Фотография предоставлена пресс-службой Москомархитектуры
Модератор: Петр Кудрявцев, основатель компании Citymakers
Участники:
- Сергей Кузнецов, главный архитектор города Москвы
- Евгений Лукин, начальник управления комплексного проектирования объектов городской и транспортной инфраструктуры МОСЖИЛНИИПРОЕКТ
- Евгений Смирнов, советник руководителя Департамента транспорта города Москвы
- Юлия Логинова, Департамент культурного наследия города Москвы
- Игорь Думенко, директор Государственного музея-культурного центра «Интеграция» имени Н. А. Островского
- Александра Корнеева, начальник ГКУ Дирекция по строительству и реконструкции Департамента образования и науки города Москвы
Фотография предоставлена пресс-службой Москомархитектуры
Кудрявцев П.: Друзья, доброе утро! Чудесно всех здесь видеть. Это действительно уникальное удивительное место – «Благосфера», которая нас в этом году приютила с фестивалем «Комфортный город». И тема культуры доступности – это ежегодное событие, которое проходит в Москомархитектуры, курируется главным архитектором Москвы. В этом году мы решили выбрать крайне интересную тему – тему доступности и инклюзивности. Долго ей занимались, пытаясь во всем разобраться. Увидели и услышали очень серьезный отклик от самых разных сообществ – и от профессионального сообщества архитектурного и инженерного, и сделали программу достаточно плотную, интересную, с включением большого количества как профессионалов-архитекторов, так и подвижников сообществ, самых-самых разных активистов.
Я хотел бы сейчас предоставить небольшое вступительное слово Марии Бирюковой, которая является главным директором этого события. Она немножко расскажет про тему и про какие-то наиболее актуальные вопросы, которые будем сегодня поднимать. Потом перейдем к самим выступлениям и дискуссии. Пожалуйста!
Бирюкова М.: Здравствуйте! Спасибо всем огромное, что пришли. Нам кажется, что всем, кто сегодня с нами, так же важна тема, как и нам. Будет здорово, если будут вопросы, будут комментарии, будут конструктивные обсуждения, потому что, прежде всего, мы как организаторы конференции, как партнеры Москомархитектуры в этом вопросе понимаем, что сегодня конечно же мы не говорим о каких-то постулатах и точных нормативах, которые нам задают точный таймлайн, как действовать, потому что главное, в чем мы убедились, готовя эту конференцию, готовя к ней небольшое исследование, которое мы на следующих сессиях будем рассказывать, – это, собственно, то, что создание комфортной доступной среды и, главное, создание более инклюзивной среды в нашем городе и в других городах, это, конечно, не результат, а процесс. Все мы должны учиться и сейчас, должны адаптироваться, должны как можно больше знаний получать, и как можно больше решений каждый раз ставить под сомнение, каждый раз улучшать. Собственно, об этом сегодняшний наш разговор.
О чем мы поговорим в принципе на конференции? Потому что она разбита на много блоков. Нам важно, что, с одной стороны, как текущие нормативы, как текущие проекты отражают уже потребности разных групп, насколько они их отражают в городе. Мы в данном случае говорим не только про людей с инвалидностью, но и вообще про всех людей, живущих в городе. Также про группы: мамы с детьми, беременные женщины, пожилые люди – насколько для них на самом деле для них среда приспособлена. И отдельный проект, в частности: для людей с инвалидностью – какие группы сейчас больше учитываются, какие меньше, что можно прорабатывать в дальнейшем? Какие есть проблемы и, с другой стороны, хорошие решения на стыках между разными зонами ответственности, о которых важно знать, и которые важно прорабатывать?
Собственно, с какими запросами разных групп пользователей архитекторам-проектировщикам необходимо знакомиться, необходимо каждый раз их прорабатывать, необходимо вовлекать людей к проектированию, чтобы собственная среда становилась более доступной, и как результат, более инклюзивной.
Об этом обо всем поговорим. А начнем, собственно, с пленарной сессии, которую сейчас Петр представит. Спасибо вам большое, надеемся, вы сможете остаться как можно дольше, потому что все сессии про разное с самыми разными экспертами, и на всех нужно ваше включение. Спасибо большое!
[аплодисменты]
Кудрявцев П.: Спасибо огромное! Вообще, говорится, что создание комфортной среды – это, действительно…Комфортной доступной инклюзивной среды - сложный поступательный процесс. Не все получается сразу, но многое уже действительно в Москве реализовано. В частности, мы общаемся с большим количеством экспертов, представителями самых разных департаментов. Действительно, достижения есть. Тем не менее, нам предстоит еще очень-очень большой путь в то, чтобы действительно наш город стал максимально доступным и удобным для всех категорий жителей.
С удовольствием представляю участников нашей пленарной сессии – это Сергей Кузнецов, главный архитектор города. Предлагаю, всех участвовать в овациях, потому что в это прекрасное серое утро очень хочется позитивных эмоций, особенно учитывая нашу тематику. Давайте по очереди: Евгений Лукин, начальник управления комплексного проектирования объектов городской и транспортной инфраструктуры МОСЖИЛНИИПРОЕКТ; Игорь Думенко, директор государственного музея-культурного центра «Интеграция» имени Н.А. Островского; Александра Корнеева, начальник ГКУ Дирекция по строительству и реконструкции Департамента образования и науки города Москвы; Юлия Логинова, заместитель руководителя Департамента культурного наследия города Москвы; и Евгений Смирнов, советник руководителя Департамента транспорта города Москвы.
Вообще, на самом деле в первый раз у нас в рамках комфортного города такая представительная пленарная сессия. Потому что фактически здесь присутствуют все департаменты (почти все), которые так или иначе связаны с доступной средой. Мне кажется, очень здорово, что, наверное, этот разговор поможет не только вам понять, что происходит сейчас в городе, и, возможно, придумать и посоветовать какие-то интересные новые решения, но и департаментам тоже лучше понять и узнать интересные новые программы, которые планируются по достижению доступной инклюзивной среды.
Сергей, первый вопрос к Вам, как к куратору фестиваля «Комфортный город». Первый раз так активно и так широко Москомархитектура заявляет о доступной инклюзивной среде. С чем это связано? Какие инициативы Москомархитектуры с этим связаны? О каких вообще улучшениях и программах нам стоит сейчас говорить?
Кузнецов С.: Всем добрый день! Во-первых, с чего бы начать, что «Комфортный город» как задумывался изначально…У нас есть разные, вы знаете, программы в течение года, которые мы реализуем, с разными целями, и «Комфортный город» – это мероприятие, посвященное общению в таком профессиональном довольно кругу на разные актуальные темы, которые, нам кажется, максимально требуют обсуждения. То, что в течение некого времени накапливаются вопросы для разрешения, чтобы получить какой-то ответ, фидбек, от профессионального круга.
Да, мы в этом году решили посвятить «Комфортный город» инклюзивной среде, потому что как-то накопилось довольно большое количество вопросов. Они, в целом, скажем так, вращаются вокруг следующей ситуации: что сама по себе история с инклюзией и с созданием условий максимально, скажем так, комфортных для всех групп людей, всех пользователей города, жителей. Речь не только, кстати говоря, о маломобильных категориях, а вообще обо всех. Она, конечно, не новая, и понятно, что обсуждается, и нормативами закреплено довольно много всяких позиций, которые в теории должны делать город абсолютно универсально доступным. Но при этом надо сказать, что количество комментариев, нареканий и мнений от самих пользователей, которые нуждаются в большем комфорте, в большей доступности, оно, скажем так, все равно потом какое-то присутствует.
Мы наблюдаем, и стараюсь сам участвовать во многих мероприятиях, не только наших, но и когда приглашают нас. Я помню, в начале года в «Гараже» была интересная очень такая тусовка, посвященная как раз этой теме, когда была ночь музеев. Как раз в ночи все это происходило обсуждение.
В общем, у меня лично даже складывается ощущение, что есть, безусловно, некий зазор, скажем так, между закрепленными в нормативах требованиями, которые выполняются, и нельзя сказать, что их кто-то саботирует, манкирует и пытается не делать. Нет, все это делается. И, тем не менее, запрос на повышение комфорта…В общем, доступность создается мощная.
Тут наблюдается очевидное поле для исследования ситуации. Что, чего конкретно не хватает – мы начали кстати уже этим заниматься и планируем из конкретных действий в рамках нашей работы регулярно выпускаем много разных стандартов по улучшению института проектирования всего на свете. Это касается зданий и общегородских площадок. Мы решили сделать некий набор стандартов, именно посвященных инклюзии.
