Скончался Чарльз Корреа

16 июня умер индийский архитектор Чарльз Корреа. Его творчество, соединившее общемировые тенденции и новации с традиционными формальными и техническими приемами – один из ярких примеров региональной архитектуры.

18 Июня 2015

in memoriam

Архитектура

Корреа родился в 1930 в Хайдарабаде (Секундерабаде), однако корни его – в штате Гоа (оттуда – его «европейское» имя). Вернувшись после учебы в США на родину в 1955, он работал под влиянием идей позднего Ле Корбюзье, Луиса Кана, Роберта Бакминстера Фуллера. Выбор таких ориентиров говорит об их определенном созвучии с местными традициями, всегда остававшимися для Корреа важными. Так, его ранняя и одна из самых знаменитых работ – Мемориальный центр Ганди в Ахмадабаде (1958–63), ансамбль из нескольких расположенных асимметрично павильонов, включая дом, где жил Махатма Ганди, напоминает работы Кана так же, как и типичную индийскую деревню (причем идеи американского архитектора Корреа воплотил на Индостане до того, как тот сам занялся проектами там). Человеческий масштаб, в том числе – общественных пространств, использование традиционных материалов и ремесленных приемов, защита интерьера от климатических «излишеств» с помощью не стекла, а жалюзи, выноса кровель и т. д. обозначили интерес архитектора к устойчивости, в том числе и социальной – задолго до начала «эко-эпохи».

zooming — Чарльз Корреа. Фото: Holcim Foundation

Особое значение имеют его проекты для Мумбаи, в первую очередь – план нового города Нью-Бомбей (Нави-Мумбаи) на 2 млн жителей, который с 1970 создавался через гавань от расположенного на полуострове и испытывающего острый дефицит свободной земли мегаполиса. Жилые массивы должны были связать между собой автобусные маршруты, а с Мумбаи и другими прилегающими территориями – метро (Корреа до конца жизни критиковал мумбайские власти за их невнимание к общественному транспорту, в первую очередь – электричкам). Отсутствие политической поддержки затруднило реализацию Нави-Мумбаи, и лишь в последнее время город «заработал» почти как задумывал Корреа – когда проблема перенаселенности все же заставила власти развивать его в полную силу. Но все же архитектору удалось построить там рассчитанный на бедные слои населения жилой массив Белапур (1983–1985), малоэтажную застройку высотной плотности – не менее эффективную для размещения большого числа жителей, чем обычные в таких случаях башни. Многочисленные дворики и террасы на крыше обеспечивали важную для Корреа «открытость небу», как и террасы дорогого многоэтажного дома «Канчанджунга» (1983) уже в самом Мумбаи. Архитектор резко выступал против типичной высотной застройки – как элитной, так и массовой – из-за ее несоответствия климату (и зависимости от кондиционеров), разрушения связной городской ткани, нагрузки на транспортную систему и т.д. В своем проекте он предложил альтернативу: квартиры от солнца и дождя закрывают двухъярусные террасы, напоминающие о традиционных бунгало; обеспечены естественная вентиляция и связь с окружающей средой.

Социальный пафос, связанный как с эпохой в целом, так и с идеализмом, характерном для периода сразу после обретения Индией независимости – а именно тогда началась карьера Корреа – воплотился в его общественных сооружениях. Культурные центры «Бхарат Бхаван» в Бхопале (1982) и «Джавахар Кала Кендра» в Джайпуре (1993), соединяющий общественные пространства и исследовательские лаборатории «Центр исследования неизвестного» фонда Champalimaud в Лиссабоне (2011) отличают композиция из нескольких сохраняющих человеческий масштаб объемов, дворов, открытых амфитеатров, внутренних садов.

Корреа проектировал также и офисные здания, вузовские корпуса, включая Центр неврологии Массачусетского технологического института в Кембридже (2005), культовые постройки (от храма Маланкарской православной церкви в Парумале на юго-западе Индии до его последней постройки, культурного центра и джамоатхоны общины мусульман-исмаилитов в Торонто по заказу Ага-Хана), государственные учреждения, к примеру – снабженное скульптурным изображением национального флага здание представительства Индии при ООН в Нью-Йорке (1985).

В творчестве архитектора порой появлялись новые мотивы (тот же флаг сложно рассматривать вне контекста «по-мо»): несмотря на внимание к традиции и «непреходящим ценностям» профессии, Корреа не менее жестко, чем против безудержного девелопмента, выступал и против противников перемен. Поэтому можно видеть иронию судьбы в том, что знаменитая филиппика принца Уэльского Чарльза против модернистского проекта нового крыла лондонской Национальной галереи, который он сравнил с «карбункулом на лице любимого друга», прозвучала в рамках празднования присуждения Корреа Золотой медали Королевского института британских архитекторов в 1984. Однако на статусе и карьере архитектора (в отличие от многих его английских коллег, потерявших заказы из-за побоявшихся гнева принца девелоперов) это не отразилось, и на оценке его вклада в мировую архитектуру – также: в 1990 он получил Золотую медаль Международного союза архитекторов, в 1994 – японскую Praemium Imperiale.

Чарльз Корреа, хотя и не слишком часто, но все же работал за рубежом, однако одним из источников раздражения для него были никак не связанные с контекстом постройки «кочевых» архитекторов, которые делают очередной проект каждый раз, как сходят с самолета. По его мнению, такая практика работы в отрыве от культуры, среды вредит, в первую очередь, самим архитекторам, «умаляет» их – и в этом их трагедия. Если продолжить эту мысль, то Корреа, не отказываясь ни от многочисленных, часто – масштабных проектов, ни от активистской деятельности (он выступал в прессе, вступая в диалог с обществом, делал проекты pro bono и т.д.), своим творчеством показал реалистичную альтернативу такой «сверх-глобальной» карьере.

18 Июня 2015

Похожие статьи