Но в этом году Архстояние, кажется, превзошло само себя по числу небольших сюжетов, из которых оно состоит. Тут молодые художники из шести (!) регионов: Норильск, Самара, Тюмень, Тверь..., представители центров современного искусства и прочих культурных инициатив – как-то почти сразу понимаешь, что всех не сосчитать. Только на одной поляне четыре шатра с разными темами. Вообще тут сейчас много сцен и шатров. Это большая работа, специфическая, именно что фестивальная.
Вот вам схема чтобы не заблудиться:
Кроме того тема Архстояния в этом году – «Мы», и все объекты – про вовлечение зрителей. Каждый – ну почти каждый, объект предлагает: забраться на себя – 3, порисовать – 2, помогать в стройке – 1; ну или играть, например, «в яйцо», из которого должен вылупиться мир.
Оно всегда так было, всегда что-то в этом роде да было, но сейчас, кажется, «малые» и «общающиеся», горизонтальные, вышли на первый план и оттеснили «хедлайнеров», как их тут теперь называют, на второй.
«Устраивайте open call-ы», – настойчиво призывала всех Юлия Бычкова. В этом году, действительно, Архистояние провело опен-колл, который дал, в частности, проект Banana Gallery: галерею из коробок, где авторы по бокам поместили пару своих произведений, а главную стену отвели для произведений посетителей, нарисованных во время фестиваля. Другой проект, ЗаВолга – от самарских авторов, выглядит как шатер из баннеров, на которых напечатаны работы самарских художников. Он посвящен сквоттерам, захватывающим острова на противоположном от города берегу Волги. Посетителям предлагают поучаствовать в достройке убежища; которое, впрочем, вообще, совсем не защищает от дождя – мы проверяли. И как они там живут в своих сквотах?
Впрочем в этом году главный хедлайнер, никола-ленивецкий дед, душа всего творческого поселения, – Николай Полисский, – тоже сделал, подчиняясь теме «Мы», объект про общение: повторил прозрачную баню, которую раньше уже когда-то делал на Клязьме, ну то есть в Пирогово. Когда ее там построили, как она выглядела и как долго простояла мне, честно сказать, неизвестно, – но в Ленивце баня-форум представляет собой шатер из металлической конструкции и натянутого на нее плотного полиэтилена с двумя печками-каменками. Но в бане еще и лекции грозятся читать. Сказать, что ее ассоциируют с римскими термами – ничего не сказать: говорят, на первую презентацию Полисский пришел в тоге и венке.
Поскольку Николай Полисский известен прежде всего как строитель из дерева и веток, то внутреннее пространство пластиковой бани основательно набито деревянными столбами – это что-то вроде колонн. Они непривычно светлые, почти белые, что, вероятно, отражает слова Полисского, что у римлян был мрамор, а у нас тут «русская античность». Так что в колоннах, которые расставлены не только внутри, но и снаружи, начинаешь подозревать имитацию мрамора.
Впрочем, если говорить о деревянном мраморе, то это как раз будет высказывание в духе Полисского, автора Адронного коллайдера и Вселенского разума из того же материала.
Три звучных сюжета, которым удается «держать» Архстояние 2024 года, равномерно распределены по Версальскому лесу – это «Дома земли» Андрея Сяйлева, сопровождаемые перформансами Аси Литвиновой. Все они совсем не похожи на земляные дома – скорее это башни, местами на колесиках. Сделаны совместно с Том Сойер фестом, проектом, который занимается волонтерским ремонтом домов, в основном деревянных, в исторической части городов. UPD: Андрей Сяйлев сообщает, что сбором деревянных оконных наличников и прочих деталей, из которых, наподобие дверей в Ротонде Александра Бродского или лоскутного дома Алексея Луки неподалеку, собраны все три объекта, – занимался Павел Кашин, основатель проекта «Арт-Изба Аверкиево», участник Том Сойер Феста. Они были собраны в Павловском Посаде и его окрестностях.
Один – колокольня птиц, другой лестница растений, третий – самый интересный, – называется Инсекто-фаланстер и это башня, в которой, действительно, живут пчелы, их жужжание транслируется на динамики в те моменты, когда не показывают перформанс. Рядом с фаланстером расположена лаборатория, где посетителям будут проводить инструктаж и одевать в костюмы, чтобы отвести к пчелам. То есть всё серьезно.
Объекты Сяйлева, как и многие другие, – скорее про действие, нежели про форму.
То есть они довольно красивы и хорошо вписываются и в лес, и в поле, но настолько в духе Архстояния, что как будто даже доводят многократно примененный здесь принцип objects trouvés до состояния клише, повторяемого приема, хорошего, но очень уж привычного. Это не хорошо и не плохо, клише – признак развития и устойчивости одновременно, формирования некоего присущего, в данном случае, месту, пластического языка. В то же время эти симпатичные эксперименты не совсем архитектура. То же самое, к слову сказать, относится и к бане-форуму Полисского, поскольку она – тоже повторение проекта, когда-то уже бывшего «на Клязьме». Все эти объекты ориентированы на взаимодействие со зрителем, а не на поиск формы. Они хорошие декорации к перформансам.
Самым оригинальным в таком соседстве выглядит проект команды из Норильска «Город-лабиринт». Во-первых, у него вполне урбанистическая история: город построен в арктическом суровом климате, там холодно и ветер, поэтому его структура – лабиринт, такой, в котором даже ветер может заблудиться и как-то затихнуть. Во-вторых, он озвучен историями норильчан, об их отношениях с ветром, иногда довольно трогательных. Например об унесенной ветром, как литературный герой пес Тотошка, собаке. Начинаешь восхищаться этими людьми, замечаешь, что они хорошо умеют противостоять суровому климату – к примеру, вся команда вышла к нам в сапогах и дождевиках, в какой-то униформе, чувствуется уверенная подготовка к непогоде – «норильчан бывших не бывает», – сказали нам на открытии.
Объект большой: помимо лабиринта в нем есть галерея, на которую можно подняться, чтобы посмотреть на лабиринт сверху, откуда в выгородках читается название города. Ну и он весь белый. Какая-то очень легкая конструкция, что добавляет эмоций к переживанию темы Норильска – климат суровый, а строили его в период модернистской архитектуры, для которой свойственно стремление к легкости, белизне и прозрачности, что довольно причудливо входит в резонанс с суровым климатом. И вот тут, в человеколюбивой обстановке Среднерусской возвышенности, вся та легкость, исторически обремененная Арктикой, как будто очистилась и предстала в первозданном виде светлого замысла. Только вот на нем «повисли» воспоминания разной степени драматичности.
Говоря об архитектурной части надо упомянуть, что «Дом из воздуха и линий» Александра Константинова переехал из ГЭС-2 в Никола-Ленивец и стоит недалеко от Красного леса, вероятно, потому что тоже красный. Собирали его на новом месте около двух недель и у организаторов есть опасения, что его деревянные планки не переживут зиму и их придется заменить на алюминиевые. Тем не менее домик составил хорошую пару «Удаленному офису» Константинова – объекту 2010 года. Они почти одинаковых пропорций, и оба полосатые. Сейчас Удаленный офис обжит выставкой макетов передвижного проекта про_странствие.
Ну и на закуску – недалеко от бани-форума Полисского выступает хор из женщин преклонного возраста, исполняющих песню «Прекрасное далеко» в проекте Габбилена Галычева. Исполнители «пенсионеры и люди пожилого возраста, которые связаны с Никола-Ленивцем».