При этом…Два слова, чтобы пояснить, что такое «наши стандарты». У нас есть федеральная нормативная база, но на уровне регионов и, в данном случае, города Москвы , мы очень долго принимали много стандартов, которые уточняют работу. Как например, в 2015-ом году еще важным был стандарт принятый по комфорту, комфортной жилой застройки. Он был направлен на то, чтобы уйти от типовой застройки – панельной советской. Но там уже было предзаложено довольно много, с точки зрения инклюзии, в том числе. То, что не прописано в нормативах по жилью. Закрепи, например, вход с нулевой отметки от земли, без пандуса, без крылец, чтобы не создавать лишних препятствий. В общем, там был ряд вещей, которые направлены в том числе и на повышение доступности для всех. Так что уже некий опыт есть на этом поприще. Потом многие наши стандарты касались нормативов в том числе. То, что можно сказать стандарты и для социальных объектов и вообще для стандарта устройства городского и вентиляционных конструкций. В общем, очень много всего за эти годы было сделано. Собственно, то, что вы видите в городе как стенную работу, а очевидно же меняется, то это в том числе результат этих рабочих стандартов, которые мы разрабатываем.
Сейчас мы решили сделать наш стандарт конкретно посвященный теме инклюзии. В преддверии этой работы, считаем, что важно обменяться и все-таки собрать более точно…Определить, что является проблемой, с чем надо работать. Потому что, еще раз повторюсь, на первый взгляд, можно уже начать этим заниматься. Есть ощущение, что очень много и так всего прописано и вроде непонятно, а что же еще сделать, чтобы было комфортно, все были довольны. При том, что опять же, тема комментариев и нарекания не иссякает – все равно есть очень много замечаний, что так или эдак неудобно.
Будем стараться найти – в этом плане «Комфортный город» нам в помощь – максимально для себя ответы на эти вопросы – что можно еще сделать, может принципиальных моментов. Я всегда допускаю, что мы сами не являлись пользователями такими активными этого раздела проектного. Так что базовая идея у нас вот такая.
Кудрявцев П.: Да, Сергей, большое спасибо! Все-таки настаиваю на аплодисментах.
[аплодисменты]
Спасибо за вступительное слово. Нам нужно построить таким образом: мы дадим высказаться каждому из представителей департаментов. Это примерно в районе десяти минут, может, чуть побольше, может, чуть поменьше. И потом немножко подискутируем, и самое главное – это ваше участие и ваши вопросы. Потому что на самом деле любой ваш вопрос или важный комментарий нам будет полезен. В частности, для того, чтобы в дальнейшем в тех сессиях, которые будут в течение этого дня тоже попытаться находить на них ответы.
Я хотел передать слово Евгению Смирнову. Вообще, не секрет, что московские музеи сейчас стали таким флагманом в работе с инклюзивной средой. Расскажите, пожалуйста, какие на сегодня есть интересные…Сейчас, извините, пожалуйста, виноват. Я сам недостаточно, так сказать, инклюзивен, да, сегодня [смеется]. Игорь, конечно!
Мы действительно знаем, что именно музеи сейчас, московские музеи – это основные флагманы в развитии инклюзивной среды. Действительно, я сам лично часто посещаю и Музей толерантности, и «Гараж», и «ГЭС». И я реально понимаю, насколько внимательно они к этому сейчас относятся…
Кудрявцев П.: Игорь, пожалуйста, расскажите, какие сейчас есть интересные программы.
Думенко И.: Хорошо. Здравствуйте, уважаемые гости, уважаемые участники! Действительно, мы заговорили о музеях. Конечно, в нашей сфере культуры есть и другие организации, но, действительно, музеи первые. Когда начала реализовываться программа «Доступная среда», активно начали реализовывать эту программу. Они первые начали работать с посетителями с инвалидностью, о своей доступности озаботились, и, что самое важное…Знаете, хотел бы вам задать вопрос – какая у вас есть ассоциация, когда вам говорят: «Учреждение работает с людьми с инвалидностью»? Какая ассоциация возникает?
Голос: Пандусы, наверное.
Думенко И.: Так, отлично. Когда мы говорим, что человек с инвалидностью, первое, в каком образе представляется этот человек?
Совершенно верно. Вот это стереотипное мышление, которое у нас присутствует на протяжении многих лет, и оно присутствует сейчас, имеет место быть. Но, действительно, программа «Доступная среда», этот формат уровня пандуса, работает с людьми с инвалидностью, присутствовала в организациях во многих, в том числе, в организациях культуры. После реализации «Доступной среды» начал быстро пересматриваться. В первую очередь, мы говорим о таких нескольких составляющих. Первое – это средовая, архитектурная доступность, технических средств доступность. Так вот средовая архитектурная доступность начала в этом плане быстро работать. И что поняли и почему эту практику начали дальше продвигать для организации культурных других? Потому что работа по доступности для маломобильных групп населения – это работа для всех людей, для всех посетителей, в том числе для посетителей с инвалидностью. А это что такое? Это клиентоориентированность, это большой поток посетителей, это различные целевые аудитории, которые приходят в музей.
Согласитесь, потому что мы с вами в нашей жизни в той или иной степени бываем маломобильными. Это мама с маленьким ребенком, родитель с коляской, или это пожилой человек, которому тяжело ноги поднимать, это временно травмированные, разбил радикулит и прочее. Каждый из нас бывает в состоянии маломобильности. Поэтому работа по организации доступной среды в музеях была оценена в первую очередь таким образом, что это нужно делать для всех посетителей. В том числе, для посетителей с инвалидностью. Для нас с вами и в том числе для посетителей с инвалидностью. Я еще раз акцентирую на этом внимание, потому что это очень важный элемент. То есть не специально для посетителя с инвалидностью, а для нас всех, чтобы нам было удобно, комфортно в любом состоянии физическом, в любом настроении приходить в музей и получать те или иные ценности и блага.
Технические средства…Тоже тут разные вариации были. Это и подъемные платформы, и приспособления по передаче различной информации. Тут разные элементы бывают с точки зрения комфортности, потому что дать техническое средство…Можно купить, можно установить, но там еще целый воз проблем существует. Определенный специалист, который должен уметь эксплуатировать, содержать. Поэтому вся эта комфортность иногда разбивается в то, что если есть красивая интерактивная панель, которую сделают для удобства всех посетителей, в том числе для посетителей с инвалидностью, на нужной высоте, с нужным размером кнопок, с сенсорами...Но в связи с тем, что нет специалиста, который может этим пользоваться, будем накрывать тряпочкой, ставить стаканчик с цветочками. Такое тоже бывает, к сожалению, но сейчас, слава богу…Этот разумный подход к применению технических приспособлений, особенно с точки зрения содержания деятельности организации культуры, то есть он используется и этим технические средства разумно и эффективно становятся для комфортного пребывания посетителя в музее, в том числе посетителя с инвалидностью.
Но дальше следующая история. Мы переходим к тому, что буквально несколько лет существует программа «Доступная среда»; мы понимаем такой момент – да, у нас с вами появились технические приспособления, у нас появились низкие пороги, пандусы нужного градуса, а люди с инвалидностью не приходят в учреждение культуры. Начали разбираться – в чем, почему? Значит им тоже опять некомфортно. Начали разбираться и поняли, что следующий этап, то есть работа этого комфортного учреждения культуры – это как раз такие люди, которые там работают. То есть это было настолько важно для того, чтобы создать быструю положительную коммуникацию, преодолеть отношенческий коммуникативный барьер и в дальнейшем человек будет комфортно себя чувствовать в организации культуры.
Это касается и других отраслей, это касается каждого из нас, потому что мы приходим за какой-то услугой с вами – в магазин или какой-то сервис, извините, если вам сходу скажут: «Ничего не знаю», «Не трогайте». Вот, вы уходите оттуда.
А с людьми с инвалидностью ситуация немножко по-другому была. Там больше, наверное, страхов было у всех специалистов, которые встречают этих людей с инвалидностью: «Я не знаю, что с ним делать», «Как я буду с ним общаться?», «Как подойти?». Этот страх создает вакуум вокруг посетителя, он дискомфортно себя чувствует, разворачивается и уходит из организации культуры.
Здесь следующий этап как раз таки стал этап по подготовке специалистов, которые встречают посетителя с инвалидностью в организацию культуры. И это разные категории привлечения разных людей разных компетенций для того, чтобы было комфортно посетителю с инвалидностью в организации культуры. Наверное, первый уровень подготовки – это для ситуативного взаимодействия, то есть буквально пяти минутный контакт, глаза в глаза, сказать, где гардероб, где купить билет, как пройти в туалет, или помочь сориентироваться в пространствах музея – достаточно положительное комфортное отношение позитивное. Тут в принципе много навыков и компетенций не нужно, оно делается на уровне различных семинаров, в том числе и нашего Городского методического центра.
