Химерическая эклектика

Особенности национальной храмовой архитектуры.

mainImg

Химера – тератоморфное существо с тремя головами: льва, козы и змеи. У нее туловище: спереди льва, в середине козье, сзади – змеи.

Мифы народов мира. М., 1988

Серия выставок храмовой архитектуры, проведенных Союзом архитекторов в нескольких городах, в том числе и недавно в Москве – это первая попытка осмыслить феномен, который развивается уже 20 лет. Критики не замечают новую храмовую архитектуру, в журналах ее не печатают, ее не обсуждают и о ней не пишут, она «редко становится событием», как справедливо сказано в пресс-релизе организаторов. Это не удивительно – архитектура храмов, построенных и спроектированных после падения СССР, очень далека от какого-либо художественного мейнстрима. Тем не менее она есть, и ее даже много, и это потрясающий и какой-то, действительно, совершенно неосознанный критиками материал. Остается только сожалеть, что выставка длилась всего неделю. В октябре на «Зодчестве» все экспозиции, московскую и других городов, обещают показать вместе, а мы пока расскажем о той выставке которая прошла на Гранатном в середине сентября, выставке московских архитекторов. Строят они, правда, в нашей стране повсюду.

Организаторы собрали вместе сооружения разных религий: буддийский комплекс из Элисты, католическую церковь из Анапы, пять мечетей, и один проект Центра еврейской общины города Сочи мастерской Гинзбурга. Этот последний, – единственный представитель модернизма на выставке, смесь Либескинда с Мельниковым, отличался от проектов-соседей настолько сильно, что его можно было принять за случайно забытый остаток какой-то предыдущей развески.
Выставка в зале Союза Российских архитекторов. Фотографии с выставки - Юлии Тарабариной
Центр еврейской общины г. Сочи. А.В. Гинзбург, М.Б. Гуревич

Все остальные, в том числе православные храмы, коих, разумеется, большинство, пребывают в глубоком XIX веке. Копируют тоновский русско-византийский стиль, и ориентированный на «узорочье» XVII века псевдорусский стиль, и само узорочье, и царственное пятиглавие XVI века, а также Новгород и Псков, Владимир и Юрьев-Польской, Византию. Это, значит, историзм.

Берут элементы из разных памятников и склеивают, как в конструкторе, приделывают губы Никанора Ивановича к носу Ивана Кузьмича – это, вероятно, эклектика. Нам всем в детстве объяснили, что эклектика это смешение, и архитекторы смешивают. Архитектор Дмитрий Соколов взял крещатое основание у церкви из села Остров, горку кокошников и приделы у церкви Одигитрии в Вязьме, превратил ее шатры в башню, похожую на Ивана Великого – получилась церковь Петра и Павла в Прохоровке (построена в память танковой битвы 1943 года).
Слева: храм Петра и Павла в поселке Прохоровка Белгородской области. Д.С. Соколов, И.И. Соколова, 1994-1995. В центре вверху: церковь Одигитрии в Вязьме, 1650-е гг., в внизу: церковь Преображения в с. Остров, 1560-е гг., Слева: церковь Иоанна Лествичника в Московском кремле, 1508; 1601 (фотографии temples.ru)

Алексей Денисов (один из самых завзятых смешивателей) взял Успенский собор Старицы с литографии Мартынова, приделал вместо восточных шатров две колокольни, примерно как из Хамовников, между ними усадил большую псевдовизантийскую экседру, а по бокам смоленские притворы из XIII века – вышел проект храма Александра Невского в Ровно.
Слева: Храм Александра Невского в Ровно. А.М. Денисов, 2010. Справа вверху: собор Бориса и Глеба в Старице, сер XVI в., рисунок с литоргафии А.А. Мартынова (изображение - rusarch.ru). Справа в центре: храм Саввы в Белграде, 1935 -- XXI в. (фотография www.spbda.ru; за указание даты благодарю lord_k & ru.wikipedia.org). Справа внизу: церковь Параскевы Пятницы в Новгороде, начало XIII в. (фотография temples.ru)

Андрей Оболенский взял «типичный новгородский» храм с трехлестковым завершением фасадов, с запада приделал притвор, похожий на притворы Юрьева-Польского, внутри поместил московский крещатый свод, которого в Новгороде никогда не было, а с востока – апсиду московской церкви конца XV века. Это творчество, но творчество, которое заключается в выборе и компилировании образцов, причем как-то частями, ухо оттуда, а нос отсюда, и мастерство состоит в точности воспроизведения и способности набрать пул образцов.
zooming
Справа: храм муч. Уара на Машкинском кладбище, А.Н. Оболенский и др. (фотография Юрия Красильникова, sobory.ru, фотография свода © архитектора). Слева: церковь Апостолов в Новгороде, крещатый свод церкви Трифона в Напрудном, притвор церкви Георгия в Юрьеве-Польском, апсиды церкви Ризположения в московском Кремле (фотографии wikipedia.org).

