Лондонец Билл Прайс, директор WSP Conculting Engineers, принимавший участие в проектах Башни Свободы и Heast Tower (Нью-Йорк), Torre Mayor (Мексика) и других, рассказывая о технологии строительства высотных сооружений и вопросах безопасности, особо подчеркнул значение вклада, который может сегодня внести инженерное искусство в архитектурное проектирование. Из подборки материалов, посвященных теме высотного строительства в предыдущем журнале ARX (это также часть глобального медиа-проекта), известно, что фасады Heast Tower, расшитые диагонально перекрещенными стальными балками, это не столько артистичный жест лорда Фостера, сколько инженерное решение, учитывающее геометрию треугольника как наиболее стабильную и жесткую.
Француз Жан Пистр, президент Valode & Pistre, на примере проектов своей компании для Екатеринбурга рассказал о возможностях развития высотного строительства в России (показателен выбор нестоличного мегаполиса). Несмотря на озвученные в выступлении Александра Кузьмина данные опроса москвичей, согласно которым 15% из них с радостью поселились бы в высотке, г-н Пистр исходил из ситуации отрицательного отношения к небоскребам в обществе. Но отмечал градостроительное и имиджевое значение высотных сооружений и призывал нивелировать возможные негативные влияния на окружающую среду посредством образности и символизма, которые кроме всего прочего могут стать архитектурными ресурсами выражения национальной идентичности. Так при проектировании екатеринбургских высоток французы использовали образы двух воинов, окрестив получившуюся пару небоскребов при въезде в Екатеринбург «стражами Урала», и ставшую уже культурным символом России башню Татлина. Во французских проектах прочитывались более простые образы – цветок лилии, скала, парус, маяк.
Российский архитектор Сергей Скуратов рассказал на конференции о своем опыте проектирования комплекса высоток на улице Мосфильмовская (Москва). Его образ – танцующие пары. Их две. Вихреобразная динамическая композиция скрученных винтом сооружений перекликается с «танцующим у моря», как его назвали в журнале ARX, зданием Turning Torso (Швеция, г. Мальмо) Сантьяго Калатравы. Но неполный – в московском варианте – винт башен создает ощущение «ввинчивания в небо», легкого поворота головы «танцующих» в сторону центра Москвы (в целях оптимизации видовых сценариев и лучшей инсоляции квартир). «Одежда» зданий – иррациональная нерегулярная структура с рельефным чередованием матового и темного стекла и усветлением фасадов кверху. Однако, как выяснилось в ходе обсуждения доклада, после расчета, переводящего эту сложную «эмоционально выстраданную» архитектором образность в стоимость затрат на строительство (более 3,5 тыс. $), началась типичная, по словам российских выступающих, для нашей страны история переделок и компромиссов. «Надо быть, наверно, меценатом и очень ценить архитектуру, чтобы согласиться на строительство подобных зданий», – сказал Сергей Скуратов.
В следующем докладе Тимура Баткина, заместителя гендиректора Дон-Строй (заказчика комплекса на Мосфильмовской), архитектура среди перечисленных факторов прибыльности зданий и в самом деле не значилась. Хотя, по опыту западных коллег, озвученному на конференции, удачное архитектурное решение способно увеличить стоимость недвижимости на 25 и более процентов и подстегнуть динамику продаж. Но в ситуации перегретого рынка недвижимости столицы все, вероятно, и так движется весьма динамично. Поэтому и высотка на Мосфильмовской возводится не одна, а, как то сейчас модно в самом урожайном в плане высотного строительства Китае, целым квартетом. Кстати, на Западе небоскребами являются прежде всего офисные здания (лишь 1/5 составляют жилые), в то время как в Москве пропорция обратна. Это ставит ребром вопрос не только о гармонизации видовых сценариев и учета инсоляции квартир (именно в этих целях затевался винт в комплексе на Мосфильмовской), но и требует включения в комплекс социальной инфраструктуры.
Сергей Скуратов уделил внимание визуальной самодостаточности комплекса. Учитывая строгость московских согласователей в плане соблюдения уже ставшего пресловутым «бассейна визуальных связей», он вывел на городскую сцену не один небоскреб, а целую компанию. И не только потому, что, как шутил архитектор, с другом или с подружкой куда-либо прийти всегда веселее, чем в одиночестве. А потому что высотка в силу своих габаритов всегда неуместна, но стоит образоваться комплексу как структура сразу же становится самодостаточной.
Американец Райан Мюлленикс, заместитель директора NBBJ Columbus (США), свой доклад посвятил инфраструктурной самодостаточности высоток. По его мнению, разноплановая городская среда – это средство выражения того многообразия, которое присуще городу. Но как только высотка, будучи всегда столь отличной визуально от городского контекста, попадает от него в инфраструктурную зависимость, она терпит неудачу, коммерческий крах. Все современные небоскребы в США стремятся к созданию в своих недрах самоподдерживающейся среды. По сути, отмечал г-н Мюлленикс, это город в городе. И все прогрессивные подходы к проектированию высоток направлены на формирование микрокосма в рамках отдельного здания либо, что еще лучше, их комплекса.
Строительство высотки – это сегодня и всегда сложная и прежде всего коммуникативная задача. Лари Гетс, первый заместитель директора NBBJ Seattle (США), даже поделился с российскими коллегами бытующим у них принципом 4 «С»: codes, clients, consultants, contractors. То есть от того, насколько проработаны кодексы по высотному строительству и насколько быстро и конструктивно на их основании могут договориться об общих целях клиенты, консультанты и контракторы (подрядчики) зависит сегодня эффективность высотного строительства. Образ Нового Вавилона, обкатанный во втором номере журнала ARX при разборе всемирно известных уже построенных небоскребов, а также опыт западных коллег, представленный в рамках прошедшей конференции, показывает, что на Западе властям и разнопрофильным профессионалам договариваться между собой удается. В России, судя по всему, дело пока обстоит сложнее, как в плане нормативных документов, так и в плане профессиональной коммуникации. Последнюю проблему и пытаются решить ИД Building и журнал ARX, обозначив в качестве своей миссии создание универсального языка архитектуры.
Александр Кузьмин, главный архитектор Москвы
Билл Прайс, директор WSP Conculting Engineers (Англия)
Жан Пистр, президент Valode & Pistre (Франция)
Сергей Скуратов, президент «Сергей Скуратов ARCHITECTS» (Москва)
Ларри Гетс, первый заместитель директора NBBJ Seattle (США)