Следующая категория – тут, наверное, больше компетенций нужно, тут нужно говорить о профессиональной переподготовке или курсах повышения квалификации, когда специалист занимается непосредственно разработкой различных программ и мероприятий целевых для посетителя с инвалидностью. Когда он занимается целевой адаптацией экспозиции или временных каких-то выставок. Здесь, конечно, компетенций нужно побольше, но такие специалистов можно учить внутри своего коллектива, где это происходит в музеях.
И следующий такой, наверное, высокий пилотаж – это узкие специальности, которые необходимы для работы с посетителем с инвалидностью. Таких специальностей нет в штатном расписании организации культуры. Это привлечение со стороны, это, к примеру, переводчик русского жестового языка, который с нами сегодня работает под конкретную группу целевую, и профессиональный тифлокомментатор, который приходит под то или иное событие. Это три таких основных момента.
Следующий этап организации культуры по комфортному пребыванию в городских организациях культуры – это, конечно, информационная доступность, потому что необходимо людям выдавать в различных форматах информацию. Входную информацию, в первую очередь, и информацию о тех или иных объектах или о тех или иных событиях, о которых мы хотим повествовать нашему посетителю.
Наверное, говоря уже о комфортном городе и его архитектуре, сейчас невозможно говорить о цифровой доступности. За последние два года город стал большим в информационно- телекоммуникационной сети интернет. Это очень важный элемент цифровой доступности, потому что за два последних года все организации, все их услуги, сервис, события, мероприятия переехали в интернет. Мы теперь можем там все делать. Мы принимаем решения для посещения учреждения культуры еще сидя на своем диване или сидя на своем кресле. Здесь, к сожалению, произошел как раз таки…Если мы говорим о комфорте, о доступности, можно назвать такой цифровой разрыв. Он, знаете, напоминает немножко…Ой, две минуты осталось [смеется]. Он напоминает мне шестидесятые-семидесятые года, когда очень много строилось организаций культуры – Дома культуры, библиотеки – красиво, замечательно. Строилось, но никто не думал о доступности, хотя люди с инвалидностью были в советском обществе. А потом только в двухтысячных начали заниматься доступностью конкретно объектов культуры. Поэтому на данном этапе, говоря о комфортном городе, важно говорить уже о цифровой доступности людей с инвалидностью, при формировании этих представительств – сайтов, социальных сетей – где вся актуальная информация находится уже в телекоммуникационной сети интернет. Все, спасибо!
[аплодисменты]
Кудрявцев П.: Игорь, скажите, пожалуйста, а вот все-таки те принципы, о которых Вы говорите, это касается зданий или это может касаться и прилегающих территорий тоже?
Думенко И.: Это касается, наверное…Мы, наверное, больше говорим о том, что существует в городе. То, что строится – понятно, есть новые нормы, оно все строится так, как надо. Мы говорим о том, что мы должны сохранить для нашего поколения, сохраняя уникальность нашего города – архитектурную, содержательную. Здесь как раз таки к ним и идет требование от общества людей с инвалидностью: «Мы хотим эту доступность». Здесь, конечно, сохранить и организовать доступность иногда входит в клинч такой. Поэтому, в любом случае, нужно, во-первых, общение с сообществом. Есть, знаете, принцип «Ничего для нас без нас». Когда особенно ратифицировали конвенцию ООН, и когда мы говорим и о прилегающих территориях, и внутри здания, здесь мы говорим уже о разумных приспособлениях, которые мы обсуждаем совместно с сообществом. И если критически есть пространство, но туда невозможно попасть человеку передвигающемуся на инвалидной коляске, здесь тоже нам сейчас приходят на помощь цифровые технологии, где можно при помощи VR посмотреть то пространство – какую-то мемориальную квартиру, в каком-то доме, с какими-то очень крутыми старыми лестницами, но на коляске туда невозможно подняться. Здесь приходят на помощь цифровые технологии, одеваем VR-очки – красивое представление сделанное и красивое описание. Это неполноценно, но это рационально и разумно. Человека можно удовлетворить в его интересах – увидеть то или иное пространство, в которое он не может попасть на своем средстве реабилитации.
Кудрявцев П.: Мне особо было важно услышать помимо технологических подходов, цифровых подходов, то, что Вы говорите, насколько важно эмоциональное ощущение, которое получает человек от персонала, людей, которых он встречает. Этому можно научить?
Думенко И.: Конечно. Да, этому учатся, и даже сейчас этому очень сильно уделяется внимание специалистами. Еще раз говорю, эти два основных уровня, где люди готовятся к ситуативному взаимодействию – это первый контакт; и к подготовке специалистов, которые уже непосредственно адаптируют эти выставки, где можно полноценно получить культурное благо. То есть адаптация выставок – у нас уже появились тактильные экспонаты, различные приспособления, где человеку с инвалидностью становится комфортно. Он полноценно получает ту информацию, за которой он пришел в музей, за той эмоцией, за которой пришел в музей.
Вы знаете, был очень хороший комментарий, когда начал говорить, что после доступности мы начали выяснять, а почему люди с инвалидностью не ходят, потому что у них есть непонимание с людьми, которые там работают, как выставки адаптированы и прочее. Это очень хороший комментарий, который запомнил на всю жизнь. И буду, наверное, всем говорить его. Для человека с нарушением опорно-двигательного аппарата, передвигающийся на инвалидной коляске, пришел в музей, походил там, выходит. «Ну как?», он говорит: «Ну, спасибо вам большое за доступный туалет, но вообще-то, в музей я не за этим пришел».
Кудрявцев П.: [смеется] Хорошо. Игорь, огромное спасибо! Отличное первое такое системное выступление.
[аплодисменты]
Кудрявцев П.: Многое стало понятно. Уверен, что с каждым новым докладчиком и спикером мы будем разбираться все лучше и лучше. Юлия Логинова, на самом деле наш давний партнер и эксперт. Мы в предыдущем «Открытом городе» с Юлией работали, и у нас получается очень интересное постоянное сотрудничество и Москомархитектуры, и Департамента культурного наследия. Здесь нужно понимать, что, конечно, идеальный вариант решения проблемы доступности – это строительство нового дома, в котором используются все существующие нормы. Но что нам делать с уникальными объектами культуры, памятниками, в которые тоже конечно же нужен доступ; в которых часто располагаются и жизненно важные объекты инфраструктуры, и объекты культуры, и образования. Какие сейчас у Департамента есть интересные наработки, и что вы планируете делать в ближайшем будущем?
Логинова Ю.: Коллеги, всем добрый день! Во-первых, я, наверное, продолжу доклад в чем-то моего коллеги предыдущего, потому что он уже начал говорить про уникальные зоны, музеи мемориальные – никак невозможно сделать доступ, и нам сильно приходят на помощь какие-то цифровые технологии. Если говорить о памятниках, мы, в первую очередь, работаем с тем, что уже давно построено как минимум пятьдесят лет – сто, может быть, двести-триста. К примеру, уникальные храмовые комплексы, подземные сооружения, куда, как понятно, изначально и не предполагалось строителем, архитектором устраивать доступ для людей с ограниченными возможностями. Такие объекты, действительно, подпадают в наш перечень объектов реставрации. Абсолютно разный веер этих объектов – это и памятники промышленной архитектуры, и памятники культового зодчества, где есть, к примеру, нижний храм, верхний храм, который никогда ни с XIV века, ни с перестройкой, к примеру, в XIX веке не имел возможности к доступу таких людей.
Конечно же, есть сложные территории и, как ни странно, даже территория ВДНХ…Сам доступ на территорию…С одной стороны, вы скажете: «Слушайте, ну проехать через главный вход ВДНХ, пройти, получить доступ, вход тем более открытый свободный, наверно, нет сложности». Ан нет! К примеру, фонтанные группы «Каменного цветка» или фонтанная группа «Дружбы народов», либо территория ракеты на «Площади Промышленности» – они имеют исторический уклон с десятых годов еще сооруженные, и там есть несколько лестничных маршей, которые, к сожалению, еще в 2014-ом году не позволяли в полной мере прям подъехать к фонтану и, соответственно, посмотреть, к примеру, на фонтан «Дружбы народов». За последние несколько лет, в том числе приоритетной задачей было не только приспособление и дать доступ к самим памятникам, дать доступ внутри к павильону, но и дать доступ к территориальным участкам самой выставки. Мы сделали несколько пандусов с коллегами как раз управляющими территорией ВДНХ, для того, чтобы позволить подъехать, к примеру, к каждому фонтану. Если вы сейчас придете, приедете, посетить территорию, то вы можете это увидеть.