Такого механического конструирования не знала эклектика XIX века. Это – особенность современной эклектики, и лучше всего, то есть доводя до абсурда, ее демонстрирует планшет (ну, как обычно) Михаила Посохина, под мудрым руководством которого архитектор Андрей Оболенский (ведущий архитектор мастерской патриархии «АрхХрам», а значит, законодатель официальных мод) создал конструктор типовых храмов. В центре нарисован четверик, к которому предлагается приставить что хочешь, главу ли, шатер, придел, притвор и т.п. Этот планшет выглядит квинтэссенцией всей выставки – на нем прямо и открыто продемонстрирован принцип простого прикладывания элементов друг к другу, который можно в «скрытом» виде наблюдать в большинстве зданий, показанных на выставке. По тому же принципу придумывались фантастические существа доантичной древности, например, малоазийская химера: туловище от одного, голова от другого – и нате вам, пожалуйста, чудесный зверь. Надо думать, что на наших глазах сформировалось новейшее направление – химерическая эклектика.
Моспроект-2 им. М.В. Посохина. Типовой модульный храм на 300-500 прихожан. М.М. Посохин, А.Н. Оболенский.

Такая, которая не требует вчуствования в традицию, которой хватает жонглирования элементами, и, кто причудливее составит конструктор, тот и прав. Вскоре, правда, когда типовые проекты Посохина/Оболенского запустят в дело, архитекторы-химеристы вообще больше не понадобятся – любой батюшка сможет заказать себе храм, выписав на листочек строителям: голова номер 5, апсида номер 2, притвор номер 8 – ну, вы понимаете.

Откуда же берутся элементы? Из книг и особенно – из учебников. У архитекторов XIX века учебников не было, а теперь есть, и там многое нарисовано и написано, какие памятники шедевры и что следует копировать. Поэтому церковь Покрова на Нерли, Дмитровский собор во Владимире и собор Андроникова монастыря преследуют зрителя этой выставки, как Мона Лиза – посетителя выставки поп-арта. И возвращают к мысли о том, что у русских архитекторов XIX века учебников, расставляющих местные шедевры по иерархической лестнице, не было. А у Европы и Америки учебники были уже тогда, благодаря трудолюбивым немцам-античникам: поэтому они точно знали, что копировать следует Парфенон и Эрехтейон. Поэтому там изжили эту проблему копирования шедевров в XIX веке, а мы переживаем пик овеществления учебников сейчас.

Архитекторы стали книжными детьми, и надо сказать, что тем, кто погружается в книги глубже, удается уйти от химерической эклектики, поднырнуть этак под нее, и погрузившись в знания, создать вещи чуть более увлекательные, а местами даже романтические. На этом, более достойном поприще, наблюдается, помимо соревнования в точности  копирования и в выборе более заковыристых образцов, явление, которое можно назвать книжным романтизмом.

Его первая разновидность – исправление реальности. Так, архитектор Андрей Анисимов взял Архангельский собор из Кремля Нижнего Новгорода, заменил ему шатер с восьмериком на шатер того же зодчего (Антипы Константинова) из нижегородского Печерского монастыря. Притворам добавил бочки из нижегородской же церкви Успения на Ильиной горе, а колокольню лишил шатра – вероятно потому, что реставратор этой церкви 1960-х годов Святослав Агафонов в своих книгах неоднократно написал, что шатер и руст по углам колокольни – поздний. А вот ошибся уважаемый реставратор, с кем не бывает! В XVII веке на этой колокольне был и руст, и шатер; если бы архитектор Андрей Анисимов это знал, он бы наверное, не стал исправлять это место; но он не знал, нельзя же, в конце концов, знать все. К слову сказать, многочисленные проекты Андрея Анисимова – он завесил ими две стены из четырех, его работы заняли почти четверть всей экспозиции – на этой выставке самые ученые, точные по части стилизации и разнообразные (это не удивительно, он все-таки сын академика РААСН). Разглядывать его стенды очень увлекательно.
Храм сорока севастийских мучеников в Конаково, Тверская обл., проект, 2008. А.А. Анисимов и др. Справа: собор Архангела Михаила в Нижнем Новгороде, надвратная церковь Печерского монастыря в Нижнем Новгороде (фотографии Ю.Тарабариной), церковь Успения на Ильиной горе (фотография В.Павлова, sobory.ru)

