Ранее, весной 2021 года, макеты и стенды с историей вопроса были показаны в галерее на Шабловке на выставке «Анатомия конструкций», материалы РАН также был показаны на выставке из серии «Люди науки».
Выставка про Шухова не в специализированном музее, а уже в Центре современного искусства – важный шаг в популяризации имени великого инженера. Нижегородцам это имя стало почти родным после драматической истории спасения последней (из шести построенных в 30-е годы прошлого века) шуховской башни на Оке. Башни-опоры строились во исполнение плана ГОЭЛРО: провода с высокого берега перекидывали через реку на низкий берег. Но со временем изменилось направление линии электропередач, и бесхозные опоры уже в 1990-е стали разбирать на металлолом. Только вмешательство международной научной и культурной общественности в 2005 году остановило ликвидацию последней башни. Сейчас эта конструкция признана вершиной инженерного творчества Шухова, хотя прежде вершиной называли московскую башню на Шаболовке.
Всего же в Нижегородской области сохранилось 4 башни, одна из них – водонапорная – на территории Выксунского металлургического завода, там же – первый в мире стальной сетчатый свод двоякой кривизны, спроектированный Шуховым над листопрокатным цехом завода. Сейчас завод принадлежит Объединенной металлургической компании (АО «ОМК», Москва), с благотворительным фондом «ОМК-Участие» – они и поддержали «Формулу архитектуры». ОМК строит в Выксе индустриальный парк, куда и перенесут шуховские объекты Выксы.
Нижегородские партнеры проекта «Шухов. Формула архитектуры» говорят о прибытии кабинетного архива Шухова в «Арсенал» как про дань уважения городу: Нижний Новгород в августе отмечает 800-летие. Действительно, два важнейших изобретения Шухова – гиперболоидная башня и сетчатые конструкции – впервые были продемонстрированы в Нижнем, в 1896 году на Всероссийской промышленно-художественной выставке. «Шухов+Выставка» (ее даже местные постоянно путают с ярмаркой, хотя это и по месту – разные события) – формула брендирования территории. Дзержинск (30 км от Нижнего Новгорода), рядом с которым и стоит башня на Оке, выстроил на привокзальной площади знак в виде «шуховской» башни с часами. Возможно, туристам будет интересно посмотреть на область, где представляют и внедряют инженерные достижения. И не только в прошлом.
Выставка про Шухова нужна нижегородцам уже для того, чтобы научиться отличать шуховские конструкции от других, узнавать и запоминать имена и названия. Так, например, новую визитную карточку Нижнего, активно используемую в подготовке к 800-летию города, свежий ОКН – ажурные металлические конструкции на Стрелке – многие упорно именуют «шуховскими», хотя историки давно установили: это работа Санкт-Петербургского металлического завода.
Одна из неизбежных издержек популяризации и связана с тем, что все вокруг начинают повсюду видеть «Шухова» – как французы «Эйфеля». Тут можно вспомнить увлекательное исследование историка архитектуры Ильи Печенкина (Архитектурное наследство, №69): желая проверить некоторые мифы и предания, кочующие по публикациям, он нашел документальное подтверждение, опровергающее авторство Шухова на некоторых «энциклопедических» объектах. Дело не в разоблачениях, а в научно обоснованной истине, и, главное, сам великий Шухов сделал столько всего значительного, что в никаких добавлениях не нуждается. Печенкин уверен, называть Шухова архитектором – неправильно. Это – разные занятия, разные задачи, хотя Шухов и уделял внимание пространственной эстетике тех же башен. Действительно, Владимир Григорьевич был настолько разносторонним изобретателем – достаточно вспомнить его форсунку на обложке книги Менделеева, чтобы причислить к химикам, за первый в мире нефтепровод – к нефтяникам, за мачты для судов – судостроителем, за мины – военным, за точные формулы – математиком…
В книге из серии «Творцы авангарда» C.О. Хан-Магомедова о Шухове говорится, что именно отечественные архитекторы не смогли оценить его изобретений, даже висячие конструкции, показанные на Выставке в Нижнем Новгороде: «Эти инженерные конструкции… лежали вне привычной образно-конструктивной тектоники, основанной на стоечно-балочной и арочно-купольной системах. С их помощью не так-то просто было представить конструктивную целесообразность сооружения». «Технари» оценили и выразили признание, в том числе в британском журнале, публикация в котором, похоже, стала связующей нитью для исследователей уже во второй половине ХХ века. Только Иван Леонидов использовал паpаболоиды вращения в конкурсном проекте Наркомтяжпрома в Москве.
На выставке же представлена единственная работа нашего соотечественника – нарисованный Владимиром Сомовым проект цирка в Мурманске (утвержден в 1975 году, но не реализован).
Можно строить догадки, но все-таки лучше не убирать на дальнюю полку «Творцов авангарда», чтобы понять фразу из аннотации к выставке – о том, что западные архитекторы «заново переоткрыли изобретения Шухова». Почему пришлось переоткрывать? Оптимальные по всем параметрам шуховские опоры заменили какими-то другими, но книги об инженере все-таки выходили, хотя и в жанре патриотической беллетристики. Стоит найти книгу Райнера Грефе и Оттмара Перчи о Шухове – именно эти немецкие ученые первыми проанализировали материалы, связанные с формотворческими и стилеобразующими идеями Шухова. В экспозиции «Формулы архитектуры» – несколько макетов, выполненных в Институте легких конструкций Штутгартского Технического университета, с которым связаны первые исследования Райнера Грефе.
Примечательно, книга немецких профессоров и выставка, сопровождавшая ее выход в 1990 году «вызвали в ФРГ и Западной Европе резонанс, необычный для произведений, посвященных инженерному искусству». Хотелось бы понять, чем был вызван этот интерес, и на чем основан сегодняшний интерес нашей публики к Шухову? Ведь те же шуховские башни – сугубо утилитарные объекты, не играющие роль художественной формы, которую играет, но уже не просто башня, а башня-монумент Владимира Татлина. Возможно, изменилось восприятие, представление о художественной форме, или зарубежные архитекторы сумели довести функциональную шуховскую форму до уровня художественной? В какой момент формула становится архитектурой?
Переход от формул к архитектуре мог бы быть отдельной темой какой-нибудь другой выставки. Не надо было бы говорить обо всем сразу, а придумать такой визуальный ход, чтобы даже самый неподготовленный зритель испытал бы удивление: как из изобретений Владимира Шухова вдруг вырастает Отто Фрай и Норман Фостер – большие и значительные… Хотя, быть может, достаточно маленькой репродукции Фостера, и все эти иностранные башни – скопом, на одном стенде? И наш цирк в Мурманске, хоть не реализованный, но свой, потому ему – целая стена.
Шухов спроектировал около 200 гиперболоидных башен, сохранилось 38, в экспозиции – все они на большой карте. Ни одна башня никогда не остается незамеченной: эти вертикали – ориентиры. Разного назначения: от опор до маяков. Прародители сетчатых небоскребов. Может быть, доисследовать отдельно башни? Поместить их в убедительный контекст и показать, какие перспективы открываются с вершины самой большой из них?