Здание для Департамента культурного наследия, скажу, наверное, с точки зрения приспособления, когда мы говорим про устройство тех или иных пандусов и при возможности доступа людей с ограниченными возможностями вовнутрь здания, либо в какую-то его зону, даже если мы говорим о невозможности попадания попадания в каждое помещение. Для нас это всегда, честно вам скажу, боль, потому что мы обсуждаем всегда что является, естественно, предметом охраны с проектировщиком. Мы говорим со строителями, а можно или нельзя здесь устроить типовой обычный пандус, и в большинстве случаев мы, естественно, говорим, что это всегда уникальное решение для конкретного памятника. Опять же, вернусь, к примеру, к главному входу ВДНХ. Если вы знаете, это арочные конструкции, циркумференции. Некоторое время назад там был устроен открыт офис Сбербанка и четыре лестницы. Соответственно, нужно было преодолеть, чтобы попасть в Сбербанк. Это единственный банк на ВДНХ, у которого не было приделок – для тех, кто не знает. Для того, чтобы мы могли комфортно сделать доступ в это пространство нам необходимо было сделать достаточно большой разлет – примерно два метра в одну сторону – разлет для устройства пандуса, и, соответственно, разлет в другую сторону. Мы очень долго обсуждали художественные решения этого пандуса. В первую очередь, не нарушит ли она художественный облик исторического вида памятника пятидесятых годов. И несколько решений типовых и нетиповых нам предлагали проектировщики. Тот вариант, который сейчас реализован, он максимально, скажем, дает возможность человеку с ограниченными возможностями посетить это пространство. Нам, как органу охраны памятников, естественно, говорит о том, что мы не сильно исказили художественный облик этого объекта.
Один, наверное, из самых таких ярких примеров приспособления последних лет – это Дом культуры «ГЭС-2», где в приоритете, в том числе, в проекте приспособления, было именно доступность разных категорий граждан в это пространство и доступность любой зоны экспозиции в это историческое пространство. Это и устройство с всевозможных платформ, лифтов, а также, соответственно, зон пандусов для прохождения на любую часть экспозиции. На мой взгляд, это одно из самых удачных решений, которое практически нивелирует это приспособление относительно той реставрации, которой там выполнена. Действительно, сделанные со вкусом удобства, в первую очередь, и доступна любая зона экспозиции, которую сейчас можно посетить.
Конечно же, согласна, что есть такие объекты культурного наследия, как квартирные жилые дома, и здесь, в отличие от нового строительства, я не могу, когда ко мне приходит проектировщик, сказать: «Ну вот у нас кабина лифта. Так, случайно она периода модерна, имеет красивую ажурную решетку – исторический вид. Кабину лифта, как технологическое оборудование, можем заменить, если она износилась, по новым нормам надо менять». Но само…Габариты коробки, декоративная его часть модерновые, я конечно, не могу поменять. Исторические перила, лестницы, плитка – я не могу там сделать дополнительные обрезку, подъемник или чего-то.
Здесь, действительно, такой вопрос возможности аналоговый доступ, к примеру, в каких-нибудь мемориальные квартиры, если они располагаются в многоквартирных жилых домах. То, что касается возможности устройства дополнительных расширенных лифтовых кабин…Мы всегда говорим, что нужно ставить кнопки, с помощью уже жильцов, либо с помощью специализированных организаций, помогать людям с ограниченными возможностями, естественно, получать доступ в эти объекты.
Храм – это, наверное, особая тема, особенно, как я в первой части сказала храмы нижнего уровня, нижний храм, либо верхний храм. Понятно, что никогда в этом пространстве не было и нет возможности, наверное, прорубить на минус несколько этажей, устроить дополнительно лифт, если он привязан с историческими фундаментами. У нас там, например, есть еще и археология. В таких случаях мы, конечно, говорим об устройстве какой-то внешней конструкции. Не такой, которая действительно будет не в стилевом виде самого памятника. Она будет значительно отличаться от общей архитектуры здания, но мы понимаем важность доступа и один сейчас из запросов в одном проекте, который мы ведем в центре Москвы, это как раз связано с тем, что на территории верхнего храма необходимо было сделать доступ людям-колясочникам, чтобы они могли принимать участие в богослужениях. При этом чтобы была возможность доступа как на территорию основной части верхнего храма, так и в зону туалета, соответственно, в вспомогательное помещение. Всегда каждый раз советам культурного наследия – это компромисс. К примеру, на ВДНХ, мы приехали на территорию, мы пришли на объект культурного наследия, есть доступ человеку с ограниченными возможностями может проехать внутрь павильона, и нам, не только нужно предусмотреть в проекте его доступ туда, а также и его безопасность. К примеру, в нашей внештатной ситуации у нас, не знаю, пожар, у нас возгорание. Человек с ограниченной возможностью должен иметь возможность, к примеру, специализированно либо доступно, либо покинуть либо временно переехать в отсек, который позволит его…Не будет угрозы его жизни, и, соответственно, устроим тогда противопожарные коробки. Такие коробки построены, к примеру, в павильоне «Космос», где определенное количество, рассчитанное количество людей на колясках могут временно находиться до того момента, как окажут помощь.
Каждый раз, поверьте мне, когда я говорю, это не просто пандус в нашем случае, это подъемник, это системные решения, которые должны быть увязаны в том числе и с предметом охраны того или иного здания. Мы должны понимать целесообразность, к примеру, прорубки тех или иных реликтовых кабин дополнительных. Если у нас будет доступ, я не знаю, в одну комнату, может тогда лучше сделать дополнительную возможность человеку из дома, либо с VR-конструкцией, с VR-очками, дать доступ в эту мемориальную квартиру Владимира Маяковского, для того, чтобы не разрушать и сохранить то, что до нас дошло.
Хочу сказать, что мы на самом деле когда проходим экспертизу, как проектировщики, либо как тех заказчики, каждый раз, еще раз повторюсь, это вопрос, наверное, в первую очередь, не компромисса, это вопрос дискуссии. Чтобы приспосабливаемое здание не убило наш кабинет охраны и дало доступ как человеку с ограниченными возможностями, так и человеку обычному взглянуть на то, что до нас дошло, сохранилось; то, что мы, действительно, можем в рамках реставрации показывать, как наше культурное достояние. Примерно так.
[аплодисменты]
Кудрявцев П.: Юлия, а скажите, пожалуйста, все-таки есть ли вещи, которые должны быть обязательными? То есть, грубо говоря, я понимаю, что каждый памятник уникален, и каждый памятник требует особого подхода. Есть ли вещи, все-таки которые, на Ваш взгляд, должны быть приняты абсолютно точно?
Логинова Ю.: Ну, здесь снимок из образовательной сферы. Я скажу, что есть для определенных категорий объектов есть нормативы, которые мы обязаны выдерживать.
Так, к примеру, в первую очередь, относится к объектам образования. В школе, которую мы реставрируем, гимназии, школы – учебные вообще заведения – там не может не быть установленными нормативами – у пандусов светящихся схем, тактильных табличек. Это должно быть, неважно, это объект культурного наследия или это не объект, это норматив, он должен быть исполнен. Другой вопрос, что как раз Гимназия 1529, гимназия Медведниковых, она в себе содержит как историческую часть объекта культурного наследия, где невозможно, например, не в каждую зону дать доступ, невозможно. Но есть зона, которую мы приспособили, построили, приспособили для наших инвалидов. Поэтому в данном случае это компромиссное решение – там, где она может быть использована, и там где должна по нормативу. С точки зрения доступа в здание, практически каждое здание, которое приходит к нам на согласование проектного решения, если выполняется не просто ремонт здание покрасить. Я говорю, в прошлом году если покрасить, то в ста процентах проектов это устройство пандуса, либо подъемников, либо кнопки – в ста процентах случаев.
Кудрявцев П.: Да, пожалуйста.
Думенко И.: Очень интересный момент как раз коллеги для руководителя организации культуры, правда не в Москве, но регионе общались. Тоже объект культурного наследия организации культуры. Он говорит: «У меня дилемма». Я говорю: «Какая?». Он говорит: «Че делать – текущий ремонт или капитальный?» [смеется] «Буду перебиваться текущими ремонтами». Я говорю: «Почему?». Он говорит: «Да потому что если я пойду в капитальный ремонт – все, нужно привязывать все, доступность , там, все…И я переживаю за то, что я потеряю этот исторический облик. Эту конфетку, изюминку своего объекта, ради которого люди сюда приходят». И вот он на протяжении нескольких лет в раздумьях. Думает, текущий ремонт делать или капитальный.[ смеется]
Логинова Ю.: Все равно, при последующей проверке объекта с точки зрения того же Департамента труда и соцзащиты при определении степени доступности этого объекта для разных категорий граждан, его так или иначе обяжут выполнить какие-то мероприятия для доступности и этой категории. Даже если он сделает помазать-покрасить стены и будет прекрасно выглядеть, не будет трещин, покраска будет в порядке обновлена, тем не менее, в последующем все равно он выполнит эти предприятия.
Это так же, как, понимаете, нас МЧС проверяет – стоит ли у вас огнетушитель. То же самое, это наша норма жизни, поэтому она обязательна. И неважно, если вы ее не сделали сейчас, вы обязательно сделаете. Тем или иным способом.