Тот же Андрей Анисимов в церкви Рождества Богородицы для поселка Балакирево вдохновился княжеской церковью владимирского Боголюбова, но не в том полуживом виде в перестройке XVIII века, какой мы ее знаем сейчас, а – в реконструкции археолога Николая Воронина. Это немудрено, сейчас церковь не блещет изяществом, зато по описаниям она была прекрасна, и даже колонны у нее были внутри как золотые деревья. Колонны архитектор не воспроизвел (что жалко), а вот ажурную шатровую башенку, нарисованную Ворониным – построил; и это не единственный пример.
Храм Рождества в поселке Балакирево, Владимирская обл., 2001. А.А. Анисимов и др. Слева вверху: собор дворца Андрея Боголюбского в Боголюбове, реконструкция Н.Н. Воронина.

Воплощенные в камне реконструкции известных историков и реставраторов похожи на строительство романтической мечты и историку архитектуры они, скорее, приятны. Во всяком случае они доказывают, что историки трудились не зря. Хотя надо сказать, что реставраторы еще в 1970-е годы заложили традицию возведения в камне собственных фантазий: например, верхняя половина собора Спасо-Андроникова монастыря это и есть такая же фантазия архитекторов-реставраторов, только поставленная на стены памятника. Может быть, это и хорошо, что теперь архитекторы имеют возможность строить фантазии из учебников (и научных статей) на ровном месте, не тревожа памятники.

Вторая разновидность книжного романтизма – трогательная тяга к восстановлению исторической справедливости. В XIII веке русские княжества завоевали татаро-монголы, обложили данью, и каменное строительство практически прекратилось. Традиция была прервана, прямо скажем, на взлете – так вот, глядя на выставку, можно подумать, что архитекторы стремятся заполнить лакуну, которая образовалась из-за Батыя. Они все время норовят спроектировать нечто ступенчатое, высокое, летящее вверх, или в крайнем случае пристроить к своим храмам 3 притвора, вышедших из моды в XV веке, но так удачно формирующих ступенчатый силуэт. Можно подумать, что архитекторы таким образом стремятся символически зарастить старую рану, сбросить, понимаете ли, то древнее иго и восполнить пробел, развить полет, не совершившийся в XIII веке… Но позвольте, почему именно эту рану? Почему при обилии других ран нас так волнует иго семисотлетней давности?
zooming
храм-памятник Воскресения Христова, Катынь, 2007-2011, Д.В. Пшеничников; церковь Александра Невского в Москве, Д.В.Пшеничников, 2004-2008 (фотография wikipedia.org); церковь Елизаветы в Опалихе, А.Н. Оболенский и др., сер. 1990-х гг. (фотография Варвара Вельская, temples.ru)

Здесь, вероятно, тоже причина в теории: историки написали, что именно в ступенчатых храмах русская архитектура впервые оторвалась от византийской, стала самостоятельной и даже «самобытной» (это неудивительно, Византию как раз в тот момент завоевали и разорили крестоносцы). Для русской архитектуры, по убеждению искусствоведа Михаила Ильина, характерны: во-первых, стремление вверх, во-вторых, преобладание внешней формы.

Вероятно, поэтому хуже всего пока что с интерьерами. Мало того, что их не всегда даже стремятся показать, но и то, что было показано, иногда попросту пугает. Пользуясь бетонными конструкциями, архитекторы прежде всего убирают из интерьеров столбы. Делается это, по-видимому, способом простого вынимания. После того, как вынимание произведено, а главу снаружи требуется сохранить в традиционном, т.е. как правило нешироком виде, архитекторы начинают задумываться над тем, что же делать с потолком, то есть, простите, со сводами, оставшимися без столбов в каком-то зависшем состоянии. Появляются арочки, паруса, срезы и скосы, подчас довольно нелепые.
Храм Троицы на ул. Победы в г. Реутов. ООО «Жилстрой», проект.

