мы сотрудничаем в этом проекте с дизайнером Роном Арадом, который работает с нами над очень экспрессивной скульптурой, призванной объединить многие архитектурные элементы внутри.
В проекте “Park-City” мы предложили два основных организующих урбанистических жеста – новый бульвар параллельно Кутузовскому проспекту и диагональную ось, подхватывающую угол исторического здания Бадаевского пивоваренного завода. Ось-диагональ пересекает береговую линию над автотрассой и зависает очень драматичной 35-метровой консолью. Эта динамичная конструкция будет окружена ресторанами, променадами и смотровыми площадками с великолепными видами на город и реку.
Офисный комплекс на Кутузовском проспекте возле Парка Победы являет собой композицию органических башен с вьющимися у их оснований террасами. Их объединяет единый ландшафт с общественным пространством и подземным торговым пассажем с выходом в метро.

Какие еще архитекторы сотрудничают с вами над проектом “Park-City”?

Рафаэль Виньоли работает над тремя жилыми башнями вдоль реки. Другие здания проектируют архитектор из Бейрута Набил Голам и молодой архитектор из Лондона Брисак Гонзалес, который много лет назад стажировался в нашей лондонской студии.

Многие крупные проекты ведутся в России западными архитекторами. Какие у вас преимущества перед местными архитекторами?

Я могу говорить только о KPF. Мы с большим почтением относимся к местной культуре. Но главное, мы знаем как интерпретировать местные условия на основе нашего огромного международного опыта. Портфолио сотен успешных проектов нашей компании по всему миру – наглядное тому подтверждение.

Как часто вы бываете в России?

Я очень много и непосредственно работаю с Horus, и мы приступаем к сотрудничеству еще над несколькими проектами. Я бываю в Москве минимум раз в месяц и был там около десяти раз. В каждый приезд я пытаюсь посмотреть какой-нибудь район, музей, вокзал, памятник. Наш заказчик влюблен в архитектуру и пытается использовать любой удобный случай, даже в коротких перерывах между заседаниями, чтобы дать нам возможность посмотреть что-то интересное.

Вы можете назвать постройки последних лет, которые вам приглянулись?

Там много чего строится, но по правде сказать, то, что я видел не очень привлекательно. Я подозреваю, что там есть много интересного, но этого не видно, когда едешь по городу. Меня больше привлекают строения конструктивистов. Больше всего мне нравится Мельников – его частный дом и клубы. Они сделаны с чувством фантастического воображения и желанием взять существующую программу и изобрести что-то особенное. Здесь в Нью-Йорке я несколько раз был на выставке фотографий Ричарда Пэйра в МоМА. Я составил целый список любопытных зданий. Каждый раз, бывая в Москве, я пытаюсь обязательно посетить что-то новое.

Сложно работать в Москве?

Главная особенность Москвы в том, что там все время все меняется. Даже строительные нормы меняются. Понятие, что такое высотное здание, непрерывно пересматривается. Что такое атриум в высотных зданиях до сих пор не определено. Нормы пожарной безопасности неоправданно консервативны, потому что в городе нет прецедентов многих видов строительства. Даже при нашем обширном международном опыте, нам приходится непрерывно доказывать, что наши решения безопасны. Часто нам просто не верят и не дают возможности доказать обратное.

А как бы вы сравнили условия работы в России, Китае или на Ближнем востоке?

Каждое место отличается условиями работы и зависит от уровня развития каждой страны. На Ближнем Востоке такие города как Абу-Даби или Катар значительно опережают Россию. Китай следует сразу за Ближним Востоком. А Россия идет за Китаем. Недавно эти страны пересмотрели свои строительные нормы и теперь, к примеру, работают по конкретным строительным нормативам для высотного строительства. В России мы все еще сталкиваемся с вопросами, на которые никто не может дать ответ.

Наблюдаете ли вы определенные сдвиги в требовании ваших клиентов создавать инновационную архитектуру?

Любопытно, что самые передовые наши заказчики находятся в странах Ближнего Востока. К примеру, заказчик штаб-квартиры ADIA в Абу-Даби потребовал от нас создать для своей компании лучшие в мире условия труда, и чтобы людям хотелось работать вместе. Каждый этаж отличает открытая планировка и интерактивные зоны для встреч внутри многоэтажного атриума с висячими садами. Мы также постарались максимально сблизить это высотное здание с местным контекстом. Текучие формы башни – ответ на ее близость к заливу. Офисные этажи связаны между собой внутренней экспрессивной лестницей, которая снаружи представлена в виде выразительной стеклянной башни. Это весьма успешно уменьшает массивность здания и пропорционально навевает абстрактный образ часто встречающихся в городе минаретов. А ленточная поверхностью двойного стеклянного фасада с горизонтальными солнцезащитными жалюзи не только весьма экономична, но и красива.

Ожидают ли нас значительные перемены в том, как будут использоваться небоскребы в будущем?

Самые густонаселенные города мира, такие как Нью-Йорк, Токио или Гонконг – наиболее экономичны с точки зрения потребления энергоресурсов. Даже если исходить лишь из экологических соображений, нам необходимо жить плотно. Все чаще высотные здания имеют различные назначения, когда отель, квартиры, офисы и коммерческие структуры занимают разные этажи или части одного здания. Это наиболее экономичный способ использования конкретного участка. Такая стратегия ведет к значительным сокращениям в потреблении энергии и более рациональному ее распределению между съемщиками внутри здания. Высотные здания создают новые общественные места, такие как пересадочные этажи или висячие сады. Многие города на Ближнем Востоке очень растянуты, и именно высокие здания создают ощущение активной городской среды. Они идентифицируются с прогрессом и престижем, и люди готовы платить очень высокую цену за то, чтобы в них жить и работать.

Другими словами, города будут расти ввысь и Москва – не исключение.

Конечно. Высотные здания выгодны экономически. Когда небоскребы сгруппированы вместе и дополнены развитой инфраструктурой и особенно общественным транспортом, они образуют очень захватывающие компактные зоны, типичные для многих современных городов мира. Поэтому Москве необходимо расти вверх, но конечно же, каждое здание должно быть чутким к своему окружению. И еще необходимо отметить следующее. Цель небоскреба – в стремлении соединить землю и небо, это новое измерение городов нашего молодого века.

Офис Kohn Pedersen Fox Associates, KPF в Нью-Йорке
111 Уэст 57-я стрит, Манхэттен
26 февраля 2008 года

Лондонская школа экономики. KPF

Парлемент на Кипре. KPF

Национальный театр на Кипре. KPF

Бишопгейтс Тауэр. KPF

Штаб-квартира ADIA (ADIC)