Думенко И.: Еще раз говорю, это не я делаю [смеется]. Это такой маленький сюжет из жизни…
Логинова Ю.: Мы это не находим если что, так что все в порядке.
Кудрявцев П.: Давайте разберемся, кто делает это. [смеется] Спасибо большое! Переходим к Евгению Лукину. Евгений представляет большой важнейший проект-институт, образовательный проект, который входит в экосистему Департамента капитального ремонта, который, в свою очередь, отвечает по сути за все наши улицы, скверы и перекрестки, их благоустройство, многие парки тоже. И на самом деле вместе с Департаментом транспорта по сути это те самые соединительные ткани, которые объединяют настоящие дома, кварталы – вот наш единый город. И, конечно же, то, что происходит с доступностью именно с точки зрения улиц, дорог, парков – это, наверное, так же важно, а возможно даже и более важно чем то, что происходит в самих зданиях.
Надеюсь можно, прошу рассказать про то, что Вы делаете сейчас.
Лукин Е.: Спасибо, Петр! Спасибо, во-первых, что позвали, я постараюсь тоже уложиться в десять минут. На самом деле очень много чего хочется рассказать. Первое, на что хочется обратить внимание, это когда мы подходим к какой-то территории, которую мы хотим благоустроить, хотим придать новую жизнь. Как правило, организации не связанные с государственными, с нашим Департаментом, или в принципе которые смотрят на территорию с точки зрения мировых трендов и всего остального, они обращают внимание на две вещи: историческую составляющую и из текущих средств и пожеланий – что конкретно сейчас хотят окружающие люди и для чего это планируется сделать. Для того, чтобы привлечь на них, на это место, местных жителей, которые используют это сейчас как транзит, или же это новая точка интересная для всего города.
В этой ситуации мы можем больше. Во-первых, у нас нет какой-то единой базы данных, но у нас есть понимание того, что хотели жители этого района, например, микрорайона. Год назад, два года назад, пять лет назад, то есть у нас есть некая эволюция. И мы, получается, имеем возможность смотреть на город как не на текущее состояние его, а вообще смотреть на город, как на живой организм. Живой организм он иногда болеет, иногда развивается, взрослеет, ему каждый раз нужно что-то новое. Через год те же самые люди, которые приходили к нам с одними пожеланиями, приходят с другими пожеланиями. Иногда противоречащими предыдущим. Не потому, что они передумали, а потому что для них это уже стало естественным, это стало нормой.
Как пример, тринадцать-четырнадцать лет назад я, простой проектировщик, занимался разработкой, от этого мы сегодня никуда не уйдем, занимался разработкой проектов и дальнейшая реализация этих проектов по приспособлению, по оснащению маломобильных групп населения жилых домов. Просто ставили подъемную платформу, ставили видео-камеры, пытались наладить связь с диспетчерской и так далее. И так как эта программа шла несколько лет, мы смогли получить обратную связь.
Обратная связь была следующая: «Очень здорово, мы открываем для себя много нового» , но первое о чем говорили люди, не о том, что «Ура, мы наконец смогли выехать из дома одни, без кого-то». Они больше говорили о том, что «Мы не знали, как много в городе нового, что для нас приспособлено, что для нас есть». Это было еще тогда.
Грубо говоря, их среда обитания, уж простите за такую формулировку, она им сильно в ноги смотрит в этот момент. Когда мы семь лет назад посмотрели на какую-то территорию, мы, в Москве, да и раньше тоже наверное – мы рассматривали ее, в первую очередь, с целью изменить, либо убрать с этой территории, скажем так, спорный контингент и привлечь на него новых людей. В этом смысле мы больше обращали внимание освещение этих территорий; на наполнение ее контентом для привлечения молодых семей, для привлечения уже в дальнейшем людей пожилого возраста и так далее. Это понятие «инклюзивности» мы больше воспринимаем сейчас особенно как способность не специализированными средствами делать какую-то территорию, а способность адаптировать территорию для всех, для максимального количества людей.
Цель, которую мы сейчас в первую очередь преследуем, это в том числе привлечь на те или иные городские парки, городские территории людей не на час на два, на три, а на целый день. А это невозможно, если вы приезжаете семьей, то у вас должен быть и спортивный комплекс, и детский комплекс, и потом, например…У меня вот трое детей, я не могу в одном месте находиться в течение всего дня. То есть мне нужно постоянно переходить с места на место. Дети разного возраста, опять же. Приезжают наши родители, им тоже удобнее в другом месте находиться. То есть это адаптация под всякие разные группы населения.
Сейчас мы…Я бы хотел обратить отдельное внимание, здесь будут выступать у вас . Не поленитесь спросите его про парк «Яузу». Не хочу отнимать у него хлеб, но это, с точки зрения инклюзивности пространства очень интересный проект, который Кирилл задумал, а мы как заказчик, его поддержали. В нем есть ряд особенностей. Тем не менее, я думаю, он расскажет сам подробнее, а я больше обращу внимание на другую историю.
В какой-то момент, если мы говорим про парк «Яуза» все-таки, два слова буквально, мы говорим о реализуемой задумке Департамента и коммерческой организации. В какой-то момент мы поняли, что этого бывает недостаточно. То есть это сил от народного комплекса до ЖКХ бывает недостаточно, чтобы понять все, что необходимо, и реализовать это. Мы пошли несколько дальше. Хотелось бы обратить внимание на взаимодействие с другими организациями, нашими смежными – я буквально пару слов об этом скажу.
Возьмем, например, Департамент спорта. Совместно с ним у нас несколько очень интересных проектов есть. Что это из себя представляет в целом? Как единый подход, мы говорим о том, что раньше у нас есть какая-то закрытая территория, глубоко профессиональная. Которая готовит либо спортсменов массового вида спорта, либо наших олимпийских призеров. Но которая недоступна жителям окружающим. Это некая закрытая территория в лучшем случае используется как место для того, чтобы пофотографироваться и уйти дальше.
Есть два объекта, на мой взгляд, которые характеризуют наше взаимодействие с коллегами – это стадион «Авангард» в Перово. Раньше это именно была такая территория. Сейчас мы планируем ее реализовывать дальше. Это будет место для жителей всего района, всех возрастов и всех возможностей, насколько это возможно будет учесть в данной ситуации. Мы хотим сделать из данной площадки способную привлекать разных людей, то есть убрать ограниченность территории, мы сейчас об этом говорим.
И еще более интересный проект, но он несколько позже будет реализован – Гребной канал в Москве. Тоже траектория очень интересная, которую Департамент спорта очень много самостоятельно пытался адаптировать для разных групп населения, для разных лиц с разной заинтересованностью. Сейчас совместно с ними мы планируем там пустить не просто велодорожки, непросто привлечь местных жителей. Достаточно того, что там рядом и Поклонная гора также. Это место дополнительного туризма и спортивного туризма планируется сделать. Это достаточно интересно, и я думаю, что через несколько лет, если вы посетите данный объект, вы это сможете оценить.
Кроме Департамента спорта взаимодействуем и с другими коллегами. Давайте, если коротко – Департамент образования. Раньше у нас в советское время, да и не только в советское, мы с вами знаем, есть общеобразовательная школа, есть специализированная школа. Специализированная школа разных направлений, с разными особенностями. Можно много спорить или не спорить об этом, но профессионалы своего дела в ходе дискуссии, в ходе научных диспутов и входе большой научной работы приняли решение, что лучше адаптироваться в обществе, в нашем текущем обществе, возможно 30-40 лет назад это было по-другому. В текущем обществе легче адаптироваться в детском возрасте. То есть у нас дети из специализированных школ должны взаимодействовать окружающими.
Лично моя точка зрения еще заключается в том, что мы с вами должны сами адаптироваться к тому, что вокруг нас есть такие люди. Есть люди полумобильные, есть люди плохослышащие, плоховидящие и так далее. Чем раньше мы начнем это делать, тем лучше. Ну, приняли такое решение, поняли, что это так. Дальше это надо как-то реализовывать. В некотором смысле смешали детей в школах.
В данном случае уже некоммерческая, а государственная организация разработала стандарт благоустройства для школ, который, если его взять, он покажется вам незначительным – это маленькая методичка, не более того. Тем не менее, она исходила именно из этого посыла, что внутри школы, что на территории школ. Дети должны быть заинтересованы играть друг с другом, учиться вместе. Насколько это возможно? Чтобы дети воспринимали друг друга как естественные члены общего коллектива, а не как что-то особенное, нечто странное для них и непривычное.