Один из характерных примеров неудачного интерьера – ярославский Успенский собор Алексея Денисова. Четыре круглых столба, использованные когда-то Аристотелем Фиораванти для того, чтобы сделать пространство московского Успенского собора более светлым и просторным, Алесей Денисов поставил на гигантские толстенные постаменты выше человеческого роста, из-за которых собор, несмотря на большие окна, внизу, там, где стоят люди, оказывается темным и даже серым. Вверху столбы увенчаны торчащими по сторонам плоскими плитами, их которых вырастают непропорционально тонкие арочки. А если выйти на галерею – то череда купольных сводов делает ее похожей не на византийский нартекс (там было как-то неуловимо не так), а на турецкую баню.
Успенский собор в Ярославле, 2005-2010, Алексей Денисов. Интерьер (фотография Ю. Тарабариной)
Успенский собор в Ярославле, 2005-2010, Алексей Денисов. Интерьер (фотография Ю. Тарабариной)

Можно проследить и другие закономерности. Сейчас над православной архитектурой постоянно висит призрак прошлогоднего парижского конкурса. И организаторы об этом говорят – мол, конкурс обострил, и мы решили устроить выставку, посмотреть, кто там у нас и как. Однако на выставке в САР из проектов парижского центра оказалось всего несколько, да и то непредставительных, не самых, прямо скажем, красивых. Такое ощущение, что конкурс поставил проблему, а решать ее никто не берется, и все как-то зависло, как перетрудившйися компьютер.
Конкурсные проекты Духовного центра в Париже на набережной Бранли, представленные на выставке. Слева проект А.М. Денисова, справа проект М.Ю. Кеслера.

Если же говорить об удачах, то прежде всего надо сказать, что малые формы удаются всем архитекторам значительно лучше, чем крупные. Зависимость прямая – чем меньше сооружение, тем лучше получается; особенно хороши надкладезные часовни. Как будто бы мера артистического таланта, отпускаемого на один объект – равная, и в маленьком храмике он концентрируется гуще.
Слева направо: часовня Валаамской иконы Божией матери на о. Светлый, Валлам. А.А.Анисимов и и др., 2009-2010; надкладезная часовня, Малоярославец, 2009, А.А. Анисимов и др.; Святовладимирская часовня на Лужнецкой наб., Москва, 2010, А.А. Анисимов и др.; проект храма-памятника у Белого дома, Москва, 1994, Ю.Алонов; часовня кн. Даниила Москвоского у м. Тульской, 1998, Ю.Алонов и др.

Более того, именно в маленьких храмах обнаруживается единственный вариант новой храмовой типологии, родившийся за прошедшие 20 лет. Правда этот вариант насколько робок, что его скорее следует назвать «подтипом». Его можно увидеть можно в проектах Андрея Оболенского: например, в церкви Василия Великого на ВВЦ или Пантелемона при госпитале ФСБ. Это церкви можно определить как «однозакомарные». Дело в том, что русские мастера в XV и XVI веке, когда начали строить бесстолпные храмы с цельным, хотя и небольшим внутренним пространством, снаружи продолжали их оформлять так, как будто бы эти столбы внутри есть: разделяли стены на три прясла, или по крайней мере увенчивали четверик тремя (или больше) кокошниками.

В начале 1990-х годов архитекторы решились трактовать бесстолпную церковь как часть, изъятую из большого храма – по одной закомаре на каждом фасаде. Родоначальницей нового типа маленькой церкви следует, вероятно, считать один из самых ранних перестроенных храмов – церковь Георгия на Поклонной горе. А предпосылок к этому минимум две. Первая это бетон, материал, который так и подталкивает архитектора к более цельной форме. Вторая – опять же теоретические работы историков, которые неоднократно сравнивали бесстолпные храмы XVI и XVII веков с частями, «вырезанными» из больших храмов. Рассуждения развивались приблизительно так: берем храм Спасо-Андроникова монастыря, отсекаем «лишние» столбы, оставляем только центральную часть с барабаном и подпружными арками, и в конце концов получаем бесстолпный храм с крещатым сводом. Так или не так рассуждали зодчие начала XVI века, это большой вопрос, а вот современные нам архитекторы рассуждали определенно так (тем более, что, отличие от древнерусских зодчих, они могли об этом прочитать в книге академика РААСН Сергея Попадюка) – и получилось похоже. Вот вам и влияние теории на практику, пожалуйста.
zooming
Храмы «одной закомары». Церковь Георгия на Поклонной горе, А.Т. Полянский, 1989-1990; церковь Василия Великого на Поклонной горе, А.Н. Оболенский, 2000-2001; церковь Пантелеймона на территории Центрального клинического госпиталя ФСБ, А.Н. Оболенский, 2004.

Храмы «одной закомары» надо признать самым любопытным достижением современной церковной архитектуры. Они похожи на часовни, а как уже было сказано, часовни – это лучшее, чем может сейчас похвастаться православная архитектура: компактные, вертикально вытянутые, притягивающие к себе качественный декор, и часто похожие на своих предшественниц стиля модерн.

Да и сам стиль модерн для православных архитекторов служит своего рода лекарством: те, кто им владеет, выступают и увлекательнее, и романтичнее. Возможно, это происходит потому, что именно модерн оказался последним стилем в череде традиции, прерванной революцией, и поэтому, когда современные архитекторы пробуют завязать узелок от модерна, получается особенно гармонично. К слову сказать, модерн знал и «однозакомарные» храмы, только их было меньше. Известный пример – церковь в усадьбе Талашкино под Смоленском; архитектор Александр Мамешин повторил ее довольно точно, хотя и увеличил, строя храм Серафима Саровского в Хабаровске. Впрочем, лучше всего модерн получается когда его повторяют либо точно, либо с душой, и уж как минимум – не экономят на декоре.
Слева: храм Серафима Саровского в Хабаровске, 2003-2007, Александр Мамешин и др. (фотография stroytal.ru)

Другой хороший лекарь – классицизм, но он безжалостен, как хирург: тут надо либо работать точно (хотя бы точно копировать), либо не связываться. Хотя главных архитекторов храмов в стиле классицизма, Ильи Уткина и Михаила Филиппова, на выставке не было.
Храм Покрова в с. Глухово, 2010. А.А. Анисимов и др.

Так или иначе, а материал, впервые собранный вместе, несмотря на неполноту и скачкообразное качество, очень занимателен. Явление надо признать вполне сложившимся: у храмовой архитектуры есть не только свои предпочтения и свои мастера, но и свои конференции и полный набор нормативной документации: начиная от технических норм и заканчивая методичкой по духовным основам. Главный автор большей части текстов – Михаил Кеслер из архитектурно-художественного центра московской Патриархии «АрхХрам», сын священника и архитектор, который занимается церковной архитектурой с 1981 года.

Так вот, храмовая архитектура это уже давно – сложившееся явление, однако существует оно в очень замкнутом пространстве. Далеко не все архитекторы сейчас возьмутся за проектирование храма. А некоторые из тех, кто однажды взялся по необходимости, считают нужным этот свой опыт не афишировать. Все это совершенно неудивительно: наша религиозная архитектура существует в очень узкой плоскости, ограниченной, с одной стороны, консерватизмом заказчиков, а с другой – одаренностью архитекторов, готовых связаться с этой отраслью несмотря на все ее ограничения. Вот и развивается она как огурец в бутылке – растет туда только, куда можно, и принимает форму ограничивающих ее стенок. И вынуть этот овощ из бутылки не представляется возможным – уже очень вырос, и разбить бутылку тоже страшно.