Сейчас, когда эти рекомендации утверждены, когда дойдет стадия проектирования этих объектов со следующего года или может быть чуть мы увидим, как это будет реализовано. Я думаю, что столкнемся как раз с обратной связью уже от наших коллег из Департамента образования, которые нам подскажут, правильно ли мы действовали или нет, но сам посыл, сама идея, мне кажется, она с точки зрения города максимально корректна. Есть основания считать, что она корректна, потому что очень много в свое время было сделано с Департаментом здравоохранения похожей истории, то, что сейчас у нас с поликлиниками происходит, это на самом деле большое добро, которое делается. И в свое время, лет 5 назад, когда появились первые группы работающие – я в них тоже принимал участие – мы садились и спрашивали: «А что вам нужно?». Большая часть из них говорила, да, безусловно, о маломобильных группах населения, о том, что нужно лифты как-то встраивать в старое здание, еще что-то, о том, что усилять конструктив – это долгая и сложная работа. Но многие говорили о том, что вот у нас мамы с детьми, у мамы двое детей, она беременная пришла в консультацию, а детей оставить не с кем. И на территории поликлиники, и внутри поликлиники, должны быть места, где эти дети оттуда не убегут, где они могут остаться.
Именно поэтому, например, большая часть поликлиник у нас стала закрытой территорией, чтобы дети оттуда не смогли убежать. Мы сталкивались с тем, что местные жители которые воспринимали эту территорию раньше как транзит, мы стали подбирать для них другие транзитные линии, оборудовали их для удобного транзита. Разные истории были еще, но сейчас эта программа, когда она уже сильно продвинулась, она уже нам показывает и тоже дает обратную связь, что люди перестали бояться ходить в поликлиники. Люди приходят туда, понятно, что с удовольствием пойти в поликлинику нам не очень хочется, это не музей, не историко-культурный комплекс. Тем не менее, они начали воспринимать это как естественное.
У меня около дома около пяти поликлиник сейчас реализовано таким образом. В одну я хожу с одним ребенком, в другую - с другим ребенком, в третью – сам. Я вижу, что люди быстро схватывают, быстро адаптируются к удобным комфортным условиям для себя. Это максимально важно для нас сейчас.
Также хотел бы сказать, наверное, о сложном взаимодействии с Департаментом строительства, Департаментом транспорта, но который нацелен на нас с вами. Очень сложная программа, когда открываются в Москве новые линии метро. Очень сложно их построить коллегам из Департамента строительства. Но этого недостаточно. Потому что открывающиеся станции метро и ближайшие пути подхода к ней – это метров 500, наверное. А станция строится для не одного района – для большого количества людей.
Здесь включается Департамент транспорта, включаемся мы. Транспортная схема разрабатывается, подъезды к новой станции метро. Это очень сложно. Соответственно, благоустраиваем территорию, раньше мы исходили из того, что еще в прошлом году до полутора километров от станции метро должны быть удобные подходы. Безусловно, пандусы, удобные переезды, дополнительные светофоры, все остальное. Какие-то вело- приспособления, для самокатов, то, что сейчас в Москве очень популярно у молодежи. Объекты здравоохранения это тоже появилось, этого раньше не было. Здесь для этого многое создается. Сейчас, когда мы говорим о том, что эту программу мы расширяем и радиус делаем выше. Два километра сейчас в основном мы рассматриваем – от станции – это где-то 3-4 района может охватывать только в одном направлении. Мне очень интересно было работать здесь в зале есть и мои сотрудники, мои коллеги, которые разработали замечательный, с моей точки зрения, проект, о котором я хочу рассказать. Это о станции метро «Давыдково». Был большой парк, была интересная территория – несколько гектаров земли. Вокруг – пятиэтажки, которые подходят под реновацию. Данная территория использовалась как транзитная, не более того. Собственно, мы знаем по реновации как будет застраиваться данный район, и данную территорию мы использовали в первую очередь не только как транзитную. Пытались сделать ее интересной с точки зрения и местных жителей, которые сейчас там живут, и новое население, которое пойдет дальше. Это тоже достаточно сложно. Сейчас территория будет пользоваться 20 тыс. человек, а через два года это будет 40 тыс. человек – новое требование к самой территории.
Здесь еще важно воспринимать год как буквально последнюю секунду, когда определенная история и ключевые…Что когда мы приезжаем, чтобы их посмотреть, как я надеюсь на «Авангард» или Гребной канал – это такая вишенка на торте, это интересно нам очень! Будем рассказывать потом окружающим.
Эти истории с адаптацией улиц под объектостроитльство, эти истории с общеобразовательными учреждениями – они повышают уровень комфорта города и позволяют нам поднимать наши возможности. Нам интересно не просто приехать на одно место, нам комфортно туда приехать. Это еще больше для нас значит. Вот примерно это я и хотел вам сказать.
[аплодисменты]
Кудрявцев П.: И все-таки, когда мы говорим про такие большие программы, как «Мой район», «Моя улица». Про такие масштабные проекты преобразования магистралей. Есть какие-то решения, от которых вы отказались с течением времени, что не действует, и есть что-то, что, наоборот, вы считаете сейчас перспективным и экспериментируете с этим? С точки зрения доступной среды.
Лукин Е.: Вы знаете, стандартные вещи – от них не откажешься. Они удобны для всех. Да, периодически приходится отказываться в некоторых случаях – от железнодорожных, в некоторых случаях – от парковочных пространств. Или, точнее, даже не столько отказываться от них, нам не дает город отказаться, но мы их переносим с одного места на другое, в более удобное. Достаточно сложно работать с гаражами. Это всегда головная боль города, но тем не менее, мы пытаемся найти выход в этой истории. Конечно, если жители против наших идей, условно говоря, мы освобождаем площадки, для того, чтобы там остались те же самые гаражи, например. Находим дополнительные парковочные пространства для них. То есть мы тоже отталкиваемся от жителей, и, безусловно, понимаем, что через три года мы можем прийти на эту же территорию, и у нас будет другой посыл, другая история. Это надо учитывать.
Кудрявцев П.: Спасибо большое! Передаю слово Евгению Смирнову, советнику руководителя Департамента транспорта. Евгений отвечает именно за инклюзивные программы в Департаменте, и надо сказать, конечно, что в Департаменте транспорта одни из самых прогрессивных и заинтересованных в городе. Все это связано, помимо с огромной такой энергетикой и движением, это связано с огромными потоками людей, с безопасностью, то есть, конечно, с точки зрения инклюзивности и доступности, наверное, это один из важнейших организмов, которые мы сейчас обсуждаем – городских организмов. Поэтому, если можно, расскажите, пожалуйста, что сейчас интересного происходит с точки зрения инклюзивной среды.
Смирнов Е.: Добрый день, уважаемые коллеги! Добрый день, уважаемые слушатели! Мы все прекрасно знаем, что, действительно, движение – это жизнь. Транспорт именно это и дает. Передвигаться должен каждый, вне зависимости от его заболевания физического, пускай будет, или ментального. Это будет ребенок или бабушка – абсолютно неважно. По распоряжению моего руководителя, Максима Станиславовича Ликсутова, была создана рабочая группа при Департаменте транспорта в Московском метрополитене, которая отвечает за всю доступность транспортного комплекса и следит за его выполнением, за его реализацией, за тем, чтобы доступность, которая сейчас на данный момент даже та, которая уже существует, а ее существует очень много. В первую очередь сейчас она должна функционировать, потому что мы сами прекрасно все знаем, что любой механизм рано или поздно выходит из строя. Это очень важный такой момент – следить за этим. Транспорт передвигается каждый день, и есть тот, который круглые сутки.
Рабочая группа, о которой я сейчас говорю, следит, на постоянной основе проводит рейды по контролю качества обслуживания маломобильных пассажиров, качество общения с маломобильными пассажирами; также следит за всеми механизмами, которые установлены на электробусах, автобусах, так как пандусы, звуковые оповещения, визуальные оповещения, которые, действительно, дают возможность передвигаться всем абсолютно. Если это пандусы – это человек на инвалидной коляске или мама с коляской. Если звуковое оповещение или визуальное – это могут свободно передвигаться как глухие, так и слепые маломобильные пассажиры.
Для этого даже была создана специальная программа обучения специалистов первой линий, скажем так, после которой должен быть обязательный экзамен. Сейчас, на сегодняшний день, специалисты первой линии – 11 300 человек – уже прошли этот экзамен и сдали тестирование успешно и понимают в полной мере как взаимодействовать с маломобильными пассажирами. Но хочу добавить еще, что у нас упор идет…Естественно, основное – это перевозка маломобильных пассажиров, но немаловажно также и другие аспекты и другие направления.
Это, пускай будет, экскурсионная программа, которая тоже присутствует в Департаменте транспорта. В том же Метрополитене на сегодняшний день… Сначала была сделана одна экскурсионная программа – один маршрут. Собрана фокус-группа из представителей маломобильных организаций – организаций людей с инвалидностью. Это основные организации Всероссийского общества инвалидов, также слепых и глухих. Фокус-группа отреагировала на этот проект очень хорошо, и поступил сразу же запрос на расширение программы, потому что, действительно, Метрополитен – это такая история, которая…Там есть станции культурного наследия и, действительно, это интересно посмотреть всем. Но, к сожалению, не всегда удается сделать его доступным. Сделали экскурсионную программу, уже сейчас, на данный момент, есть три программы для слепых, которые ходят, на ощупь трогают, рассказывают, то есть понимают, что происходит в Метрополитене.
Также, опять вернусь к станциям культурного наследия, для этого созданы также Метрополитеном помощники, скажем так, Центр организации мобильности пассажиров. Ребята помогают маломобильным пассажирам передвигаться по всему Метрополитену, как в подвижных составах, так и на станциях Метрополитена. На сегодняшний день уже выходят на улицы и доставляют маломобильных пассажиров непосредственно до остановочных пунктов наземного городского транспорта. Это очень важно. Это, я даже скажу больше, был запрос от именно представителей из маломобильных групп населения, который мы с удовольствием выполнили и который сейчас…Ну, слышно много слов благодарности за это.
Отмечу также, мы все прекрасно понимаем, что доступность в транспорте – это сложная история. Это пересечение, действительно, с городской инфраструктурой, которую не всегда быстро удается сделать. Ранее, было очень много жалоб, когда маломобильный пассажир приезжает с одной станции из точки А в точку Б на какую-то станцию, там он остается просто как, мягко сказать, брошенный – он дальше не может никуда передвигаться. Сейчас же взять с 2020-го года эти пару лет, с 2002-го – это просто настолько изменилось, что жалоб практически нет. Конечно, для всех не будешь великолепным, но, действительно, эта тенденция снизилась, потому что удобства появились гораздо большие.
Пути следования сейчас чем удобны для инвалидов-колясочников? Обязательно сейчас есть пониженные пути направления, то есть когда человек въезжает на коляске, раньше все висело наверху. Куда ехать? Прочитать куда направление идет и все остальное – это неудобно. Человек теряется, может просто не обратить внимание, не заметить – это просто увеличивало время. Сейчас то все спускается на уровень глаз пассажира на коляске, и в полной мере он спокойно может строить себе маршруты, спокойно передвигаться.
Хочу добавить еще про новый такой проект, который сейчас будет запущен в 2023 году, – это водный транспорт. Это интересная такая история – это речные трамвайчики, которые будут также курсировать на постоянной основе. С этим тоже сейчас активно работаем и пытаемся его сделать максимально доступным для всех категорий граждан. Очень интересная история, которая будет связывать большой такой…Транспортные пересадки будут. Что немаловажно, мы также отрабатываем выход с причалов по городской инфраструктуре, чтобы люди могли спокойно добраться до ближайшей станции Метрополитена, или это будет остановка автобуса или электробуса – неважно. Главное, чтобы был хотя бы один маршрут, чтобы человек беспрепятственно передвигался и добрался из точки А в точку Б. Вкратце.
На самом деле немножко переживаю, потому что готовился немножко к другому формату общения такого [смеется]. Но это малая часть того, что делает Департамент транспорта. Хочу добавить, очень важно трудоустройство маломобильных пассажиров, маломобильных граждан. Департамент транспорта в каждой из подведомственных организаций Департамента транспорта трудоустроены люди с инвалидностью и выполняют абсолютно разную работу – от элементарной легкой до, мне кажется, что это максимально тяжелая для них работа – например, как в ГКУ Центре организации дорожного движения переоборудованы три машины прогонов. конечно, это всеми нелюбимая история, но тем не менее, да [смеется].
Люди на инвалидных колясках также приходят утром на работу, садятся за эти автомобили и передвигаются по городу, делают ту же работу абсолютно, что и любой здоровый человек, не маломобильный. В ГКУ АМПП еще веселей такая история – там работает пять специалистов на инвалидных колясках. Они консультируют людей в московских центрах, и, когда приходит теплая погода, не зимняя, в теплую погоду они выезжают на улицы Москвы и занимаются фото- и видеофиксацией автомобилей, также на инвалидных колясках, только с электро приводом. Им тоже оборудовали электроколяски, и они спокойно передвигаются. Ну они, да, как самокат, спереди прицеп – называется коляска с электроприводом. Это тоже такая интересная история. Ребятам нравится, и не только ребятам, работают и ребята, и девчонки, потому что в этом…Наверное, физически на электроколяске не так сложно, но эмоционально ты все равно выезжаешь, фотографируешь и все остальное. Этот проект называется «Маломобильный патруль». Этот же «Маломобильный патруль» взаимодействует с префектурами, с управами. Когда они передвигаются по уличной сети и видят, где что-то где-то недоступно – нет пандуса или понижения бордюра (это очень важно в принципе в городской среде), это фиксируется, фотографируется, записывается адрес, и отправляется в префектуры и ответственным лицам на дальнейшее исправление данного недоступного места, где человек не может проехать на инвалидной коляске.
Это тоже такая хорошая история, потому что идет активная обратная связь. Префектуры идут с удовольствием на это. На самом деле, когда мы только думали так сделать, этот проект, я думал, что будет эта сложность и опять не достучаться, не дозвониться и так далее. На мое удивление, были первые пятьдесят объектов, которые нужно исправить, буквально в течение месяца посыпались уже ответы с фотографиями то, что инфраструктура меняется – здесь бордюр срезали, здесь поправили, здесь наоборот бордюр поставили и так далее.
В общем, в направлении доступности Департаментом ведется огромная работа. Это надо прям…Можно бесконечно об этом говорить. Она велась, ведется и будет вестись. Мой руководитель дал мне такую задачу за этим следить, потому что я вижу это изнутри, я знаю людей с инвалидностью. Вкратце скажу, у меня самого есть инклюзивная школа танцев – называется «Рыжий DANCE» , в котором больше восьмидесяти детей с инвалидностью танцуют. И я знаю не понаслышке, как передвигаются родители с детьми, как эти дети передвигаются по уличной сети, и какие проблемы есть, и какие нужно решать.
На данный момент сегодня есть проекты, которые в режиме проработки – это наклонные лифты, такая интересная история. В России еще такой нет. Это наклонные лифты для инвалидов, где нет возможности поставить вертикальный лифт, никак. Эти подъемные механизмы…Я считаю, что подъемные механизмы – это не решение проблемы, так как самостоятельно человек на инвалидной коляске не может передвигаться на этом подъемном механизме. Обязательно должен прийти человек, он должен дождаться – это время, человек работает, учится, он спешит, торопится. У каждого свой режим, график. Поэтому мы сейчас и пытаемся проработать этот проект, интересная история. А также с эскалаторами. В России такой истории пока нет, но мы ее уже прорабатываем. Это сдвижные ступени эскалатора, которые…Три ступени выравниваются в ровную площадку. Этот процесс занимает менее минуты, и человек уже сам заехал и спокойно проехал наверх. Тоже интересная история, посмотрим, как она реализуема или нет. Все это сложно, но можно. Я считаю так. Наверное, не буду больше многословить. Проектов много, и работать будем дальше.
Кудрявцев П.: Спасибо огромное!
[аплодисменты]
…Отдельное спасибо за…(неразборчиво).
Думенко И.: …Хочу добавить к выступлению моего коллеги. Действительно, собирать статистику посещаемости людей с инвалидностью музеев…Мы ведем опросы. Действительно, служба сопровождения, которая сейчас существует в Московском метрополитене…. Констатируется то, что служба сопровождения интенсивно помогает людям с нарушением зрения и людям, передвигающимся на инвалидных колясках, добираться не только внутри Метрополитена, но и до близлежащих не только автобусных остановок, но и до культурных объектов. Такие объекты как университеты, музеи некоторые, образовательные организации.
Очень важно, знаете, еще сказать такой положительный отзыв из моей практики. Департамент труда и социальной защиты населения города Москвы московским городским организациям с инвалидностью была предложена такая идея включиться в решение социальных проблем, самим предложить что-то городу, что станет полезным и для них, и для людей. Таким образом родилась программа «Действуй без барьеров». И один из проектов, который реализовался в рамках этой программы (просто я принимал участие в ее разработке), это как раз таки был «Ездите с нами, ездите сами». Это когда люди с инвалидностью по зрению, которые передвигаются или с тростью, или с собаками-проводниками, помогли службе сопровождения справиться с взаимодействием с посетителями – с людьми с инвалидностью по зрению. А также, как Вы говорите, группе первой линии взаимодействия. Очень приятно, когда садишься в метро и смотришь на экран, видишь этих ребят, которые предложили этот проект, как Метрополитен отозвался, и смотреть, как люди по станциям, в том числе новым или старым, с собаками-проводниками передвигаются, как им служба сопровождения помогает.