27 Сентября 2011

Осеннее оживление
В выходные Москва празднует день города: всю следующую неделю краеведы будут водить экскурсии чуть ли не ежедневно. ЦСК «Гараж», тем временем, возобновляет архитектурный лекторий, а строительный цех Питера соберется на большом инвестиционном форуме PROEstate 2011.
Пресса: Современное культовое зодчество
Союз архитекторов России приглашает проектировщиков принять участие в выставке объектов культового назначения, построенных за последние 10 лет или реализуемых в настоящий момент.
Черные ступени
Храм Баладжи по проекту Sameep Padora & Associates на юго-востоке Индии служит также для восстановления экологического равновесия в окружающей местности.
Традиции орнамента
На фасаде павильона для собраний по проекту OMA при синагоге на Уилшир-бульваре в Лос-Анджелесе – узор, вдохновленный оформлением ее исторического купола.
Кирпич и свет
«Комната тишины» по проекту бюро gmp в новом аэропорту Берлин-Бранденбург тех же авторов – попытка создать пространство не только для представителей всех религий, но и для неверующих.
Семь часовен
Семь деревянных часовен в долине Дуная на юго-западе Германии по проекту семи архитекторов, включая Джона Поусона, Фолькера Штааба и Кристофа Мэклера.
Радужный небосвод
В церкви блаженной Марии Реституты в Брно архитекторы Atelier Štěpán создали клеристорий из многоцветных окон, напоминающий о радуге как о символе завета человека с Богом.
Открывшись небу
Архитекторы Enota соединили часовню с деревенской площадью, превратив свое сооружение в ландшафтную скульптуру, призванную акцентировать идентичность пригородного поселения.
Знание и свет
Катарский факультет исламоведения и мечеть «Города образования» близ Дохи по проекту бюро Mangera Yvars Architects.
Технологии и материалы
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Сейчас на главной
Уважаемая бананка
Вилла «Бананка» в словацком селе Банка, спроектированная студией Paulíny Hovorka, своей необычной формой образует вокруг уютные зоны взаимодействия с природой.
Гаражный футуратор
Первым куратором нового спецпроекта Арх Москвы «Футуратор» стало бюро Katarsis. Свободные в выборе инструментов и формата Петр Советников и Вера Степанская обратились к теме «параллельного ландшафта» – малозначительной и невоспроизводимой архитектуры, которая не зависит от конъюнктуры, но исподволь влияет на реальную жизнь человека. Искать параллельный ландшафт отправились восемь участников: на дачу, в лес, за город, на шашлыки. Оказалось, его сложно заметить, но потом невозможно забыть.
Камчатский ансамбль
По проекту мастерской «Гикало Купцов Архитекторы» на живописном участке Камчатки построен загородный комплекс: он состоит из двух вилл и нескольких хозяйственных и вспомогательных построек. Вашему вниманию – рассказ об одной из вилл, а также бонус – павильон над тандыром, который архитекторы представили как небольшой храм еды: с жертвенником и генуфлекторием.
Нитяной фасад
Посвященный ткачеству музей открылся в маленькой деревне в горах Уишань. Авторы его проекта – шанхайское бюро TEAM_BLDG.
Теплый черно-белый
Вторую очередь «31 квартала», построенную в подмосковном Пушкино по проекту бюро KPLN, отличает многогранный характер. На первый план выходят геометрия и монохромная гамма, но при более внимательном взгляде обнаруживается ряд «нерегулярных» деталей: градиент остекления и «раструбы» окон, иерархия фасадов, объемная кирпичная кладка и даже подражание явлениям природы. Рассказываем обо всех правилах и исключениях, которые удалось обнаружить.
Арх Москва: исследования
Лозунг «Если чего-то не понимаешь – исследуй!» звучит все громче, все актуальнее. Не отстает и Арх Москва – выставка, где разнообразные исследовательские работы показывают достаточно давно, а с некоторых пор специально для очередной выставки кураторы делают одно исследование за другим. Как говорится, однако тренд. Мы планируем опубликовать несколько исследований, обнаруженных на выставке, полностью и по отдельности, а пока – обзор разных видов исследований, представленных на Арх Москве 2025.
Строение с мотором
Летний павильон лондонской галереи «Серпентайн» в этом году впервые может «шевелиться»: его кровлю можно сдвигать на 1,4 м. Автор проекта – архитектор Марина Табассум из Бангладеш.
XIX Архитектурная биеннале Венеции: сады Джардини
Наш редактор Алена Кузнецова побывала на Венецианской биеннале и Миланской триеннале – теперь есть, с чем сравнивать Арх Москву и петербургский Архитектон. В этом материале – 10 субъективно любимых национальных павильонов в садах Джардини, несколько советов по посещению и неформальные впечатления. Используйте как референс, срез настроений, а лучше всего – как основу для составления собственного маршрута.
Фонари и лестница