Сейчас идет следующий цикл – это уже люди с нарушением опорно-двигательного аппарата. Сейчас как раз тоже служба сопровождения Метрополитена помогает этим ребятам, передвигающимся на колясках, из Метрополитена добираться до университета Правительства Москвы. Это замечательные такие сервисы, которые транспорт делают людям с инвалидностью доступным и комфортным, и комфортным наш город.
Кудрявцев П.: Да-да-да. Это очень здорово, спасибо!
Смирнов Е.: Добавлю, что эти самые собаки-проводники обучаются в Метрополитене. Создана специальная школа. Этим же занимаются также специалисты из Метрополитена.
Кудрявцев Е.: Завершающий доклад, завершающее сообщение – Александра Корнеева. На самом деле Департаментом был разработан стандарт московской школы и Москомархитектуры, дали рекомендации по проектированию образовательного проекта. Действительно, очень много всего интересного. У нас есть даже презентация. Александра, пожалуйста!
Корнеева А.: Добрый день, коллеги! Перед нами стояла достаточно сложная задача. Сложная она, потому что, как раннее мои коллеги уже сказали, мы исходим из того, что в каждом нашем здании (это более пяти тысяч зданий – школ, детских садов и колледжей) может обучаться и работать любой ребенок с любыми особенными потребностями, любой гражданин. Помимо того, что у нас есть такой большой комплекс, большая часть в пять тысяч зданий, Москва строится, Москва растет, и каждый год мы принимаем более сорока зданий. Вчера мы в этом году мы приняли сороковое здание в систему. В следующем году мы откроем более пятидесяти зданий школ и детских садов. Это очень большой масштаб. Соответственно, перед нами стояла задача эту большую систему сделать доступной, неформальной, безусловно, проявляющей интерес ребенка и мотивирующей его.
Соответственно, мы разработали стандарт московской школы. Разработали его с участием, наверное, практически всех департаментов московских, с участием учителей, родительской общественности, детей. Стандарт мы разработали год назад. За год мы внесли уже по итогу его реализации изменения. Он охватывает как новое строительство, так и капитальные ремонты, про которые сказал коллега. Я в конце покажу наш совместный ролик с Департаментом капитального ремонта. Так и, конечно, наша существующая школа, каждая школа делает сама ремонты каждый год и учитывает теперь наш стандарт. Я буду говорить больше про создание среды. Помимо того, что мы говорили, что есть у нас люди с ограниченными возможностями – те, которые маломобильные, передвигаются на колясках. У нас есть большое количество людей, у которых есть особенности физические, психологические и другие. То есть тут речь идет не только про создание пандусов и подъемных механизмов, а про учет особенностей в интерьере.
Постараюсь очень коротко сказать. Наш стандарт и все школы, которые проектируются, строятся, ремонтируются, в будущем будут учитывать, прежде всего, создание крупных многофункциональных планировочных зон. Если говорить про новостройки, это, безусловно, атриумы. Для нас в городе это привычно – в торговых комплексах, каких-то культурных. Для школы это пока непривычно, тем не менее, у нас есть такие открытые школы, в которых актовый зал заменен таким многофункциональным атриумным пространством.
Следующая особенность – это вестибюль. Мы знаем, такие есть старые школы, куда ты заходишь, когда отдаешь своего ребенка, там совершенно нет места. Следующий ключевой принцип – вестибюль должен быть свободным, должен выполнять функцию, в том числе, зоны ожидания для родителей.
Мы перешли к замене предметных классов на универсальные кабинеты. Например, урок русского языка, литературы и математики можно провести в одном кабинете. Это один и тот же кабинет, просто он должен быть оснащен должным образом и запроектирован. То, что происходило последний год – полтора в нашей стране – я говорю про повышение заболеваемости – это очень стало для нас актуальной темой, потому что в таком случае, когда кабинет позволяет провести в нем разные уроки, дети находятся в кабинете, они не перемещаются по классам, к ним приходят учителя.
Следующее – использование трансформируемых перегородок, даже здесь в помещении, в котором мы находимся, мы трансформируем перегородку, и это позволяет использовать помещение и делить их как на маленькие группы, так и на большие.
Улучшение освещения пространства. Свет создает для любого человека ощущение комфорта. Освещение – это как естественное освещение за счет стеклянных перегородок больших окон, так и искусственное освещение. Это использование многофункциональных подиумных конструкций. Они делают помещение уютным и также позволяют детям организовываться в разные мини-группы для обсуждения каких-то интересов, даже проводить дополнительные занятия.
Зонирование больших пространств мебелью, библиотекой, медиатекой и рекреации. Использование эксплуатируемых подоконников. Мы, наверное, все в школе с вами сидели на подоконнике, и всех гоняли. Зачем это делать, если подоконник можно сделать эксплуатируемым. Вы видите здесь на фотографиях, это уже реализованные проекты. Причем, здесь есть часть – это существующие школы, которые сами сделали себе ремонт. Подоконник может быть как таким, на котором сидят, так и таким, за которым сидят.
И, безусловно, это использование современной мебели, которой на рынке сейчас достаточно. В отделке используются материалы, привычные для города, такой некий стиль «лофт». Безусловно, акцентирование зон помещений цветом, звукопоглощающими панелями.
И, конечно, навигация. Мы разработали отдельный стандарт навигации. Навигация помогает ребенку, любому человеку, попавшему в школу, особенно в большую школу на две тысячи мест, на две тысячи сто мест, быстро ориентироваться и, конечно, на всех табличках присутствующий шрифт Брайля, который также помогает ориентироваться детям с особенностями.
Дальше, я покажу несколько конкретных решений. Это дошкольная группа. Здесь в красные кружочки обведены, так скажем, места. Например, в зоне раздевалки вы видите приспособленное место для инвалидной коляски в санузле, в спальне и в игровой – то есть полностью доступная зона.
Следующее – мы во всех наших зонах для питания, во всех обеденных залах теперь выделяем зону для питания детей с особенностями. У нас есть дети с сахарным диабетом, у которых положен режим особого питания. Раньше в школах это было невозможно. Сейчас доступны для школ такие отдельные холодильники с каждой ячейкой, в которые ребенок может принести свою еду, закрыть ее там, потом прийти, разогреть и потреблять свою пищу, не только ту, которую может обеспечить школа. Зона для питания учителей тоже теперь предусматриваем.
Как пример просто хотела показать планировочное решение инженерно-лабораторного комплекса. Это когда большое помещение делится перегородками. Его можно потом в последующем использовать как большую лекционную аудиторию при наличии стульев, либо провести в ней соревнования, либо проводить там три занятия для подгрупп инженерного класса или одно большое занятие. Это один из ключевых принципов трансформирования пространства.
Также небольшой пример – планировочное решение кабинета иностранного языка. Все знают, что иностранный язык делится по группам по маленьким. В другое время, когда дети там не занимаются иностранным языком, его можно как полноценный большой кабинет использовать в случае трансформирования перегородок.
Здесь QR- коды. По этим QR-кодам вы можете ознакомиться с нашим стандартом, с телеграм-каналом, который мы ведем постоянно. Там есть информация об открытии всех новых школ и детских садов. И у меня есть небольшой ролик, можно будет его запустить. Это ролик…Пространство создано нами по стандарту, в рамках того стандарта с Департаментом капитального ремонта, за что мы им очень благодарны. И (неразборчиво) проект, который терпит наши все требования, пожелания.
В этом ролике всем привычная старая школа «Самолетик», которая есть, наверное, практически в каждом старом районе, которую просто мы изменили.
[играет ролик]
Здесь разная мебель…Представлены разные…
[играет ролик]
Спасибо!
[аплодисменты]
…Я думаю, что ребенок в такой школе будет чувствовать себя комфортно.
Кудрявцев П.: Если позволите, прям секундочку. Хорошо. Я хотел обратить одно внимание еще на то, что сказал мой коллега. Мы и все остальные не успели рассказать вам к нашей конференции общей. Вы правильно упомянули слово «навигация». Эта разработка позволяет разное делать. Мы с вами сегодня много говорили о маломобильных группах населения – говорили о плоховидящих, плохослышащих. Но мы забываем о том, что все остальные люди – это тоже разнородная масса. Здесь в зале, я уверен, процентов двадцать людей, которые предпочтут не спросить, где буфет, если не знаю, а пойти и начать его искать. Это обычный стандартный пример. То же самое и здесь. Навигация нам позволяет легко адаптироваться, более комфортно себя чувствовать в неизвестной среде. Это очень важно. и мы с этим сталкиваемся во многих местах но в данном случае это один из ключевых моментов, с моей точки зрения.
Думенко И.: Можно мы вернемся?...
…Все правильно про навигацию. Отсутствие навигации делает нас маломобильными.
Кудрявцев П.: Это тоже верно, да. Коллеги, у нас все еще пять минут для вопросов из зала. Есть ли вопросы?