Мартовская съемка почти-построенной штаб-квартиры ГК ФСК на улице Шеногина. Снаружи спокойно-лаконично, внутри увлекательно, многоярусно. Особенно хороши, и больше всего – в бетоне, конусные зенитные фонари представительского офиса. И ведущая в него большая винтовая лестница. Впрочем, спиральная лестница здесь не одна, да и в первые этажи, фактически, встроен небольшой торговый центр.
Первобытные мотивы
В кофейне сети Nana Coffee Roasters по проекту IDIN Architects в пригороде Бангкока создана неожиданная «пещерная» атмосфера: она вдохновлена воспоминаниями основателя сети.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Модная сценография
Интерьер бутика женской одежды Sashaskvo представляет нестандартный взгляд на эстетику ретейла. Взяв за основу концепцию бренда, его айдентику и фирменный стиль, архитекторы бюро RMMSH создали яркое, эмоционально насыщенное пространство с аллюзиями на театральный антураж, в котором экстравагантные детали и свет сочетаются с лаконизмом крупных форм.
Искусство в доступе
В Лондоне сооружено фондохранилище для Музея Виктории и Альберта по проекту Diller Scofidio + Renfro: экспонаты здесь выставлены без привычного стекла.
Арх Москва 2025: будущее, цвет и суть
Читаем списки наград Арх Москвы и заодно собираем вместе наши впечатления от выставки. Кажется, у нее, юбилейной-тридцатилетней, было три главные темы: «Суть», предложенная Полисским как куратором, будущее или футурология, которая сквозила изо всех щелей как твое милосердие, и цвет. Причем не просто цвет, а два полюса: монохром основной выставки, где дизайн-кодом Арх Москвы было белое, но у Домов А-Класса черное – и разноцветье отдельных экспозиций.
NEXT 2025: сияние чистого разума
Спецпроект Арх Москвы NEXT в этом году прошел под кураторством школы МАРШ в лице Никиты Токарева, который задал тему «Места и события». На этот раз все объекты были интерактивные, а зрителя вовлекали с помощью тактильных материалов, видеомэппинга, цветовых фильтров и даже небольшого театрализованного действа. Рассказываем обо всех инсталляциях девяти бюро и одного журнала.
Девять жизней
Центр культуры и искусства острова Хэнцинь, построенный в китайском Чжухае по проекту бюро Atelier Apeiron, собрал в одном гигантском объеме сразу 9 функций.
Золотая сторона медали
Спортивный центр имени Николы Карабатича под Парижем по проекту бюро Atelier Aconcept получил фасад, вдохновленный многочисленными золотыми медалями этого спортсмена.
ЭКСПО-2025: архитектурный Диснейленд на рукотворном...
В середине апреля в Осаке открылась ЭКСПО-2025. Одно из самых грандиозных международных событий, конкурирующее за внимание десятков миллионов посетителей со всего мира, уже успело собрать немало полярных мнений о качестве архитектуры павильонов, экологическом следе и организации действа. Вашему вниманию – авторский обзор Анастасии Маркитан, она побывала на ЭКСПО лично, выбрала 6 павильонов-фаворитов, и, не ограничиваясь обзором выставки, предлагает лайфхаки для ее посещения.
Кит идентичности будущего
Или покров? Или снежная равнина? Вере Бутко, Антону Надточему и архитекторам бюро ATRIUM досталась сложная и ответственная задача – предложить образ Национального центра «Россия». Современный, но замешанный на культурных кодах. Ни на что не похожий, и в то же время напоминающий, неуловимо, очень многое. Признаем, задача нашла своих авторов. Изучаем предложенный образ.
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Дело Гауди живет и побеждает
Построенная в Шэньчжэне по проекту новозеландского бюро Van Brandenburg штаб-квартира китайского модного бренда Marisfrolg – образец биогенной архитектуры и зашкаливающего вау-эффекта.
Колонны и карнизы
Две жилые башни по проекту Макса Дудлера к югу от Базеля соединяют четкость фасадной схемы с «переходным» пространством лоджий по периметру.
Большой Алтай: план системного развития
Мастер-план туристического развития Большого Алтая включает в себя три региона: Кузбасс, Республику Алтай и Алтайский край. Он – один из двенадцати проектов, разработанных в рамках большой госпрограммы «Развитие туризма». Слоган проекта: «Большой Алтай – место силы, здоровья и духа в самом сердце Сибири». Какие точки роста предлагает проект и как с его помощью планируется увеличивать поток российских и иностранных туристов – читайте в нашем материале.
Место ожидания
Архитектурная студия GRAD совместно с НПО «Новая конструкция» разработала концепцию автостанции, которую можно использовать для развития внутреннего туризма. За счет модульных алюминиевых фасадов и стального несущего каркаса здание строится быстро, вмещает необходимый набор функциональных помещений, а также предлагает запоминающийся образ, который при этом может вписаться почти в любой контекст.